Богословско-философские подходы к осмыслению проблемы развития жизни

Глобальная эволюция живого, как междисциплинарная мировоззренческая проблема не осталась только достоянием естествознания, но неизбежно вызывала и будет вызывать интерес мыслителей.

В начале ХХ в. французский философ Анри Бергсон (Henri Bergson; 1859-1941), критикуя принципы «развития на основе закономерностей» (номогенез) или «целесообразности» (телеология - от греч.t1lo~ – цель), выдвинул тем не менее сходную концепцию. Многообразие и развитие организмов, по А. Бергсону, есть следствие некоего спонтанного «жизненного порыва», «неделимого потока жизни, пронизывающего материю и вырезающего в ней живые существа»[76]. В основе этого «потока жизни» лежит некое загадочное Сверхсознание[77]. Идеи Бергсона оказали в свою очередь влияние на многих крупнейших мыслителей и естествоиспытателей, в частности, на П. Тейяра де Шардена (1881-1955), В.И. Вернадского (1863-1945), разработавшего учение о ноосфере как конечном продукте эволюции, и на К.Р. Поппера (1902-1994), выдвинувшего гипотезу растущей или творческой эволюции, подразделяющейся на следующие этапы образования:

· водорода и гелия;

· более тяжелых элементов, кристаллов;

· живых организмов;

· сенсорности;

· осознания себя и своей смерти;

· человеческого языка, теории «Я» и смерти;

· произведений искусства, технологий и научных трудов[78].

В целом концепции А. Бергсона, как и Л.С. Берга, - являются по своей сути своеобразным возвращением к платонизму.

С нравственной точки зрения их положительной стороной является провозглашение торжества Духа над материей, красоты как абсолютной реальности, гармонии и целесообразности в мире. Однако, и деистическое понимание Бога-Творца, и платоновская концепция безличного Единого Абсолюта одинаково чужды христианскому Откровению о Личном Боге-Троице, Создателе и Промыслителе Вселенной.

Более совершенным в этом смысле является христианское телеологическое понимание эволюции, о достоинствах и проблематике которого речь уже шла в VII главе.

Родоначальником его можно считать французского богослова, священника, философа и палеонтолога П. Тейяра де Шардена (Pierre Teilhard de Chardin; 1881-1955). В той или иной мере теистический эволюционизм не отвергался такими богословами, как прот. Василий Зеньковский (1881-1962), архиепископа Нафанаил (Львов; 1906-1985), проф. Николай Николаевич Фиолетов (1891-1943), митр. Иоанн (Вендланд) (1909-1989), прот. Лазарь Милин, прот. Николай Иванов (1904-1990), прот. Стефан Ляшевский (1899-1986), прот. Глеб Каляда (1921-1994), прот. Александр Мень (1935-1990), епископ Александр (Милеант; 1938-2005), протодиак. Андрей Кураев и др. Несмотря на различное понимание деталей процесса, у этих авторов можно выделить некоторые общие положения христианского телеологизма:

· творение осуществлялось поэтапно в течение миллионов лет;

· в результате творческого вмешательства, возможно путем мутаций, создавались новые архетипы, которые далее развивались. Так осуществлялся Божественный Промысел о мире – посредством постоянной синергии двух видов причин – естественных (природных закономерностей) и сверхъестественных (божественных «мыслеволений» или логосов).

· замысел творения – это идея восхождения твари ко Творцу путем постепенного и направленного развития, вершиной которого является человек. («Слепцы, … вы думаете, что своими измерениями переходных ступеней вы посрамили чудо, а вы теперь поклонились Ему несчетное число раз, вместо того, чтобы поклониться один раз. Раз чудо совершается в материи, естественно, что оно совершается и во времени. Разве чудо воскрешения Лазаря перестало быть чудом оттого, что он оживал несколько секунд или минут? Чудо в необъяснимости, беспричинности, а не в мгновенности. Категория постепенности никак не заменяет категорию причинности»)[79].

Ознакомившись с разнообразием эволюционных идей, развивающихся и постоянно сменяющих друг друга на протяжении десятилетий, а также с их критическим осмыслением, мы неизбежно приходим к следующему выводу: вульгарно-материалистическое понимание дарвиновской концепции спонтанной эволюции, характерное для широких кругов общества, весьма ограничено и никак не может подорвать веру в Творца и Промыслителя. Недарвиновские системы строятся по совершенно другим принципам, при этом продолжается активное обсуждение деталей процесса развития жизни.

В конце ХХ в. американцами - биохимиком, проф. Майкл Дж. Бихи (Michael J. Behe) и математиком и философом Вильям Дембский (W. Dembski) и др.) была выдвинута теория Разумного замысла или Разумного дизайна (intelligent design; ID)[80]. Ее сторонники, отказавшись от крайностей нео-креационизма, говорят о поиске свидетельств «Разумного божественного замысла» в сложных неживых и живых системах (рибосома, подвижный бактериальный жгутик, глаз, система приобретенного иммунитета, каскад свертывания крови у человека и т.п.). Естественный отбор не мог создать «неупрощаемую сложность» (irreducible complexity) этих и других систем, поскольку они функционируют только при наличии всех составных частей. Когда некоторый объект имеет «определенный уровень сложности» (specified complexity), то можно показать, что он был создан разумным Творцом, а не возник в ходе естественных процессов. К таковым относятся системы, вероятность возникновения которых естественным путем ниже 1:10¹⁵⁰.

В настоящее время вокруг концепции ID ведутся ожесточенные споры. Критики указывают на то, что «разумный замысел» и другие утверждения о сверхъестественном вмешательстве не могут быть проверены научными экспериментами, не в состоянии составить какие-либо прогнозы и не предлагают новых гипотез. Выше, касаясь вопроса о происхождении жизни, мы говорили, что многие структуры, имеющие «неупрощаемую сложность», все-таки могут быть объяснены как результат постепенной естественной эволюции[81], в этих же конструкциях отмечают и наличие «инженерных промахов» (например, наличие слепого пятна на сетчатке глаза). Ф. Коллинз - руководитель Международного проекта «Геном человека» считает, что обращение к теории ID в апологетике непродуктивно и с точки зрения богословия, т.к. активное привлечение концепции «Бога белых пятен» дискредитирует идею Творца во всех случаях, где ученые в силах дать объяснение «несократимой сложности» или указывают на неполное совершенство живых конструкций. Между тем, «Разумный дизайн» посредством самой постановки непростых вопросов стимулирует научный поиск, оставаясь весьма перспективным направлением и в области богословско-философского осмысления современной космологии (например, как интерпретация Антропного принципа, о чем шла речь в главе VIII).

Напомним, что современные подходы к соотнесению богословия и науки как в области теистического эволюционизма, так и «Разумного дизайна» наиболее продуктивны и непротиворечивы при привлечении положений учения преп. Максима Исповедника о божественных логосах и способах их реализации - тропосах в контексте Откровения о замысле и Промысле Божием о мире, грехопадении и Искуплении (см. главу VII).

Между тем, Истина, хранящаяся в Церковном учении, Св. Предании и Писании, незыблема. Поэтому ученый-естествоиспытатель, изучая окружающую природу, должен с таким же благоговением подходить к тайне сотворения и существования первозданного безгрешного мира, как и к тайне сущности самой жизни, эмпирически известной нам в настоящее время.

Необходимо отметить, что Православная Церковь никогда не догматизировала конкретные научные взгляды на историю происхождения и возникновения всего многообразия живых организмов, предоставив тем самым право на существование и развитие возможным моделям, в т.ч. и «разумному дизайну», и христианскому телеологизму. Каждая модель может иметь и богословские, и научно-методологические недостатки. О них, безусловно, следует помнить, следует говорить. Однако не только для того, чтобы критиковать, но и для того, чтобы развивать то положительное, что дарит разумно-опытное познание истории мироздания в контексте библейского Откровения.