Проблема анализа и интерпретации образов власти

Образы власти и политиков, ее символизирующих — это особая психологическая реальность, имеющая свою структуру. Анализ этой структуры является первостепенной задачей политико-психологического исследования. Следует отметить, что образы политической картины мира имеют свою специфику, отличную от образов товаров в рекламе или от образов искусства. Отличия касаются, прежде всего, содержательных аспектов (политических, идеологических, моральных и т. д.). Нам важно понять, с какими политическими и идеологическими моделями власти граждане готовы себя идентифицировать. Это также один из важных компонентов позиционирования власти и граждан в отношении друг друга.

Первая задача, которую мы ставили перед собой, пытаясь зафиксировать наличные образы власти, состояла в том, чтобы выяснить, как наши респонденты видят нынешнюю и прежнюю власть, кому принадлежит сегодня власть в России и какой она должна, по их мнению, быть. Таким образом, мы фиксируем образы реальной и идеальной власти, а также описываем ее темпоральные образцы, соответствующие трем важнейшим этапам трансформации системы: власть советскую, власть эпохи Ельцина и власть современную — путинского периода. Для понимания природы образов власти необходимо также установить, какие политики и институты обладают наибольшим властным потенциалом, кто из них вызывает доверие и симпатию опрошенных, а кто нет. Нас интересовало и то, есть ли, например, партии, которые выражают интересы респондентов и те партии, которые можно было бы запретить без ущерба для интересов страны. Эти вопросы позволяют определить границы власти не в ее институциональном, а в психологическом измерении. Одновременно мы пытались найти инструмент, позволяющий определить отношение к власти с точки зрения того, насколько данный респондент находится под влиянием авторитарных стереотипов. Этой же цели служил и ряд вопросов типа:

В какой ситуации Вы чувствовали бы себя более уверенно?

· Если бы в России было больше порядка и меньше свобод

· Если бы в России было меньше порядка и больше свобод

ИЛИ

Считаете ли Вы, что России лучше

· Закрыть свои границы от соседей

· Вывести войска из горячих точек

Мы исходили из предположения о том, что образы власти у лиц с авторитарным синдромом формируются по иным психологическим законам, нежели у индивидов с «демократическим» типом личности и наполнены иным содержанием. Это связано с тем, что образы политической власти имеют в качестве своей психологической основы неполитический опыт, полученный в семье, в общении с со сверстниками и старшими в школе, и с другими институтами политической социализации.

Отсюда задача — выявить те модели политической социализации, которые лежали в основе формирования определенных представлений о власти, о политике в целом, наиболее существенные ценностные ориентации респондентов, например, их представления о справедливости, демократии, уровень их интереса к политике, понимание того, как устроена современная политика, их принятие или непринятие существующей власти, ее оценки и т. д. Решению этой задачи служили глубинные интервью, которые, наряду с анкетным опросом, позволили нам глубже изучить связь наличных политических представлений и взглядов на власть у опрошенных с тем опытом социализации, который они приобрели в детстве.

Психологический аспект данной темы дополняет и вопрос о том, какие мотивы респонденты приписывают тем людям, которые находятся у власти. Известно, что мотив власти является одним из трех центральных мотивов поведения человека вообще. В политике этот мотив тем более важен, так как именно в политике достижение власти происходит наиболее естественным путем. С точки зрения концепции когнитивной атрибуции, приписывание тех или иных мотивов другим людям напрямую связано с мотивационной структурой личности приписывающего. В нашем исследовании мы пытались определить как ту систему мотивов, которую приписывают политическим лидерам, находящимся у власти, так и выявить факторы, определяющие выявленные тенденции атрибутирования.

Мы также хотели понять структуру представлений наших граждан в отношении природы власти и подчинения не только в сугубо политическом, но в наиболее близком им — семейном окружении — в отношении своих детей. Нас интересовало и то, как различают они разные типы власти — власть государственную, власть закона и власть отдельных людей (например, руководителей на работе).

Поиск закономерностей формирования образов власти не мог обойти и вопрос о таких факторах, которые их определяют, как факторы социально-демографические: пол, возраст, образование, профессия, место жительства и пр. Мы предположили, что образы власти у женщин отличаются от образов власти у мужчин. В социально-психологической литературе приводятся данные исследований, свидетельствующих о том, что женщины более конформны, чем мужчины⁰¹⁴. Интересно было бы проверить, в какой мере это относится к власти. Готовы ли женщины в большей степени доверять власти и подчиняться ей или это не так?

Наши предыдущие исследования показали, что серьезно отличается и восприятие власти людьми разных поколений⁰¹⁵. В данной работе мы ставим перед собой задачу выяснить, сохранились ли те закономерности, которые определяли отличия в восприятии власти у разных возрастных когорт в начале-середине 1990-х. Особенно интересно, как воспринимают власть люди младших возрастных групп, так как именно с ними связаны перспективы формирования демократических институтов власти.

Концентрация федеральной власти в Москве и ее психологическая близость к опрошенным нами гражданам не позволяет рассчитывать на то, что данные, полученные в московской выборке, обладают достаточной степенью валидности для страны в целом. Но нас интересовали как общие, так и особенные закономерности восприятия власти в разных регионах России. И хотя мы не ставили своей задачей получение данных, репрезентативных для России в целом, но региональные различия в видении власти были зафиксированы.

Помимо содержательных моментов в анализе образов власти нас интересовали и их собственно психологические измерения. Таким образом, объектом нашего исследования стали не только отражение власти в сознании респондентов, но и характер этого отражения, то есть политическая оптика, преломляющая реальную власть. Для того, чтобы уловить эти психологические измерения, нами была использована стандартная для психологических исследований схема анализа: в образах власти мы выделили эмоциональные, когнитивные и поведенческие компоненты, которые и подверглись специальному изучению. Мы использовали для этих целей качественные методы, прежде всего анализ открытых вопросов, касающихся того, как респонденты оценивают реальную и идеальную власть. Ответы кодировались, а затем оценивались по нескольким психологическим параметрам.

Так, нам было важно исследовать, каковы эмоциональные составляющие этих образов. Сюда входят, прежде всего, знаки отношения к власти в массовом и индивидуальном сознании (отношения к идеальной власти и власти реальной, к власти нынешней и к власти недавнего прошлого, отношения с плюсом или с минусом). Мы предположили, что эмоциональный знак в отношении власти времен молодости респондентов будет более позитивным, чем в настоящем, так как мы всегда идеализируем свое прошлое. Гипотеза эта подтвердилась лишь частично. Реальность оказалась намного более сложной, чем можно было представить себе в начале исследования. Эмоциональные составляющие особенно ярко проявлялись в образах власти в глубинных интервью, которые были проведены в середине 1990-х гг. Их анализ и обработка дали богатый материал как об осознаваемом, так и о бессознательном уровне установок на власть.

Второй важной составляющей является когнитивный срез образов власти, который мы операционализировали через такие индикаторы, как:

· интерес к теме власти;

· самостоятельность или стереотипность ⁰¹⁶ суждений о власти;

· уровень их когнитивной сложности/простоты;

· степень ясности/ размытости образов;

· субъектность власти.

Можно высказатьпредположение, что поддержка власти со стороны граждан соотносится с указанными характеристиками тех образов власти, которые есть в сознании граждан.Так, если власть непонятна гражданам и посылает им невнятные сигналы, то это, возможно, и поможет привлечь на время выборов достаточно пестрый состав сторонников, но вряд ли поможет их удержать, не вызвав конфликтов и внутри элиты, и в обществе. Не менее важно определить субъектность этих образов. Наши данные показывают, что нередко власть воспринимается гражданами как безличная сила, не имеющая «лица». За этим стоит определенный комплекс отчужденности власти от граждан, когда власть не просто «далека от народа», но вообще не понятно, где она. Власть выступает как некий неодушевленный объект, вызывающий тревогу, страх, другие негативные эмоции. Но власть может ассоциироваться и с партиями и институтами, с государством или с конкретными персонами. Нам представляется важным выяснить, кто или что подразумевается гражданами, когда они говорят о власти. Предварительные наблюдения показывают, что российские граждане в понятие власти включают чаще представителей исполнительной, чем законодательной власти (и совсем редко — судебной). Они не различают власть и оппозицию. Для них власть — это все, кто там, «наверху».

И, наконец, поведенческий аспект образов власти проявляется не просто в оценках режима или системы, но в готовности делом поддерживать эту власть, участвовать в управлении государством, принимать участие в различных формах политической деятельности. Вопрос об этой готовности содержался в инструментарии нашего исследования. Мы предприняли сравнительный анализ образов власти у пассивных и активных граждан, у тех, кто готов участвовать в политике только в роли избирателя и у тех, кто пойдет на забастовку, или будет принимать участие в выборах как кандидат. Гипотеза, которой мы руководствовались, состоит в том, что образ власти у тех, кто хочет играть в политике более активную роль, будет более позитивным. Среди наших респондентов есть небольшая группа действующих политиков, как из исполнительной, так и из законодательной власти. Мы считали необходимым проанализировать отличия их представления о власти от представлений рядовых граждан.

Считается, что образы власти в России традиционно персонифицированы. Мы полагаем важным проверить это расхожее мнение. Кроме того, в исследовании власти нами были использованы открытые вопросы для выявления того, кто именно из представителей власти вызывает у граждан доверие и симпатию, оказывает реальное влияние на политический процесс, за кого они готовы отдать свои голоса. Анализ ответов на эти открытые вопросы позволяет проанализировать конкретное наполнение образов власти в ее персонифицированном виде. Списки этих политиков на разных этапах исследования предстоит проанализировать. Нас, в первую очередь, будет интересовать, насколько власть ассоциируется с публичными политиками, или в ней преобладают «теневые» компоненты, порождающие образ власти-марионетки, за которой скрываются неизвестные публике, а потому особенно опасные «кукловоды».