2015-05-27
3139
В конце 1920-х – начале 1930-х гг. в позитивистской философии науки приобретает особое значение логическая проблематика. Прежде всего эта тенденция была связана с деятельностью так называемого Венского кружка – группы ученых и философов, объединившихся вокруг профессора Венского университета Морица Шлика (1882–1936).
В молодости Шлик изучал физику в Берлинском университете, в 1904 г. защитил диссертацию под руководством М. Планка. С 1922 г. Шлик возглавлял кафедру философии индуктивных наук Венского университета. Эту кафедру до него занимали Э. Мах, специально для которого она и была основана, а в дальнейшем – оппонент Маха физик Л. Больцман.
В 1925 г. вокруг Шлика собралась группа молодых ученых, поставивших цель реформировать науку и философию, то есть окончательно преодолеть метафизику, в качестве которой они рассматривали почти все предшествующие философские концепции. В этом отношении логический позитивизм выступает преемником классического «первого позитивизма» XIX в.
Наиболее значимыми членами Венского кружка были философ и логик Рудольф Карнап, социолог и экономист Отто Нейрат, логик и математик Курт Гёдель. С группой Шлика сотрудничали также логик Эрнест Нагель (США), философ Алфред Айер (Великобритания) и многие другие ученые, например члены берлинского Общества эмпирической философии, к которому принадлежали философы Ханс Рейхенбах и Карл Гемпель.
Основные положения логического позитивизма были сформулированы в 1929–1930 гг. и изложены в программной статье «Научное мировоззрение. Венский кружок» (1929), написанной совместно Р. Карнапом, О. Нейратом и Г. Ганом, а также в статье М. Шлика «Поворот в философии» (1930). В 30-е гг. ХХ в. идеи логического позитивизма приобретают большую популярность в философских кругах, однако после гибели Шлика (в 1936 г. он был застрелен бывшим студентом), а также отъезда большей части участников в США вследствие захвата Австрии нацистской Германией Венский кружок прекратил свое существование.
Одним из основных стремлений членов Венского кружка было создать подлинно научную философию, т. е. философию, свободную от метафизики. Такая философия, с их точки зрения, возможна только как логический анализ языка науки, который должен выявить эмпирически проверяемое (достоверное) содержание научных понятий и утверждений. В своем понимании знания логические позитивисты во многом продолжали развивать позиции эмпиризма и феноменализма, идущие от Беркли и Юма. В то же время логические позитивисты отказались от узкого психологического и биологического подхода к познанию, свойственного предшествующим позитивистским течениям, и попытались соединить феноменалисткий эмпиризм с методом логического анализа языка науки, используя также аппарат математической логики.
В качестве конечной цели рассматривалась реорганизация научного знания в систему «единой науки», которая должна была бы дать описание «непосредственно данного» (эмпирических фактов) и в которой не существовало бы границ между отдельными науками (физикой, биологией, психологией, социологией и т. д.) как по типу содержания понятий, так и по способу их образования.
На формирование основных положений Венского кружка оказал влияние махизм, пользовавшийся большой популярностью в Венском университете (первоначально группа называлась «Ассоциация Эрнста Маха»), идеи Бертрана Рассела и Альфреда Уайтхеда, изложенные ими в совместном труде «Начала математики», а также работа Людвига Витгенштейна «Логико-философский трактат».
Таким образом, отправным пунктом для формирования логического позитивизма послужило развиваемое Расселом и Витгенштейном учение о «логическом атомизме», то есть представление о том, что язык науки состоит из простых («атомарных») предложений, которые с помощью логических связок могут соединяться в «молекулярные предложения». Принципиальным моментом при таком подходе является то, что атомарные факты независимы друг от друга, поэтому логический атомизм предполагает отрицание любых объективных причинно-следственных связей и закономерностей в мире. Соответственно знание может представлять собой только комбинацию предложений, фиксирующих факты и их различные сочетания, а все, что претендует на большее, например любые попытки объяснения, должно быть изгнано из науки. Логический анализ языка науки необходим для того, чтобы выявить предложения, не говорящие о фактах, и их элиминировать. Особенностью неопозитивизма также является антиисторизм, отрицание понятия развития, предполагающего объективную взаимосвязь между фактами, уверенность в существовании которой рассматривалась как предрассудок, поскольку все изменения в мире могут быть сведены к перекомбинации фактов и ощущений.
Очевидно, что такой подход несовместим с философским (метафизическим) подходом. Единственная философская дисциплина, которая, с точки зрения логического позитивизма, имеет право на существование, – это логика. Однако к чисто логической модели логического атомизма неопозитивисты добавили эмпиризм. На этой базе были сформированы следующие принципы:
1. Всякое знание есть знание о том, что дано человеку в чувственном восприятии, при этом отдельные чувственные восприятия не связаны между собой. Помимо чувственных восприятий нет никакой реальности, соответственно, невозможно никакое знание. (Отметим, что ни Рассел, ни тем более Витгенштейн не отождествляли атомарные факты с данными чувственного восприятия.)
2. То, что дано нам в чувственном восприятии, мы можем знать с абсолютной достоверностью. Истинность ощущений для субъекта несомненна.
3. Все функции знания сводятся к описанию. Объяснение и предсказание невозможны.
Таким образом, в основе логического позитивизма лежал принцип сводимости любого знания к «непосредственно данному», которое может быть выражено в так называемых протокольных предложениях (то есть предложениях, фиксирующих данные наблюдения) и обеспечивает возможность исчерпывающей эмпирической проверяемости всех утверждений. На основе этого принципа логический позитивизм формулирует так называемый принцип верифицируемости, рассматриваемый как критерий истинности утверждений. Это означает, что в логическом позитивизме утверждение имеет значение (рассматривается как осмысленное) только тогда, когда оно может быть проверено на истинность или ложность посредством опыта. Все теоретические утверждения, которые не могут быть сведены к эмпирическим утверждениям посредством логического преобразования суждений, должны быть отброшены как бессмысленные. Поэтому особое значение в системе научного знания приобретают логика и математика, понимаемые как формальные или аналитические науки, то есть представляющие собой систему правил преобразования научных (верифицируемых) высказываний в высказывания также истинные, но не верифицируемые непосредственно. Истинность протокольных предложений, лежащих в основе научного знания, несомненна, поскольку они выражают чувственные переживания субъекта. Кроме того, протокольные предложения независимы от всего остального знания и гносеологически первичны, именно с них начинается процесс познания. Совокупность истинных протокольных предложений образует эмпирический базис науки.
Однако между протокольными предложениями и данными чувственного восприятия существует непреодолимое различие. Данные опыта – это всегда данные о единичном, любые же попытки выразить этот опыт с помощью естественного или формального языка невозможны без использования общих понятий. То есть любое предложение, в том числе протокольное, уже является результатом обобщения и абстрагирования. Соответственно в логическом позитивизме возникает проблема формы и структуры протокольных предложений, то есть вопрос о том, каким образом можно выразить факты с помощью высказываний, не искажая их при этом. Относительно того, какая именно информация должна содержаться в протокольном предложении, единодушия не было, и концепция протокольных предложений претерпевала ряд изменений. Первоначально предполагалось, что протокольные предложения должны содержать только термины, относящиеся к чувственным восприятиям (например, «сейчас я вижу зеленое»), затем возникло представление о необходимости фиксировать пространственно-временные связи, то есть давать указание места и времени, и, наконец, сформировалось представление о том, что протокольное предложение должно выражать отношения между чувственно воспринимаемыми вещами и их свойствами. Несмотря на эти уточнения, в логическом позитивизме сохранялась убежденность в том, что подлинно научными высказываниями являются только те, которые могут быть сведены к протокольным и верифицированы посредством опыта. Таким образом, процесс научного познания сводился к двум процедурам: установлению протокольных предложений и их преобразованию в соответствии с формальными правилами. Однако достаточно быстро стало понятно, что существование чистого «языка наблюдения» невозможно, точнее, язык наблюдения всегда «теоретически нагружен», то есть обусловлен теоретическим уровнем научного знания. Например, такие понятия, как сила, электромагнитное поле, атом, молекула, осмысленны только внутри соответствующих теоретических систем. Еще одна проблема, которую так и не удалось решить в рамках логического позитивизма, – это проблема демаркации, то есть разграничения между наукой и другими формами знания, такими как философия, искусство, религия. В качестве критерия демаркации неопозитивисты избрали верифицируемость. Предложение научно, если оно верифицируемо. Более того, если предложение неверифицируемо, то есть несводимо к данным чувственного опыта, то оно бессмысленно. С этой точки зрения все философские высказывания бессмысленны. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что и бóльшая часть научных высказываний также несводима к данным опыта, например научные законы, имеющие дело с идеальными объектами. Теоретические законы, в отличие от эмпирических (то есть простых обобщений), формулирующихся на языке наблюдения, принципиально не могут быть выведены из опыта. Они не возникают из обобщения эмпирических данных, а выдвигаются в качестве гипотезы и формулируются на особом научном языке – языке теории, термины которого описывают принципиально ненаблюдаемые объекты. По мере осознания этих проблем во второй половине 30-х гг. ХХ в. программа логического позитивизма претерпевает серьезные изменения, особенно после отъезда наиболее влиятельных представителей течения в США, где логический позитивизм превращается в так называемый логический эмпиризм. Сохраняя неизменными основные положения, такие как резко отрицательное отношение к метафизике, представление об основной задаче философии как анализе языка науки, в американский период развития логический позитивизм отказывается от ряда исходных представлений, сложившихся в годы деятельности Венского кружка. Наиболее существенным является отказ от редукционизма, то есть принципа сводимости научного знания к описанию эмпирически данного, и принятие концепции частичной интерпретации теоретических систем. Таким образом, сторонники логического позитивизма признали, что теоретический язык науки не может быть сведен к языку наблюдения, что, по существу, подрывало их исходные позиции, в том числе и радикальную антиметафизическую направленность логического позитивизма. Поэтому в качестве основы теоретического уровня научного знания в постпозитивизме стали рассматриваться онтологические схемы, научные картины мира, метафизические основания научных парадигм, без которых невозможна наука. В этот период возникают новые проблемы, например проблема прояснения гносеологической природы и методологических функций научных понятий – «теоретических конструктов». В 60-е гг. ХХ в. после смерти большинства основоположников логического позитивизма он фактически перестает существовать как самостоятельное течение. Логический позитивизм подвергается резкой критике со стороны представителей других направлений в философии науки, в частности К. Поппера и его последователей. В качестве основных недостатков, как правило, указывали на узкий эмпиризм, «антиметафизичность», абсолютизацию логического анализа научного знания, преувеличение значения логической формализации, отказ от изучения истории науки. Несмотря на это, логический позитивизм остается од- ним из наиболее значимых явлений в философии науки ХХ в.
1. Зотов, А. Ф. Современная западная философия: учебник / А. Ф. Зо- тов. – М.: Высшая школа, 2005.
2. Кохановский, В. П. Философия и методология науки: учебник для высших учебных заведений / В. П. Кохановский. – Ростов н/Д, 1999.
3. Купцов, В. И. Философия и методология науки: учебник для вузов / В. И. Купцов. – М.: Аспект Пресс, 1996.
4. Лешкевич, Т. Г. Философия науки: традиции и новации: учеб. пособие для вузов / Т. Г. Лешкевич. – М.: Приор, 2001.
5. Никифоров, А. Л. Философия науки. История и теория: учеб. пособие для высших учебных заведений / А. Л. Никифоров. – М.: Идея-Пресс, 2006.
6. Липкин, А. И. Философия науки: учеб. пособие / под ред. А. И. Липкина. – М.: Эксмо, 2007.
