Глава 26

УПАДОК И НИЗВЕРЖЕНИЕ БОГОВ Если для сознания небожителей доступно такое понятие, как жажда славы,то оба этих божества, образы которых трансформировались в Артура, вправесчитать себя счастливцами. Да, они лишились своего божественного статуса, ноих новые роли или, лучше сказать, инкарнации, превратившие их в героеврыцарских романов, принесли им куда больше славы. Имена рыцарей Артура ирыцарей Круглого стола хорошо знакомы всем и каждому, тогда как имена богов,не удостоившихся чести восседать за Круглым столом, можно встретить развечто в антикварной лавке. Да, в отдаленных районах Уэльса в XII веке ещебытовали старинные предания, в которых так или иначе упоминались именаГвидиона, Гвина, Аранрод и Дилана, но они были настолько перепутаны иупотреблялись до такой степени бессистемно, что по ним нет никакойвозможности восстановить нить древнего мифа. Они не имели никакой связи ссовременными им гэльскими народными преданиями, изложенными в предыдущихглавах и сохранившими память о таких персонажах, как Гоибниу, Луг, Киан,Мананнан, Этлин и Балор. Были, однако, и другие пути, по которым слава старых богов могла дойтидо потомков, давным-давно утративших веру в их божественный статус. Скрижалиранней истории Британии с готовностью распахивались навстречу бесчисленномумножеству мифических персонажей - при условии, что легенды, связанные сними, обладали достаточнойпритягательностью. Так, знаменитая книга ГальфридаМонмутского, несмотря на все ее пышные претензии на роль историческидостоверного труда, является памятником ничуть не менее мифологическим, чем"Смерть Артура" или даже "Мабиногион". Анналы, хранящие имена раннихбританских святых, тоже не составляют исключения. Древнего бога, традицияпочитания которого была слишком развитой, чтобы попросту игнорировать ее,церковные круги обычно предпочитали поскорее канонизировать, придерживаясьнеписаного правила, что "терпимое отношение к кромлеху[1] облегчаетвосприятие евангельской проповеди". Такой участи сумели избежать лишь самые"непримиримые" боги, такие, как Гвин ап Нудд, который, будучи бесполезнымдля Гальфрида Монмутского и совершенно неприемлемым для монастырскиххронистов, так и остался осколком древнего пантеона, уменьшившимся, правда,до крошечного эльфа, но тем не менее так и оставшимся непобежденным. [1] Кромлех - древнекельтское надгробие, языческое капище (прим.перев.). Столь стойкое сопротивление достойно всяческого уважения, ибо множестводревних богов по капризу ретивых эвгемеристов подверглись насильственнойтрансформации. Так, богиня Дон, которую кельты почитали праматерью всехнебесных богов, по непонятной причине превратилась в короля Лохлина иДублина, который якобы привел в 267 году н. э. ирландцев в Северный Уэльс.Еще более выразительный пример - его сын Гвидион, подаривший жителям своейстраны знание букв, то есть письменность. Династия "короля" Дона, посвидетельству манускрипта Йоло, правила в Северном Уэльсе сто двадцатьдевять лет, после чего Кунедда, король Северной Британии, в решающемсражении нанес ирландцам сокрушительное поражение и изгнал их за море, наостров Мэн. Это сражение действительно носит исторический характер и, еслиоставить в стороне имена Дона и Гвидиона, было, по-видимому, последнейпопыткой туземных жителей-гэлов, обосновавшихся на крайней оконечностизападной Британии, противостоять второй и более мощной волнеинтервентов-кельтов. В составе того же манускрипта из Йоло сохраниласьлюбопытная и почти комичная эвгемеристическая версия странного мифа окостяной тюрьме Оэт и Аноэт, которую воздвиг в Гоуэре сам Манавидан фабЛлир. Новая редакция мифа утверждает, что это мрачное сооружение былореальным зданием, возведенным якобы из костей "цезариан" (то есть римлян),погибших в битве с Кимрами. Это мрачное сооружение состояло из множествабольших и малых камер, некоторые из них возвышались над землей, а другиерасполагались под ней. Пленники, захваченные на поле боя, помещались в болееудобных камерах, тогда как в подземных томились изменники родины."Цезариане" несколько раз сносили эту тюрьму до основания, но кимры всякийраз восстанавливали ее и делали даже более прочной, чем предыдущая. В концеконцов кости переломались и, будучи рассеянными по земле, стали прекраснымудобрением! "С тех самых пор соседи не переставали удивляться, что в техместах из года в год выращивали невиданные урожаи пшеницы, ячменя и прочегозерна, и продолжалось это много-много лет". Однако лучше всего с нашимистарыми британскими богами мы можем познакомиться не по этим, так сказать,неавторизованным преданиям, а в компактном, информативном и местами почтиубедительном труде все того же Гальфрида Монмутского "Historia RegumBritanniae", впервые опубликованном в первой половине XII века и напротяжении многих веков считавшемся наиболее авторитетным источником поранней истории наших островов. Разумеется, строгие критики нашего времениотносят эту книгу к историческим басням. Увы, мы больше не можем признатьдостоверной столь заманчивый рассказ о происхождении британцев от выжившихзащитников Трои, которых послал на запад, на поиски новой родины, сам Брут,праправнук благочестивого Энея. В самом деле, позднейшие читатели просто немогут признать достоверным ни один из фрагментов этой "Истории", начиная сЭнея и кончая Ательстаном. Короли в ней сменяют друг друга вполнеубедительным образом, но, увы, все они не более чем герои народных легенд. Значительная часть хроники Гальфрида Монмутского, а именно две книги издвенадцати, естественно, посвящена Артуру. В ней автор рассказывает историюо том, как сей славный паладин сражался с саксами, ирландцами, скоттами ипиктами не только в своей собственной стране, но и по всей Западной Европе.Мы видим, как британский владыка, после присоединения Ирландии, Исландии,Готланла и Оркни, одерживает большие и малые победы, захватив Норвегию,Дакию (под которой, по всей вероятности, следует понимать Данию), Аквитаниюи Галлию. После столь громких триумфов ему не остается ничего другого, каксвергнуть власть Римской империи, что Артур и делает та страницах той жекниги), но мятеж Мордреда вынуждает его вернуться на родину, где он инаходит свою смерть, или (ибо даже "реалист" Гальфрид не вполне расстался сверой в бессмертие Артура) отправляется на остров Аваллон, где залечиваетсвои старые раны. Корона Британии тем временем переходит к "его родичуКонстантину, сыну Кадора, герцогу Корнуолльскому, в лето пятьсот сороквторое от Рождества по плоти Господа Нашего Иисуса Христа". Об одном изэпизодов, касающихся лично Артура, Гальфрид откровенно предпочитаетумалчивать, считая, по-видимому, что такие подробности не вполне уместны вего "Истории"; правда, он кратко сообщает нам, как Мордред, воспользовавшисьотбытием Артура на континент, захватил трон, женился на Гуанхамаре (Гиневре)и заключил союз с саксами, и все это - ради того, чтобы потерпеть поражениев той поистине фатальной битве, которую Гальфрид Монмутский называет"Камбула", - той самой, в которой нашли свою смерть и Мордред, и Артур,Валган - "сэр Гавэйн" Мэлори и Гвалхмей более ранних легенд. Более того, мывидим, что боги "старшего поколения" занимают в "Истории" ГальфридаМонмутского примерно такое же положение по отношению к Артуру, какое онизанимают и в позднейших валлийских триадах и преданиях. Оставшисьправителями, они в то же время становятся вассалами. В "трех братьяхкоролевской крови", носящих имена Лот, Уриан и Аугустель и считающихсяправителями северных земель, нетрудно узнать Ллудда, Уриена и Аравна. Этимтрем братьям Артур дарует восстановление "исконных прав их предков", вручаяАугустелю полусуверенную власть над Шотландией, Уриану вверяя власть надМуриефом и восстанавливая Лота в правах "консула в Лудонезии [Лотиане] идругих провинциях, по праву ему принадлежащих". Двумя другимиправителями-вассалами Артура были Гунвазий, король Оркнейский, и Мальвазий,король Исландии. В этих королях мы без труда узнаем Гвина полатинизированной форме его валлийского имени Гвинвас и корнуолльскому имениМелвас. Но такова уж характерная черта писаний Гальфрида Монмутского, чтоон, не вникая в суть материала и не владея им, сперва переносит некоторыхстарых богов в эпоху Артура, а затем наделяет их собственными владениями.Уриен был вассалом Артура, но Урианус сам был королем Британии за нескольковеков до рождения Артура. Луд (то есть Ллудд) был наследником трона своегоотца, Бели. Правда, мы не слышим здесь ни каких упоминаний о его серебрянойруке, однако узнаем, что он "славился как строитель городов и зодчий,сумевший восстановить стены Триновантума[1], которые он укрепил бесчисленныммножеством башен... и хотя он построил немало других городов, более всего онлюбил именно Триновантум и проводил в нем большую часть года, почему городэтот впоследствии стали именовать Кэрлудом, затем, когда название это былоиспорчено, - Кэрлондоном, а еще позже, когда язык со временем заметноизменился, - Лондоном. Иноземцы же, прибывшие в Британию и захватившиевласть в ней, стали называть его Лондрес. В конце концов, когда он [Ллудд]умер, его тело было предано земле возле ворот, которые к тому времениименовались на языке бриттов Партлуд, а на языке саксов - Лудесгата". Егопреемником на троне стал его родной брат, Кассибеллавн (Кассивеллавнус), вгоды правления которого в Британии впервые высадился Гай Юлий Цезарь. [1] То есть Лондона, упомянутого под его ранним названием, Троя Нова(то есть Новая Троя - Прим. перев.), данным ему Брутом. Впрочем, своей репутацией короля Британии Ллудд обязан не одному толькоГальфриду Монмутскому. Один из старинных валлийских романов, "История оЛлудде и Ллефелисе", входящий в состав "Мабиногиона", связываетвосстановление Лондона с Ллуддом, повествуя об этом практически в тех жевыражениях, что и Гальфрид. И тем не менее история, вводящая, так сказать, внаучный обиход эти псевдоисторические детали, носит вполне мифологическийхарактер. В ней рассказывается о том, как в дни Ллудда на Британиюобрушились сразу три бедствия. Первым из них стало вторжение на островастранного племени чародеев, получившего название коранайд (что означает"карлики"), обладавшего тремя качествами, делавшими их весьма непопулярными:во-первых, за пищу и кров они расплачивались с хозяевами так называемой"волшебной монетой", деньгами, которые хотя внешне и выглядели какнастоящие, вскоре, как только кончалось действие магических чар,превращались - как и щиты, кони и псы, сделанные Гвид ионом, сыном Дон,чтобы обмануть Придери, - в комочки обычного мха; во-вторых, коронайды моглислышать все, что говорилось в любом уголке Британии, даже шепотом, лишь бытолько сказанное подхватил ветер; и, в-третьих, они были неуязвимы ни длякакого оружия. Вторым стал "ужасный вой, возникавший каждый год вечером наканунепервого мая над кажым очагом на острове Британия, вой, проникавший в сердцалюдей и повергавший их в отчаяние, так что мужчины теряли силы и мужество, убеременных женщин случались выкидыши, а юноши и девушки лишались чувств ипадали в обморок, и все животные и деревья, а также источники вод утрачивалисвою жизненную силу". Третьим было внезапное исчезновение запасов провизии вкоролевском дворце; это произошло так неожиданно, что запасы пищи на целыйгод бесследно исчезли за одну ночь, и никто не мог понять, куда же ониподевались. По совету знатных мужей Ллудд отправился во Францию, чтобы попроситьпомощи у своего собственного брата, Ллефелиса, который "был мужем большогоума и мудрости". Решив переговорить с братом так, чтобы об этом не узналикоронайды, Ллефелис приготовил длинную медную трубу, через которую они ипобеседовали друг с другом. Коварные карлики не могли слышать, о чем именноговорили братья через эту трубу, они подослали злобного демона, которыйпроник в трубу и стал нашептывать в нее разные оскорбительные словечки,чтобы поссорить братьев между собой. Однако те слишком хорошо знали другдруга, чтобы поддаться на такую лукавую уловку, и мигом выгнали демона,наполнив трубу вином. Затем Ллефелис посоветовал Ллудду захватить с собой вБританию горстку волшебных насекомых, которых он даст ему, и настоять ихдома в воде. Когда вода достаточно пропитается их ядом, Ллудду останетсятолько пригласить и своих подданных, и карликов якобы на совет, и неожиданнооблить этой водой всех присутствующих. Обычным людям эта вода не причинитникакого вреда, а вот для карликов окажется смертельным ядом. Что же касается дикого воя, то Ллефелис заявил, что вой этот издавалдракон. Это чудовище именовалось Красным Драконом Британии, и вопит онопотому, что на него нападает Белый Дракон саксов, пытающийся убить ипоглотить его. Французский король посоветовал своему брату измерить длину иширину острова Британия, определить самый центр его и приказать вырыть тамяму. В эту яму нужно будет поставить котел с хмельным медом и прикрыть егоатласным покрывалом. Сам Ллудд должен будет наблюдать из укромного места завсем происходящим. Драконы вскоре появятся и начнут сражаться друг с другомв воздухе, а когда совсем ослабеют - упадут прямо на атласное покрывало,провалятся в яму и обнаружат в ней котел с медом Разумеется, они упьютсямедом и тотчас заснут. Как только Ллудд убедится, что они совершеннобеспомощны, он должен будет спуститься в яму, завернуть их в то те самоеатласное покрывало и похоронить в каменном гробу в самом безопасном месте навсей Британии. И если он сделает все как следует, ни он, ни его подданныеникогда больше не услышат драконьего воя. А исчезновение съестных припасов произошло по вине "могущественногомага и чародея", который своими чарами наслал на обитателей дворца глубокийсон и, пока они спали, беспрепятственно вынес из дворца все запасы. ВпредьЛлудд должен будет наблюдать за ним, усевшись возле котла, наполненногохолодной водой. И как только он почувствует, что его одолевает дремота, ондолжен тотчас плюхнуться в котел, чтобы прогнать сон и обескуражить вора.Выслушав советы брата, Ллудд поспешил в Британию. Дома он тотчас бросилнасекомых в воду, хорошенько размешал их и пригласил на совет мужей Британиии коронайдов. В нужный момент он внезапно выплеснул на них воду. Британцамона не причинила никакого вреда, а все карлики, как и предсказывал Ллефелис,умерли на месте. После этого Ллудд решил покончить с драконами. Осторожно обмеривостров, он отыскал его середину. Ею оказался Оксфорд, и король приказалвырыть глубокую яму, поставить в нее котел с хмельным медом и прикрыть ееатласным покрывалом. Когда все было исполнено, король спрятался в укрытии ипринялся ждать. Вскоре и впрямь появились драконы. Они долго кружились ввоздухе, затем сцепились друг с другом и долго пытались одолеть одиндругого. Выбившись из сил, они упали прямо на атласное покрывало и,провалившись под него, оказались перед котлом с медом. Жадно выпив мед,чудовища тотчас захрапели. Подождав, когда они успокоятся, Ллудд вытащилпокрывало, расправил его и крепко завернул в него драконов. Затем он отнесих в округ Сноудон, где и предал их земле в хорошо укрепленной крепости,развалины которой, в окрестностях урочища Бедгелерт, до сих пор именуютсяДинас Эмрис. После этого много лет никто и не слышал ужасного воя, покаМерлин спустя пять веков не освободил драконов из подземной темницы, и тетотчас продолжили бой, и красный дракон одержал верх и изгнал белого изБритании. Покончив с этим, Ллудд устроил у себя во дворце пышный пир,приказал накрыть столы, подать яства и, запасшись котлом воды, принялсянаблюдать за происходящимРовно в полночь он услышал нежные, чарующие звукимузыки, нагоняющие сладкую дремоту. Однако, вспомнив наставления брата,Ллудд несколько раз окунался в котел с ледяной водой. И вот перед самымрассветом в зал вошел муж огромного роста, облаченный в доспехи. На плечахон принес корзину и принялся складывать в нее яства, стоявшие на столе.Корзина, как и мешок Пвилла, в который он бросил Гвавла, казалась поистинебездонной. Однако незнакомец все-таки наполнил ее доверху и собрался быловынести из зала, но Ллудд решительно остановил его. Вспыхнула схватка,зазвенели мечи, и Ллудд одержал верх над чародеем и сделал его своимвассалом. Так кончились "Три бедствия Британии". В процессе превращения избога в короля Ллудд, как видим, утратил большую часть своих прежнихмифологических атрибутов и черт. Он лишился даже своей дочери Кройддилад,которая отныне стала считаться дочерью другого божества. Не совсем ясно, каки почему Ллудда, бога неба, стали путать с Ллиром, богом моря, но совершенноочевидно, что Кройддилад в ранневаллийских легендах и поэмах - тот же самыйперонаж, что Кордейлья Гальфрида Монмутского и еще более знаменитая КорделияШекспира. Великий драматург весьма обязан кельтской мифологии сюжетнойканвой этой легенды, в которую он вплел трагическую историю короля Лира.Лейр, как именует его Гальфрид Монмутский в своей "Historia RegumBritanniae", был сыном Бладуда, построившего Кэр Бадус (Бат) и погибшего,подобно греческому Икару, во время катастрофы летательного аппаратасобственного изобретения. Сыновей у Лейра не было, а были три дочери,Гонорилья, Реган и Корделия, и престарелый король при конце своих дней решилразделить свое королевство между ними. Но для начала он решил испытать их,чтобы узнать, кто из дочерей больше любит его, чтобы отдать наиболеедостойной лучшую и большую часть своих владений. Гонорилья, старшая изсестер, в ответ на вопрос отец о том, как сильно она любит его, "призваланебеса в свидетели, что любит его больше своей собственной души". Реган вответ "поклялась, что не может найти более достойного выражения своимчувствам, но заверила, что любит отца более всего живого на земле". Когда женастал черед Корделии, младшей из дочерей короля, она, в отличие отнапыщенной патетики сестер, отвечала ему совсем иначе. "Отец мой, -заговорила она, - найдется ли на свете дочь, которая бы любила отца больше,чем ее обязывает долг? По моему суждению, если кто-то клянется и уверяет,что это не так, то это явный знак, что он скрывает свои истинные чувства подпокровом лукавой преданности. Я всегда любила и почитала тебя, отец, ни вчем не преступая своего долга, и, если ты настаиваешь и хочешь услышать отменя еще что-то особенное, вспомни о том почтении, которое я всегда тебевыказывала, и прими это за краткий ответ на все свои расспросы. Подумай сам:у тебя так много владений, что тебе поистине нет цены; вот ровно настолько яи люблю тебя". Услышав это, разгневанный отец тотчас разделил своекоролевство между двумя старшими дочерьми, выдав их замуж за двух наиболеезнатных аристократов. Гонорилья стала женой Маглавна, герцога Альбанского, аРеган - женой Генуина, герцога Корнуолльского. Корделии же было отказано нетолько в доле наследства, но даже и в приданом. Однако Аганипп, корольфранков, женился на не ради ее удивительной красоты. [1] Альба - Северная Британия Вступив во владения своей половиной королевства, зятья Лейра тотчасподняли мятеж против него и лишили престарелого монарха всякой власти.Единственной компенсацией за утрату прежнего могущества стало... милостивоесогласие Маглавна выделить старику охрану из шестидесяти стражников. Однакодва года спустя герцог Альбанский, по настоянию своей жены Гонорильи, дочеризлосчастного Лейра, сократил число стражников до тридцати. Оскорбленныйэтим, старик покинул двор Маглавна и отправился к Генуину, супругу Реган.Поначалу герцог Корнуолльский принял бывшего короля с подобающими почестями,но не успел старик прожить и года при его дворе, как второй зять сократилчисло его слуг до пяти. После этого обиженный старец поспешил обратно кстаршей дочери, но та поклялась, что отец может остаться у них только приусловии, что удовольствуется одним-единственным слугой. Лейр в отчаяниирешил отправиться к Корделии и попросить у нее прощения, горько раскаиваясьв том, как несправедливо он обошелся с ней. Опасаясь приема, который можетего ожидать, старик сел на корабль и отправился в Галлию. Прибыв вКарицию[1], он отправил к дочери гонца с известием о своих злоключениях имольбой о помощи. Корделия немедленно послала отцу деньги, лучшие одежды исвиту из сорока стражников, и, когда тот вновь обрел облик, подобающийкоролю, Аганипп и его приближенные приняли его с подобающей пышностью, а самАганипп передал ему власть над Галлией до тех пор, пока старик не вернетсебе свое прежнее королевство. Чтобы восстановить власть Лейра в Британии,король франков со своим войском высадился на острове. Маглавн и Генуин былиизгнаны, Лейр вернулся на свой трон и прожил после этого еще целых три года.Корделия, вступив во владение Британией, "похоронила отца в особойусыпальнице, которую она повелела устроить для него под дном реки Сор вЛейчестере ["Ллир-честре"] и которая первоначально была подземным святилищемв честь бога Януса. Там все рабочие города ежегодно перед началом работустраивали пышные празднества". [1] Ныне - Кале. Увы, мы уже вряд ли когда-нибудь узнаем, что именно стоит за этойисторией о Лейре и трех его дочерях, но мифологическая основа этой легендыстановится совершенно очевидной в связи с описанием подземного храма,посвященного Ллиру, который был прежде богом подводного, а теперь еще иподземного царства. Так Плутон или Отец Дис бриттов соединились сдвойственной первопричиной стихий, подобно римскому божеству, знаменитомудвуликому Янусу, с которым он явно отождествлялся. После этого в числе ещепримерно десяти королей (ибо какие-либо иные критерии для оценки полетавремени в "Истории" Гальфрида Монмутского попросту отсутствуют) мы можемузнать еще как минимум двух древних богов бриттов, выступающих в новомоблике. Бренний (то есть Бран) ведет борьбу за королевскую власть со своимбратом Беленусом. Очевидно, что перед нами - поздняя версия архаическогомифа о братьях-близнецах, Тьме и Свете, который так часто встречается вкельтской мифологии. Бран, бог смерти и подземного царства, противостоитБеленусу (Белену), богу солнца и здоровья. В оригинальном, утра- ченномварианте мифа они, по всей вероятности, поочередно одерживали верх иуступали друг другу, являя собой символ смены дня и ночи, лета и зимы. В"Истории" Гальфрида Монмутского братья поделили Британию между собой;Беленусу досталась "корона острова и владения в Лоэгрии, Кэмбрии иКорнуолле, поскольку, согласно троянским законам, именно к нему, как кстаршему, переходили права наследства", а Бренний, на правах младшего,получил "Нортумберленд с землями, простирающимися от реки Хамбер доКэйтнесса". Но льстецы убеждали Бренния вступить в союз с королем Норвегии инапасть на Беленуса. Разгорелась битва, в которой Беленус одержал победу, аБренний едва успел бежать в Галлию, где и женился на дочери герцога, ставпосле смерти последнего его законным преемником на троне. Оказавшись во главе сильной армии, он не преминул вторгнуться вБританию. Беленус выставил против него все силы своего королевства, и обавойска уже готовы были скрестить мечи в решающей схватке, но тут Конвенна,мать обоих королей-братьев, сумела убедить их не вступать в бой. Так и неначав битвы, братья пришли к согласию объединить свои армии и выступить всовместный поход в Галлию. Бритты и аллоброги покорили всех королей франков,вторглись в Италию, опустошая и разоряя города и деревни, и двинулисьпоходным маршем на Рим. Римские консулы Габий и Порсена с почетом принялиих, преподнесли им богатые дары - золото и серебро - и пообещали ежегодновыплачивать большую дань. После этого Бренний и Беленус повели свои армии вГерманию и принялись опустошать ее. Однако римляне, придя в себя послевнезапного появления бриттов у стен Вечного города, поспешили на помощьгерманцам. Тогда Бренний и Беленус вновь двинулись на Рим и после долгойосады захватили город. После этого Бренний остался в Италии, "где сталнеслыханным тираном и принялся жестоко угнетать местных жителей". (Можноподумать, что вся эта невероятная история была придумана только ради того,чтобы объявить бриттом предводителя этрусков Бренну, который в 390 году дон. э. действительно взял Рим). Другой брат, Беленус, возвратился в Британию.По словам все того же Гальфрида Монмутского, "он воздвиг врата дивнойкрасоты в Триновантуме, на берегу Темзы, которые жители в память о нем досего дня называют Билингсгейт. Кроме них, он построил высокую башню, а у еестен устроил гавань и пристань для кораблей... Когда же господь остановилего дни, тело его было предано огню, а пепел был собран в золотую урну,которую его подданные с великими почестями водрузили в Триновантуме на самомверху вышепоименованной башни". Его преемником стал Гургюнт Брабтрук[1],который, возвращаясь в Оркни из набега на Данес, встретил корабли Парталонаи его воинов, которые плыли из Испании, собираясь высадиться в Ирландии. [1] Это тот же самый вымышленный персонаж, что и популярный кельтскийбог, прототип Гаргантюа Рабле. Ллир и его дети, занимавшие столь видное место в мифологии, не утратилисвоей популярности и после того, как превратились в святых. Ранниеваллийские агиографы неизменно упоминали семейство Ллира Ледиата первым вчисле "Трех главных святых семейств острова Британия".Однако слава самогоЛлира есть лишь отраженный отблеск славы его сына, Брана Блаженного, которыйвпервые познакомил обитателей Британии с христианством. Легенда повествует отом, что он оказался в плену и попал в Рим вместе со своим сыном Карадавком(которого ради благой цели стали отождествлять с реальным историческимКаратаком) и прочими членами своего семейства, и провел там целых семь лет.За это время он успел принять христианскую веру и по возвращении на родинуусердно принялся проповедовать ее в Британии. Ни его сын Карадавк, ниединокровный брат Манавидан не пошли по его стопам, зато их потомкипоследовали примеру деда. Все сыновья Карадавка стали святыми, а его дочьЭйген, ставшая женой вождя по имени Кэр Саррлог (Старый Сарум), вообще сталапервой женщиной Британии, причисленной к лику святых. Ветвь Манавидана жеоказалась не столь щедрой на святость. Его сын и внук так и осталисьязычниками, зато правнук приобрел широкую известность, став христианскимсвятым - св. Дифаном, которого папа Елевферий назначил епископом Уэльским икоторый впоследствии принял мученическую кончину в Мертир Диван. После этоголиния святости среди потомков Ллира получила дальнейшее развитие. Но тамвстречаются имена персонажей, явно неуместных в ней: таковы Мабон, этотбывший галльско-британский Аполлон, а также Герайнт и прочие приближенныедвора короля Артура[1]. [1] Генеалогии и семейные связи святых острова Британия приведены водном из разделов манускрипта Йоло. Эти списки были скопированы в 1783 годунеким Йоло Морганвгом из Длинной книги Томаса Трумэна из Пантлливидда вприходе Ллансаннор в долине Вэйл Гламорган. Представление о том, что христианство, как и все прочие благие дары,происходит из кельтского Гадеса (Аида), получило настолько широкоераспространение, что сомневаться в этом считалось чуть ли не грехом. Однакосвидетельства историков классической античности говорят об обратном. Тацитподробно излагает родословную Каратака, рассказывая о том, как он, а такжеего жена, дочь и брат были поодиночке допрошены самим императором Клавдием,но даже не упоминает о его предполагаемом отце - Бране. Более того, ДионКассий называет его отцом Кунобелина, то есть шекспировского Кимбелина,который, добавляет рассказчик, умер задолго до того, как римляне впервыепоявились в Британии. Таким образом, все достоверные историческиесвидетельства говорят против того, что Бран мог быть одним из первыхпроповедников веры Христовой на земле Британии. Он был и остается все тем жемрачным древним богом войны и смерти, и прозвище Блаженный дали ему еговерные почитатели-язычники, в особенности - барды, которые, по всейвероятности, стали называть его Бендигейд Вран. Упорство последних ипобудило их не менее упорных противников, христианских клириков, перетянутьБрана на свою сторону и поспешно канонизировать его в качестве христианскогосвятого. Ничуть не проще обстоит дело и с сестрой Брана, Бранвен по прозвищуПрекрасная Грудь. Богиням, как оказалось, было легче выдержать этот сложныйпроцесс, чем богам. Свидетельство тому - "святая" Бригитта, эта "МарияГэльская". Британская Афродита, под именем Бринвин или Двинвин, была святойпокровительницей влюбленных. Еще в середине XIV века ее алтарь вЛландвинвине, что в Англси, был излюбленным прибежищем несчастных влюбленныхобоего пола, молившихся перед ее образом о ниспослании взаимности или одаровании забвения и исцеления от страсти. А чтобы вернее добиться нужногорезультата, монахи из местной церкви продавали здесь склянки с летейскойводой забвения, взятой из священного источника. По свидетельству манускриптаЙоло, она, уже успев принести обеты вечного безбрачия и сохранения девства,воспылала любовью к молодому вождю по имени Мэлон. Однажды ночью, когда онагорячо молилась, умоляя господа вывести ее из затруднительного положения, ейбыло ниспослано видение. В нем ей предлагался кубок сладкого вина, которыйдолжен был даровать ей забвение. Затем она увидела, что это же сладкоелекарство было предложено и Мэлону, отпив которого он превратился в глыбульда. Как оказалось, в награду за веру ей были посланы сразу три дара.Первый из них заключался в том, что она и только она могла вернуть Мэлона изледяного оцепенения. Вторым даром было то, что у нее раз и навсегда пропаловсякое желание выходить замуж. А третий состоял в том, что отныне онапредлагала свое заступничество всем искренне любящим, обещая либо склонить кним сердце предмета их страсти, либо навсегда исцелить от нее. С этого времени ее алтарь и источник возле него и пользуются широкойизвестностью, но влюбленные давно перестали стекаться туда, ичудодейственный родник занесло песком. Тем не менее к ней, прозваннойваллийскими бардами "святой любви", время от времени приходили несчастныевлюбленные. Молодые девушки из окрестных деревень обращались к ней с мольбойо помощи, когда все другие средства оказывались бессильными. А вода изколодца возле церкви считалась вполне достойной заменой чудодейственнойвлаги из давно пересохшего и забытого источника... Разительным контрастом этой легкой победе над древним язычеством служитупорное сопротивление насильственной христианизации, которое проявил Гвин апНудд. Правда, по свидетельству манускрипта Йоло, некий монах внес его имя вчисло сподвижников "Брана Блаженного", однако сделано это было настолько "невсерьез", что даже сегодня читателя не оставляет ощущение, что старинныйавтор этого эпизода сам стыдится содеянного им. Слава Гвина в качествемогущественного правителя фей оказалась слишком живучей, чтобы попростуотмахнуться от нее. Даже Спенсер в своей "Королеве фей", называя его неиначе, как "добрый сэр Гайон... в коем видна благородная сдержанность,подобающая великому правителю", даже не пытается хоть как-то замаскироватьего знаменитое языческое имя. Он не заурядный человек, ибо Не женщиной, но феей он рожден И знатностью на родине почтен. В дальнейшем подробно описываются все прелести новых добродетелей, посравнению с которыми древний кельтский рай, со всеми его ручьями эля иреками, текущими медом и вином, вряд ли мог вызывать особое почтение.Однако, за исключением Спенсера, все авторы единодушно сходятся на том, чтопоказывают Гвина непримиримым противником христианства. Сохранилась любопытная и колоритная легенда, в которой имя Гвинаупоминается в связи со св. Колленом, приходившимся правнуком Карадавку, сынуБрана. Святой, желая скрыться как можно дальше от лукавого мира, построилсебе келью под скалой, неподалеку от Гластонбери Тор на острове Авильон,принадлежавшем Гвину. Недалеко от кельи проходила дорога, и вот однаждысвятой услышал разговор двоих прохожих, которые рассуждали о Гвин ап Нудде,называя его королем Аннвна и всех фей и эльфов на свете. Не стерпев такогокощунства, св. Коллен высунул голову из оконца своей кельи и посоветовалпутникам попридержать языки, заявив, что Гвин и все его феи суть не чтоиное, как демоны. В ответ прохожие возразили, что святой скоро самвстретится лицом к лицу с владыкой тьмы. Вскоре они скрылись из виду, азатем св. Коллен услышал, как в дверь его кельи постучали. Спросив, кто там,святой услышал в ответ: "Это я, посланник Гвин ап Нудда, короля Аида.Владыка просит тебя прийти в полдень на вершину холма, ибо он желаетпереговорить с тобой". Святой, разумеется, никуда не пошел, и тогдапосланник во второй раз явился к нему с тем же приглашением. Святой опять недвинулся с места. На третий раз посланник стал угрожать св. Коллену, что,если тот не придет в назначенное место, ему не поздоровится. После этогосвятой решил отправиться на холм, не взяв с собой никакого оружия. Вместоэтого он освятил склянку водой и захватил ее с собой. Обычно вершина холма Гластонбери Тор была совершенно пуста, но на этотраз святой с изумлением заметил, что ее венчает величественный замок. Изнего то и дело выходили юноши и девы и роскошных одеждах. У ворот святоговстретил паж, поведавший ему, что король ждет его как дорогого гостя кобеду. Войдя в замок, св. Коллен увидел, что Гвин восседает в золотом креслеза столом, уставленным редкостными яствами и винами. Король пригласилсвятого разделить с ним трапезу, добавив, что, если какое-нибудь кушанье емуособенно понравится, его со всеми почестями отнесут к нему в келью. - Я не ем листья с деревьев, - отвечал святой, знавший, из чегоприготовлены феями все эти яства и напитки. Ничуть не смутившись от столь резкого ответа, король Аннвна вновьспросил святого, как тому нравятся ливреи слуг во дворце. Дело в том, что содной стороны их наряд был красным, а с другой - синим. - Что ж, их наряд вполне уместен в своем роде, - отозвался св. Коллен. - В каком же это? - спросил Гвин. - А вот в каком. Красный показывает,какая сторона туловища опалена, а синий - какая превратилась в лед, -отвечал святой и, покропив святой водой на все стороны, увидел, что замок,слуги и король тотчас исчезли, а сам он очутился на голой вершине холма,открытой всем ветрам. По-видимому, Гвин, последний из богов Аннвна, к томувремени принял на себя функции всех остальных божеств. Он стал хозяиномсворы волшебных псов, принадлежавших прежде Аравну, знаменитых Квн Аннвн, тоесть "адских псов" с белым туловищем и красными ушами. В фольклоресохранилось куда больше упоминаний об этих псах, чем об их хозяине, но и этипредания в конце концов ушли в прошлое по мере распространения"цивилизации". Трудно предположить, что найдется еще один преподобный ЭдмундДжоунс, опубликовавший в 1813 году книгу под названием "О явлениях призракови духов в графстве Монмут и княжестве Уэльс", в которой утверждает, что,если мы не верим в столь явные доказательства существованиясвехъестественного мира, нас следует считать вероотступниками. Более того. Еще в начале XX века многие и многие англичане готовы былипоклясться, что им не раз доводилось слышать в бурную ночь на вершине холмаистошный вой душ нераскаявшихся грешников и некрещеных младенцев. Легенды оних сходятся в одном любопытном аспекте. Так, считается, что их крики похожина лай гончих псов, но только они мягче и нежнее. Чем ближе они к человеку,застигнутому бурей, тем тише их голоса, а чем дальше - тем кажутся громче.Увидеть их можно еще реже, чем услышать, и не раз высказывалосьпредположение, что это - крики перелетных диких гусей, отдаленнонапоминающие лай своры псов. Это суеверие распространено достаточно широко.В Уэльсе этих Квн Аннвн называют по-разному: в Северном Девоне - "Йетские"(то есть языческие), или "Йельские", псы, а вДартмуре - псы "[исполнения]желаний". В Дурхэме и Йоркшире их называют "псами Габриэля"; под особыминазваниями они известны в Норфолке, Глочестершире и Корнуолле. В Шотландиипредводителем Дикой Охоты считается Артур, и легенды о ней бытуют едва ли нево всех странах Западной Европы. Преданий, в которых упоминается имя Гвина,сохранилось не так много. Наиболее живучей память о нем оказалась внаселенной феями долине Вэйл Нит, расположенной на "границе Таве... неближнего Таве... но того Таве, что лежит далее всех". Надо помнить, чтокогда речь заходит о короле фей, то подразумевается именно он. Именно Гвину,на правах последнего из старых богов, народная фантазия вручила власть надвсеми феями Британии, подобно его кельтскому или даже докельтскомупрототипу. Кроме того, некоторые феи, особенно прославившиеся в английскойлитературе, имеют германские корни. Так, король Оберон получил свое имя,правда, через посредство французских fabliaux[1], от Эльбериха, королякарликов из знаменитой "Nibelungenlied"[2], тогда как имя его королевы,Титании, по-видимому, заимствовано из "Метаморфоз" Овидия. Пак, другойшекспировский персонаж из рода фей, вероятно, представляет собойперсонификацию названия своего племени, которых в Уэльсе именовали "пвкки",в Ирландии - "поки", в Уорчестершире - "поуки", а в Западной Англии -"пикты". Именно в Уэльсе сохранилось самое богатое и разнообразное"собрание" всевозможных фей. Некоторые из них очаровательны, другиезагадочны, третьи скрытны, четвертые отличаются злобностью и т. д. На рекахи озерах обитают девы, именуемые гвраггед аннвн, а злобных и свирепых горныхфей обычно называют гвиллионами. Есть и духи домашнего очага - такназываемые бвбаходы, нечто вроде английских и шотландских домовых, икоблины, или гномы (которых в Корнуолле называют "стучащие"), и эллиллоны,или эльфы, особой ветвью и родичами которых считаются пвкки (пикты). ВСеверной Англии духи по большей части считаются существами более низкогопорядка. Привидения, домовые, души убитых, красные шапочки, гномы и пр.имеют весьма мало общего с существами более высокого порядка - феями,созданиями арийского происхождения. Так, валлийский бвбах предстает влегендах бурым и волосатым, а коблин - черным или меднолицым. Мы неошибемся, если признаем весь сонм этих существ деградировавшими богамидоарийских племен, сородичей ирландских лепрехавнов и пок, не имеющих ничегообщего с прелестными и по-прежнему благородными образами потомков кланаТуатха Де Данаан. [1] Fabliaux (франц.) - фаблио (фабльо), средневековые сборникизанимательных и сказочных историй, легенды и пр., пользовавшиеся широкойпопулярностью у простых читателей (прим. перев.). [2] "Nibelungenlied" (старонем.) - "Песнь о Нибелунгах", средневековаянемецкая эпическая поэма (прим. перев.). Одни из этих бесчисленных и безымянных подданных Гвина обитают подземлей или под поверхностью озер, которые в Уэльсе, по всей видимости,заняли место гэльских "холмов - обителей фей", другие - на Авильоне,таинственном острове всевозможных радостей и услад, лежащем где-то на западеу самой поверхности моря. Более всего с этой традицией связан Дифед. Попреданию, в той стране существует просторный квадратный сад, скрывающийтайны волшебного мира фей. Если человеку доведется хотя бы случайно войти внего, у него тотчас откроются глаза, и он обретет способность видетьнезримое для других - волшебную страну счастья и изобилия. Но как толькотакой счастливец покинет этот очарованный сад, он сразу же утратит дарясновидения и никогда больше не сможет вернуться на то же место. Страна эталежит в море, неподалеку от берега. Ее, как и ее "коллегу", легендарныйирландский рай, иногда видят издали моряки. В реальности существования"Зеленых волшебных лугов" еще недавно были убеждены многие моряки изПемброкшира и Кермартеншира, и, по всей видимости, они имели на тооснования. В 1896 году корреспондент газеты "Пемброк каунти гардиан" прислалв редакцию заметку об интервью с неким капитаном Джоном Эвансом. Капитанповедал корреспонденту, что однажды летним утром, во время плавания попроливу Ла-Манш мимо острова Грассхольм (вспомним сцену явления головыБрана), где на всех картах была отмечена глубоководная зона, он был весьмаудивлен, увидев с наветренной стороны от себя длинную полосу суши, покрытуюживописными зелеными лугами. Однако полоса эта находилась не на поверхностиморя, а на глубине двух-трех футов под водой, и трава под водой и мелкаярябь на воде, колеблясь в такт друг другу, навевали дремоту на всякого, ктовидел это зрелище. Капитану Эвансу часто доводилось слышать от стариковпредания о волшебном острове фей, но он признался, что даже не надеялсяувидеть тот остров своими глазами. Этому случаю, как и появлению ПсовАннвна, можно дать вполне реальное объяснение. В основе этой легенды,веротнее всего, лежит мираж - явление весьма и весьма редкое у этих берегов.Мираж этот можно сравнить разве что с легендарной фата-моргана - миражом,возникшим в Мессинском проливе и приписываемым колдовским чарам Моргана леФэя. Такой мираж способен заставить даже трезвомыслящего человека поверить всуществование кельтского рая, который он якобы видит собственными глазами,будь то крайнее западное побережье Ирландии, край кельтов, или Шотландия,или, наконец, Уэльс, колыбель бриттов.

* Часть 4 *

ПЕРЕЖИТКИ КЕЛЬТСКОГО ЯЗЫЧЕСТВА