Книга девятая

Остается рассмотреть самого человека при тираническом строе...... Посмотри же, что мне хочется здесь выяснить: из тех удовольствий ивожделений, которые лишены необходимости, некоторые представляются мнепротивозаконными. Они, пожалуй, присущи всякому человеку, но, обуздываемыезаконами и лучшими вожделениями, либо вовсе исчезают у некоторых людей, либоослабевают и их остается мало. Однако есть и такие люди, у которых онистановятся и сильнее, и многочисленнее. - О каких вожделениях ты говоришь? - О тех, что пробуждаются во время сна, когда дремлет главное, разумноеи кроткое, начало души, зато начало дикое, звероподобное под влияниемсытости и хмеля вздымается на дыбы, отгоняет от себя сон и ищет, как быудовлетворить свой норов. Если ему вздумается, оно не остановится даже передпопыткой сойтись с собственной матерью, да и с кем попало из людей, боговили зверей; оно осквернит себя каким угодно кровопролитием и не воздержитсяни от какой пищи. Одним словом, ему все нипочем в его бесстыдстве ибезрассудстве. - Когда человек соблюдает себя в здоровой воздержанности, он, отходя косну, пробуждает свое разумное начало, потчует его прекрасными доводами ирассуждениями и таким образом воздействует на свою совесть. Вожделеющее женачало он хоть и не морит голодом, но и не удовлетворяет его до пресыщения:пусть оно успокоится и не тревожит своими радостями и скорбямиблагороднейшее в человеке; пусть это последнее без помехи, само по себе, всовершенной своей чистоте стремится к исследованию и ощущению того, что емуеще не известно, будь то прошлое, настоящее или будущее. Но мы слишком отклонились в строну, говоря об этом. Мы хотели убедитьсялишь вот в чем: какой-то страшный, дикий и беззаконный вид желаний таитсявнутри каждого человека, даже в тех из нас, что кажутся вполне умеренными;это-то и обнаруживается в сновидениях. Человек, мой друг, становится полным тираном тогда, когда он пьян, илислишком влюбчив, или же сошел с ума от разлития черной желчи, а все этоиз-за того, что такова его натура, либо привычки, либо то и другое.... По-моему, после этого пойдут у них празднества, шествия всей ватагой,пирушки, заведутся подружки, ну и так далее, ведь тиран-Эрот, обитающий в ихдуше, будет править всем, что в ней есть.... С каждым днем и с каждой ночью будут расцветать много ужаснейшихвожделений, предъявляющих непомерные требования.... Значит, и доходы, если какие и были, скоро иссякнут.... А за этим последуют заклады имущества и сокращение средств.... Когда все истощится, тогда рой раздувшихся вожделений, угнездившихся вэтих людях, начнет жужжать и эти люди, словно гонимые стрекалом различныхжеланий, а особенно Эротом, впадут в безумие и будут высматривать, у когочто есть и что можно отнять с помощью обмана или насилия.... У них настоятельная потребность грабить, иначе придется терпетьневыносимые муки и страдания. Раньше, пока человек подчинялся обычаям, законам и своему отцу ивнутренне ощущал себя демократом, эти желания высвобождались у него лишь всновидениях; теперь же, когда его тиранит Эрот, человек навсегда становитсятаким, каким изредка бывал во сне, ему не удержаться не от убийства, ни отобжорства, ни от проступка, как бы ужасно все это не было: посредивсяческого безначалия и беззакония в нем тиранически живет Эрот. Какединоличный властитель, он доведет объятого им человека, словно подвластноеему государство, до всевозможной дерзости, чтобы любой ценой удовлетворитьсебя, и сопровождающую его буйную ватагу, составившуюся из всех техвожделений, что нахлынули на человека отчасти извне, из его дурногоокружения, отчасти же изнутри, от бывших в нем самом такого же родавожделений, которые он теперь распустил, дав им волю. - Когда подобного рода людей в государстве немного, а все прочие мыслятздраво, те уезжают в чужие земли, служат там телохранителями какого-нибудьтирана или в наемных войсках, если где идет война. Когда же подобныевожделения проявляются у них в мирных условиях, то у себя на родине онитворят много зла, хотя и по мелочам.......Они совершают кражи, подкапываются под стены, отрезают кошельки,раздевают прохожих, святотатствуют, продают людей в рабство. Бывает, что онизанимаются и доносами, если владеют словом, а то и выступают с ложнымипоказаниями или берут взятки. - Нечего сказать, по мелочам! Так ведь ты выразился о причиняемом имизле, когда этих людей немного? - Да, по мелочам, потому что сравнительно с великим злом этодействительно мелочи, ведь в смысле вреда и несчастья для государства всеэто лишено, как говорится, того размаха, каким отличается тиран. когда вгосударстве наберется много таких людей и их последователей и они ощутятсвою многочисленность, то как раз из их среды и рождается тиран, чемуспособствует безрассудство народа. Это будет тот из них, кто сам в себе, тоесть в своей душе, носит самого великого и отъявленного тирана. Подобного рода люди таковы и в частной жизни, еще прежде, чем станут увласти. С кем бы они ни вступали в общение, они требуют лести и полнойготовности к услугам, а когда сами в чем-нибудь нуждаются, тогда так и льнутк человеку, без стеснения делая вид, будто с ним близки, но, чуть добьютсясвоего, они опять с ним чужие.... Значит, за всю свою жизнь они ни разу ни с кем не бывали друзьями; онивечно либо господствуют, либо находятся в рабстве: тираническая натураникогда не отведывала ни свободы, ни подлинной дружбы. Раз отдельный человек подобен государству, то и в нем необходимо долженбыть тот же порядок: душа его преисполнена рабством и низостью, те же еечасти, которые были наиболее порядочными, находятся в подчинении, агосподствует лишь малая ее часть, самая порочная и неистовая.... А ведь рабское и тиранически управляемое государство всего менее делаетто, что хочет.... Значит, и тиранически управляемая душа всего менее будет делать что ейвздумается, если говорить о душе в целом. Всегда подстрекаемая и насилуемаяяростным слепнем, она будет полна смятения и раскаяния. Богатым или бедным бывает по необходимости тиранически управляемоегосударство? - Бедным. - Значит, и тиранически управляемой душе приходится неизбежно бытьвсегда бедной и неудовлетворенной. - Что же? Разве такое государство и такой человек не преисполненынеизбежно страха?... Где же еще, в каком государстве, по-твоему, больше горя, стонов, плача,страданий?... А думаешь ли ты, что всего этого больше у кого-нибудь другого, чем учеловека тиранического, неистовствующего из-за своих вожделений и страстей? А разве не в такой тюрьме сидит тот тиран, чью натуру мы разбирали?Ведь он полон множества разных страстей и страхов; со своей алчной душойтолько он один во всем государстве не смеет ни выехать куда-либо, ни пойтивзглянуть на то, до чего охотники все свободнорожденные люди; большей частьюон, словно женщина, живет затворником в своем доме и завидует остальнымгражданам, когда кто-нибудь уезжает в чужие земли и может увидеть что-тохорошее. Вдобавок ко всем этим бедам еще хуже придется тому, кто внутренне плохоустроен, то есть человеку с тираническими наклонностями, если он не проведетсвою жизнь как частное лицо, а будет вынужден каким-то случаем действительностать тираном и, не умея справляться с самим собой, попытается правитьдругими. Это вроде того, как если бы человек слабого здоровья, несправляющийся со своими болезнями, проводил свою жизнь не в уединении, а,напротив, был бы вынужден бороться и состязаться с другими людьми. Значит... кто подлинно тиран, тот подлинно раб величайшей угодливости ирабства, вынужденный льстить самым дурным людям. ему не удовлетворить своихвожделений, очень многого ему крайне не достает, он оказывается поистинебедняком, если кто сумеет охватить взглядом всю его душу. всю свою жизнь онполон страха, он содрогается и мучается, коль скоро он сходен со строем тогогосударства, которым управляет.......Власть неизбежно делает его завистливым, вероломным, несправедливым,недружелюбным и нечестивым; он поддерживает и питает всяческое зло;вследствие всего этого он будет чрезвычайно несчастен и такими же сделаетсвоих близких. Раз государство подразделяется на три сословия, то и в душе каждогоотдельного человека можно различить три начала.... Мы говорили, что одно начало - это то, посредством которого человекпознает, другое - посредством которого он распаляется, третье же... мынарекли вожделеющим - из-за необычайной силы вожделений к еде, питью,любовным утехам и всему тому, что с этим связано. Сюда относится исребролюбие, потому что для удовлетворения таких вожделений очень нужныденьги. -...И, если бы мы назвали это начало сребролюбивым и корыстолюбивым,разве не было бы справедливым и такое наименование?... Дальше. Не скажем ли мы, что яростный дух всегда и всецело устремлен нато, что бы взять верх над кем-нибудь, победить и прославиться?... Так что, если мы назовем его честолюбивым и склонным к соперничеству,это будет уместно?... Ну а то начало, посредством которого мы познаем? Всякому ясно, что оновсегда и полностью направлено на познание истины, то есть того, в чем онасостоит, а о деньгах и молве заботится менее всего.... Назвав его любознательным и философским, мы обозначили бы егоподходящим образом?... Но у одних людей правит в душе одно начало, у других - другое; это ужкак придется.... Поэтому давай прежде всего скажем, что есть три рода людей: одни -философы, другие - честолюбцы, третьи - сребролюбцы. И что есть три вида удовольствий, соответственно каждому из этих видовлюдей. А знаешь, если у тебя явится желание спросить поочередно этих трехлюдей, какая жизнь всего приятнее, каждый из них будет особенно хвалитьсвою. Делец скажет, что в сравнении с наживой удовольствие от почета илизнаний ничего не стоит, разве что из этого можно извлечь доход. - А честолюбец? Разве он не считает, что удовольствия, доставляемыеденьгами, - это нечто пошлое, а с другой стороны, удовольствия от знаний,поскольку наука не приносит почета, - это просто дым?... Чем же, думаем мы, считает философ все прочие удовольствия сравнительнос познанием истины - в чем она состоит - и постоянным расширением своихзнаний в этой области? Разве он не находит, что все прочее очень далеко отудовольствия? Да и в других удовольствиях он ничуть не нуждается, разве чтоих уж нельзя избежать: поэтому-то он и называет их необходимыми. Так посмотри: из этих трех человек кто всего опытнее в техудовольствиях, о которых мы говорили?... Философ намного превосходит корыстолюбца, ведь ему неизбежно пришлосьотведать того и другого с самого детства... Многие почитают богатого человека, мужественного или мудрого, так что вудовольствии от почета все имеют опыт и знают, что это такое. А какоеудовольствие доставляет созерцание бытия, этого никому, кроме философа,вкусить не дано. Итак, поскольку имеются три вида удовольствий, значит, то из них, чтосоответствует познающей части души, будет наиболее полным, и, в ком из насэта часть преобладает, у того и жизнь будет всего приятнее. - - Ясно, что удовольствия человека воинственного и честолюбивого ближе кпервым, чем удовольствия приобретателя. - Значит, на последнем месте стоят удовольствия корыстолюбца. - Конечно. - Итак, вот прошли подряд как бы два состязания и дважды вышелпобедителем человек справедливый, а несправедливый проиграл. Вспомни слова больных... Они говорят: нет ничего приятнее, чем бытьздоровым. Но до болезни они не замечали, насколько это приятно. И если человек страдает от какой-нибудь боли, ты слышал, как говорят,что приятнее всего, когда боль прекращается. - И во многих подобных же случаях ты замечаешь, я думаю, что люди, когдау них горе, мечтают не о радостях, как о высшем удовольствии, о о том, чтобыне было горя и наступил бы покой. - Покой становится тогда, пожалуй, желанным и приятным. - А когда человек лишается какой-нибудь радости, покой послеудовольствия будет печален. Следовательно... покой только тогда и будет удовольствием, если егосопоставить со страданием, и, наоборот, он будет страданием в сравнении судовольствием. Но с подлинным удовольствием эта игра воображения не имеетничего общего: в ней нет ровно ничего здравого, это одно наваждение. Рассмотри же те удовольствия, которым не предшествует страдание, а тоты, может быть, думаешь, будто ныне самой природой устроено так, чтоудовольствие - это прекращение страдания, а страдание - прекращениеудовольствия. Их много, и притом разных... возьми удовольствия, связанные собонянием: мы испытываем их внезапно с чрезвычайной силой и без всякогопредварительного страдания, а когда эти удовольствия прекращаются, они неоставляют после себя никаких мучений. Насчет удовольствия, страдания и промежуточного состояния людинастроены так, что, когда их относит в сторону страдания, они судят верно иподлинно страдают, но, когда они переходят от страдания к промежуточномусостоянию, они очень склонны думать, будто это приносит удовлетворение ирадость. Можно подумать, что они глядят на серое, сравнивая его с черным ине зная белого, - так заблуждаются они, сравнивая страдание с егоотсутствием и не имея опыта в удовольствии.... Вдумайся вот во что: голод, жажда и тому подобное - разве это неощущение состояния пустоты в нашем теле?... А незнание и непонимание - разве это не состояние пустоты в душе?... Подобную пустоту человек заполнил бы, приняв пищу или поумнев.... А что было бы подлиннее: заполнение более действительным или менеедействительным бытием?......То, что причастно вечно тождественному, подлинному и бессмертному,что само тождественно и возникает в тождественном, не находишь ли ты болеедействительным, чем то, что причастно вечно изменчивому и смертному, чтосамо таково и в таком же возникает? Значит, всякого рода попечение о теле меньше причастно истине и бытию,чем попечение о душе?... Значит, то, что заполняется более действительным и само болеедействительно, в самом деле заполняется больше, чем то, что заполняетсяменее действительным и само менее действительно?... Раз бывает приятно, когда тебя наполняет что-нибудь подходящее по своейприроде, то и действительное наполнение чем-то более действительнымзаставляло бы более действительно и подлинно радоваться подлинномуудовольствию, между тем как добавление менее действительного наполняло быменее подлинно и прочно и доставляло бы менее достоверное и подлинноеудовольствие.... Значит, у кого нет опыта в рассудительности и добродетели, кто вечнопроводит время в пирушках и других подобных увеселениях, того, естественно,относит вниз, а потом опять к середине, и вот так они блуждают всю жизнь. Имне выйти за эти пределы, ведь они никогда не взирали на подлинно возвышенноеи не возносились к нему, не наполнялись в действительности действительным,не вкушали надежного и чистого удовольствия; подобно скоту, они всегдасмотрят вниз, склонив голову к земле... и к столам: они пасутся, обжираясь исовокупляясь, и из-за жадности ко всему этому лягают друг друга, бодаясьжелезными рогами, забивая друг друга насмерть копытами, - все из-заненасытности, так как они не заполняют ничем действительным ни своегодействительного начала, ни своей утробы. - Великолепно, - сказал Главкон, - словно прорицатель, изображаешь ты,Сократ, жизнь большинства. Разве не вызывается нечто подобное и яростным началом нашей души?Человек творит то же самое либо из зависти - вследствие честолюбия, либоприбегает к насилию из-за соперничества, либо впадает в гнев из-за своеготяжелого нрава, когда бессмысленно и неразумно преследует лишь одно:насытиться почестями, победой, яростью.... Отважимся ли мы сказать, что даже там, где господствуют вожделения,направленные на корыстолюбие и соперничество, если они сопутствуют познаниюи разуму и вместе с ним преследуют удовольствия, проверяемые разумнымначалом, они все же разрешаются в самых подлинных удовольствиях, посколькуподлинные удовольствия доступны людям, добивающимся истины?... Стало быть, если вся душа в целом следует за своим философским началоми не раздираема противоречиями, то для каждой ее части возможно не толькоделать все остальное по справедливости, но и находить в этом свои особыеудовольствия, самые лучшие и по мере сил самые истинные. А всего дальше отходит от разума то, что отклоняется от закона ипорядка. Тиран, избегая закона и разума, перешел в запредельную область ложныхудовольствий. Там он и живет, и телохранителями ему служат какие-то рабскиеудовольствия. Тогда говорилось, что человеку, полностью несправедливому, выгодно бытьнесправедливым при условии, что его считают справедливым....Принесет ли кому-нибудь пользу обладание золотом, полученнымнесправедливым путем? Ведь при этом происходит примерно вот что: золото онвозьмет, но одновременно с этим поработит наилучшую свою часть самойскверной. Или если за золото человек отдаст сына или дочь в рабство, да ещелюдям злым и диким, этим он ничего не выгадает, даже если получит за этоочень много. Коль скоро он безжалостно порабощает самую божественную своючасть, подчиняя ее самой безбожной и гнусной, разве это не жалкий человек иразве полученная им мзда не ведет его к еще более ужасной гибели, чемЭрифилу, обретшую ожерелье ценой души своего мужа?... А как, по-твоему, не потому ли с давних пор осуждали невоздержанность,что она сверх всякой меры дает волю в невоздержанном человеке той страшной,огромной и многообразной твари? Почему, как ты думаешь, ставятся человеку в упрек занятия ремеслами иручным трудом? Не потому ли, что, когда у человека лучшая его частьослаблена, так что ему не под силу справиться с теми тварями, которыенаходятся у него внутри, он способен лишь угождать им? Как их ублажать - вотединственное, в чем он знает толк.... Для того чтобы и такой человек управлялся началом, подобным тому, какимуправляются лучшие люди, мы скажем, что ему надлежит быть рабом лучшегочеловека, в котором господствующее начало - божественное. Не во вред себедолжен быть в подчинении раб, как это думал Фрасимах относительно всехподвластных; напротив, всякому человеку лучше быть под властью божественногои разумного начала, особенно если имеешь его в себе как нечто свое; если жеэтого нет, тогда пусть оно воздействует извне, чтобы по мере сил между всеминами было сходство и дружба и все мы управлялись бы одним и тем же началом.... Да и закон, поскольку он союзник всех граждан государства, показывает,что он ставит себе такую же цель. То же и наша власть над детьми: мы не даемим воли до тех пор, пока не приучим их к некоему порядку, словно они - некоегосударство, и, развивая в себе лучшее начало, не поставим его стражем иправителем над таким же началом у них, после этого мы отпускаем их насвободу. Так как же тогда, Главкон, и на каком основании могли бы мы сказать,будто полезно поступать несправедливо, быть невоздержанным и творитьбезобразия? От этого человек будет только хуже, хотя он и приобрел многоденег и в других отношениях стал бы могущественным. И не правда ли, что разумный человек... будет прежде всего ценить тепознания, которые делают его душу такой, а прочими пренебрежет.... Он не подчинит состояние своего тела и его питание звероподобному ибессмысленному удовольствию, обратив в эту сторону все свое существование.Даже на здоровье он не будет обращать особого внимания, не поставит себецелью непременно быть сильным, здоровым, красивым, если это не будетспособствовать рассудительности. Он обнаружит способность наладить гармониюсвоего тела ради согласия и гармонии души. И в обладании имуществом у него также будет порядок и согласованность? Он будет соблюдать свой внутренний строй и будет начеку - как бы тамчто не нарушилось из-за изобилия или, наоборот, из-за недостатка имущества -так станет он управлять своими доходами и расходами. - Но и в том, что касается почестей, он будет учитывать то же самое: онне отклонит их и даже охотно отведает, если найдет, что они делают егодобродетельнее, но, если они нарушат достигнутое им состояниесогласованности, он будет избегать их и в частной, и в общественной жизни. - Раз он заботится об этом, значит, он не захочет заниматьсягосударственными делами. - Клянусь собакой, очень даже захочет, но только в собственномгосударстве, а у себя на родине, может быть, и нет, разве уж определит такбожественная судьба. - Понимаю: ты говоришь о государстве, устройство которого мы только чторазобрали, то есть о том, которое находится лишь в области рассуждений,потому что на земле, я думаю, его нет нигде. - Но может быть, есть на небе его образец, доступный каждому желающему;глядя на него, человек задумается над тем, как бы это устроить самого себя.А есть ли такое государство на земле и будет ли оно - это совсем не важно.Человек этот занялся бы делами такого - и только такого - государства. - Именно так.