Мировая система и Европа

В основе преобразований обществ Западной Европы лежали две великие революции. Второй из них была политическая революция, результатом которой стало возникновение национальных государств. В формиро­вании современного мира этот феномен играет такую же важную роль, как и процесс индустриализации об­щества. Жители западных стран воспринимают как не­что само собой разумеющееся то, что они являются «гражданами» отдельных государств. При этом все прекрасно понимают, какую важную роль в их жизни играет государство (централизованное пра­вительство и местная администрация). Между тем утверждение гражданских прав и, в частности, всеобщего избирательного права — явление относительно недавнего прошлого. То же самое можно сказать и о национализме как чув­стве принадлежности к определенной национальной общности, отличной от других.

Гражданские права и национальное сознание стали характерными черта­ми «внутренней» организации национальных государств, однако в равной степени важны и отношения между национальными государствами. Эти от­ношения являются фундаментальной отличительной чертой современной эпохи.

Современная мировая система не имеет аналогов в истории человечества. Каждая из «двух великих революций» приобрела глобальные масштабы. Промышленный капитализм основывается на чрезвычайно сложной специ­ализации производства, на разделении труда, при котором отношения обмена охватили весь мир. Достаточно задуматься об одежде, которую вы носите, о комнате, в которой вы находитесь, или о том, что вы будете через некоторое время есть. Вряд ли вы сами сшили себе одежду, построили себе здание или произвели продукты питания. В промышленно развитых странах специали­зация производства воспринимается как должное, однако до прихода про­мышленного капитализма разделение труда носило гораздо менее сложный характер. Большинство населения в основном само производило для себя все необходимое, а в тех случаях, когда это было невозможно, прибегало к услу­гам других членов местной общины. В современном мире продукция про­изводится и обменивается в мировых масштабах, что стало возможным бла­годаря поистине глобальному разделению труда. При этом большинство продукции, потребляемой на Западе, не просто производится в других час­тях мира и наоборот. Между производственными процессами в различных точках земного шара могут существовать сложные взаимосвязи. Так, отдель­ные телевизионные детали могут производиться в одной стране, другие де­тали — в другой, сам телевизор собираться в третьей, а продаваться в совер­шенно другом месте.

Однако новая уникальная мировая система не является результатом рас­ширения исключительно экономических отношений. Распространение ка­питализма сопровождалось повсеместным становлением национальных го-

сударств. Я уже упоминал некоторые «внутренние» характерные черты на­ционального государства. Однако было бы не совсем правильно говорить о национальном государстве как о чем-то «универсально-автономном». Не­обходимо говорить о национальных государствах, которые с момента сво­его возникновения в Европе всегда отличались комбинацией отношений добрососедства и конфликтов. Современный мир представляет собой хит­росплетение разнородных национальных государств. Возникновение наци­ональных государств в Европе и особенно их развитие в других частях зем­ного шара — феномен относительно недавнего прошлого. На протяжении большей части истории человечества люди жили в разбросанных по земле малочисленных общинах, обеспечивающих свое существование охотой на животных и сбором съедобных растений. Это были общества «охотников и собирателей». На протяжении большей части последних десяти или около того тысячелетий мир был все еще редко заселен (по сравнению с нашими днями) людьми, жившими в общинах охотников и собирателей, малочис­ленных сельскохозяйственных поселениях, городах-государствах или им­периях. Некоторые империи, такие, как Древний Китай, были очень боль­шими. Однако по своему устройству они радикально отличались от совре­менных национальных государств. К примеру, центральному правительству Древнего Китая так никогда и не удавалось установить действенный кон­троль над своими многочисленными провинциями, особенно в более от­даленных районах.

Жизнь большинства подданных китайского государства совершенно от­личалась от жизни их правителей. Между культурой и языком основной массы населения и государственных чиновников было мало общего.

Важно подчеркнуть, что, хотя только что упомянутые типы общества и состояли в различного рода отношениях, они ни в коей мере не охватыва­ли весь земной шар, как это происходит сегодня. До XX в. поговорка «Вос­ток — Востоком, Запад — Западом, и им никогда не сойтись» отражала впол­не реальные обстоятельства. Несмотря на то что начиная с XI в. между Китаем и Европой и существовали редкие торговые и некоторые другие связи, можно без преувеличения сказать, что на протяжении последующих столетий народы Китая и Запада могли с таким же успехом проживать в раз­личных вселенных. В современном мире ситуация коренным образом из­менилась, хотя культурные различия между Востоком и Западом по-преж­нему сохраняются.

Современный Китай — уже не империя, а национальное государство, отличающееся гигантскими территорией и населением. Согласно утверж­дениям китайских лидеров, это социалистическое государство. Далеко не все из многочисленных национальных государств в мире следуют «либе­рально-демократической» модели, наиболее прочно укоренившейся в За­падной Европе.

Культивирование исторического понимания того, насколько новы и дра­матичны социальные преобразования последних двух столетий, — дело не­простое. Однако, по всей видимости, еще сложнее избавиться от явного или подспудного убеждения в том, что образ жизни, получивший распростране­ние на Западе, в чем-то превосходит образ жизни других культур. Такое убеж­дение обусловлено распространением западного капитализма, повлекшим за собой притеснение и уничтожение большинства других культур, с которы-

ми капитализм вступал во взаимодействие. Идеи социального превосходства получили свое дальнейшее конкретное воплощение в работах тех социал ьн ых мыслителей, кто пытался втиснуть историю человеческого общества в схе­мы социальной эволюции, где в качестве критерия «эволюции» имеется в

виду способность различных типов общества контролировать или подчинять себе окружающий их материальный мир. В таких схемах западный индуст­риализм неизменно занимает главенствующее положение, поскольку несом­ненно обеспечивает уровень материального производства, намного превос­ходящий уровень производства всех известных истории общественно-эко­номических формаций.

Социология призвана развенчать этноцентризм эволюционных схем. Эт­ноцентризм представляет собой концепцию, в которой в качестве критерия оценки всех других обществ и культур используется точка зрения данного конкретного общества. Нет никаких сомнений в том, что подобное отноше­ние глубоко укоренено в западной культуре.

Характерно оно и для других обществ. Однако на Западе убеждение в соб­ственном превосходстве является выражением и оправданием жадного по­глощения индустриальным капитализмом других форм жизни.

Следует четко понимать, что было бы ошибкой отождествлять экономи­ческую и военную мощь западных стран, позволившую им занять ведущие позиции в мире, с вершиной эволюционного развития общества. Столь ярко проявляющаяся на Западе оценка уровня развития общества исключитель­но на основе критерия материального производства сама по себе представ­ляет собой аномальное явление, если сравнивать ее с установками других культур.

Антропологическое измерение социологического воображения позволя­ет осознать то многообразие форм организации человеческой жизни, кото­рые имели место на нашей планете. Ирония современной эпохи проявляет­ся в том, что систематическое изучение разнообразия человеческой культу­ры — «полевая работа антропологии» впервые стало проводиться как раз в то время, когда всепоглощающее расширение промышленного капитализма и усиление военной мощи западных государств активно способствовали унич­тожению этого разнообразия.

Показательно, что в работе Жан Жака Руссо «Рассуждение о происхож­дении и основаниях неравенства между людьми» (1755) четко проводится мысль о том, что, лишь осознав поразительное многообразие социальных формаций, мы можем лучше понять самих себя. «Весь мир, — пишет Руссо, — состоит из множества обществ, о которых мы знаем только понаслышке. Тем не менее, мы по-дилетански выносим суждения относительно всего челове­чества».

Сокращено по источнику: Социологические исследования. 1994. № 2. С. 129-138.