2015-05-25
237
Я приподнял гримуар над головой и передал Лене Мне хотелось выбраться из ямы и как можно быстрее покинуть кладбище. От мысли, что я стою на гробу Женевьевы, бросало в дрожь.
– Великая мать, – со вздохом сказала тетя Дель. – Вот уж не думала, что увижу «Книгу лун». Осторожнее, Лена! Она такая же старая, как само время. Мэкон не поверит, что мы отыскали ее!
– Он не должен знать о ней.
Лена смела с обложки комья высохшей земли. Рис шагнула к ней и скрестила руки на груди, словно сердитая няня.
– Мне надоели ваши выходки! Я смотрю, вы совсем потеряли голову. Если вы думаете, что я не расскажу дяде Мэкону…
Лена медленно поднесла книгу к лицу кузины.
– О чем?
Примерно так же она смотрела в глаза Ридли на семейном сборе – пристально и недоброжелательно. Выражение лица Рис изменилось. Она растерялась, словно утратила ориентацию в пространстве. Взгляд Рис остановился на книге, но было ясно, что она не видела ее.
– Так о чем ты хочешь рассказать?
Девушка зажмурилась, будто хотела вырваться из уз кошмара. Она открыла рот, собираясь дать ответ, но затем плотно сжала губы. На лице Лены промелькнула удовлетворенная улыбка. Она медленно повернулась к своей тете.
|
|
|
– Тетя Дель, ты не возражаешь?
Тетя Дель выглядела такой же опешившей, как и ее дочь. В принципе, у нее всегда был несколько обескураженный вид, но сейчас это состояние растерянности явно усилилось. В любом случае, она не ответила на вопрос племянницы.
Лена взглянула на меня и бросила книгу поверх моей сумки. Я увидел в ее глазах зеленые искорки. Черные локоны, мерцая в лунном свете, завивались в воздухе. Этот чародейский бриз как будто вспенивал магическую энергию вокруг ее головы. Я не понял, что произошло, но три женщины словно замкнулись в темном коконе – возможно, ведя какой-то безмолвный разговор. Естественно, я не услышал ни слова. Затем их спор окончился. Сияние вокруг их фигур вновь стало лунным светом, а тьма, поблекнув, превратилась в ночную мглу. Я оглянулся на могильный камень Женевьевы. Призрак исчез, будто его там и не было. Рис переступила с одной ноги на другую. На ее лице опять появилось выражение святоши.
– Ты зря надеешься, что я не расскажу дяде Мэкону о твоем глупом школьном задании. Мало того что ты затащила нас на кладбище, так вы и набросок не сделали…
О чем она говорила? Почему такой серьезный тон? Внезапно до меня дошло, что Рис забыла о вскрытии могилы. Она не помнила о том, что произошло в последние полчаса.
«Что ты с ними сделала?»
«Мы с дядей Мэконом иногда практикуемся в этом искусстве».
Лена уложила книгу в сумку и застегнула молнию.
– Рис, прости меня. Я не знала, что ночью это место выглядит так жутко! Давайте уйдем отсюда.
|
|
|
Ее кузина кивнула и, развернувшись на каблуках, потянула тетю Дель за собой.
– Ах, девочка! Какой же ты еще ребенок!
Лена с усмешкой подмигнула мне.
«И в чем вы практикуетесь? В контроле над умами людей?»
«Во всяких мелочах. В телекинезе, в бросании камешков силой мысли. В наведении иллюзий. В чарах, изменяющих время. Но это дается мне с трудом».
«А стирать память легче?»
«Я просто удалила книгу из их воспоминаний. Можешь считать, что для меня это действительно легко. Они не помнят ее. Этой книги как бы не существует в их реальности».
Конечно, нам нужна была «Книга лун». Я понимал, почему сейчас Лена применила чары. Но мне казалось, что она пересекла запретную черту. И я уже не знал, ту ли сторону мы приняли. Что, если она вновь перейдет границу? Где тогда я окажусь? И не попрактикуется ли она в чарах забвения на мне?
Рис и тетя Дель направились к выходу из сада. И не обладая способностями сивиллы, можно было догадаться, что им не терпелось уйти подальше отсюда. Лена последовала за ними, но что-то остановило меня.
«Лена, подожди».
Я вернулся к зарытой могиле, сунул руку в карман и, развернув платок с инициалами, приподнял медальон на цепочке. Ничего не изменилось. Призрак не вернулся, и мне стало ясно, что я больше не увижу его. Камея привела нас сюда и показала только то, что нам следовало увидеть. Я опустил медальон на холмик земли. На мой взгляд, это была бы честная сделка. Но вдруг у меня в голове прозвучал голос Женевьевы – теперь более мягкий и грустный:
«Нет. Не оставляй его мне».
Я взглянул на могильный камень. Женевьева сидела там, и окрепший ветер терзал легкую дымку, то и дело обращая ее фигуру в ничто. Она уже не казалась мне устрашающей. Это была сломленная невыносимой печалью женщина, потерявшая любимого.
Я понял ее.
8.12
ПРОБЛЕМ ПО ГОРЛО
Представьте, что ваша жизнь превратилась в череду проблем. Допустим, что с каждым днем их становится все больше и больше. В какой-то момент вы заходите в реку злоключений так далеко, что уже не остается ничего, кроме как тащиться вброд через неприятности в надежде добраться до другого берега. Такой была логика Линка, и я понемногу начинал осознавать ее гениальность. Эту мудрость не понять до той поры, пока не окажешься по горло в проблемах.
На следующий день мы с Леной достигли этой самой глубины. Все началось с поддельной записки, которую я написал карандашом Эммы. Вместо занятий в школе я решил ознакомиться с книгой, которую нам не полагалось даже держать в руках. А чтобы объяснить свое вечернее отсутствие, мне пришлось наврать о новом задании по истории края. Я был уверен, что Эмма тут же разоблачит меня, но она как раз болтала по телефону с тетей Кэролайн, обсуждая «состояние» отца. Естественно, я чувствовал себя последним негодяем: ложь, вскрытие могилы, поддельная записка, стирание воспоминаний. Но школа могла подождать. Нам нужно было разобраться с древним проклятием. Как бы там ни было, мы нашли «Книгу лун». Я держал в своих руках настоящий гримуар…
– Ой!
Обложка обожгла мою ладонь, как будто я прикоснулся к раскаленной печи. Книга упала на пол. Из глубины дома донесся лай Страшилы Рэдли. Я услышал, как его когти зацокали по ступеням лестницы. Он явно направлялся к нам.
– Дверь, – тихо скомандовала Лена.
Она и головы не подняла от старого латинского словаря. Дверь спальни захлопнулась перед носом Рэдли. Пес возмущенно залаял.
– Страшила, не лезь в мою комнату! Мы не делаем ничего предосудительного. Я хочу заняться музыкой.
Трюк с дверью немного удивил меня. Похоже, она научилась ему у дяди Мэкона. Лена даже не шевельнулась. Я понял, что она уже хорошо освоила телекинез. А какой трюк она показала прошлой ночью, когда воздействовала на Рис и тетю Дель! Мне казалось, что чем больше мы приближаемся к ее дню рождения, тем сильнее в ней проявляется чародейская мощь. Я старался не замечать происходящих изменений, но это было невозможно.
|
|
|
Взглянув на меня, она заметила, что я потираю ладонь о джинсы. Кожа все еще болела от ожога.
– Неужели ты забыл, что смертные не должны прикасаться к книге?
– Да. То же самое мне говорила Мэриан.
Лена открыла черный футляр и вытащила скрипку.
– Почти пять часов. Пора уделить время музыке. Если я не позанимаюсь, то дядя проснется и узнает об этом. Его не проведешь.
– Узнает? Каким образом?
Лена улыбнулась и села на стул в углу комнаты. Прижав инструмент подбородком, она поднесла к струнам длинный смычок. Какое-то время она сидела не двигаясь и закрыв глаза, словно мы находились в зале филармонии, а не в ее комнате. Затем Лена заиграла. Музыка струилась, заполняя комнату, будто тоже была магической силой. Белые занавески на окне слегка дрогнули, и я услышал песню…
Шестнадцать лун, шестнадцать лет.
Светило скоро даст ответ.
Страницы Тьмы заговорят,
Сумеешь ли проклятье снять…
Лена осторожно приподнялась и аккуратно положила скрипку на стул. Музыка по-прежнему изливалась из инструмента. Лена приставила смычок к стене и села рядом со мной.
«Ш-ш-ш. Не говори громко».
«Вот как ты занимаешься музыкой!»
– Главное, что дядя Эм не замечает подмены. Смотри.
Она указала на щель под дверью. Я увидел промелькнувшую тень и услышал ритмичный стук собачьего хвоста по полу.
– Страшиле нравится оберегать меня. А я довольна тем, что он сидит под дверью. Считай это системой предотвращения внезапного вторжения взрослых.
Разумно.
Лена встала на колени перед книгой и спокойно взяла ее в руки. Она пролистала несколько страниц, и я увидел тот же самый набор заклинаний, на который мы смотрели весь день. Сотни записанных чар. Аккуратные строки на английском, латыни, гэльском[36] и незнакомых языках, один из которых имел странные витиеватые буквы. Я раньше никогда не видел такие символы. Коричневые страницы оказались тонкими, почти прозрачными. Тексты заклинаний были написаны темно-коричневыми чернилами – по крайней мере, я надеялся, что чернилами, а не человеческой кровью.
|
|
|
Лена указала пальцем на одну из фраз и передала мне латинский словарь.
– Это не латынь. Сам посмотри.
– Я думаю, это гэльский. Ты когда-нибудь видела что- то подобное?
– Нет, не видела. Наверное, это какой-то старый чародейский язык.
– Жаль, что у нас нет чародейского словаря.
– Словарь-то есть, но в комнате дяди. В его личной библиотеке больше сотни чародейских книг. Конечно, это не Lunae Libri, но словарь там имеется.
– А долго еще ждать, когда он проснется?
– Он скоро появится.
Вспомнив о рукавицах-прихватках, которыми Эмма пользовалась на кухне, я натянул рукава свитера на ладони и снова переложил книгу на пол. Тонкие страницы шумно гнулись под моими прикосновениями. Они шуршали, как сухие листья.
– Ты понимаешь что-нибудь в этом?
Лена покачала головой.
– Девушки в моем семействе почти ничего не знают о чародействе до своего объявления.
Она рассеянно смотрела на страницы.
– Я думаю, их специально не обучают… на тот случай, если они уйдут во Тьму.
Мне пришлось промолчать, чтобы не развивать эту тему.
Какое-то время мы молча перелистывали книгу, по-прежнему ничего не понимая в ней. Некоторые иллюстрации вызывали испуг. Другие были очень красивыми. Неведомые символы, существа, животные. В «Книге лун» даже лица людей выглядели иногда не по-человечески. Мне этот том напоминал энциклопедию с другой планеты.
Лена вновь перетянула книгу к себе на колени.
– Тут так много неизвестных слов и текст такой…
– Глючный?
Я прислонился к спинке ее кровати и посмотрел на потолок. Везде виднелись новые слова и числа. Словно в тюремной камере – только отсчет дней шел в обратную сторону: 100, 78, 50… Сколько нам еще осталось? День рождения Лены приближался. Ее сила начинала возрастать. Что, если она была права? Что, если из милой девушки она превратится в неузнаваемое существо, ужасно злобное и темное? Вряд ли она захочет продолжать наше знакомство. Скорее всего, отделается от меня…
Я взглянул на скрипку, игравшую в углу, и, закрыв глаза, прислушался к нежной мелодии. Затем до меня донесся шепот Лены:
–…ПОКА ТЬМА НЕ ОБЪЯВИТ СУДЬБУ НА ШЕСТНАДЦАТУЮ ЛУНУ, ДЕВА ИМЕЕТ СВОБОДУ ВОЛИ И ДЕЙСТВИЯ. ОНА МОЖЕТ ПРОИЗНЕСТИ ЗАКЛЯТИЕ ВЕЧНОГО ВЫБОРА В КОНЦЕ ДНЯ, В ПОСЛЕДНИЙ МОМЕНТ, ПОД ЛУНОЙ, ОБЪЯВЛЯЮЩЕЙ СУДЬБУ…
Мы посмотрели друг на друга.
– Как ты это сделала?
Я взглянул поверх ее плеча на перевернутую страницу.
– Текст написан на английском. Здесь рядом с заклинанием кто-то сделал перевод. Вот, видишь? Чернила другого цвета.
Она была права. Хотя даже этому английскому тексту я дал бы сотню лет, если не больше. Но почерк отличался, да и чернила имели совершенно другой оттенок.
– Переверни страницу назад.
Она приподняла книгу и начала читать:
– ОБЪЯВЛЕННОЕ СЛОВО НЕ ПОДЛЕЖИТ ОТМЕНЕ. СДЕЛАННЫЙ ВЫБОР НЕ МОЖЕТ БЫТЬ АННУЛИРОВАН. ЧЕЛОВЕК СИЛЫ УХОДИТ В ВЕЛИКУЮ ТЬМУ ИЛИ В ВЕЛИКИЙ СВЕТ НА ВЕСЬ ПЕРИОД СВОЕЙ ЖИЗНИ. ЕСЛИ В НАЗНАЧЕННЫЙ СРОК НА ШЕСТНАДЦАТУЮ ЛУНУ ЗАКЛЯТИЕ ВЕЧНОГО ВЫБОРА НЕ БУДЕТ ПРОИЗНЕСЕНО, ПОРЯДОК ВЕЩЕЙ НАРУШИТСЯ. И ПОСКОЛЬКУ СИЕ НЕВОЗМОЖНО, КНИГА САМА СВЯЖЕТ ТО, ЧТО НЕ СВЯЗАНО.
– Значит, эту штуку с объявлением действительно не обойти?
– А я что тебе говорила!
Мы по-прежнему не знали, как нам быть.
– Но что происходит во время объявления? Луна, объявляющая судьбу, посылает на землю какой-то чародейский луч?
Лена взглянула на страницу.
– Здесь про это не сказано. Насколько мне известно, объявление происходит посреди ночи, то есть под луной. «ПОСРЕДИ ВЕЛИКОЙ ТЬМЫ И ПОД ВЕЛИКИМ СВЕТОМ, ИЗ КОТОРОГО МЫ ВЫШЛИ». Но сама процедура может случиться где угодно. Воздействие луны невидимо. В какой-то миг девушка узнает, что она объявлена темной или светлой чародейкой, и никакие лучи для этого не нужны.
– А что конкретно с ней происходит?
Меня действительно интересовал этот вопрос, но я чувствовал, что Лена что-то недоговаривает. Она еще ниже склонилась над книгой.
– Многие чародеи делают свой выбор сознательно – как и говорится в тексте. Люди силы, то есть чародеи, произносят заклинание Вечного выбора. Они объявляют свою связь со Светом или Тьмой. Подобным образом и смертные люди выбирают свою судьбу, решая, какими им хочется быть – хорошими или плохими. Однако для чародеев от этого выбора зависит вся дальнейшая жизнь. От него зависит способ их взаимодействия с магической Вселенной. Выбор является их соглашением с естественным миром, с порядком вещей. Я понимаю, что мои слова могут показаться бредом сумасшедшего…
– Значит, когда тебе исполняется шестнадцать лет, ты должна принять решение? Кем тебе быть на всю оставшуюся жизнь?
– Это только для счастливчиков. У меня даже нет выбора.
Я с трудом заставил себя задать ей следующий вопрос:
– Так что именно случится с тобой после объявления?
– Рис говорит, что ты просто меняешься. Все происходит за долю секунды. За один удар сердца. Ты чувствуешь, как энергия протекает через все твое тело. А затем ты как бы рождаешься вновь.
Она задумалась.
– По крайней мере, так рассказывала Рис.
– Звучит не так уж плохо.
– Она говорила о потрясающем ощущении тепла. Ей казалось, что рядом сияет солнце и что оно сияет только для нее. В тот момент она еще даже не знала, какую судьбу объявила ей луна.
Выходит, легко, безболезненно, почти незаметно. Но вряд ли процедура объявления окажется такой же легкой при погружении во Тьму. Похоже, мы оба подумали об этом.
«Значит, теплота, и все?»
«У Рис была теплота. Это не больно. Можешь не беспокоиться обо мне».
Но о чем я только не беспокоился. Знала бы она!
«Не буду».
«Вот и хорошо».
Мы просто не осмеливались заводить речь о том, что не давало покоя нам обоим. Солнечное пятнышко медленно кралось по плетеному коврику. Оранжевый свет раскрашивал нити в сотни разных оттенков. Внезапно луч осветил Лену. Все ее лицо, глаза и волосы озарились золотистым сиянием. Я знал, что еще одной такой красавицы не сыскать за сотни миль и сотни лет. Но ее лицо походило на образы гримуара. Оно было не совсем человеческим.
– Закат. Дядя Мэкон может проснуться в любую минуту. Нам надо спрятать книгу.
Она засунула ее в мою сумку и застегнула молнию.
– Забери ее с собой. Если мой дядя найдет «Книгу лун», то мы ее больше не увидим. Он любит скрывать от меня самое важное.
– Я тоже не понимаю этого. Почему они с Эммой держат нас в неведении? Если процесс объявления неизбежен и его никак нельзя остановить, то почему бы им не рассказать нам обо всем?
Лена отвернулась. Я потянул ее за руку к себе, и она прижалась лицом к моей груди. Она не говорила ни слова, но, несмотря на наши свитера и рубашки, я чувствовал, как билось ее сердце. Она взглянула на скрипку, и музыка затихла, угаснув, как солнце в окне.
На следующий день мы оказались в школе единственными, чьи мысли вращались вокруг текстов, словарей и книг. На уроках если кто и поднимал руку, то только затем, чтобы отпроситься в туалет. Если кто и намеревался что-то написать, так записку – предложить свою кандидатуру тем, кому еще не предлагал и кем не был отвергнут.
Конец декабря в школе Джексона знаменовался единственным, но грандиозным событием. Все готовились к зимнему балу. Когда на перемене мы зашли в буфет, Лена тоже заговорила на эту тему:
– Линк, ты пригласил уже кого-то на танцы?
Она не знала о хитрой стратегии Линка на всех школьных вечеринках с танцами. Он всегда держался особняком, чтобы при удобном случае пофлиртовать с инструктором по физкультурной подготовке. Мэгги Кросс тренировала наших девочек. Линк был влюблен в нее с пятого класса, когда она, окончив колледж, вернулась в «Джексон» и стала инструктором.
– Нет, – набив рот картошкой фри, ответил Линк. – Я одинокая птица.
– Ответственной за бал назначили тренера Кросс, – пояснил я Лене. – Она будет присматривать за порядком. Линк все вечеринки слоняется вокруг нее, и этот бал: не будет исключением. Вот почему он всегда отказывается от приглашений девушек.
– Я просто не хочу расстраивать наших леди. Дай им волю, и они тут же начнут сражаться за меня. А. ведь кто- то из них может даже распустить кулаки.
– Я никогда не бывала на школьных балах.
Лена потупила взгляд и взяла сэндвич со своего подноса. Похоже, она расстроилась. Я не пригласил ее на танцы. Мне и в голову не приходило, что она захочет пойти на зимний бал. Я думал, что наши отношения гораздо серьезнее какой-то школьной вечеринки.
Линк с усмешкой посмотрел на меня и неодобрительно покачал головой. Он предупреждал, что это случится. «Каждая девчонка хочет быть приглашенной на танцы, – уверял он меня не раз. – Понятия не имею, что их в этом так заводит, но от фактов не убежишь. Они, парень, все на танцах повернуты». Я не очень-то верил Линку, учитывая, что его генеральный план с инструктором Кросс ежегодно заканчивался постыдным провалом. Но возможно, он в чем-то был прав.
Линк допил свою коку и подтолкнул Лену в бок.
– Такая красотка – и не была на танцах? Если ты придешь на бал, тебя выберут Снежной королевой.
Лена попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.
– А почему вы называете победительницу конкурса Снежной королевой? В других городах речь идет о Вернувшейся королеве, разве не так?
– Нет, на зимнем балу выбирается Ледяная королева. Но так как раньше все конкурсы выигрывала Сьюзен Сноу, кузина Саванны, а теперь, когда она окончила школу, ее место заняла Саванна Сноу[37], все называют победительницу Снежной королевой.
Линк быстро вытянул руку и схватил кусок пиццы с моей тарелки.
Сомнений больше не было. Лена хотела, чтобы я пригласил ее на танцы. Еще одна женская загадка! Девушкам нравится получать приглашения на всякие дурацкие мероприятия, даже если они не собираются туда идти. Но ведь Лена особенная. Однако, похоже, и у нее был список вещей, которые полагалось делать «нормальной девчонке». Но наше появление на зимнем балу стало бы верхом безумия. Я не хотел идти туда ни за какие коврижки. С некоторых пор мы утратили статус «обычных учеников» школы Джексона. Я мирился с тем, что все пялились на нас, когда мы шли по коридору – даже если мы не держались за руки. Я терпел, когда о нас говорили несусветные гадости. Возможно, и сейчас, пока мы втроем сидели в переполненном буфете за пустым столом, вся когорта джексоновских «ангелов» формировала в коридоре боевые колонны, чтобы, дождавшись нужного момента, стереть нас в мелкий порошок. Но я должен был позаботиться о безопасности Лены. Мне следовало защитить ее от возможных обид…
Интересно, а что, если я сам находился под воздействием каких-то чар?
«Я не околдовывала тебя».
«А разве кто-то обвиняет тебя в этом?»
«Ты только что подумал, что тебя связали чарами».
«Я не имел в виду тебя. Просто у меня возникла мысль, что, возможно, мое поведение объясняется воздействием чар».
«Ты думаешь, я такая же, как Ридли?»
«Нет, я так не думаю. Короче, забудь».
Лена внимательно посмотрела на меня, словно хотела прочитать все мои мысли. Насколько я знал, она могла это делать.
«Ты чего, Итан?»
«А помнишь, что ты сказала мне утром после Хеллоуина? Мы тогда были в твоей комнате».
«Что я сказала?»
«Эта фраза появилась на стене».
«На какой еще стене?»
«На стене твоей комнаты! Зачем ты притворяешься, что не понимаешь, о чем я говорю? Ты тогда сказала, что чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе».
Она начала теребить свое ожерелье.
«Я действительно не понимаю, о чем ты говоришь».
«О падении».
«О каком падении?»
«О падении… Ты же знаешь!»
«Что?»
«Ничего».
«Ну так объясни мне, Итан».
«Я только что это сделал».
«Посмотри на меня».
«Я и так смотрю на тебя».
На самом деле я смотрел на свое шоколадное молоко.
– Ты поняла прикол? – не унимался Линк. – Саванна Сноу? Снежная королева? Он вывалил ванильное мороженое на свою картошку фри. Лена поймала мой взгляд и покраснела. Она нащупала под столом мою ладонь, и мы сцепили пальцы. Через миг я дернулся, получив удар током – примерно такой же силы, как от настенной розетки. Даже если бы я не слышал ее мысли, то по взгляду понял бы, о чем она думала.
«Итан, если у тебя есть что сказать, то говори».
«Я уже сказал».
«Тогда повтори еще раз».
Но продолжение было невозможно. Мы общались мысленно, посреди переполненного буфета, во время разговора с Линком. Увлекшись разбирательством, Лена вообще забыла, о чем говорил ей наш друг.
– Так ты поняла? Это прикол такой, потому что Саванна сама по себе похожа на Снежную королеву.
Лена выпустила мою руку и бросила в Линка морковку. На ее лице сияла улыбка. Линк решил, что она улыбается ему.
– Конечно, я поняла. Снежная королева Гэтлина. Только все это немного глупо.
Линк пожал плечами и воткнул вилку в месиво из мороженого и картошки.
– Здесь даже снега не бывает, – добавила Лена.
Линк сунул в рот пару палочек фри.
– Слушай, Итан, а она у тебя завистливая. Ты присмотрись к ней получше. Лене хочется самой стать Снежной королевой. Она понимает, что только так ей удастся потанцевать со мной, когда меня выберут Снежным королем.
Лена, не сдержавшись, громко рассмеялась.
– Как же я буду танцевать с тобой, если ты мечтаешь об инструкторе по аэробике?
– Я могу поклясться вам, что в этом году она влюбится в меня по уши.
– Линк будет всю вечеринку выкрикивать шуточки в те моменты, когда она будет проходить мимо него.
– Ты придурок, Итан. Она считает меня прикольным парнем.
– Точнее, забавной мелюзгой.
– Я уверен, что в этом году у нас все срастется. Меня выберут Снежным королем, и наша тренерша увидит меня на сцене вместе с Саванной Сноу.
Лена чистила апельсин.
– И на что же ты тогда надеешься?
– Мэгги будет сражена моим видом. А если ты напишешь мне песню, то придет в восторг от моего выступления. Естественно, она сначала потанцует со мной, а потом, после выпускного, мы с ней поедем в Нью-Йорк, и там она станет моей фанаткой.
– Вот оно что! А ты действительно прикольный!
Оранжевая шкурка апельсина извивалась в ее пальцах длинной спиралью.
– Чувак, твоя девчонка тоже считает меня классным парнем.
К его губе прилип кусочек фри. Лена посмотрела на меня и улыбнулась. «Твоя девчонка». Нам понравилось, как он это сказал.
«Неужели все считают нас парой?»
«А ты хотела бы стать моей девушкой?»
«Ну если бы ты хорошо попросил…»
Сколько раз я думал об этом. Да и Лена уже давно считала себя моей девушкой. Если учесть, сколько всего нам пришлось пережить, стоило признать: ее реакция была вполне обоснованной. Я и сам не понимал, почему до сих пор не произнес тех слов, которые она от меня ждала. Почему мне было трудно это сделать? Может быть, потому, что они еще больше свяжут нас друг с другом?
«Так я же просил».
«В тот раз ты говорил неубедительно».
Я снова нашел ее руку под столом и посмотрел в зеленые глаза.
«Сейчас я уверен в своих чувствах и прошу тебя: будь моей девушкой».
«Я согласна».
Линк все еще говорил.
– Скоро вы поймете, какой я крутой. Сами увидите, как инструктор Кросс повиснет на мне, когда мы будем танцевать.
Линк встал и подбросил в воздух свой поднос.
– Только не думай, что моя девушка будет танцевать с тобой, – сказал я, повторив его номер с подносом.
У Лены засияли глаза. Я не ошибся. Ей не просто хотелось быть приглашенной. Она мечтала пойти на бал. В тот момент меня не волновало, какие еще мероприятия значились в ее списке «нормальной девчонки». Я собирался сделать так, чтобы каждое из них было выполнено.
– Так вы, ребята, тоже идете на бал? – с удивлением спросил Линк.
Я вопросительно посмотрел на Лену, и она пожала мою руку.
– Конечно идем.
На этот раз она улыбалась по-настоящему.
– И я оставлю тебе пару танцев, Линк. Мой парень не будет против. Он не указывает мне, с кем танцевать.
Я картинно нахмурился. Линк выставил кулак, и я ударил по нему своим.
– Могу поспорить, это будет феерия!
Прозвенел звонок, большая перемена закончилась. Теперь у меня была не только партнерша по танцам на зимнем балу, но и девушка. Фантастика! Я впервые назвал Лену своей девушкой. Посреди буфета! Перед Линком! Короче, это действительно был горячий обед.
13.12
ОНА ТАЕТ!
– Почему бы племяннице Мелхиседека не заехать к нам? Я хотела бы взглянуть на ее бальное платье.
Эмма завязывала мне галстук-бабочку. Из-за небольшого роста ей приходилось стоять на три ступени выше, иначе она не смогла бы дотянуться до моего воротника. Когда я был маленький, она всегда расчесывала мне волосы и завязывала галстук перед тем, как мы по воскресеньям отправлялись в церковь. При этом на ее лице сияла гордая улыбка. Вот и сейчас она любовалась мной.
– Извини. Нет времени для фотосессии. Я сам заеду за ней. Не забывай, что это парням полагается забирать своих девушек из дома.
Конечно, учитывая одолженный «битер», я немного преувеличивал свою самостоятельность. Линк сказал, что доберется до школы вместе с Шоном. Парни в команде по-прежнему считали его своим, хотя в буфете он обычно сидел за одним столом со мной и Леной.
Эмма поправила мой галстук и тихо засмеялась. Я не понял, что смешного она нашла в моих словах. На меня накатила волна раздражения.
– Слишком туго. Мне трудно дышать.
Я попытался всунуть палец между шеей и воротником жакета, арендованного в ателье «Ваш смокинг за доллар».
– Это не галстук виноват, а твои нервы. Успокойся, Итан. Все будет хорошо.
Она одобрительно осмотрела меня. Думаю, мама, будь она здесь, вела бы себя так же.
– Теперь покажи мне цветы.
Я протянул ей картонный футляр, внутри которого находилась красная роза, декорированная белыми соцветиями гипсофилы[38]. Лично мне они не нравились, но ничего лучшего в «Садах Эдема» не продавалось, а это был единственный цветочный магазин в нашем городе.
– Самый жалкий букет, который я когда-либо видела.
Эмма швырнула футляр с розой в мусорное ведро, стоявшее у лестницы. Повернувшись на каблуках, она направилась на кухню. Я побрел следом за ней.
– Ну? Что скажешь?
Открыв холодильник, она вытащила небольшой, но изящный букет для корсажа. Белый жасмин и дикий розмарин были перевязаны серебристой лентой. Серебряный и белый – традиционные цвета зимнего бала. Идеальный букет.
Насколько я знал, Эмма не одобряла мои отношения с Леной. И не раз давала это понять. Но для меня она была готова на все. Точно так же поступила бы и моя мама. Возможно, лишь сейчас я понял, как много для меня значит Эмма. После гибели мамы она стала для меня единственной опорой, единственным человеком, который заботился обо мне. Без нее я, наверное, утонул бы в своей тоске, как мой отец.
– Здесь значим каждый элемент. Нельзя смешивать дикое с прирученным.
Я приподнял букет к кухонной лампе и аккуратно провел пальцами по серебристой ленте. Под ней была спрятана крохотная кость.
– Эмма!
Она пожала плечами.
– Разве может помешать крохотная косточка с кладбища? Ты столько лет провел в этом доме! Ты такое уже видел! Где твое чутье? Дополнительная защита никому не повредит. Даже тебе, Итан Уот.
Мне оставалось лишь со вздохом положить букет в коробку.
– Я тоже люблю тебя, Эмма.
Она крепко обняла меня, и я сбежал по ступеням в вечерние сумерки.
– Будь внимателен, слышишь? Не увлекайся и следи за обстановкой!
Я не понял, что она имеет в виду.
– Да, мэм.
На выходе я заметил, что свет в кабинете отца уже был включен. Интересно, знал ли он о том, что этим вечером в нашей школе будет зимний бал?
Когда Лена открыла дверь, у меня едва не остановилось сердце. А ведь она даже не прикоснулась ко мне.
Хотя я знал, что она будет отличаться от других девушек на танцполе. В Гэтлине можно было приобрести только два вида вечерних нарядов в двух конкретных местах: в местном ателье «Маленькая мисс» и в саммервилльском магазине для невест «Южная красавица».
Девушки, которые заказывали наряды в «Маленькой мисс», получали, как правило, фривольные русалочьи наряды с длинными разрезами, глубокими декольте и блестками. На церковных пикниках и тем более на зимних балах в начальной школе Эмма запрещала мне разглядывать девочек в таких платьях. Иногда это были школьные красотки или дочки городских красавиц – например, как Эден, чья мать выиграла конкурс «Мисс Южная Каролина». Но чаще всего в такие платья одевались ничем не примечательные девушки, которым матери стремились придать презентабельный вид. Через пару лет после окончания «Джексона» их можно было увидеть уже с собственными детишками.
