Крито-микенский (эгейский) период

Многие центры эгейской цивилизации стали известны сравнительно недавно. Трою с ее постройками и сокровищами нашли во второй половине XIX в., а о бога­тейшей культуре о. Крита лишь догадывались по греческим мифам о Тезее и Ми­нотавре.

Могущественный царь Крита Минос за убийство своего сына обложил тяжелой данью Афины, которые каждые девять лет должны были посылать на Крит семь юношей и семь девушек на съедение Минотавру, чудовищу с туловищем человека и головой быка. Настал день, когда на Крит был отправлен сын афинского царя Эгея Тезей. Корабль благополучно прибыл к острову, и несчастных отвели в Лабиринт, дворец с бесконечно запутанными пе­реходами, из которого невозможно было выбраться. Но дочь Миноса Ариадна влюбилась в Тезея и тайно дала ему острый меч и клубок ниток, чтобы по нити, привязанной у входа, найти обратный путь.

Реальный смысл мифов стал очевидным, когда англичанин Артур Эванс раско­пал на Крите в Кноссе огромный дворец. Впоследствии такие же дворцы, но мень­ших размеров, были обнаружены еще в двух местах. Поскольку дворец как бы вы­растал из холма и частично был «встроен» в него, большую роль играли внутренние лестницы, которые связывали между собой этажи и соединялись с большими от­крытыми верандами. В нижнем ярусе находились ремесленные мастерские, ком­наты для хозяйственных работ, кладовые, складские помещения, где хранились в огромных пифосах съестные припасы. Во втором ярусе располагались интимные покои царя и царицы, ванные комнаты, сокровищница. Парадные помещения: трон­ный зал, зал для зрелищ, зал для игры с быками - группировались вокруг большо­го двора. Таким образом, наружу выходили только глухие стены, а «фасад» был об­ращен внутрь.

Отличительной чертой критской архитектуры являлось отсутствие симме­трии в расположении жилых, парадных и хозяйственных зон. Так как уловить какую-либо систему в их планировке почти невозможно, дворец был воспринят как сложный лабиринт, построенный легендарным Дедалом. Запутанность ходов и выходов, внезапные спуски по лестницам и неожиданные повороты, характер­ные для лабиринта Дедала, усугублялись неожиданными световыми эффектами,

поскольку свет проникал только через световые колодцы в потолке и других источ­ников освещения не было.

Основным изображением в кносском дворце была двойная секира: она при­сутствовала в орнаменте на стенах, изображалась в руках у богов и молящихся, принимала от людей жертвоприношения. Такая секира с двусторонним лезвием, символом плодородия, называлась на Крите labrys, а лабиринт, очевидно, означал «дом двойного топора», являясь, таким образом, историческим названием кнос-ского дворца.

Изобразительное искусство Крита достигло небывалых высот и было исклю­чительно динамичным и красочным. Упругий, пронизанный движением орнамент в виде спиралевидных завитков или волн, тянущийся непрерывной лентой, где одни яркие тона сменялись другими, был особенно характерен для искусства критян. Движение волн, порывы ветра, надувающие паруса кораблей, вечная стихия, окру­жавшая критских художников, обусловливали в их искусстве динамичные компо­зиции.

В пейзажных композициях основными темами росписей являлись море с рыба­ми, заросли кустарников с яркоперыми фазанами, могучими быками, грациозны­ми козочками, вертлявыми обезьянами.

Критяне любили изображать всевозможные процессии и стремились правди­во передать движение человеческих фигур. На одной из фресок художник показал критянина, схватившего мчащегося быка за рога и собирающегося прыгнуть ему на спину. На другой верно переданы позы и внутренний ритм беседующих элегантных дам с длинными прядями черных волос, одетых в декольтированные платья с пыш­ными рукавами. Очень жизненно изображение жреца, идущего по цветущему лугу. Но все человеческие фигуры трактовались в духе египетского канона: ноги и лицо показывались в профиль, плечи - развернутыми в фас, глаз -смотрящим прямо на зрителя. Такой же условностью, в угоду господствующей моде, являлось изобра­жение мужчин чрезмерно худощавыми с очень узкой талией и слишком развитыми мускулами. Однако изображение природы было настолько реалистично, что чело­веческие фигуры воспринимались как неотъемлемая ее часть и почти не портили общего впечатления.

От эгейского периода сохранилось также множество предметов мелкой пла­стики: статуэтки женщин со змеями в руках, божества, заботящиеся о благосостоя­нии дома, всевозможные сосуды.

Извержение вулкана на Крите в XV в. до н.э. и успешный исход войны с Троей в пользу ахейцев обусловили перемещение культурных центров с Крита на Пело­поннесский полуостров. Археологические раскопки обнаружили много памятни­ков, дающих представление об особенностях культуры ахейцев. Царские дворцы Тиринфа и Микен располагались на холмах, а не на равнине, как критские, и бы­ли обнесены высокими «циклопическими» стенами, сложенными из огромных ка­менных глыб. В стенах располагалась сложная система галерей, ходов, ведущих к продовольственным и оружейным складам, цистернам для воды. Украшенные ре­льефами ворота ахейских цитаделей напоминали Львиные ворота микенского двор­ца Агамемнона, которые были украшены каменной плитой с изображением львиц, опирающихся передними лапами на пьедестал с колонной.

В противоположность критским дворцы ахейских владык отличались симмет­рией и имели четкую систему в расположении комнат и залов. Центральным поме­щением являлся мегарон, имевший кровлю с отверстием, под которым находил­ся очаг. Входом в мегарон служил коридор с двумя колоннами. Гомер в «Одиссее», описывая дворец царя Алкиноя, свидетельствует, что в то время дворцы были

Львиные ворота дворца Агамемнона. Микены

благоустроенные, а предметы роскоши (золотые и серебряные вещи, драгоценные ткани и утварь) прочно вошли в обиход:

Медные стены во внутренность шли от порога и были Сверху увенчаны светлым карнизом лазоревой стали; Вход затворен был дверями, литыми из чистого злата; Притолки их из сребра утверждались на медном пороге; Также и князь их серебряный был, а кольцо золотое, Две (золотая с серебряной) справа и слева стояли, Хитрой работы искусного бога Гефеста, собаки -Стражами дому любезного Зевсу царя Алкиноя... Был за широким двором четырехдесятинный, богатый Сад, обведенный отвсюду высокой оградой: росло там Много дерев плодоносных, ветвистых, широко вершинных.. Два там источника были, — один обтекал, извиваясь, Сад, а другой перед самым порогом царева жилища Светлой струею бежал, и граждане в нем черпали воду. Так изобильно богами был дом одарен Алкиноев!..

Стеньг дворцов украшали также фресками, причем в тематике росписей пре­обладали сюжеты, связанные с борьбой. Здесь были и сцены охоты на львов, и трав­ля собаками кабана, и воины, седлающие коней, и идущие в поход ахейцы в высо­ких шлемах с копьями и щитами.

Торжество физической силы пронизывало микенскую культуру, находя вы­ражение в мощности крепостных стен, в сюжетах и сценах охоты во фресковой живописи и в изображении батальных сцен. Но динамичная, передающая на­строение мастера линия исчезла, уступив место застывшим формам и сухому орнаменту.

В изобразительном искусстве ахейцев преобладали жесткость и статичность композиции. На смену динамичности критских мастеров пришли строгая сим­метрия и схематичность форм.

Женщины, смотрящие представление («Дамы в голубом»). Фреска Кносского дворца

Охота на кабана. Фреска из дворца в Тиринфе. Национальный арехологический музей. Афины