Антиглобализм и другие альтернативы

Антиглобализм является транснациональным социальным протестным движением. Идейным родоначальником принято считать американского экономиста лауреата Нобелевской премии Джеймс То6ина, предложившего взимать хотя бы символический налог на финансовые спекуляции и направлять полученные средства на социальные нужды. Объем финансовых спекуляций во много раз превышает объем мировой торговли. (При ставке налога в 0,1% образуется сумма в сотни миллиардов долларов.) В конце 1990-х годов во Франции была создана национальная организация «АТТАК» (аббревиатура лозунга «За налог То6ина в пользу граждан»). В дальнейшем к этой международной организации примкнули профсоюзное, женское, экологическое и другие протестные движения, включая радикальные анархические. Движение антигло6алистов выступает против использования преимуществ глобализации лишь в интересах транснациональных корпораций. Антигло6anисты считаю' что выгоды от ли6ерализации торговли, прежде всего в рамках Всемирной торговой организации, получает международный торговый капитал. Бурные демонстрации антиглобалистов прошли в Сиэтл Генуе, Мельбурне, Давосе, Вашингтоне и Праге. Выступления антиглобaлистов часто сопровождаются столкновениями с силами порядка, актами насилия и вандализма. Неолибералы называют анти глобализм «великой смутой ХХI века».

Американский ученый Гарольд Джеймс вкниге «Конец глобализации: уроки Великой депрессии» (2001) обращает внимание на следующую историческую аналогию. В начале ХХ века великие техниче­ские достижения (автомобиль и телефон) так же вызывали протесты. Негативная реакция последовала главным образом со стороны богатых индустриальных стран, а не с мировой экономической периферии. Процесс интернационализации хозяйства был приостановлен Первой мировой войной и уничтожен во время Великой депрессии. Победила политика национального протекционизма и автаркии. Общественная реакция по отношению к глобализации привела к созданию нео6ычного союза правых и левых политических сил. Земледельческая ари­стократия в Европе оказалась перед угрозой упадка из-за конкуренции со стороны дешевого импортного американского зерна. Рабочий класс боролся за внедрение более прогрессивной налоговой политики и ужесточение иммиграционного законодательства. Иммиграция трудовых ресурсов из бедных стран в богатые создавала социальную напряженность в Западной Европе. Таким образом, против свободной конку­ренции во внешней торговле и на рынке труда выступили в союзе правые и левые политические силы, представляющие интересы тех социальных групп, для которых «гло6ализация» означала «перераспре­деление». Расположенная в центре между правыми и левыми фланга­ми либеральная коммерческая элита выступала за открытость экономики. В результате получилось тройное разделение труда между высту­пающими против глобализации консерваторами, либеральными сто­ронниками глобализации и стремящимися к перераспределению ле­выми силами. Радикализация крайних составляющих политического пространства в период между двумя мировыми войнами парализовала демократию. Антиинтернационалистское правое крыло перешло в фашизм, а левое - в коммунизм.

Старая тройная поляризация вновь вернулась с новой волной гло­бализации в начале XXI века. На правом фланге сильны позиции круп­ного национального промышленного капитала, выступающего против превратностей международных рынков. На левом фланге ширится дви­жение против засилья мигрантов на европейском рынке труда. Иммигранты могут вызвать понижение заработной платы у менее квалифи­цированных рабочих. Находящаяся в политическом центре либераль­ная элита («люди Наноса») выступают за глобализацию.

Известный германский социолог, профессор Мюнхенского университета Ульрих Бек сформулировал представления о «глобаль­ном обществе риска». Современный мир, по мнению ученого, со скоростью технического прогресса увеличивает глобальный разрыв между языком обозримых рисков, в границах которых мы мыслим и действуем, и необозримых угроз. Технические достижения в об­ласти атомной энергетики, генных, компьютерных и других техно­логий могут вызвать в будущем непредсказуемые, неконтролируемые и, возможно, необъяснимые последствия, угрожающие сущест­вованию жизни на Земле. Человек своими цивилизационными решениями создает глобальные проблемы и угрозы, противореча­щие институционализированному языку существующего контроля.

Так было с Чернобылем или атакой террористов против США. В этом состоит политическая взрывоопасность глобального общества риска, которую нельзя описать или измеришь только количеством погибших или раненых. В глобальном обществе риска, как правило, «взрывается» ответственность государственных институтов, оказы­вающихся беспомощными при соприкосновении с действительностью.

Ульрих Бек выделяет в глобальном обществе риска экологические, финансовые кризисы и транснациональные террористические угрозы. Глобальный характер зримых угроз вызывает к жизни новые формы политических альянсов, направленных против общих угроз, и усиливает региональную разновременность или же неравенство между странами. Очевидно, что пути, ведущие в глобальное общество риска и из него, будут различны для западных и других государств.

Монополии европоцентризма приходит конец. Можно предполо­жить, что в будущем будет существовать много обществ, например, китайское, российское или латиноамериканское. Они будут стремиться предложить и испытать другие модели современности, выбо­рочно использующие элементы западной модернизации.

В современном мире произошло «отмирание расстояний» в во­енной сфере. Мирные символы гражданского общества повсюду могут стать инструментами ада в руках решительных фанатиков. Террористические группировки вступили в конкуренцию с государ­ствами и превратились в глобальный фактор. Современный транснациональный терроризм может иметь самые разные цели, идеологии и фундаментализма. Террористы-смертники черпают чудовищ­ную разрушительную силу из целенаправленного отказа от собственной жизни и тем самым разрушают существующие нормы права.

Террорист-самоубийца является носителем одноразового акта, обу­словленного одновременностью деяния, добровольного признания и самоуничтожения. Мы стоим на пороге индивидуализации вой­ны, что, в конечном счете, ведет к смерти демократии.

В контексте глобального общества риска смещается значение понятии «экономическая глобализация» и «неоли6ерализм». Вспышка транснационального «Чернобыля глобализации» похоронила блага неоли6ерализма. Девиз о замене политики и государства экономикой стремительно теряет свою убедительность. Победное шествие неоли6ерализма не состоялось. Вера капиталистических фундаменталистов в спасительную силу рынка и глобальную справедливость оказалась опасной иллюзией. Без государства и государ­ственных институтов не может быть безопасности.

Альтернатива неолиберапизму видится не в национальном протекционизме, а в новой эре гло6ализации политики и государств. Транснациональная политика теперь определяется готовностью к взаимопроникновению и кооперации. Ульрих Бек обращает внимание на странную закономерность. Противодействие гло6ализации заставляет ее мотор работать еще интенсивнее. Этот парадокс заключается в том, что противники гло6ализации сами пользуются глобальными средст­вами коммуникаций. Террористический акт против Америки был по­казан как катастрофа и массовое убийство в прямом эфире.

Политическая динамика изменила подход к проблемам нацио­нальной безопасности. Перед угрозой глобального террора, финансовых и экологических кризисов единственный путь к национальной безопасно­сти пролегает через транснациональную кооперацию. Глобальные альянсы стали необходимы не только для внешней, но и для внутренней безопасности. Будущее, по мнению ученого, за отрытыми миру госу­дарствами, опирающимися на принципы национальной индиффе­рентности. Подобно тому, как в прошлом международное право отделило государство от религии, так возможно разделение государства и нации. Отрытое государство должно обеспечить возможность исповедовать разные религии, обеспечить трансграничное сосуществова­ние этнических, национальных и религиозных самосознаний на ос­нове принципа конституционной терпимости.

Как ни парадоксально, но при определенном стечении обстоя­тельств Соединенные Штаты сами могут стать главными оппонентами глобализации. В новой книге американского экономиста Лестера Туроу «Фортуна сопутствует смелым» (New York, 2003) исследуются противоречивые процессы гло6ализации. Экономическая мощь США, обеспечивающих 31% мировой добавленной стоимости и 23% мирово­го валового продукта, рассчитанного с учетом паритета покупательной способности национальных валют, лидерство в высоких технологиях, темпы экономического роста, возможность политического и силового влияния на остальной мир делают Соединенные Штаты лидером гло­6ализации. Однако, Америка, по мнению автора, может стать наибо­лее серьезным оппонентом и слабым звеном гло6ализации, если она не станет увеличенной в масштабах американской экономикой.

Степень развитости государств не может быть определена пока­зателем ВВП на душу населения. Высокоразвитые страны должны быть способны самостоятельно создавать новые технологии. Эко­номики Японии и Южной Кореи развивались на основе копирова­ния западных технологий. Японская экономика остановилась в раз­витии, когда потребовался переход к собственному производству высоких технологий. ВВП Японии в 2002 г. составил лишь 116% к 1990 г. Китай и другие азиатские НИС попик по пути «обучения» новейшим технологиям. Этот подход в отличие от «копирования» еще больше развращает. Не может быть вечной стратегия роста на основе экспорта. Поэтому китайское столетие наступит не скоро.

Америка, последовательно выступающая за либерализацию эко­номических отношений, выигрывает от гло6ализации через приток в страну капитала и творчески мыслящих людей. С другой стороны, испытывает негативное воздействие гло6ализации, выражающееся в снижении конкурентоспособности на внешних рынках отечественных товаров и росте огромного внешнеторгового дефицита. Деше­вые импортные товары, проникающие на американский рынок, способствуют росту потребления, что снижает нормы сбережения и увеличивает зависимость от импорта капитала. Если Азия подвер­жена кризисам как регион, базирующийся на развитии экспорта, то Америка подвержена кризисной зависимости от импорта. Американские заимствования отличаются от заимствований остального мира. У большинства стран долги накапливаются в долларах, Аме­рика может печатать доллары, что гарантирует от опасности дефол­та США по их обязательствам. Но если иностранные инвесторы откажутся от долларовых активов и перестанут финансировать дефицит американского платежного баланса, может наступить кризис.
Рассмотрим альтернативные системы капитализма. После распада Советского Союза неолиберальный романтизм преждевременно возвестило «конце истории». Фактически восточная часть христианского мира, «опаленная радиацией атеизма», сдалась Западу. На место второй сверхдержавы вновь претендует коммунистическая страна. Китай является государством-цивилизацией, и Западу будет значительно труднее или даже невозможно установить позитивный межцивилизационный диалог.

Теория альтернативных систем капитализма (АСК), по мнению В.Г. Шемятенкова, исходит из ограниченности европейской модели капитализма и рассматривает общество как триаду культуры, общест­венных институтов и экономики. При этом экономическая система вы­растает из общественных институтов, а общественные институты - из культуры. Кроме взаимодействия элементов триады важную роль игра­ют внешние по отношению к ним факторы. Во-первых, государство, являющееся связующим звеном между культурой и общественными институтами. Во-вторых, внешние материальные и нематериальные влияния. Мировой рынок навязывает местным экономическим системам логику глобальной рыночной конкуренции и более совершенные технологии. Извне приходят идеи, нормы и ценности, воздействующие на местную культуру, при эффективном воздействии они вызывают трансформацию общественных институтов, а через них и экономики.

Культура включает рациональность, самоидентификацию и власть. Самоидентификация служит индикатором «горизонтального порядка» или гражданского общества и определяет его характер (индивидуалистский или коллективистский).

Общественные институты включают человеческий капитал (со­вокупность способных людей) и социальный капитал (доверие, прочность правопорядка и контрактных отношений).

Экономическая система включает три измерения: собственность, отношения между экономическими операторами, дополняющими отношения рыночной конкуренции, и управление.

Ключевую роль в динамике триады играет рациональность в эко­номике, науке и технике, которая не обязательно может существо­вать только в европейской форме. Рациональность содержит четкую постановку разумных целей и правильный выбор наилучших спосо­бов их достижения с использованием сравнительного количественного расчета. Теория АСК различает формальную и субстанциональную рациональность. Формальная рациональность является объективным научным способом определения наилучших средств достижения цели на основе формальной логики. Субстанциональная (ценностная) рациональность имеет дело с распределением благ между членами общества. Этот процесс зависит не только от экономического положе­ния людей, но и от характера горизонтальных и вертикальных отно­шений, то есть особенностей общества и государства. Огромную роль в этом процессе играют политические, религиозные, этические и другие социокультурные факторы. В результате су6станциональная рациональность определяется главным образом социальными и куль­турными ценностями, а не экономическими категориями. Таким об­разом, формальная рациональность может быть встроена в разные цивилизационные системы ценностной рациональности.

Истоки теории АСК прослеживаются в трудах Макса Вебера. На роль современного манифеста новой теории претендует коллективная монография американских учены «Культура имеет значение» (2000). Книга озаглавлена по аналогии с трудом Милтона Фридмана «Деньги имеют значение», ставшем манифестом «монетаристской революции».

«Семейный капитализм» представляет модернизированные на основе западного опыта предпринимательства тысячелетние тради­ции семейного бизнеса. «Семейный капитализм» является одним из локомотивов китайской экономики и «экономического чуда» других «азиатских тигров». Частная собственность существует в форме соб­ственности отдельных семей и сплоченных вокруг них кланов.

Исходя из теории альтернативных систем капитализма в становле­нии китайского «семейного капитализма» определяющую роль играют специфические формы рациональности, самоидентификации и власти, берущие начало от традиционны конфуцианских принципов. В ре­зультате экономические реформы не ведут к возникновению западно­го индивидуализма с опорой на права человека. При трансформировании социалистической системы китайское общество опирается на семью и конфуцианские традиции уважения учености (знаний).