Глава 3. Английское общество в годы Первой Мировой войны

Английское общество имело, на мой взгляд, даже больше внутренних разногласий и проблем на начало войны, чем французское. Стоит упомянуть лишь о таких фактах исторической традиции Англии, как ирландский вопрос и отсутствие всеобщей воинской повинности, или же политическая ситуация, сложившаяся к 1914 году, осложненная внутриполитической борьбой в парламенте. Стране приходилось разом решать многие серьезные проблемы.

Но как ни парадоксально, война была выгодна Англии. В июле 1914 года традиционные английские партии находились в состоянии острейшего конфликта. «Мы стояли лицом к лицу с перспективой братоубийственной войны, которая раздробила бы страну на несколько враждебных группировок…»^[126] Вступление в войну Великобритании для революционной Ирландии не оставило выбора: как бы ни враждовали между собой ирландцы и англичане, первые сочли необходимым встать на защиту интересов Англии. Все политические силы вмиг сплотились вокруг единой цели – победить общего врага.

«Прежние войны, в которых Англия принимала участие, отнюдь не прекращали борьбы партий». Теперь же дух единства господствовал в политике с осени 1914 года и до весны 1915 года. Даже несколько курьезно выглядит факт, что теперь «либеральное правительство пользовалось более единодушной и более полной поддержкой со стороны своих консервативных противников, чем со стороны либералов и лейбористов, на которых оно опиралось»^[127]. Во Франции и Англии наблюдалась одна и та же картина: происходило «сглаживание морщин» борьбы политических партий, даже рабочая партия лейбористов поддерживала правительство, что придавало политической системе Англии силу и целостность^[128].

Одновременно с единением наций, которое стало позитивным моментом начавшейся войны, Великобритания столкнулась с серьезной проблемой, задевавшей все слои населения: назревал серьезный финансовый кризис. «Только смелая политика правительства, основанная на силе национального характера, позволила лондонскому Сити быстро оправиться от оглушительного удара в начале войны, продолжить работу, выполняя свою роль экономического центра всей империи – ее сердца и души»^[129].

Представления Англии об ее участии в войне складывалось из исторической традиции: флот должен был контролировать моря в интересах союзников, финансовые возможности Англии должны были помочь союзникам с военными заказами за границей, в то время как сухопутная армия должна была играть второстепенную роль^[130]. Но на волне всеобщего единения и патриотического подъема Англии, у которой не было всеобщей воинской повинности, удалось привлечь к службе в армии военный контингент, в несколько раз превысивший ожидания политиков. Общество действительно прониклось идеей защиты родины.

Что заставляло английских мужчин идти на фронт? И.В.Смирнова пытается найти причины, которые побуждали англичан записываться в добровольцы. Первой причиной она выделяет патриотизм, характерный для английской нации. Идеологическое обоснование войны были в достаточной степени подготовлено первыми лицами государства, отчего чувство пламенной любви к Родине просыпалось в каждом англичанине и заставляло его браться за оружие и следовать на войну^[131]. Просыпается желание поиска приключений, личного участия в том, что можно было прочитать только в книгах. Молодые люди искали способа проявить себя, отличиться, погеройствовать.

Значение Первой Мировой войны для Англии велико и в том, что она переломила историческую традицию и заставила страну перейти к всеобщей воинской повинности. Дело в том, что к концу 1914 года изменились настроения в тылу, где, по мнению Ллойд Джорджа, люди поняли, что война будет длительной, и не на жизнь, а на смерть. К тому же по добровольному призыву на фронт ушло много ценных рабочих – людей, чей труд был важен именно в тылу, на производстве. Их пытались вернуть, но не вполне успешно. Требовалось разумно распоряжаться людскими ресурсами.

По прошествии времени Ллойд Джордж приходит к выводу, что успехи Англии и уровень ее подготовки могли быть более позитивными, если бы всеобщая воинская повинность была введена сразу после вступления в войну. Но исходя из традиционных исторически сложившихся представлений о роли Англии в континентальных войнах, многие члены кабинета министров продолжали сопротивляться этой идее вплоть до второй половины 1915 года, когда начались первые подвижки в этом направлении^[132]. А с 1 марта 1916 года все холостые, еще не записавшиеся в армию молодые люди автоматически считались зачисленными в ряды вооруженных сил Англии на период войны^[133].

Каково значение произведенных изменений? По прошествии лет Ллойд Джордж считает, что эта мера была совершенно необходима, так как после поражения России, Румынии и Сербии и грозившего восстания французской армии только мобилизованные силы англичан смогли довести войну до победного конца^[134]. Стоит признать, что Ллойд Джорджу хватило смелости противостоять нападкам критиков, обвинявших его после проведения всеобщей воинской повинности в отказе от либерализма^[135]. В целом же, общественное мнение восприняло эту меру относительно мирно.

Однако, мало собрать армию, важно также снабдить ее всем необходимым для ведения боевых действий. Английской армии начало испытывать большие трудности со снабжением уже в первые месяцы войны. «Германцы воздержались бы от обстрела наших окопов, если бы знали, что на каждый их снаряд мы можем ответить снарядом», - пишет Ллойд Джордж. – «Но они слишком хорошо знали, что могут вносить опустошения в ряды наших несчастных солдат, оставаясь почти безнаказанными. Когда мы шли в атаку, наше наступление не могло быть поддержано надлежащей артиллерийской подготовкой и уничтожением батарей противника; наши солдаты останавливались перед проволочными заграждениями, где их расстреливали из пулеметов. <…> Это была вина нашей артиллерии»^[136]. Требовалось срочно переформировать систему промышленного производства так же удачно и скоро, как это было сделано во Франции. Но правительство затягивало процесс.

В то же время в тылу рабочие устраивали стачки и забастовки. Это особенно возмущало солдат, не желавших отвечать высшей мерой наказания за неисполнение приказы идти в бой без достаточного вооружения, в то время как бастующие рабочие всячески нарушали порядки, срывали работу предприятий и не были наказуемы^[137]. Лишь после официального признания «трудностей положения с вооружением и военным оборудованием со стороны Китченера произвело глубокое впечатление на нацию и значительно способствовало успеху переговоров», которые вел Л.Джордж с тред‑юнионами о прекращении стачек и локаутов^[138].

К концу 1915 года в обществе нарастают сомнения относительности правильности всего, что происходит. Но пока еще вера в Китченера и военное руководство обывателей не была поколеблена. Ллойд Джорджу остается только удивляться, «до какой степени наши военные руководители умели запутать дело»^[139]. В Англии, как и во Франции, была введена цензура, да и в целом осведомленность людей о положении на фронтах была очень низкой. «Цензура делала все возможное, чтобы британское общественное мнение было не в состоянии понять происходящее»^[140]. Даже правительство часто не представляло реальной картины на фронте. Потери союзников в донесениях министрам преуменьшались, победы преувеличивались, поражения обрисовывались как победы, хотя и умеренные, потери немецких войск преувеличивались^[141].

«Главная квартира не могла захватить Пашендельский хребет, но она приняла твердое решение взять приступом Флит стрит [английскую прессу – С.В.], и в этом случае стратегия и тактика были выше всякой критики. Корреспонденты газет на фронте находились во власти штабов, а крупные публицисты и издатели внутри страны были совершенно опутаны верховным командованием»^[142].

С каждым годом войны цензура усиливалась. Газеты при неудавшемся наступлении или провалах на фронтах воспевали «непоколебимую доблесть, неутомимое спокойствие и бесстрашную настойчивость главнокомандующего! Газеты не виноваты. Истина тщательно устранялась из официальных коммюнике и донесений с фронта. Все сообщения проходили через очень искусную и суровую цензуру»^[143].

Не обладая достоверной информацией о ситуации на фронте, гражданское население стремилось извлечь из войны личную выгоду. «В 1914 году для большинства гражданского населения это была прекрасная война: высокие зарплаты и прибыли, свободное денежное обращение, отсутствие безработицы»^[144]. А в 1915-1916 годах солдаты, сидевшие в окопах, узнавали из газет о забастовках на Родине, что вызывало их негодование. Военные, видевшие войну из окопов, считали, что они – вершители этой войны. И в каком-то смысле это так и было. А гражданское население считало, что война – это дело политиков и дипломатов^[145].

Таким образом, в английском обществе с каждым годом войны все большим становился мировоззренческий разрыв между гражданским, тыловым населением острова и воюющими солдатами на континенте. В тылу же правительство не решалось проводить суровые меры по отношению к требовавшим улучшения условий труда рабочим, так как сказывалась нехватка квалифицированных кадров (а порой вообще рабочих рук) как в промышленности, так и в сельском хозяйстве.

Продовольственный кризис проявился в Англии еще осенью 1915 года, а спустя год ситуация усугубилась. Вопрос этот долго обсуждался, и одно из предложений сделал Ллойд Джордж: максимально использовать возможности Англии для сельскохозяйственного производства и производства сельхозорудий путем мобилизации. Таким образом, ставка была сделана на мобилизационную модель развития. Ллойд Джордж предлагал привлекать на сельскохозяйственные работы даже неквалифицированную мужскую и женскую рабочую силу^[146], что и было сделано. Набор женской сельскохозяйственной трудовой армии начался в начале 1917 года. К 1918 году в сельском хозяйстве Англии уже работало 230 тысяч женщин[147]. Привлечение в сельское хозяйства женщин, что вызывало насмешки сельского населения и гнев самих работниц. Женщины упорно доказывали свою способность справляться даже с самым тяжелым сельскохозяйственным трудом^[148]. Они проявили большую сознательность и героизм, решив бросить тыловую жизнь и вступить в организованную трудовую армию. Таким образом, вклад женщин Англии в победу в войне нельзя забывать.

Поворотным пунктом для Англии (в отличие от Франции, в позитивном отношении) стал 1916 год[149]. К концу 1916 года «правительство пришло в такое нервное состояние, в котором оно не в состоянии было ни вести войну, ни вести переговоры о мире»^[150]. Напряжение все более нарастало: «если народ не выдержит этого напряжения, шансы на победу окажутся не в нашу пользу»^[151]. В этот сложный период происходил накал политических страстей, когда премьер-министр Асквит был обвинен в нежелании принимать активное участие в войне и был смещен другим либералом – Ллойд Джорджем. И все же правительство на протяжении всей войны оставалось коалицией либералов и консерваторов. Ллойд Джордж организовал «военный комитет» для усиления собственной власти, который стал представлять собой «кабинет в кабинете»^[152].

В конечном итоге политический кризис был решен, «воля народа не была сломлена, но народный энтузиазм не пылал уже таким пламенем, как в первые месяцы войны. Неудивительно, что в этих условиях нарастали рабочие волнения»^[153]. Рабочий вопрос, никогда не оставлявший Англию в покое, усилился в начале 1917 года, когда все ресурсы, казалось, были на исходе. На общественные настроения в Англии повлияли русские революции. Ллойд Джордж, будучи умным политиком, предпочел мирное решение конфликта с рабочим движением и стремился привлечь на сторону правительства лейбористскую партию, силы социалистов, среди которых процветали пацифистские настроения[154].

Главное заключалось в том, что «война становилась состязанием в силе стойкости народов». Все народы отличались исключительной храбростью, это были «воинственные народы». Но лишения, и в особенности, продовольственный вопрос, сказывали на моральном духе населения в тылу и армии на фронте^[155]. «Народы все без исключения были разочарованы и чувствовали усталость от этих бесконечных жертв и ужасов, за которыми не следовало никаких решающих результатов. Проникновение голода могло превратить разочарование в недовольство» ^[156].

Огромную роль в деле взаимодействия с населением играло именно гражданское руководство страны, так как военных генералов мало заботили даже такие важные вопросы, как обеспечение трудовыми кадрами промышленности, транспорта, даже флота. «Они мало заботились также о сохранении единства нации, о предупреждении недовольства и волнений, которые сломили бы боевой дух нации»^[157].

К концу 1917 года заметно усилились настроения в пользу мира, возросло влияние социалистов[158].Усиливались беспорядки, население устало от тягот войны, хотя многие существенные проблемы в Англии были решены. Кроме того, война разделила нацию на две основные группы: тыл и фронт^[159]. Пропало желание идти на фронт, все ярче стояла проблема пополнения армии: свыше ста тысяч молодых неженатых мужчин укрывались в тылу на разных должностях и очень боялись идти на фронт, по этой причине они поддерживали союз демократического контроля и независимую рабочую партию в каждой революционном мероприятии, которое могло бы способствовать скорейшему завершению войны^[160].

«Российское потрясение нарушило повсюду душевное равновесие рабочего» на угольных шахтах, военных заводах; возникали конфликты. Однако, отношение к большевизму было, по мнению Ллойд Джорджа, отрицательное: «даже в промышленном округе [Прествич в Ланкашире – С.В.] огромное большинство населения враждебно относилось к революционным идеям и желало доведения национальной войны до победного конца»^[161].

Причиной спасения Англии от революции Ллойд Джордж считает решение моряков противостоять собраниям подобного рода людей, не проникшихся позицией исполнения своего долга как предания родины ради неясных целей^[162].

Лозунг мира без аннексий и контрибуций в Англии нашел свой отклик в увеличении количества демонстраций и выступлений в пользу мира во всех частях страны. Массы, принимавшие в них участие, были полны решимости и энтузиазма. К началу 1918 года «внутри страны велась широкая пацифистская пропаганда, которая в условиях общей усталости от войны могла превратиться в опасные антивоенные настроения, которые подорвали бы моральное состояние нации в такое время, когда исход войны зависел о выдержки»^[163]. Пацифистская пропаганда, к счастью, мало коснулось солдат. В окопах, по сведениям Ллойд Джорджа, не было пацифистских настроений. Напротив, на фронте чувствовалась суровая решимость вести войну до победы^[164].

Во Франции все было не так. «Там солдаты живо обсуждали вопросы мира, и правительства этих стран начали обнаруживать известную нервозность, не зная, насколько можно будет полагаться на боевую готовность солдат, если она подвергнется серьезному испытанию»^[165].

Ближе к концу войны настроение в обществе не могло заметно улучшиться. Население несло на своих плечах многие тяготы войны. К концу 1917 года наступил момент, когда «все мужское население страны было учтено и работало либо в армиях Англии, либо на предприятиях общенационального значения, снабжавших армию и флот, питавших нацию и ее союзников, либо на предприятиях, которые признавались общественно-необходимыми, и в правительственных учреждениях»^[166]. Этот факт не мог улучшить настроения в обществе по отношению к правительству, которое бросало все оставшиеся человеческие ресурсы на нужды войны.

Поэтому не удивительно, что когда в начале 1918 года понадобилось вновь набрать солдат, усилия по набору свежих сил в армию встретили жесткое сопротивление тред-юнионов. Если бы эти массы рабочих перешли в оппозицию правительству, страна оказалась бы разделенной изнутри. Это было очень опасно. «Необходимо было убедить народ, что мы продолжаем войну не во имя одного лишь мстительного или грабительного триумфа, но имеем определенные цели мира и что эти цели справедливы и вполне достижимы», поэтому в начале 1918 года Ллойд Джордж подготовил подробный документ, содержащий отчет о мирных целях войны (справедливый и постоянный мир, изменение границ в соответствии с самоопределением народов, восстановление принципа святости договоров, создание международной организации для сокращения вооружений и уменьшения вероятности войны^[167]) ^[168].

Если удалось улучшить ситуацию с выступлениями рабочих, то умы трэд-юнионов все же занимал очень важный для них вопрос: «какую лепту должны внести богачи на нужды войны»? В свою очередь Ллойд Джордж убеждал их, что ни в одной воюющей стране нет таких высоких военных налогов для богачей, как в Англии. Тем самым он пытался задушить еще один повод для общественного недовольства^[169].

«Настроения в тылу, на внутреннем фронте, столь же важны для победы, как и борьба на позициях во Франции. Беспощадные мероприятия для пополнения нашей армии вызывали в стране волнения и забастовки; а революция в Британии вряд ли способствовала бы нашей победе. Некоторые из чрезвычайных мер, которые были проведены нами в критические дни весны 1918 года, чтобы дать пополнение нашей очень стесненной армии, были чрезвычайно вредны для всей работы нации на оборону…»^[170] В данном случае такое поведение оправдывалось кризисом, если бы эти мероприятия были предприняты раньше, то вспыхнуло бы восстание, как впоследствии чуть не произошло в Ирландии при попытке набрать рекрутов в армию^[171].

Вообще же, в 1918 году, по воспоминаниям Ллойд Джорджа, в обществе не ощущалось скорое приближение конца этой страшной и изнуряющей войны. Ситуация в обществе стабилизировалась лишь к середине года, а в ноябре, когда «был дан сигнал «прекратить огонь», три с половиной миллиона сыновей Британии все еще были под ружьем; наш морской флот сохранил за собой господство на морях, и наши торговые суда продолжали бороздить семь океанов; наши предприятия продолжали выпускать вооружение в большем количестве, чем когда бы то ни были, и наши склады были заполнены самым большим урожаем, какого наша страна не имела за многие годы». Сыны Британии оказались достойными выполнить порученное им дело, т.е. довести войну до победного конца^[172].