I. Что такое добродетель и можно ли ей научиться?

1. Для решения вопроса о том, можно ли научиться добродетели, нужно сначала решить вопрос, что такое сама добродетель.

2. Добродетель не бывает только мужская или женская, возрастная или сословная, связанная с тем или другим положением человека или его профессией и т. д., но это — некоего рода определенная сущность и идея, которые одинаково свойственны всем добродетелям и с определения которых надо начинать; такая же общая идея должна наблюдаться во всем вообще.

3. Добродетель — это не управление людьми, так как иначе она не была бы свойственна ни рабам, ни детям равно как она и не просто справедливость, так как справедливость — это вид добродетели, а что такое сама добродетель, остается неизвестным.

4. Необходимость выдвинутого ранее условия для определения того, что такое добродетель, иллюстрируется примерами: геометрическая фигура — это не только округлость, поскольку существуют и прямые фигуры; разные цвета возможны лишь потому, что есть цвет вообще; вместо этих частных и несущественных определений гораздо существеннее было бы определить фигуру, например, как то, что следует за цветом или как предел (границу) твердого тела, а цвет, вместе с Эмпедоклом, — как истечение фигур, хотя такого рода определения сами по себе недостаточны.

5. С этой точки зрении неправильно и определение добродетели как желания хорошего и способности его производить, поскольку творящие зло тоже могут считать себя творящими хорошее. А именно добродетель — это не способность производить добро в объективном смысле, поскольку под добром можно понимать приобретение золота, серебра, славы, здоровья и т. д., а все это может быть и несправедливым; если же мы будем говорить о справедливом стремлении к добру, то справедливость опять-таки остается чем-то неизвестным. Здесь Сократ упрекает своего собеседника Менона в том, что мы сейчас называем логической ошибкой petitio principii: добродетель оказывается разновидностью добродетели, т. е. справедливостью. Следует интермедия; в ней идет речь об оцепенении, которое Сократ вызывает у собеседников своей обычной манерой критиковать традиционные представления.