Кто боится?

Отличительной чертой страха виктимизации является то, что он весьма неравномерно встречается у населения. Пожалуй, самая большая разница была выявлена между мужчинами и женщинами. По сравнению с мужчинами женщины более чем в два раза чаще заявляют о своем страхе одиноких ночных прогулок поблизости от своего дома (K. Maguire and A. Pastore, 1997).
На первый взгляд, такая картина отражает реально существующую вероятность виктимизации. То есть у женщин существует больше опасений, чем у мужчин, потому что они чаще становятся жертвами преступлений. На самом деле, как мы увидим в гл. 6, все обстоит совершенно иначе. Хотя женщины боятся гораздо сильнее, вероятность того, что они станут жертвой большей части преступлений, существенно ниже (M. C. Stafford and O. R. Galle, 1984).
Каким же образом можно объяснить больший страх у женщин? Одной из основных причин является то, что женщины, в общем, демонстрируют гораздо большую чувствительность к риску. Другими словами, при одинаковой угрозе виктимизации женщины боятся больше, чем мужчины. Почему? Очевидно, женщины воспринимают совершение преступления совершенно иначе, чем мужчины. Например, женщины субъективно ассоциируют разные преступления друг с другом, что не присуще мужчинам. Так, у женщин страх вторжения в жилище (берглэри) коррелирует со страхом убийства. Можно предположить, что они рассматривают убийство как своего рода берглэри. Для восприятия мужчин характерна гораздо меньшая степень ассоциативности, у них отсутствует когнитивная связь между различными преступлениями. Аналогичным образом, у женщин выявлена сильная корреляция между страхом, что к ним привяжется попрошайка, и страхом ограбления (роббери). У мужчин подобная связь отсутствует. У женщин субъективные связи такого рода между различными типами преступлений (которые относятся к «взаимосвязанным») возникают гораздо чаще, и они гораздо прочнее. В результате многие ситуации, которые кажутся мужчинам абсолютно невинными, женщины считают более опасными из-за того, что те символизируют собой преступления (M. Warr, 1984).
Одним из тех преступлений, которые реально угрожают женщинам, конечно, является изнасилование. Изучение страха изнасилования показало следующее (M. Warr, 1985; K. F. Ferraro, 1996): (1) молодые женщины боятся изнасилования больше, чем любого другого преступления; (2) женщины считают изнасилование таким же серьезным преступлением, как убийство; (3) максимальная чувствительность любой возрастной или половой группы к любому преступлению равна таковой молодых женщин по отношению к изнасилованию; (4) страх изнасилования неразрывно связан с множеством других преступлений, которые могут (хотя и не всегда) предшествовать ему (берглэри, роббери или получение угрожающих телефонных звонков) или быть его логическим продолжением (например, убийство); и (5) страх изнасилования тесно связан с определенными предосторожно­стями, которые женщина предпринимает в повседневной жизни (не гуляет одна, например). Очевидно, что в сердцевине страха перед преступлениями у многих женщин лежит боязнь быть изнасилованной.
Кроме наличия рассмотренных выше гендерных различий, существует точка зрения, что страх перед преступлениями сильнее всего выражен у пожилых людей. Действительно, существует ряд доказательств этого, но возрастные различия в уровне страха касаются лишь некоторых отдельных преступлений и, в общем, не так велики, как половые. Более того, если возрастные различия действительно существуют, то самый сильный страх отмечается у людей среднего возраста (примерно 50-65 лет), а не у по-настоящему старых (M. Warr, 1984; K. F. Ferraro, 1995; R. L. LaGrange and Ferraro, 1989). Таким образом, связь между уровнем страха и возрастом человека отнюдь не так проста, как ее иногда пытаются изобразить.

Каких преступлений боятся больше всего?
Давайте рассмотрим еще один вопрос - какие преступления вызывают наибольший и наименьший страх в каждом конкретном обществе? Скажем, если члены общества подверглись ста различным преступлениям, то какое из них возглавит список самых страшных и как распределятся все остальные?
На первый взгляд, ответ кажется очевидным: чем серьезнее преступление, тем больше опасений оно вызывает. Следовательно, в начале списка должны быть самые серьезные преступления (разные виды убийства), а в его конце - мелкие правонарушения. Подобный ответ, однако, немедленно порождает определенные проблемы. Как правило, самые серьезные преступления совершают реже всего. Следовательно, если бы единственным фактором, определяющим страх, была серьезность преступления, то люди опасались бы тех преступлений, которые могли с ними произойти с наименьшей вероятностью. На самом деле вряд ли кто боится получить травму от падающего метеорита сильнее, чем от транспорта в час пик.
Чтобы пролить свет на эту загадку, М. Варр и М. Стаффорд (M. Warr and
M. C. Stafford, 1983) разработали концептуальную и статистическую модель страха. Они высказали предположение, что степень страха, которую испытывают перед тем или иным преступлением, зависит от двух факторов: (1) воспринимаемая серьезность преступления и (2) воспринимаемый риск совершения преступления (т. е. субъективная вероятность того, что может случиться). Ни один из этих факторов, однако, сам по себе не является достаточным условием возникновения страха. Серьезное преступление не вызывает больших опасений, если его считают маловероятным, а преступления, кажущегося неизбежным, не боятся, если его не считают серьезным. Чтобы возбудить сильные опасения, преступление должно восприниматься людьми как серьезное и достаточно вероятное, из чего следует, что страх перед преступлением есть мультипликативная функция (multiplicative function) воспринимаемого риска и воспринимаемой серьезности. Данные, полученные при опросе жителей Сиэтла, демонстрируют, что мультипликативная модель страха позволяет с высокой точностью предсказать степень опасений, которую вызывает то или иное преступление (M. Warr and M. C. Stafford, 1983).
Таблица 1.1 показывает средние значения уровня страха (в баллах по шкале от 1 до 10) перед шестнадцатью различными преступлениями, выявленные при опросе жителей Сиэтла, а также воспринимаемый риск и воспринимаемую серьезность этих преступлений (также в баллах по шкале от 1 до 10). Отметим, что жители Сиэтла считают убийство самым серьезным преступлением, но оно не вызывает максимальный страх, поскольку они полагают, что убийства происходят достаточно редко. С другой стороны, больше всего опасений вызывает вторжение в жилище, когда дома никого нет (берглэри), которое даже не является насильственным преступлением; его очень боятся из-за того, что хотя берглэри умеренно серьезное преступление, но очень вероятное.
Данные, полученные при опросе жителей Далласа и во время недавних исследований в общенациональном масштабе, подтвердили существование данной иерархии правонарушений, открытой М. Варром и М. Стаффордом (M. Warr, 1995; K. Maguire and A. Pastore, 1997).
Если воспринимаемая степень риска является решающим фактором, порождающим страх, какие особенности окружающей среды говорят людям о том, что им угрожает опасность стать жертвой преступления? Во время опроса, проведенного среди жителей Далласа (M. Warr, 1990), респондентам был предложен набор карточек, описывающих ситуации повседневной жизни. Их попросили оценить по десятибалльной шкале, насколько сильный страх стать жертвой преступления они испытывают в каждой из описанных ситуаций. Характеристики ситуаций систематически варьировали, для того чтобы идентифицировать особенности, сильнее всего провоцирующие чувство страха. Было выделено три критических фактора. Чтобы проиллюстрировать их, вообразите себя на скамье в людном парке днем, в хорошо знакомом месте. А затем представьте себя в одиночестве на скамье, ночью, в незнакомом месте, где вы никогда не были прежде. Почему вторая ситуация более пугающая? Одним из факторов является новизна - новое (в смысле «незнакомое») окружение сильнее пугает людей, чем хорошо известное. Вторым фактором является время суток - ночь воспринимается более опасной, чем день. Третьим фактором является присутствие других людей - наличие прохожих или толпы обычно вселяет уверенность, тогда как одиночество пугает. Впрочем, присутствие других людей успокаивает только в том случае, если они не воспринимаются как угроза. Так, публика всегда рассматривает молодых людей как источник опасности. Молодые люди особенно сильно пугают женщин, но даже молодые мужчины чувствуют страх в присутствии других молодых людей. Особый страх у мужчин и женщин вызывают группы молодых людей.
Один их факторов, перечисленных выше, - новизна - постоянно упоминается во всех исследованиях страха перед преступностью. Похоже, что люди чувствуют себя дома или в ближайших окрестностях в большей безопасности, чем вдали от своего жилища. Для иллюстрации: 64% респондентов в Далласе оценили свой город как «не очень безопасный» или «совсем небезопасный», но только 23% дали подобную характеристику своему микрорайону (M. Warr, 1994; M. J. Hindelang et al., 1978). По всей видимости, знание является сильным лекарством от страха.
Похоже, люди склонны судить о безопасности того или иного места не только вследствие перечисленных выше факторов, но и по самым разнообразным визуальным признакам, которые часто расценивают как знаки нецивилизованности (signs of incivility) (D. A. Lewis and M. G. Maxfield, 1980). К ним относятся как физические признаки - мусор, разбитые окна, граффити и заброшенные здания, так и социальные - присутствие бездомных людей и нищих, проституток и шумных подростков (K. F. Ferraro, 1995; M. Warr, 1994). В сочетании с местным фольклором эти признаки заставляют нас считать определенные места (ближайшие окрестности, парки, перекрестки, школы) опасными, а их отсутствие отмечает безопасные зоны.

Личный страх versus альтруистический страх
Хотя люди обычно беспокоятся о своей собственной безопасности, они испытывают боязнь и за других людей - своих детей, родственников и друзей. Различие между личным страхом (за себя) и альтруистическим (за других) имеет фундаментальное значение, поскольку эти два вида страха обладают различными особенностями. Респондентам в Далласе (M. Warr, 1992) задавали вопрос, насколько они тревожатся о своих домочадцах. К удивлению, мужья гораздо чаще жен высказывали альтруистические опасения. Причины этого весьма загадочны. Женщины часто беспокоились о детях, но лишь немногие из них высказывали опасения за мужей. По всей видимости, многие женщины полагают, что их мужья способны сами о себе позаботиться. С другой стороны, мужья меньше волновались по поводу безопасности детей, чем жены. Мужья гораздо сильнее беспокоились о женах, чем vice versa. Подобная специфика альтруистического страха ясна, исходя из традиционного разделения труда в американ­ской семье. М. Варр убедительно доказал, что желание защитить любимых может быть таким же мощным фактором мотивации, как и защита себя. Мужчины, заявившие о своем альтруистическом страхе, в пять раз чаще остальных мужчин приобретали оружие для защиты от преступлений.

Последствия страха
Мы не можем закончить тему страха, не рассмотрев его социальных последствий. Страх перед преступлениями (в частности, личный страх) связан с появлением в поведении множества мер предосторожности. Люди, например, не выходят ночью на улицу, не гуляют в одиночку, или, чаще всего, избегают появляться в определенных местах, например в пригородах или общественном транспорте (F. DuBow et al., 1979; W. G. Skogan and M. G. Maxfield, 1981; M. Warr, 1994). Как правило, женщины чаще склонны прибегать к таким предосторожностям, чем мужчины. Например, 42% женщин во время опроса в Сиэтле сообщили, что они стараются не выходить из дома одни, тогда как только 8% мужчин прибегают к подобной мере. Выходить ночью на улицу избегают 40% женщин и только 9% мужчин (M. Warr, 1985).
Страх влияет на выбор транспортных средств, участие в организации наблюдения за окрестностями с целью предотвращения преступлений и т. п. мероприятиях и, естественно, в использовании охранных систем в доме (F. DuBow et al., 1979; W. G. Skogan and M. G. Maxfield, 1981). У. Скоган и М. Максфилд сообщают, что у 96% домовладельцев, опрошенных в Сан-Франциско, Чикаго и Филадельфии, в доме была установлена, по крайней мере, одна охранная система. Согласно другим работам (F. DuBow et al., 1979; Research and Forecasts, 1980) люди чаще всего прибегали к следующим простейшим мерам предосторожности: запирали двери, оставляли включенным свет, просили соседей присмотреть за домом, не пускали в дом незнакомцев, просили не доставлять почту, если уезжали надолго. Конечно, подобные меры требуют минимальных денежных и временных затрат. Однако меры, требующие вложения значительно больших средств, отнюдь не редки. Хотя эти оценки варьируют, но 25-40% американских домовладельцев прибегают к таким мерам, как оконные засовы и решетки, нанесение гравировки на предметы собственности, усовершенствованные замки, системы сигнализации, улучшенное освещение и страхование от краж (F. DuBow et al., 1979; Research and Forecasts, 1980; W.G. Skogan and M.G. Maxfield, 1981).
Современные комментаторы часто уверяют нас, что страх перед преступно­стью сломал социальную машину нашего общества, заставив нас бояться друг друга в повседневной жизни и разрушив то обычное доверие, которое связывает общины друг с другом. Может быть, это и справедливо, но они упускают из вида тот важный факт, что боязнь преступлений заставляет граждан сплачиваться воедино, осуществляя различные общественные инициативы (программы по надзору за окрестностями, ассоциации полиции и общин, марши «Возвратим ночь себе» и т. д.), чего не произошло бы при иных обстоятельствах. Трудно сказать, не уничтожают ли друг друга эти противоположные общественные тенденции, но совершенно очевидно, что страх является как интегрирующей, так и разъединяющей силой.

Тяжесть преступлений
Существует огромное множество различных преступлений - от убийства до мошенничества, от магазинного воровства до краж автомобилей, от терроризма до надругательства над трупами. Когда мы думаем о различных преступлениях, прежде всего бросаются в глаза различия в степени их тяжести. Хотя любые два типа правонарушений различаются во многих отношениях (например, по частоте, периодичности и локализации), различия по степени серьезности являются наиболее очевидными.
На первый взгляд, тяжесть преступления кажется его такой же объективной характеристикой, как масса и вес для физического тела. Тем не менее на самом деле серьезность преступления является его перцептуальным свойством, т. е. зависит от точки зрения: два человека или две культуры могут расходиться в оценке тяжести одного и того же преступления. Исходя из перцептуальности этого качества, о серьезности преступления можно судить, только принимая во внимание мнение определенной части населения (например, города или страны). Исследование на эту тему было проделано Т. Селлином и М. Вольфгангом и подробно описано в их книге «The Measurement of Delinquency» («Оценка делинквентно­сти») (T. Sellin and M. Wolfgang, 1978). Авторы измеряли и сравнивали восприятие тяжести преступлений у представителей различных групп населения (судей, студентов университетов и полицейских). С момента публикации этой работы велось непрерывное изучение восприятия тяжести преступлений, в том числе с учетом проведения межкультурного сравнения. Одним из самых примечательных результатов этих работ было выявление того факта, что в Соединенных Штатах существует общественное согласие по поводу того, что же считать тяжким преступлением. В отношении этого вопроса был также отмечен консенсус между американским обществом и обществами других стран (P. H. Rossi et al., 1974; A. Normandeau, 1966; M. Wolfgang et al., 1985). Хотя в отношении некоторых преступлений (например, гомосексуализма) была выявлена меньшая степень согласия, факты убедительно говорят о том, что большинство американцев классифицируют преступления сходным образом.
В табл. 1.2 приведены данные по оценке тяжести преступлений, полученные во время национального опроса в 1985 г., в ходе которого более 60 тыс. американцев оценили тяжесть более 200 преступлений (M. Wolfgang et al., 1985). Оценка колебалась от 0,2 («Несовершеннолетний ученик прогулял школу») до 72,1 («Человек заложил бомбу в общественное здание. Произошел взрыв, двадцать человек убиты»). Как правило, максимальное число баллов получали преступления против личности (убийство, изнасилование, роббери, нападение, киднэппинг). За ними следовали имущественные преступления (берглэри, обман), преступления против общественного порядка (праздношатание, нарушение спокойствия), «преступления без жертв» (проституция, гомосексуализм) и различные формы мелких правонарушений. «Беловоротничковые» преступления (например, фиксирование цен или дача взятки должностному лицу) получили немного баллов, зато, по крайней мере, одно из преступлений, связанных с наркотиками («Человек организовал шайку торговцев наркотиками»), было оценено так же высоко (33,8), как и некоторые формы убийства.
Что же именно оценивают люди, когда они судят о тяжести преступления? Подсчитывают ли они объективный ущерб, нанесенный потерпевшему, или взвешивают моральную несправедливость преступления? Используя данные, полученные при опросе жителей Далласа, М. Варр (M.Warr, 1989) показал, что одни преступления воспринимаются скорее с позиции несправедливости, а не причиненного вреда (например, кража пары носков в магазине), а другие - скорее с точки зрения ущерба (например, нарушение спокойствия или рисование непристойностей на дорожных щитах). Автор установил, что, когда людей просят оценить тяжесть преступления, они обычно используют какой-либо один аспект, выраженный сильнее всего в данном конкретном происшествии. Нельзя сказать, что причиненный ущерб и несправедливость никак не связаны друг с другом. Преступления, которые воспринимаются как наносящие ущерб, часто рассматривают и с точки зрения несправедливости, и наоборот. Тем не менее ущерб и несправедливость представляют собой разные аспекты тяжести преступления, которые могут существенно отличаться для некоторых видов правонарушений.
Почему же важно изучать тяжесть преступлений? Одна из причин заключается в том, что общественное мнение о серьезности преступлений представляет собой фундаментальный аспект различных культур. Большинство американцев, например, сочли бы весьма странной жизнь в обществе, в котором присвоение чужой собственности не имеет значения. Другая причина состоит в том, что в условиях американской законодательной системы приговор, вынесенный правонарушителю, основан на тяжести совершенного им преступления. Поскольку серьезность преступления стала главным критерием при вынесении приговора в США, необходимость тщательной ее оценки очевидна. То, как общество воспринимает тяжесть преступлений, является решающим фактором для социальной психологии преступности. Например, похоже, что люди оценивают относительную частоту различных преступлений на основании их тяжести (M. Warr, 1980), т. е. большинство людей вполне справедливо предполагает, что убийство случается реже, чем берглэри, роббери - реже, чем магазинные кражи, и т. д. Тяжесть преступлений является основным критерием, с помощью которого американцы судят о том, насколько наказание соответствует совершенному преступлению (Hamilton and Rytina, 1980; M. Warr et al., 1983). Более того, мы уже отмечали, что одним из факторов, определяющих степень страха перед преступлением, является именно его воспринимаемая тяжесть. Таким образом, тяжесть преступления является, несомненно, его решающей перцептуальной особенностью.