Словесность у новейших и в России

§ 19. Наконец, Великая империя пала и развалинами покрыла всю Европу. Дикие народы нахлынули, как волны, и погасили науки, искусства и словесность. Настал мрак Средних веков...

Тут скрывается от нас Древний мир, и начинается новый. Все изменяется. Истинная религия даст другое направление человечеству, и кажется, будто народы переходят из одного возраста в другой.

§ 20. Долго черная туча носилась и волновалась над Европою. Свет истинной веры, блистая в мирных обителях иноков, еще озарял некоторые остатки наук и словесности. Но скоро вдохновенный глас Пустынника раздался в сердцах воинов Креста и подвигнул всю
Европу на освобождение Гроба Господня.

В сие время не один Петр Пустынник, но и другие служители алтарей с необыкновенным красноречием возбуждали на брань святую; но их красноречие было дар природы, вдохновение веры, а не плоды учения, которого еще не было в Европе.

§ 21. После крестовых походов Европа принимает новый вид:
образуются новые державы, успокоенные народы стремятся к мирным занятиям, искры художеств, наук и словесности возникают на древнем пепелище и возжигают просвещение сперва в Италии, потом и в других странах Европы.

И в том же порядке, т. е. сперва являются изящные искусства. – Язычество требовало скульптуры для кумиров, и скульптура их достигла такого совершенства, какого новейшие не достигали. – А христианская религия требовала живописи, которая не только превзошла древнюю, но и достигла такого совершенства (в конце 15-го и в начале 16-го века), какого едва ли достигает ныне.

§ 22. Ничто столько не содействовало к возрождению искусств, наук и словесности, как открытие и распространение древних рукописей. Они показали собранные веками истины и быстро разлили в Европе успехи словесности.

Величайшие мужи своего века занимались открытием и изъяснением древних рукописей: Петрарка, Гаспарини, Поджий, Беатус Ренан, Алоизий, Моценик, Сикар и многие другие. Труды их для восстановления наук неимоверны, бессмертны.

§ 23. Сначала является поэзия, в новом виде (с рифмами) и в новом направлении; потом повествование (и оно изобретает новый способ писать – прозу); далее – ораторское красноречие и ученые сочинения. Главнейший род красноречия у новейших – нравственный или духовный. В некоторых державах являются следы красноречия политического и судебного, например, в Англии и Франции.

Примеч. Начало просвещения в Греции и возрождение его в Европе без сомнения в подробностях различны. Но в целом являют разительное сходство!.. Там предшествуют образованию времена героические; здесь – века рыцарские. Там по гласу чести все области Греции восстают, соединяются и стремятся к великому подвигу – разрушению Трои; здесь по гласу веры вся Европа приходит в движение, соединяется под знаменем Креста и спешит на святой по-
двиг – освобождение Иерусалима. Там воспевают героев рапсодисты; здесь поют рыцарей трубадуры и романисты (romancier). Там по разрушении Трои вся Греция изменяется; здесь, по освобождении Иерусалима вся Европа принимает вид новый. Там вскоре начинается просвещение, или, может быть, возжигается угасшее в Египте; здесь также вскоре возрождается оно, как Феникс из пепла. Наконец, оба великие события воспеты двумя величайшими поэта-
ми – Гомером и Тассом (прибавл. 4).

4. Как будто в доказательство, что просвещение – подобно солнцу в природе – восходит и скрывается от одинаковых причин и одинаковым образом, и что баснь Сизиф с камнем, вечно поднимаемым и низвергающимся, не мечта, но действительное изображение усилий человечества.

§ 24. Под конец IX века (862) Отечество наше принимает бытие и победами возвещает новое имя свое и силу Восточной империи. Может быть, подвиги Рюрика, Аскольда, Олега, Игоря и Святослава воспеты баянами, но песни их умолкли в отдалении...

Единственные памятники сих времен: Договоры Олега (912), Игоря (945)
и драгоценный пример красноречия Речь Святослава сохранены для нас
летописцем. Они показывают силу нашу в то время и следы общественной жизни.

§ 25. Начало просвещения в России положено Владимиром. С принятием истинной веры (988) приняли мы от греков и письмена, и начала искусств, и некоторое образование слова. Восточная империя, угасая, возжигала просвещение в России.

Памятники сего времени: переводы священных книг, Русская правда (1019), Нестор (1111), следы красноречия в поучениях пастырей Церкви, в
поучении Мономаха и, наконец, следы оригинальной поэзии в Слове о полку Игоря (см. Ист. Гос. Рос., т. I, с. 247 и след. и т. III, с. 213 и след., изд. 1816
года).

§ 26. С нашествием татар все угасло в России. Остатки просвещения хранились в обителях иноков, занимавшихся летописями и учением веры. С началом единовластия (Иоанн III) воссияла новая заря просвещения в России, явились некоторые пособия, училища, правила и книгопечатание.

Книгопечатание введено в Россию в 1553 году. Первая Грамматика эллино-славянская издана в 1591 году во Львове. В 1596 издана в Вильне грамматика Зизанием. В 1619 году издана Грамматика Мелетием Смотрицким. – В 1627 году издан славянский Словарь Памвою Бериндою, и прежде его был краткий Словарь Зизаниев. – К сему времени относят древние народные песни.

§ 27. С восшествием на престол дома Романовых умножились средства и училища. Век Петра открыл нам просвещение Европы. Век Елисаветы познакомил нас с словесностию европейцев. Век Екатерины ознаменован вкусом. Век Алексндра и Николая ставит нас на ряду с просвещеннейшими народами.

Язык наш в самом начале много заимствовал от греческого, далее принял несколько слов татарских. В 16-м веке служил ему образцом польский. Со
времен Петра вошло в него много слов немецких, особенно голландских. Со
времен Елисаветы образовался он по примеру немецкого и французского.

§ 28. Словесность наша, кажется мне, приличнее всего может делиться на три периода: на древнейшую – от Рюрика до Иоанна III; на среднюю – от Иоанна до Петра, и новую – от Петра до Николая. Характер первого периода – введение письмен, переводы с греческого и некоторые образцы; второго – введение книгопечатания и некоторые правила языка; третьего – введение гражданской грамоты, правила и образцы во всех родах словесности.

Изящная словесность собственно начинается в третьем периоде, который разделяют между собою два гения: Ломоносов и Карамзин. Первый показал нам поэзию и ораторское красноречие; второй открыл русским изящную прозу. И тот, и другой имели сильное влияние на писателей своего века, и оба оказали бессмертные услуги нашей словесности.

Карамзин говорит: „ Разделяя слог наш на эпохи, первую должно начать с Кантемира, вторую – с Ломоносова, третью – с переводов славяно-русских г. Елагина и его многочисленных подражателей, а четвертую – с нашего времени, в которое образуется приятность слога“.

IV.

Истинное красноречие
и мнимое

§ 29. Будущий писатель должен иметь верное понятие о красноречии; следственно, должен знать, что красноречие бывает истинное и мнимое (прибавл. 5).

5. Скажут: быть красноречивым значит уметь доказывать, уметь действовать на разум, волю и страсти, уметь достигать своей цели. Согласимся на время, но спросим: что значит уметь?.. и достаточно ли для истинного красноречия достигать только цели, какова бы, впрочем, она ни была?..

§ 30. Есть люди, кои полагают красноречие в громких словах и выражениях и думают, что быть красноречивым значит блистать реторическими украшениями, и чем высокопарнее, тем, кажется им, красноречивее. Они мало заботятся о мыслях и их расположении и хотят действовать на разум, волю и страсти тропами и фигурами. Они ошибаются.

Это называется декламация. Она не заслуживает имени красноречия, ибо холодна для слушателей и тягостна для самого декламатора, но часто поддерживается мыслию будущих успехов, а иногда мечтою жалкого самолюбия.

§ 31. Иные думают: быть красноречивым значит уметь выражать мысли необыкновенным образом и чем темнее, тем, кажется им,
глубокомысленнее,и, следственно, красноречивее. Они мучат себя –
жаль видеть! – усиливаясь сказать так, как никто не говорит то, что почти все знают.

Ничто столько не унижает писателя, как сие заблуждение. Оно показывает ложный вкус и превратное понятие о красноречии и случается с немногими мнимофилософствующими писателями. Но ни декламация, ни сей странный способ писать не достигают цели и не могут назваться красноречием.

§ 32. Красноречие имеет два признака: силу чувств и убедительность (прибавл. 6).

6. Красноречие всегда имеет три признака: сила чувств, убедительность и желание общего блага. Первые два могут быть и в красноречии мнимом, последний существенно отличает истинное красноречие. С каждым из сих признаков красноречие больше или меньше достигает цели. Сила чувств и убедительность предполагают и все достоинства слога, но желание общего блага должно быть всегда их целию. Если ж не оно движет пером писателя, а под видом его страсти – ужасно!.. „Отвергайте обманчивую прелесть, столь часто заражающую дар слова“. Бессмертные слова Александра I в речи 15 марта 1818 года.

§ 33. Сила чувств – красноречие сердца – есть такое живое ощущение истины, такое сильное участие оратора в предлагаемом деле, что он, сам увлекаясь, увлекает и слушателей за собой (при-
бавл. 7).

7. Феофан после первых слов над гробом Петра не мог удержать слез – и все в храме зарыдало. – Цесарь слушает Цицерона и роняет из рук смертный приговор Лигария. – Антоний, требуя мщения, открывает окровавленную одежду Цесаря, и римляне содрогаются. – Марфа (в повести Карамзина), возбуждая ужас к рабству, бросает цепи, и народ терзает их... Сила чувства всегда производит ораторские движения.

§ 34. Убедительность – красноречие ума – есть такая неотразимая сила и приятность убеждений, что мы против чаяния, против воли совсем неожиданно соглашаемся с мыслями автора. – Если красноречие ума соединится с красноречием сердца, то нет почти сил им противиться (прибавл. 8).

8. Древние софисты и философы XVIII века вводили в заблуждение силою чувств и убедительностию, и, может быть, никто столько не соединял красноречие ума с красноречием сердца, как Ж. Ж. Руссо. – Были ли они красноречивы? Без сомнения. Но их красноречие есть мнимое, а не истинное и тем опаснейшее, чем труднее видеть змею над цветами. Желание общего блага. Красноречие добродетели есть тот существенный признак, по которому узнается истинное красноречие,

и отличается от мнимого. Пламенное желание добра, стремление к сей цели – вот благородный предмет истинного красноречия, достойный добродетели! Красноречие ума и сердца могут заблуждаться, но красноречие добродетели как самая добродетель, как прекрасное (само по себе), остается истинным, неизменным для всех веков и народов. Кто умножил хотя одною полезною истиною счастие людей, приближил их хотя на один шаг к добродетели, тот истинно красноречив. Заметим, что и мнимое красноречие желает казаться истинным, и, представляя вредное, хочет доказать, будто оно полезно. Так порок иногда принимает на себя вид добродетели.

§ 35. Истинное красноречие равно может быть и в прозе, и в стихах. Демосфен в разительных речах против Филиппа, Жуковский в незабвенном „Певце во стане русских воинов“ равно красноречивы, равно достигают цели, спасительной для Отечества.

Мы еще помним Москву в плену и в пламени; помним, как юные защитники, рыдая при виде горящей столицы, взывали с певцом: „Внимай нам, вечный мститель! / За гибель – гибель, брань за брань / и казнь тебе, губитель!..“ Кричали: „И жизнь и смерть, – все пополам!“ И утешались приветами:
„О други! смерть не все возьмет. / Есть жизнь и за могилой!..“ Вот истинное красноречие, оживлявшее воинов в 1812 году (прибавл. 9).

9. Можно ли назвать истинным красноречием то, которое предлагает мысли, полезные для блага людей, но не имеет ни силы чувств, ни убедительности? Не знаю... но чувствую, что в нем есть основание истинного красноречия. Много есть сочинений, уважаемых современниками и потомством един- ственно за добрую цель их, за прекрасное желание блага Отечеству или всем людям. Истинно красноречивым может назваться тот, кто соединил красноречие ума и сердца с красноречием добродетели. Мы любим мечты и в поэзии, и в прозе, если они невинны, и, приводя нас в восхищение, облегчают на минуту существенные горести. – Но мечты мнимого красноречия, влекущие в заблуждение, возмущающие покой людей, равно пагубны как в стихах, так и в прозе. Сенат римский два раза изгонял из своего града учителей красноречия; Людовик XVIII вынужден был закрыть кафедру словесности, ибо политические мысли все еще были предметом красноречия... Но в наше время и в нашем Отечестве, кажется, в такие мечты впадали разве только молодые поэты по неопытности и тем давали повод обвинять поэзию, но прозаические писатели наши знают вред мнимого красноречия и с любовью стремятся к истинному.

V.