Два дня в тумане

Следующие 2 дня я провел в полубессознательном состо­янии. Мое существование состояло из походов в ванную, ас­пирина, разбавленного водой из столовой, и ошеломляющей дремоты. Я обнаружил, что если не буду напрягать ни одного мускула, моя голова останется ясной. Арабы радиооператоры в соседней комнате знали, что я болен и не уделяли мне ника­кого внимания, за исключением молодого парня, который по­стоянно досаждал мне своими вопросами и просьбами об уроках вождения, на которые я едва ли способен был отвечать.

Медленно, очень медленно, как приход морского прилива, боль начала отпускать. После всего произошедшего я был жив, и это позволило отбросить идею медицинской помощи из-за возможно высокой цены. Мы просто не могли позво­лить себе докторов, если мы собирались иметь достаточно де-

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

нег, чтобы добраться до Лагоса.

К полудню третьего дня я был полностью способен под­няться и двигаться. Хотя я был все еще слабым, я поехал на берег реки проверить Джеффа. В тот вечер я выпил немного чая с большим количеством молока и снова провалился в сон на 12 часов. То, что со мной было, являлось «неострым» случа­ем теплового удара. Перенесение некоторой доли невезения по вине собственной глупости и невежества послужило от­личным примером того, что такое жара в этой стране. А мы все еще находились за несколько сот миль от самой жаркой ее территории.

Никогда не делайте допущений

Одним из величайших наших врагов - или слабостей -может быть благодушие. В важных ситуациях никогда не при­нимайте ничего на веру. Никогда не предполагайте, что все будет в порядке, независимо от того, сделали ли вы что-ни­будь для этого или нет. В конце будьте готовы ко всему. Будьте осторожны.

На четвертый день моей болезни боль и спазмы моего желудка сменил раздражающий голод, напомнивший мне, что с тех пор как я последний раз ел, прошло много времени. Проверив еще раз, не вернулся ли Джефф, я купил в городе 6 яиц и принес в радиохижину сделать яичницу. Яйца только начали зажариваться, когда тишина была нарушена громкими возгласами, издаваемыми грязным, небритым парнем с рюкза­ком и в петропеной старой соломенной шляпе.