Гипотетико-дедуктивный метод в различных его модификациях начал применяться в точном естествознании еще в XVII в., но логики заинтересовались им только в середине прошлого века. Это объясняется, с одной стороны, давним отрывом логики от методологических проблем, выдвигаемых развитием естествознания, а с другой — явной недооценкой значения дедукции для развития опытных наук как самими естествоиспытателями, так и логиками и философами. Справедливо критикуя недостаточность аристотелевской силлогистики, в особенности в ее схоластической интерпретации, основатели индуктивной логики провозгласили индукцию единственным инструментом или, по терминологии Бэкона, «органоном» открытия новых опытных законов. Дж. С. Милль хотя и не придерживался таких амбициозных целей, все же верил, что с ее помощью можно устанавливать причинные законы в естествознании. Как мы видели, такие законы, если и можно рассматривать как причинные, то они раскрывают лишь причины, лежащие на поверхности явлений, не углубляются в их суть, а устанавливают связь между Наблюдаемыми свойствами явлений. Путь же к глубоким причинным законам лежит через гипотезы, об истинности или
Эйнштейн А. Физика и реальность. — С.62.
ложности которых можно судить по проверке выводимых из них логических следствий. Следовательно, подобные законы опираются также на гипотетико-дедуктивные умозаключения. Они называются так потому, что посылками их являются гипотезы, т. е. суждения, истинностное значение которых остается неизвестным, а заключение получается с помощью логической цепи дедукций. Поскольку дедукция переносит истинностное значение посылок на заключение, то она ничего в нем не меняет, и именно поэтому используется для преобразования информации.
Соответственно характеру посылок все гипотетические умозаключения можно разделить на три группы1.
►Первую группу составляют проблематические умозаключения, посылками которых являются гипотезы или обобщения эмпирических данных. Поэтому их можно назвать также собственно гипотетическими умозаключениями, поскольку истинностное значение их посылок остается неизвестным.
► Вторая группа состоит из умозаключений, посылками которых служат предположения, противоречащие каким-либо утверждениям. Выдвигая такое предположение, из него выводят следствие, которое оказывается явно несоответствующим очевидным фактам или твердо установленным положениям: Хорошо известными способами таких умозаключений являются метод рассуждения от противного, часто используемый в математических доказательствах, а также известный еще в античной логике прием опровержения—приведение к нелепости (reductio ad absurdum).
►Третья группа мало чем отличается от второй, но в ней предположения противоречат каким-либо мнениям и принятым на веру утверждениям. Такие рассуждения широко использовались в античных спорах, и они составили основу сократического метода, о котором говорилось в начале этой главы.
К гипотетическим рассуждениям обычно прибегают тогда, когда не существует других способов установления истинности или ложности некоторых обобщений, чаще всего индуктивного характера, которые можно связать в дедуктивную систему. Традиционная логика ограничивалась изучением самых общих принципов гипотетических умозаключений и почти совершен-но не вникала в логическую структуру систем, используемых в развитых эмпирических науках. Между тем, как мы видели на
Примере механики, в таких науках имеют дело не с отдельными, изолированными гипотезами, а с определенной логической их системой. Новая тенденция, которая наметилась в современной методологии эмпирических наук, как раз обращает внимание на эту особенность знания, рассматривая любую научную систему опытного знания как гипотетико-дедуктивную систему1. С этим вряд ли полностью можно согласиться, хотя бы потому, что существуют науки, которые не достигли необходимой теоретической зрелости и которые до сих пор ограничиваются отдельными, не связанными друг с другом обобщениями или гипотезами, а то и простыми описаниями изучаемых явлений. Выше мы могли уже убедиться в том, что в развитых гипотетико-дедуктивных системах часто используются математические методы.
Нередко в логике гипотетико-дедуктивные системы рассматриваются как содержательные аксиоматические системы, допускающие единственно возможную интерпретацию. Однако, нам кажется, что такая формальная аналогия не учитывает специфические особенности дедуктивной организации опытного знания, от которых абстрагируются при аксиоматическом построении теорий в математике. Для иллюстрации этого тезиса рассмотрим, например, различие между знакомой нам геометрией Евклида как формальной математической системой, с одной стороны, и геометрией как интерпретированной, или физической системой — с другой. Известно, что до открытия неевклидовых геометрий евклидова геометрия считалась единственно верным учением о свойствах окружающего нас пространства, а И. Кант возвел такую веру даже в ранг априорного принципа. Ситуация после открытия новых геометрий Лобачевским, Больяи и Риманом хотя и постепенно, но коренным образом изменилась. С чисто логической и математической точки зрения все эти геометрические системы являются одинаково.равноценными и допустимыми, ибо они непротиворечивы. Но как только им придается определенная интерпретация, то они превращаются в некоторые конкретные гипотезы, например, физические. Проверить, какая из них лучше отображает действительность, скажем, физические свойства и отношения окружающего пространства, может только физический эксперимент. Отсюда становится ясным, что опытные науки в Целях систематизации и организации всего накопленного в них
1 Rescher N. Hypothetical reasoning. — Amsterdam: North Holland, 1964
. - p.3
Britwaite R. В. Scientific explanation. — Cambridge: Univ. press., 1953.— P. 15.
материала стремятся к построению интерпретированных си- | стем, где понятия и суждения имеют определенный смысл, связанный с изучением конкретной эмпирической области предметов и явлений реального мира. При математическом исследовании отвлекаются от такого конкретного смысла и зна-Я чения объектов и строят абстрактные системы, которые впоследствии могут получить совершенно иную интерпретацию. Как это ни казалось бы странным, но аксиомы геометрии Евклида могут описывать не только свойства и отношения между привычными для нас геометрическими точками, прямыми и плоскостями, но и многие взаимосвязи между разнообразными другими объектами, например, отношения между цветовыми ощущениями. Отсюда следует, что различие между аксиоматическими системами чистой математики и 1Ш1отетико-дедуктивными системами прикладной математики, естествознания и эмпирических наук в целом возникает на уровне интерпретации. Если для математика точка, прямая и плоскость означают просто исходные понятия, которые йе определяются в рамках геометрической системы, то для физика они обладают определенным эмпирическим содержанием.
Иногда удается дать эмпирическую интерпретацию исходным понятиям и аксиомам рассматриваемой системы. Тогда вся теория может рассматриваться как система дедуктивно связанных эмпирических гипотез. Однако чаще всего оказывается возможным эмпирически интерпретировать лишь некоторые гипотезы, полученные из аксиом в качестве следствия. Именно такого рода гипотезы оказываются связанными с результатами опыта. Так, например, уже Галилей в своих опытах строил целую систему гипотез, чтобы с помощью гипотез более низкого уровня убедиться в истинности гипотез высокого уровня.
Гипотетико-дедуктивная система может,, таким образом, рассматриваться как иерархия гипотез, степень абстрактности которых увеличивается по мере удаления от эмпирического базиса. На самом верху располагаются гипотезы, при формулировании которых используются весьма абстрактные теоретические понятия. Именно поэтому они и не могут быть непосредственно сопоставлены с данными опыта. Напротив, внизу иерархической лестницы оказываются гипотезы, связь которых с опытом достаточно очевидна. Но чем менее абстрактными и общими являются гипотезы, тем меньший круг эмпирических явлений они могут объяснить. Характерная особенность гипотетико-дедуктивных систем в том именно и состоит, что в них логическая сила гипотез увеличивается с возрастанием уровня,
на котором находится гипотеза. Чем больше логическая сила гиптезы, тем большее количество следствий можно вывести из нее, а значит, тем больший крут явлений она может объяснить.