Третья глава

На сегодняшний вечер у нас большие планы: приготовить ужин, съесть его вместе, наконец-то решить, какую квартиру в Нью-Йорке мы собираемся снять, решить, что взять с собой, и понять, когда найти время, чтобы все это упаковать.

Ох, а остальную часть времени посвятить основательному изучению каждого сантиметра тела моего прекрасного подонка. Раза 2.

Но этот распорядок был запланирован до того момента, как он зашел в свою квартиру и увидел меня, готовящей ужин. До того момента, как он бросил ключи и пиджак на диван и практически добежал до меня. До того момента, как он прижал меня к себе и начал целовать меня чуть ниже уха, как будто он не целовал меня уже несколько недель.

Наверное, не надо говорить, что предыдущий план был сразу же отклонен.

Пункт номер 1: ужин. Пункт номер 2: обнаженка.

Несмотря на это, Беннетт был готов пропустить один из шагов.

«Такими темпами мы никогда не поедим», - сказала я, отклонив голову назад, как только он начал целовать мою шею. Своей кожей я ощущала его теплое дыхание в то время, как я колошматила ножом по разделочной доске.

«И?» - прошептал он, прижимаясь своими бедрами к моей заднице, а потом разворачивая меня лицом к себе.

Своим задом я упиралась в ящики столешницы. Беннетт стал сильнее целовать меня. Он возвышался надо мной даже несмотря на то, что я была на каблуках, его губы впивались в мое горло.

«И…» - промямлила я, - «знаешь, еде придают слишком большое значение».

Он тихо засмеялся, его руки были на моих бедрах: «Это точно. И, Господи, такое ощущение, что я не прикасался к тебе несколько недель».

«Вообще-то, сегодня днем», - поправила его я, пытаясь смотреть ему в глаза на его же уровне, - «Сегодня днем, ты же помнишь, как я отсосала тебе у твоего рабочего стола?»

«О, да, припоминаю что-то такое. Правда, все в таком тумане. Может быть, ты бы могла освежить мою память… язык, член…»

«Твой словарный запас прекрасен, Райан. Твоя мама знает, какая ты свинья?»

Он разразился смехом: «Если считается то, как она смотрела на нас после нашего перепихона в кладовке для одежды на свадьбе моей кузины в феврале, то да, знает».

«Я тогда не видела тебя 2 недели!» - ответила я, чувствуя, как кровь приливает к щекам, - «И не надо делать такой вид, самодовольная задница».

«Но я же твоя самодовольная задница», - сказал он, подарив мне почти невесомый поцелуй, - «И не надо делать вид, что тебе это не нравится». Здесь я спорить не могла. В последнее время Беннетт проводил больше времени за пределами Чикаго, но он все равно принадлежал мне. Он никогда не заставлял меня в этом усомниться. «И говоря о задницах…» - он потянулся вниз и сильно сжал мою попу – «… то, что я собираюсь сделать с тобой…»

Я начала было отвечать, что-нибудь язвительное или остроумное, чтобы снова занять место у руля этой словесной перебранки, но ни одна мысль не лезла в голову.

«Господи, ты такая немногословная сегодня», - сказал он с удивленными глазами, - «Если бы я знал, что мира и покоя можно достичь таким способом, я бы сделал это уже давно».

«Я…эм», - я открывала и закрывала свой рот, пытаясь что-то сказать, несколько раз. Непривычно. Прозвучал щелчок таймера духовки, и я заставила себя отойти от него, до сих немного чувствуя себя не в своей тарелке.

Я вытащила хлеб из духовки и процедила пасту, чувствуя, как Беннетт подходит ко мне сзади. Он уткнулся своим подбородком в мое плечо, обнимая меня за талию.

«Ты так приятно пахнешь», - сказал он. Его губы вернулись к поцелуям на моей шее, его руки начали качаться подола моей юбки. Идея дать ему закончить его дела была более чем соблазнительна.

В место этого я кивнула в сторону разделочной доски: «Можешь помочь мне с салатом, пожалуйста?»

Он рыкнул, ослабил узел галстука, бормоча что-то нечленораздельное и начал резать салат на противоположной стороне столешницы.

Над миской, где я смешивала пасту и соус, поднялся пар с запахом чеснока. Я пыталась привести свои мысли в порядок. Как всегда, это казалось невозможно, когда он был рядом. Что-то было в Беннетте Райане такое, что заставляло весь воздух испариться из комнаты.

Меня так сильно удивляло, насколько сильно я была влюблена в него, и в последнее время я скучала по нему так сильно, когда он уезжал. Иногда я разговаривала сама с собой в спальне. «Как день прошел?» - спрашивала я и сразу же отвечала, - «Мой новый помощник – просто умора». Или: «В моей квартире всегда было так тихо?»

Еще, когда я настолько заносила его рубашку, как пижаму, что она уже не пахла им, я пошла в его квартиру. Я уселась в огромное кресло, которое больше походило на озеро, и думала о том, чем он сейчас занимается. Думала о том, возможно ли, что он скучает хотя бы близко к тому, как я скучала по нему. Господи. Никогда не понимала женщин, которые так себя ведут во время командировок их парней. Мне всегда казалось, что в этот промежуток времени можно хорошо выспаться и сходить куда-нибудь оттянуться.

Каким-то образом у Беннетта получилось просочиться в каждую часть моей жизни. Он был все таким же упрямым, никогда не сидел на месте, как и прежде, и мне нравилось то, что он не изменил своего поведения только потому, что мы были вместе. Он общался со мной на равных, и, хотя я знала, что он любит меня больше, чем все остальное в этой жизни, он всегда замечал мои недостатки. За это я любила его еще больше.

Я поставила тарелки на стол, и обернулась посмотреть на него: Беннетт ворчал себе что-то под нос и резал помидоры.

«До сих пор недовольный?» - спросила я.

«Конечно», - он поставил салат на стол, и шлепнул меня по заднице перед тем, как предложить мне сесть.

Он налил вина и шлепнулся на свой стул напротив меня. Беннетт наблюдал за мной, как я пью вино: его глаза смотрели то мне в глаза, то на мои губы. Легкая улыбка показалась на его лице, но его выражение резко сменилось, как будто он вспомнил что-то: «Хотел тебя спросить, как там Сара?»

Сара Диллон закончила ту же программу МВА, что и я, но ушла из Райан Медиа в другую фирму. Она была одной из моих лучших подруг, и Райан предложил ей должность финансового директора в новом филиале, но она отказалась от его предложения из–за того, что не хотела уезжать от семьи и привычной жизни в Чикаго. Он не винил ее в этом, но с тех пор, как день открытия был все ближе, а мы никого так и не нашли, я знала, что он начинает волноваться.

Я поежилась, вспомнив разговор с ней. Придурошный жених Сары попался целующимся с другой девушкой на фото, и казалось, что она наконец-таки начинала осознавать то, что мы подозревали годами: Энди изменял ей на каждом шагу.

«С ней все в порядке, мне кажется. Энди до сих пор настаивает на том, что его подставили. Имя той бабы до сих пор мелькает в газетах каждую неделю. Ты же знаешь Сару. Она никому не покажет свои чувства, но я уверена, что она полностью разбита внутри».

Он задумался: «Думаешь, она наконец решилась? Больше не будет разговаривать ним?»

«Кто знает? Они начали встречаться, когда ей было 21. Если она до сих пор не ушла от него, может и никогда не уйдет».

«Хотелось мне надрать ему зад еще на мероприятии в Смит Хауз в прошлом месяце. Жалкая дешевка».

«Я пробовала уговорить ее переехать в Нью-Йорк, но… Она такая упрямая».

«Упрямая? Теперь я вижу, почему вы дружите», - подытожил он.

Я бросила в него помидор черри.

Остальное время мы посвятили обсуждению работы, нового офиса и всех деталей, которые должны были быть готовы перед тем, как все случится. Мы обсуждали, переедет ли его семья обратно в Нью-Йорк, как откроются новые офисы, когда я спросила: «Когда твой отец вернется?»

Не дождавшись ответа от Беннетта, я подняла глаза и увидела, что он просто ковыряется в еде, но не ест.

«Райан, у тебя все в порядке?»

Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил: «Я скучаю по тем временам, когда ты работала со мной».

Я вылупила свои глаза: «Чего?»

«Я знаю, это бессмысленно для меня тоже. Мы ужасно общались друг с другом, вместе нам было невозможно работать». Твою мать, какое наблюдение. Тот факт, что мы смогли проработать вместе 10 месяцев, и все обошлось без кровопролития или жестокого убийства с помощью степлера, до сих пор меня удивлял. «Но...» - продолжил он, взглянув на меня, - «Я видел тебя каждый день. Это было ожидаемо. Должным. Но я давил на тебя, а ты давила в ответ. Это было самое веселое время на работе. И я принимал это, как само собой разумеющееся».

Я поставила бокал на стол и посмотрела ему в глаза, чувствуя, как меня заполняет сильное чувство привязанности к этому мужчине. «В этом… есть смысл», - ответила я, подбирая нужные слова, - «Не думаю, что я ценила возможность видеть тебя каждый день тоже. Даже не смотря на то, что мне хотелось отравить тебя не меньше, чем по 27 разным причинам».

«Мне тоже», - ответил он со смешком, - «И мне иногда стыдно за те фантазии, где я выкидываю тебя в окно. Но я точно собирался поиметь тебя». Он поднял бокал и сделал большой глоток.

«А сейчас?»

«Ага, у меня целый список»

Я подняла бровь в немом вопросе.

«Ну, сначала я собираюсь снять эту юбку», - он нагнулся, чтобы заглянуть под стол, - «Я бы отругал тебя, за то, что ты носишь все эти кружевные штуки только для того, чтобы подразнить меня, но ты же знаешь, что я не из таких».

Я наблюдала за тем, как он выпрямился и облокотился на спинку стула, заведя свои руки за голову. От такого пристального внимания с его стороны по мне побежали мурашки. Другую бы это смутило, я до сих пор помню, когда и со мной так было, но сейчас все, что я ощущала, это адреналин, который выстрелил в моей груди и разлился теплом в моем животе.

«И блейзер», - начал он, уставившись на мою грудь, - «Мне бы хотелось порвать его, услышать звук этих отскакивающих от пола маленьких пуговиц, как они разлетаются по нему».

Сглотнув, я скрестила свои ноги. Он увидел это, маленькая улыбка появилась у уголков его губ.

«А затем я бы раздвинул тебе ноги прямо на этом столе» - он облокотился на стол, как будто пробовал его на устойчивость, - «Задрал бы твои ноги на свои плечи и начал бы покрывать поцелуями до тех пор, пока ты сама бы не начала умолять меня о члене».

Я старалась выглядеть невозмутимой, старалась уйти от его взгляда. У меня не получалось. Я прокашлялась, мое горло неожиданно стало совсем сухим: «Ты бы мог сделать это прошлой ночью».

«Нет, прошлой ночью мы были уставшими, и мне хотелось просто почувствовать, как ты кончаешь. Сегодня мне хочется потратить время на то, чтобы раздеть тебя, покрыть поцелуями каждый сантиметр твоего тела, трахнуть тебя и наблюдать, как ты трахаешь меня».

В комнате, что, стало жарко?

«Такой самоуверенный, да?»

«Это точно».

«И почему же ты думаешь, что у меня также нет такого списка?» - я встала, мысленно послав десерт куда подальше, и подошла к нему. Его член был уже напряжен, его очертания виднелись сквозь ткань штанов. Он увидел, куда направлен мой взгляд, и усмехнулся. Его зрачки так увеличились, что роговицы цвета фундука уже не было видно.

Мне хотелось разорвать на себе одежду и почувствовать жар его взгляда своей кожей, проснуться утром вымотанной, с болью во всем теле и с ощущением его пальцев, впивающихся в мою кожу. Как он мог возбудить во мне это желание, сказав просто пару грязных словечек и уставившись на меня?

Беннетт приподнялся на своем стуле, я встала около него, раздвинув ему ноги, и убрала со лба волосы, которые всегда выглядели, как после секса. Мои пальцы коснулись мягких прядей его волос, и я наклонила его голову назад так, чтобы наши взгляды были прикованы друг к другу. «Я так сильно по тебе скучала», - хотела сказать я, - «Останься. Не уходи далеко. Я люблю тебя».

Слова застряли внутри, и все, что я смогла выдавить из себя, это: «Привет».

Беннетт наклонил голову, его улыбка стала шире, как только он посмотрел на меня. «Привет», - теплые руки схватили меня за бедра и придвинули меня ближе к нему. Его единственное слово заставило меня засмеяться, и я знала, что я была для него открытой книгой, он мог прочитать любую мою мысль, как будто они были написаны у меня на лбу чернилами. Не то, что бы мне было неудобно говорить «я люблю тебя»: просто это было в новинку. Я никогда никому прежде этого не говорила, и иногда это пугало меня, как будто я разрываю перед ним грудь и отдаю ему свое сердце.

Он положил свои руки мне на груди и начал ласкать их сквозь ткань. «Ничего не могу с собой поделать: все время думаю о том, что под этим маленьким и симпатичным блейзером», - сказал он.

Я сделала вдох, чувствуя, что мои соски твердеют под тонким кашемиром. Он начал расстегивать пуговицы одну за другой, пока мой блейзер не упал с меня, и его глаза остановились на моем крошечном лифчике. Он хмыкнул: «Это что-то новенькое».

«И дорогое. Смотри не порви его», - предупредила я.

Он не смог сдержать своей самодовольной улыбки: «Я и не думал даже».

«Ты купил мне трусики за 400 баксов, а потом привязал меня ими к своей кровати, Беннетт».

Он засмеялся, снимая с меня блейзер не спеша, как будто разворачивал подарок. Длинные пальцы скользнули к краям моей юбки, и тихий звук расстегнутой молнии заполнил комнату. Он делал все, как и обещал: специально медленно снимал с меня юбку, оставил ее лежать у моих ног, и я осталась перед ним только в кружевном лифчике и почти незаметных трусиках.

Включился кондиционер, и легкий ветерок начал заполнять квартиру, скользя по моей коже. Беннетт усадил меня к себе на колени, расставив мне ноги. Мои бедра и практически голая задница ощущали грубую ткань его брюк. Я бы должна чувствовать себя уязвимой: я почти раздета в то время, как он полностью одет. Но я наслаждалась этим. Все это было так похоже на нашу первую ночь в его квартире после защиты моей презентации, когда мы оба, наконец, признали, что не хотим быть друг без друга, и он позволил связать его. У меня даже хватило нахальства, чтобы услышать, какую боль я ему причинила.

И потом я поняла, что он усадил меня так нарочно. Я подозревала, что он тоже вспоминает ту самую ночь. В его глазах блеснул голод, восхищение, как будто не было ничего, чего бы он ни сделал для меня в этом мире.

Я потянулась к пуговицам его рубашки, я хотела, чтобы он был голый на мне спереди, сзади, везде. Мне хотелось ощутить его вкус, расцарапать его, общаться с ним с пальцами, губами, зубами. Я хотела, чтобы он растянулся на столе. Трахать его так, чтобы любая мысль о том, что мы покидали эту комнату, была бы лишь воспоминанием.

В квартире зазвонил телефон. Мы застыли, никто из нас не говорил ни слова, надеясь, что это была просто случайность и за ней последует лишь тишина. Но резкий рингтон, который был до боли мне знаком, пронесся в воздухе опять. Работа. Рингтон на срочные звонки. И не просто на срочные, а на срочные-срочные. Беннетт выругался, прижав свой лоб к моей груди. Мое сердце билось о мои ребра, а дыхание стало учащенным и слишком громким.

«Твою мать, извини», - сказал он, когда телефон продолжал трезвонить, - «Мне нужно…»

«Я знаю», - я встала, облокотившись на спинку стула, мои ноги тряслись.

Беннетт потер свое лицо, прежде чем встал, пересек комнату и вытащил телефон из кармана своего пиджака, где его и оставил, на спинке дивана. «Да», - ответил он и начал слушать.

Я нагнулась, чтобы поднять блейзер, и накинула его на свои плечи, нашла свою юбку и натянула ее на бедра. Я отнесла всю посуду на кухню, пока он говорил по телефону. Я пыталась оставить его одного, но он продолжал повышать тон, так что я заволновалась.

«Что значит «они не могут найти их?» - выкрикнул он. Я облокотилась на дверь и наблюдала, как он ходит по комнате взад-вперед напротив стеклянной стены, - «Запуск уже завтра, а кто-то положил не в то место важные документы? Никто не может с этим справиться?» Возникла пауза, во время которой, я готова была поклясться, я видела, как у Беннетта подскочило давление: «Вы, что, шутите?» Опять пауза. Беннетт зажмурил свои глаза и сделал глубокий вдох: «Хорошо, я буду через 20 минут».

Он посмотрел на меня только через некоторое время после того, как повесил трубку.

«Все нормально», - сказала я.

«Это ненормально».

Он был прав: это было ненормально. Это было паршиво.

«Никто не может справиться с этим?»

«Кто? Я не могу доверять такое серьезное дело таким некомпетентным дебилам. Завтра запускается проект для Timbk2, а маркетологи не могут найти документы по техническим условиям…», - он замолчал, потряс головой и потянулся за пиджаком, - «Господи, в Нью-Йорке нам нужен тот, кто знает, какого хера он делает. Мне так жаль, Хло».

Беннетт знал, как нам был важен сегодняшний вечер, но у него и работа была. Я понимала это лучше, чем кто-либо.

«Иди», - сказала я, подойдя к нему, - «Когда закончишь, я буду здесь». Я дала ему ключи и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его.

«В моей кровати?»

Я кивнула.

«Надень только мою рубашку»

«Только ее»

«Я люблю тебя»

Я заулыбалась: «Я знаю. А теперь иди спасать мир».