Учение о государстве

1. Происхождение государства и формы правления. Согласно Платону, государство возникает вследствие многообразия человеческих потребностей и вы­текающего отсюда общественного разделения труда, при котором удовлетворить различные потребности человека легче, чем если бы каждый выращивал хлеб, изготовлял одежду, обувь и т. д., так как лучше работает тот, кто владеет каким-либо одним искусством и не отвлекается на другие работы. Поэтому в государстве долж­ны быть и земледельцы, и строители, и ремесленники, которые снабжали бы земледельцев и строителей орудиями труда, и купцы, и торговцы и, наконец, воины, чтобы защищать государство от внутренних и внешних врагов.

Исторических форм правления, имитирующих идеальные, Платон выделяет три: 1) Если один управляет и имити­рует идеального политика, - это монархия. 2) Если роль идеального политика играет группа богатых и родовитых людей, - это аристократия. 3) Если идеального политика имитирует весь народ, - демократия. Когда эти формы правления разлагаются, тогда рождаются: 1) тира­ния, 2) олигархия, 3) демагогия. Если государства здоровы и хорошо управляются, предпочтительна первая форма правления, но когда они коррумпируются, лучше третья: как утешение гарантирована свобода.

Платон с осуждением относится к существующим формам го­сударства. Он отмечает, что в этих государствах суще­ствует имущественное неравенство, делающее из одного государ­ства «два враждебных друг другу государства: одно - бедняков, другое - богачей», и тем самым ослабляющее его. Его критика государства направлена прежде всего против демократии, которую Платон как идеолог античной аристократии ненавидит. Демократия строится на принципе приоритета большинства над мень­шинством, а Платон это большинство изображает резко отри­цательно, говоря о «безумии большинства» Он с презрением высказывается о гражданах демократического государства, которые «густой толпой заседают в народных собраниях, либо в судах, или в театрах, в военных лагерях, наконец, на каких-нибудь общих сходках и с превеликим шумом частью отвергают, частью одобряют чьи-либо выступления или действия, переходя меру и в том, и в другом». Он дает сатирический образ демокра­та - «разбогатевшего кузнеца, лысого и приземистого, который недавно вышел из тюрьмы, помылся в бане, приобрел себе новый плащ» и «собирается жениться на дочери своего господина, вос­пользовавшись его бедностью и беспомощностью». В де­мократическом государстве благом почитается свобода, там «толь­ко и слышишь, как свобода прекрасна и что лишь в таком государ­стве стоит жить тому, кто свободен по своей природе». Эта «жажда свободы», «свободы в неразбавленном виде» приводит к тому, что там тех, кто послушен властям, смешивают с грязью как добровольных рабов, отец боится своих детей, учитель - школьни­ков, старшие - младших, мужчины - женщин, люди - животных. В таком государстве «лошади и ослы привыкли...выступать важно и с полной свободой, напирая на встречных, если те не уступают им дороги». Типичный человек демократического госу­дарства нагл, разнуздан, распутен и бесстыден, однако наглость там называется просвещенностью, разнузданность- свободою, рас­путство - великолепием, бесстыдство - мужеством. Демократическое государство легко вырождается в тираническое, ибо чрезмер­ная свобода и для одного человека, и для государства обращается не во что иное, как в чрезмерное рабство. Платон осуждает не только демократию, он ненави­дит также тиранию, отрицательно относится и к олигархии - вла­сти богатых, и к тимократии - власти военных. Этим четырем извращенным видам государственного устройства Платон противо­поставляет свой образец совершенного государства, который он называет также «прекрасным городом» (в историко-философской традиции такое государство Платона принято называть «идеаль­ным государством Платона»).

2. Идеальное общество. По Платону, все существующие виды государственного устройства извращены потому, что они основываются на социальном неравенстве, а социальное неравенство не соответствует истинному неравенству людей, ибо люди различаются по степени развития их душ. Подобно тому как в душе существуют три части, так и в государстве долж­но быть три группы граждан, три сословия. Чувственной вожделеющей части души соответствует сословие земледельцев и ремесленников. Если в них преобладает добродетель умеренности, любовь к порядку, дисциплина желаний и наслаждений, а также способность подчиняться высшим классам, это достойнейшие люди. Волевой части души, добродетель которой в му­жестве, соответствует сословие воинов (стражей); их долг - бдительность, как относитель­но внутренней опасности, так и внешней. Им следует избегать как чрезмерной роскоши, что приводит к праздности, лени, изнеженности и нескончаемым требованиям новизны, так и чрезмерной нищеты, которая рождает пороки противоположного ха­рактера. Разумной части души, добродетель которой в мудрости, должно соответствовать сословие правителей-философов. Правители это те, кто умеет любить свое государство более других, кто способен исполнить свой долг с наибольшим усерди­ем, а всего важнее, они умеют познавать и созерцать Благ и их можно назвать по достоинству «мудрецами».

Итак, совершенное государство - это такое государство, где в первом социальном классе преобладает умеренность, во втором - му­жество и сила, в третьем - мудрость. Именно такое государство добродетельно: оно мудро мудростью своих правителей-философов, мужественно мужеством своих стражей, рассудительно повиновением худшей части государства его лучшей части и справедливо, поскольку в таком государстве все служат ему как некоей целостности и занимаются своим делом, не вмеши­ваясь в чужие дела, а «заниматься своим делом и не вмешиваться в другие - это и есть справедливость. Справедливость же - это ничто иное как гармония, которая воцаряется меж этими тремя добродетеля­ми. Реализует эту гармонию совершенного социального целого каждый гражданин и любой из классов, понимая собственное место и исполняя свое дело наилучшим образом по природе и по закону, в силу которых они избраны и призваны к этому делу.

3. Воспитание. Сословия Платона отличаются от индийских каст. В совершенном государстве должно быть совер­шенное образование и воспитание, которое позволит каждому человеку выявить способности своей души и приобщиться не к тому сословию, в котором рожден, а к которому причастен вследствие степени развития своей души.

Большую роль в воспитании Платон отводит самому государству. Зако­нодатель не должен допускать, чтобы воспитание детей было чем-то вто­ростепенным и шло как попало. Ведь дети боль­ше принадлежат государству, чем своим родителям Государство заинтересовано в воспитании своих сограждан. Государство растит людей, прекрасное - хороших, противоположное - дурных. Воспитание начинается с детства. Родители не должны давать детям воли в детстве до тех пор, пока не приучат их к некоему порядку. Родители, развивая в себе лучшее начало, должны поставить его стражем и правителем над таким же началом у детей. Пока человек растет, основатели государства, пишет Платон, должны наблюдать за ним и проверять его в трудностях, опасностях и радостях. Надо упражнять его также во многих науках, но не насиль­ственно, «насильственное внедрение в душу знания непрочно», а игра­ючи.

Платон более подробно описывает воспитание стражей. Духовное воспитание стражей включает в себя знакомство с различными науками. Большое значение в их воспитании он придает и искусствам. Особенное предпочтение Платон отдает музыке, он считает, что действие звуков воспитывает и ведет душу к добродетели. По мнению Платона, хорошо воспитанный человек должен уметь прекрасно петь и плясать. Напевы и телодвижения должны быть ритмичными и гармоничными, чтобы души детей стали более чуткими, соразмерными, гармоничными. Прекрасные напевы и телодвижения будут при­сущи мужественным людям, а безобразные - трусливым.

Искусство служит либо добру и истине, либо злу и лжи. Чтобы спастись от лжи, оно должно проверять себя философией. Поэт не может пренебрегать философскими правилами. Поэт, замечает Платон, не должен творить ничто вопреки обычаям государства, вопреки справедливости, красоте и благу. Платон даже вводит цензуру. Это - судьи и стражи законов, которым, по его мне­нию, поэты должны показывать свои творения прежде чем показать их частным лицам. Уродство, неритмичность, дисгармония - близкие родственники злоречия и злонравия. Поэтому за поэтами надо смотреть так же, как и за другими мастерами, связанными в своей работе с постройками или художеством, воплощениями в образах живых существ, чтобы не было в их творениях безнравственного, разнуздан­ного, низкого и безобразного. Надо обязывать масте­ров либо воплощать в своих творениях нравственные образы, либо уж совсем отказаться от творчества.

Платон обращает особое внимание на недопустимость среди подростков распространенного вкуса к рассуждениям. Часто подростки, увлекаясь противоречиями, злоупотребляют рассуждениями ради забавы, шутки, удовольствий. Это, говорит Платон, может опорочить весь пред­мет философии. Допускать к рассуждениям следует лишь упорядоченные и стойкие натуры, желающие в беседе дойти до истины, дабы не растить низких риторов и софистов. Согласно Платону, риторика выродилась в искусство современных афинских полити­ков и их учителей, она есть ныне всего лишь угодничество, лесть, подхалимаж, фальсификация истины. Претендуя убеждать всех во всем, не имея ни малейшего представления об истинном, подобно искусству, создающе­му безобразное, риторика занята произведением суетных уверений и иллюзорных верований. Ритор - это тот, кто, будучи несведущим, имеет обыкновение показывать себя публично более убежденным, чем действительно сведущий, играя на чувствах и страстях толпы. Как поэзия нуждается в философии, так риторика должна быть заменена «истинной политикой», совпадающей с филосо­фией. Риторика должна служить истине, путь к которой лежит через познание вечного.

4. Воспитание философов. Философы избирают из числа стражей. Философами рождаются по природе, но лишь в правиль­но организованном государстве эта редкая природная одаренность приносит плоды. В противном случае из прирожденных философов выходят тираны и злодеи, ведь такой несостоявшийся философ станет считать себя способным распоряжаться делами эллинов и варваров, он проявит необычные притязания, высоко занесется, преисполнится высокомерия и пустой самонадеянности, «самые одаренные души при плохом воспитании становятся особенно пло­хими», посредственность никогда не бывает причиной ни великих благ, ни больших зол. Место несостоявшихся философов занимают недостойные люди, дискредитирующие философию. «Ведь иные людишки чуть увидят, что область эта опустела, а меж­ду тем полна громких имен и показной пышности, тотчас же, словно те, кто из темницы убегает в святилище, с радостью делают ска­чок прочь от ремесла к философии - особенно те, кто половчее в своем ничтожном дельце». Так получаются софисты, которые потакают мнению толпы.

Когда юношам исполнится 20 лет, необходимо произвести отбор тех, из которых будут готовится правители-философы. Такие юноши должны быть окружены почетом. Они прослушивают общий обзор наук, ранее преподававшихся разрознен­но, чтобы показать их сродство между собой и с природой бытия. Им также «надо показать, что из себя представляет философия в целом, какие сложности она с собой несет и какой требует затраты труда. И такой человек, если он подлинно философ, достойный этого имени и одаренный от бога, услыхав это, считает, что слышит об удивитель­ной открывающейся перед ним дороге и что теперь ему нужно напрячь все силы, а если он не будет так делать, то не к чему и жить». Человек понимает, что учиться ему придется с большим напряжением и долгое время.

Когда молодым людям и сполнится 30 лет, среди них снова проводится отбор. Тогда подвергается испытанию их способность к диалектике, кто из них умеет, не обращая внимания на зрительные и ос­тальные ощущения, подняться до истинного бытия. Можно предположить, что человек на этой ступени своего разви­тия достигает познания нижнего раздела умопостигаемого мира, кото­рый находится до истинного бытия. Здесь человек познает своими духовными способностями сущность всего существующего, выраженную в понятиях. После 5-ти лет учебы эти молодые 35-летние люди должны будут занять государственные должности, как военные, так и другие. И здесь нужно их проверять, «устоят ли они перед разнообразными влияниями или же кое в чем поддадутся». Когда им будет 50 лет, то тех из них, кто уцелел и всячески отли­чился, как на деле, так и в познании, пора будет при­вести к окончательной цели - заставить устремить ввысь свой ду­ховный взор и взглянуть на то самое, что всему дает свет, увидев Благо само по себе, взять его за образец и упорядочить самих себя, частных лиц и государство. Большую часть времени они будут проводить в фи­лософствовании, а когда наступит черед, будут трудиться над граждан­ским устройством, занимать государственные должности. Они теперь сами будут воспитывать людей, подобных им самим, и ставить их стражами государства взамен себя, а сами отойдут на Ост­рова блаженных, чтобы там обитать. Душа, распростившаяся с телом, устремляется к под­линному, истинному бытию. Чтобы увидеть истину всего, что там, наверху, необходима долгая привычка и упражнения в созерцании. Все это означает - победу над самим собой, и это - наилучшая из побед.

5. Миф о пещере в диалоге «Государство» выражает суть учения Платона. Представим себе людей, которые живут в подземелье, в пещере со входом, направленным к свету, который освещает во всю длину одну из стен входа. Представим также, что обитатели пещеры к тому же связаны по ногам и по рукам, и будучи недвижными, они обращают свои взоры вглубь пещеры. Вообразим еще, что у самого входа в пещеру есть вал из камней ростом в человека, по ту сторону которого двигаются люди, нося на плечах статуи из камня и дерева, всевозмож­ные изображения. В довершение всего нужно увидеть позади этих людей огромный костер, а еще выше - сияющее солнце. Вне пещеры кипит жизнь, люди что-то говорят, и их говор эхом отдается в чреве пещеры. Так узники пещеры не в состоянии видеть ничего, кроме теней, отбрасываемых статуэтками на стены их мрачного обиталища, они слышат лишь эхо чьих-то голосов. Однако они полагают, что эти тени - единственная реальность, и не зная, не видя и не слыша ничего другого, они принимают за чистую монету отголоски эха и теневые проекции. Теперь предположим, что один из узников решается сбро­сить с себя оковы, и после изрядных усилий он осваивается с новым видением вещей, скажем, узрев статуэтки, движущиеся снаружи, он понял бы, что реальны они, а не тени, прежде им виденные. Наконец, предположим, что некто осмелился бы вывести узника на волю. И после первой минуты ослепления от лучей солнца и костра наш узник увидел бы вещи такими, как они есть, а затем солнечные лучи, сперва отраженные, а потом их чистый истинный свет; тогда, поняв, что такое подлинная реальность, он понял бы, что именно солнце - истинная причина всех видимых вещей.

Платон говорит о возможном возвращении в пещеру того, кто однажды был освобожден. Вернуться с целью освобо­дить и вывести к свободе тех, с которыми провел долгие годы рабства. Несомненно, это возвращение философа-политика, единственное желание которого - созерцание истины, преодолевающего себя в поисках других, нуждающихся в его помощи и спасении. Вспомним, что, по Платону, настоящий политик - не тот, кто любит власть и все с ней связанное, но кто, используя власть, занят лишь воплощением Блага. Возникает вопрос: что ждет спустившегося вновь из царства света в царство теней? Он не увидит ничего, пока не привыкнет к темноте. Его не поймут, пока он не адаптируется к старым привычкам. Принеся с собой возмущение, он рискует навлечь на себя гнев людей, предпочи­тающих блаженное неведение. Он рискует и большим, - быть убитым, как Сократ. Но человек, который знает Благо, может и должен избежать этого риска, лишь исполненный долг придаст смысл его существованию.