Дело Салтычихи

История ее кровавых деяний скорее напомина­ет современные криминальные хроники. Салтыкова Дарья Николаевна, в девичестве Иванова, была третьей дочерью мелкопомест­ного дворянина. Удачно вышла замуж за преус­певающего ротмистра лейб-гвардии конного полка Глеба Алексеевича Салтыкова, родила ему двоих сыновей, овдовела в 26 лет. Со смертью мужа стала единоличной хозяйкой тысяч душ крепостных крестьян и огромных имений, которые находились на юго-западной окраине Москвы. Постоянно барыня проживала на Сретенке, а отдыхать любила в поместье Троицком. Именно здесь разыгрывались основ­ные акты трагедии. Поначалу по окрестным деревням поползли слухи о лютой помещице, которая собственноручно забивает до смерти своих крепостных, люди шептались о подробно­стях: бабы крестились, мужики крякали от удив­ления — о таких зверствах они еще не слыхи­вали. Потом мимо потянулись телеги с подозри­тельным, едва прикрытым рогожей грузом. Случайно сползшая рогожа однажды открыла жуткий обезображенный труп — обваренная кожа, струпья вместо волос, колотые и резаные раны. Утечка информации шла и из тайных сыск­ных контор. Сюда проникали смельчаки, выр­вавшиеся из Салтычихиного ада, с них брали показания и... отправляли назад, под надзор по­мещицы. Чиновники полицейской канцелярии,

развращенные взятками Салтычихи, предпочи­тали молчать, а по Москве уже ползли слухи о помещице-маньячке.

Разоблачение Салтычихи началось с воцарени­ем Екатерины II. Убийцу подвела крайняя неве­жественность (она не умела ни читать, ни пи­сать) и смекалистость двух крепостных, которые бежали в столицу и подали императрице жало­бу на злодейку. Просвещенная государыня, вос­питанная на произведениях Вольтера и Руссо, понимала, какой непоправимый урон имиджу страны могут нанести подобные акты вандализ­ма. 17 мая 1764 г. на Д.Н. Салтыкову было на­конец-то заведено уголовное дело. Два чиновника, отправившиеся на места пре­ступлений — на Сретенку и в Троицкое, — тру­дились около года, опрашивая сотни свидете­лей. Местные крестьяне, запуганные чудови­щем, соседи и знакомые предпочитали молчать, однако нашлись люди, рассказавшие всю прав­ду. Открывшаяся следствию картина леденила кровь количеством убитых и бесчеловечной жестокостью. Нередко садистка прибегала к особо изощренным зверствам, как-то: привязы­вала девку голой на морозе, морила ее сутками голодом, обваривала лицо кипятком. Так, уби­вая крестьянку Ларионову, Салтычиха в экста­тическом порыве схватила свечу и поднесла пламя к волосам девушки. А крестьянку Петро­ву загоняли палкой в пруд и заставляли стоять по горло в воде по нескольку часов, хотя на дво-

⁸ Употреблялисьтакже понятия «сельские сословия», «городские сословия», «военные сословия»

усугублялась грубым администрированием: нижним чинам и собакам нельзя было ходить в парки, гимназистам — в кондитерские, гвардейским офице­рам — сидеть в театре дальше пятого ряда партера. Каждое сословие имело свой суд. Самым страшным наказанием было изгнание из сословия. Из кре­стьянской общины изгоняли (с поркой) за воровство (конокрадство), пре­любодеяние («порчу девок») и «дурной взгляд», из купеческого — за обман в торговле, из духовного — за беспробудное пьянство («попы-растриги»), из военного — за шулерство над крепостными⁹.

В феодальной России гражданский закон стоял на втором месте по срав­нению с сословными порядками. Дворянству позволялось все или очень многое. Представителя низшего сословия можно было не только безнаказан­но унизить, но и убить. Особенно это касалось положения крепостных кре­стьян. Наиболее яркий пример — дело Салтычихи.

Феодализм, по определению, есть система, в которой суверен предостав­ляет право пользоваться землей как бы в аренду, в обмен на воинскую служ­бу. Иными словами, это такое устройство, где иерархия владельческих зе­мельных отношений параллельна иерархии воинских отношений¹⁰. По точ­ному замечанию Ф. Броделя, феодализм заключался в параллельности структур военной власти и земельного владения. Земля считалась принадле­жащей сюзерену, который наделял ею своих военных вождей; они, в свою

ре был ноябрь. Все эти зверства оправдывались лишь недобросовестным мытьем пола в хозяй­ских апартаментах. Била Салтычиха ногами в живот беременных женщин. Раскаленными щип­цами она вырывала у своих жертв уши, лила им горячую воду на лицо.

Всего помещица Подольского уезда Московской губернии замучила более 100 крепостных. Ека­терина II не жалела ни сил, ни денег, чтобы ра­зоблачить убийцу и ее пособников-мздоимцев. Екатерина приказала лишить всех званий, иму­щества и отправить в ссылку всех мздоимцев и взяточников, покрывавших убийцу. Подельники

Салтычихи были приговорены к публичной пор­ке и последующей каторге. Шесть лет длилось следствие по делу Салтычи­хи. Указом Екатерины от 12 июня 1768 г. ее не только лишили дворянского сословия, материн­ских прав, всего имущества, но и постановили впредь именовать «сие чудовище мущиною». Перед государыней стояла непростая проблема. С одной стороны, помещица Салтыкова принад­лежала к весьма уважаемому дворянскому роду, и прецедент наказания отпрыска аристократи­ческих кровей мог вызвать недовольство в неко­торых кругах. С другой — царица хотела превра­тить суд над преступницей в показательный по­литический процесс, который призван был всему миру продемонстрировать намерение императ­рицы создать новое правовое государство. Виновной была назначена гражданская казнь на Красной площади. Салтычиху привезли на пло­щадь и приковали цепями к позорному столбу, повесив ей на грудь табличку со словами: «Му­чительница и душегубица». После чего она была пожизненно заточена в яму под Соборной цер­ковью Ивановского монастыря. Выводили узни­цу только раз в сутки, чтобы она послушала из­далека колокольный звон и посмотрела церковь. Тридцать три года просидела Салтычиха в яме и умерла дряхлой старухой.

Сокращено и адаптировано по источнику: Энцик­лопедия — 100Top.ru.

⁹ Словарь исторических терминов. — http://www.historymill.com.

¹⁰ Strayer Joseph R. Feudalism in Western Europe // Feudalism in History. Princeton: Princeton UniversityPress, 1966. P. 16.

очередь, раздавали часть этой земли или всю землю в наделы своим подчи­ненным, также в обмен на верность и службу. На Востоке тот же метод ис­пользования земли для материальной поддержки солдат ограничивался пре­доставлением пожизненных наделов. Наделы не переходили к наследникам и по смерти каждого воина его земля перераспределялась среди преемников по службе. На Западе и в Японии земельный надел оставался в семье, так же как и обязательство нести военную службу".

С развитием капиталистических отношений деление на сословия разру­шилось, но сословные пережитки оставались.