Меняющийся ландшафт

Страна, через которую мы проезжали утром, постепенно менялась от каменного ландшафта до скалистой пустыни с редким кустарником. После того, как мы покинули Кзар-эс-Соук с отремонтированной шиной, твердо закрученной на кол­паке, пейзаж изменялся снова, становясь буйно заросшим по­лынью.

После полудня мы пересекли две мелкие речушки; дорога через них была обозначена валунами, расположена в несколь­ких футах от воды. Максимальная глубина составляла почти два фута, но Лендровер пробирался сквозь нее, как небольшая крепкая груженая лодка, хотя вода булькала через двери на пол. Но нам казалось, что нет такого места, где бы машина не смогла проехать.

Больной как собака

После Будениба, 60 км восточнее от Кзар-эс-Соук, ланд­шафт снова стал более равнинным, а плохая дорога стала еще хуже. Мы постоянно подскакивали на тряской размытой до­роге. Непрекращающийся ветер сделал невозможным приго­товление очередного ужина. И вершиной таких маленьких «радостей» путешествия по уединенным местам, стала серьез­ная болезнь Боба. Еще вчера после ужина его стал беспоко­ить желудок, и он не был в состоянии что-либо делать, кроме как давать указания во время завтрака. Джефф и я не прида-

ВЫ УМРЕТЕ В ПУСТЫНЕ

ли этому значения, единственное, что нас беспокоило, так это то, чтобы Боб не съел свою половину, и нам досталось больше еды.

День долгой езды из Агадира, грубая ночь на разбитых дорогах и длинный жаркий день, в конце концов, подорвали сопротивляемость Боба. Казалось, разладилось вся система: голова, желудок и кишки. Его желудок исторгал все, что бы он не съел и не выпил, включая воду, он был поражен дизенте­рией настолько болезненной и устойчивой, что мы останавли­вались каждые несколько минут, чтобы дать ему возможность выйти из Ровера. Отчаянно путаясь в своих штанах, он шел в сторону дороги. У него кружилась голова, в ней что-то стре­ляло, лицо было бледное и покрытое холодным потом. Что бы это ни было, оно прогрессировало, и нам ничего не оставалось, кроме как ехать дальше.