Вступление. Термин "психопатия" используется уже более ста лет

Термин "психопатия" используется уже более ста лет. История и география понятия сами по себе предоставляют пищу для размышлений. Так, например, зародившись в недрах российско-германской психиатрической традиции и относительно быстро завоевав признание там, идея психопатии как полезного для употребления понятия с трудом пробивала себе дорогу в других эпицентрах психиатрической и психологической мысли: Англии, Франции, особенно в США. Такое положение дел не претерпело существенных изменений и по сегодняшний день. Сомневались в "нужности" обсуждаемого понятия не только географически, но и во времени. Тем не менее термин по сей день широко используется в психиатрической и психологической практике, даже "пророс" в обыденный язык (что может служить косвенным подтверждением реальности обозначаемого).

Мы разделяем эту точку зрения и полагаем, что общепсихологический интерес к проблеме психопатий мог бы реально продвинуть в исследовании своего предмета как пограничную психиатрию, так психологию личности и характерологию. Одной из ключевых проблем, общих для обеих отраслей, является проблема классификации. В данном случае речь идет о классификации типов характера (для психологии личности), психопатий и акцентуаций (для пограничной психиатрии).

Таким образом, проблема классификации в области личностных расстройств - междисциплинарная проблема. Как и всякий материал патологии, психопатии (центральная проблемная область пограничной психиатрии) представляют собой чрезвычайно ценный объект исследования. Это - естественный эксперимент (в данном случае - с личностью, характером), значение и информативность которого трудно переоценить: как и всякая неисправность, патология, пограничные расстройства позволяют понять принцип действия расстроенного "органа", прояснить, так сказать, его структуру, анатомию. В нашем случае исследуемой системой является личность человека, а материалом ее патологии - психопатии.

Исторически сложилось так, что первыми с проблемой психопатий столкнулись психиатры, и это закономерно. Так же как медицина шла впереди физиологии, требуя от нее приемлемых объяснений еще со времен Галена, так же, на наш взгляд, и психиатрия, являясь по сути медициной психики, вправе потребовать от психологии (физиологии психики) теоретического обоснования, объяснения тех или иных психических феноменов. И если психология берется за такую работу, она не может игнорировать тот клинический материал, который накоплен психиатрией и который, собственно, и ставит проблему: "А почему так, а не иначе?". Ответом клиницистам должна быть некая схема, принцип работы психики вообще или ее конкретной "детали", которая объясняла бы собой основную часть феноменологии и с опорой на которую можно было бы достигать прогнозируемого успеха в лечении, адаптации, коррекции или компенсации психических возможностей конкретного человека, т.е. помогать ему. Создание таких схем, объяснительных конструктов является, на наш взгляд, прямой задачей именно общей психологии - сферы, призванной быть теоретической надстройкой над остальными отраслями психологии и стыкующим звеном со смежными дисциплинами [3].

Кроме того, очевидным представляется до некоторой степени отчуждение психологов и психиатров, их своеобразная "ревность" к успехам друг друга, что не может способствовать обоюдополезной интеграции накопленных знаний. А ведь такая полноценная, не эпизодическая интеграция назрела. Психология и психиатрия как бы поделили сферы влияния и не спешат объединять усилия. Закономерная трудность здесь в том, что обсуждаемые виды знания принципиально разнородны, и не потерпят эклектизма. За психиатрией - богатейшая эмпирия, собиравшаяся не ради праздного любопытства, освященная клятвой Гиппократа. За психологией - глубинно-аналитический подход к психике человека, при котором "бред" не констатируется, а разбирается содержательно: в поиске причин такой подход позволяет не останавливаться на слове "болезнь". Для психиатрии же "болезнь" - вершина диагностики, ее конец.

Нам представляется продуктивной такая интеграция знаний, при которой психологические способы мышления применяются к клиническому материалу. Таким образом происходит причинное осмысление накопленной эмпирии. Сейчас же психологи, владея методологией, пытаются собирать собственную эмпирию, а психиатры, имея эмпирию, не могут приложить к ней соответствующую методологию. На наш взгляд, попытка психологично мыслить психиатрическую эмпирию - именно та интеграция, которая позволит психологии и психиатрии почувствовать себя физиологией и медициной психики.

Предлагаемая статья - наша попытка такой интеграции. Внимание к проблеме личности, психологии индивидуальных различий, продиктовано интересом автора к этой теме. Вполне понятно, что в фокусе наших "психиатрических" интересов в первую очередь оказались психопатии, однако последующее проникновение в проблему перестало восприниматься как нечто эпизодическое и узко-тематическое и разрослось до вполне общепсихологических и даже фи-лософских размышлений.

Что же касается самих психопатий, то еще одним аргументов в пользу этого материала (кроме его прямого отношения к психологии личности) явилась их естественность, нынешняя очевидность для отечественных специалистов. Впервые термин "психопат" в современном его понимании был использован в ходе нескольких громких судебных дел конца прошлого века, потребовавших экспертной оценки психиатра. Ю.Ф. Поляков, бессменный консультант и вдохновитель подготовки рассматриваемого материала, отметил эту естественность как очевидный плюс данной тематики. То есть с существованием психопатии трудно спорить, так как в свое время термин "психопат" проходил именно такую проверку на свою нужность. "Экзаменаторами" нового термина выступили виднейшие умы конца прошлого века: С.С. Корсаков, В.Х.Кандинский, И.М. Балинский, О.О. Чечотт, В.М. Бехтерев, Э. Крепелин. И сам термин, и последующие прижившиеся классификации психопатий (в частности, известная классификация П.Б. Ганнушкина) сильны как раз тем, что, не будучи очевидными поначалу, проверялись временем и практикой. Позднее, развивая тему, видный советский психиатр Андрей Евгеньевич Личко разработал и опубликовал весьма оригинальную схему классификации психопатий. Она и стали отправной точкой для дальнейшего исследования.