Господин номер два эту искру поймал рукой в перчатке и швырнул в небеса

И в тот же миг загрохотало по всей земле – громы и молнии без признаков дождя рвали в клочья беспросветную мглу над городами и сёлами, над горами и равнинами. Разорванные тучи превращались в скачущих чёрных всадников на стелющихся над землёй чёрных скакунах.

И в городах, в особенности в мегаполисах, стало происходить невероятное – все масонские знаки, украшавшие фасады зданий, с корнем срывались с них, осыпая на головы редких прохожих лепнину. Глина и мрамор валили с ног обезумевших от ужаса несчастных, и без того бредущих в полной тьме наощупь, держась за стены. Куда брели они? Зачем? Почему не укрылись в жилищах от разгулявшейся стихии? Этого не узнает уже никто и никогда – все, кого поразило либо ударом молнии, либо осколком мраморной лепнины, падали замертво или впадали в глубокую кому.

Одна из молний зацепила останкинскую башню в Москве, прошла вниз по проводке, едва не наделав пожара в студии, где шла трансляция шоу «Собака лает, а караван идёт» и подпалила хвост этой самой собаке. Та взвизгнула и бросилась под ноги верблюду. Верблюд выскочил на середину площадки и стал в гневе плевать во все стороны. Это так поразило впечатлительных артистов, что они стали падать в обморок один за другим. Падали, а в себя не приходили. Пришлось им вызвать «скорую».

Врач щупал их пульс, смотрел глазное яблоко, и после каждого осмотра произносил одно и то же слово:

- Кома.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ.