Положение Церкви перед началом войны и личность Сергия Воскресенского в этот период

Взгляды современных историков на личность

Митр. Сергия

Положение Церкви перед началом войны и личность Сергия Воскресенского в этот период.

Советская власть 1933-1939гг. отказывала Церкви во взаимности и не отвечала на верноподданнические заверения ее священноначалия. Да и православных иерархов в СССР накануне войны осталось всего четверо: митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский), митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), управляющий делами Патриархии архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский) и управляющий Новгородской и Псковской епархиями архиепископ Николай (Ярушевич). После присоединения новых территорий Сергий (Воскресенский) был отправлен в Прибалтику, а в марте 1941 г. возведен в сан митрополита.

Следует узнать как стало возножным его назначение ввиду гонений на епископат в СССР.

Надо сказать, что митрополита Сергия-младшего (Воскресенского) современники считали, и не без оснований, правой рукой Сергия-старшего. В страшные годы репрессий (1937-38) он брал на себя бремя переговоров со сталинскими чиновниками и сотрудниками НКВД, поскольку в это время его духовный наставник, именуемый местоблюстителем патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский), был уже в преклонных летах, и здоровье его ухудшалось. Сталинские репрессии второй половины 30-х годов выкосили остававшихся на свободе епископов и рядовых клириков. Причем в это время уже не делалось никаких различий между "тихоновцами-сергианами", "истинными тихоновцами", сторонниками "григорианского" движения и "обновленцами". Более того, сталинская репрессивная машина уничтожала всех подряд – православных и мусульман, евреев и буддистов, толстовцев, католиков и протестантов различных толков. К 1939 году в СССР оставалось на свободе 4 епископа и было открыто не более ста храмов

По свидетельствам исследования Михаила Шкаровского и священника Ильи Соловьева, решение советского правительства направить на оккупированные территории "проверенного" епископа было вызвано разделом Польши и присоединение Прибалтики, Западной Украины и части Беларуси согласно пакту Молотова-Риббентропа весной и летом 1940 года. В результате этого количество открытых храмов и духовенства резко возросло и необходимо было послать туда архиерея для пастырского окормления. К тому же митрополит Сергий (Страгородский) не видел иного кандидата, кроме как Сергия-младшего, которого считал полным своим единомышленником. После смерти митрополита Елевферия 2 апреля 1941 года 44-летний митрополит Сергий прибыл в Ригу. Большевики не совсем доверяли молодому, энергичному епископу, поэтому он получил право покинуть Москву не более чем на шесть месяцев. Его встретили крайне настороженно, ожидая, что он будет безропотно проводить в жизнь требования оккупационных властей. По всей Прибалтике шли обыски и аресты. Людей тысячами отправляли в сталинские лагеря. В это непростое время митрополит Сергий проявил себя как талантливый администратор, он умел расположить к себе духовенство и мирян. Один из мирян вспоминал: "Под его влиянием люди устремились в лоно Церкви. По тому, как он вел себя – вполне независимо, было как-то трудно поверить, что он приехал из Советского Союза, и невольно у многих церковных людей появилась надежда, что раз в Москве может быть такой архиерей, то, может быть, в Церкви есть и другие подобные священнослужители…".

Авторы исследования не объясняют, каким образом и почему произошел столь резкий поворот в жизни молодого церковного деятеля. Его успеху способствовало то, что он не примкнул ни к одному из противоборствующих сторон в Церкви, осаваясь лояльным митр. Сергию Страгородскому.

Из имевшихся на то время противостояний в Церкви упомянем следующее. Так, архиепископ Феодор, будучи наместником Данилова монастыря, позволял себе "справа" критиковать действия Патриарха Тихона. По ряду вопросов он был настроен оппозиционно в отношении политики большевиков и не питал никаких иллюзий. Видимо, поначалу эти взгляды разделял и иеромонах Сергий. Но архиепископ Феодор даже не принял "Декларации" митрополита Сергия и членов его Синода в 1927 году. В этот год среди епископата и клира пролег водораздел и возник новый раскол в лоне РПЦ. Появилось новое понятие – "непоминающие". Те священники и епископы, которые отказывались поминать митрополита Сергия (Страгородского), по-прежнему поминая Местоблюстителя митрополита Петра (Полянского), составили костяк Истинно-Православной Церкви. И именно в этом критическом году иеромонах Сергий становится сотрудником митрополита Сергия, а вскоре и его ближайшим помощником.

Авторы исследования на основании архивных документов, в том числе полученных из архивов ФСБ, не сомневаются в том, что руководство НКВД искренне считало митрополита Сергия и его окружение своими агентами. Поэтому митрополит Сергий (Воскресенский), в отличие от митрополита Николая (Ярушевича), покинувшего Киев в начале войны, мог остаться в Риге по прямому указанию НКВД.

Также именно Сергий был послан в Прибалтику можно объяснить и тем, что Митрополит Сергий (Страгородский) не был свободен в выборе кандидатов, да их и было немного: в Русской Церкви на территории СССР оставалось всего четыре архиерея (не считая «обновленческий» епископат), все остальные были сосланы или уничтожены. В довоенные годы преемство по кафедре было утеряно в большинстве епархий. К 1939 году остался в числе четырёх епископов Московского Патриархата на территории СССР, имеющих регистрацию в качестве «служителя культа». Ещё около 10 епископов пребывали на покое или находились в ссылках. Прочие были расстреляны. Многое зависело и от позиции советской власти в Прибалтике, которая не доверяла иерархам, находившимся на присоединеннных к СССР территориях.

Опасения не были напрасными. «Верные» Константинопольской юрисдикции митрополиты Эстонский (Паулус) и Латвийский Августин (Петерсон)с возвращением бывших прибалтийский губерний в состав России (уже советской) тотчас «покаялись» перед Московским Патриархатом, а с захватом Прибалтики немцами — отказались от своих слов и вернулись под юрисдикцию Константинополя. Ехать на должность экзарха во враждебную Прибалтику мог только русский архиерей, проверенный органами власти, каковым и был митрополит Сергий (Воскресенский). Но версии, что митрополит Сергий был сотрудником НКВД, гестапо, а также двойным агентом этих спецслужб не находят документального подтверждения.

С другой стороны есть исследователи, которые пролили лучше свет в ответе на вопрос почему именно Сергий Воскресенский был избран на роль востановителя Церкви в Прибалтике.

Так, известно, что уже через месяц после начала войны некий митрополит Августин обратился к немецким оккупационным властям с просьбой дать свое соизволение на восстановление Латвийской Церкви в юрисдикции Константинопольского патриархата и на изгнание из Латвии Экзарха Сергия (Воскресенского). Но немцы поддержали не Августина, а митрополита Сергия, которого раскольники открыто называли "большевистским ставленником" и "агентом ЧК". Возможно, Августин просто не казался им престижной фигурой - после всех его неудач и покаяний. Но, скорее всего, замысел был сложнее. И вот, что характерно, фашистские власти предложили митрополиту Сергию (Воскресенскому) действенную поддержку против раскольников - в борьбе за сохранение канонической принадлежности Экзархата к Московской Патриархии. В ответ они хотели, чтобы Экзарх создал церковное управление - "Православную миссию в освобожденных областях России". Деятельность такой организации должна была стать экспериментом по претворению планов переустройства религиозной жизни СССР.

Экзарх Сергий дал согласие. И у него, и у оккупационных властей существовали свои собственные цели.. Были они и у советской разведки...

Так, один из ее руководителей П.А.Судоплатов в своих мемуарах, вышедших в 1995 г., вспоминал: "Уместно отметить и роль разведки НКВД в противодействии сотрудничеству немецких властей с частью деятелей Православной церкви на Псковщине и Украине. При содействии одного из лидеров в 30-х годах "обновленческой" церкви житомирского епископа Ратмирова и блюстителя патриаршего престола митрополита Сергия нам удалось внедрить наших оперативных работников В.М.Иванова и И.И.Михеева в круги церковников, сотрудничавших с немцами на оккупированной территории. При этом Михеев успешно освоился в профессии "священнослужителя". От него поступала информация о "патриотическом настрое церковных кругов". ^[8]

Вероятно, в Прибалтике митрополит Сергий (Воскресенский) остался с согласия Патриаршего Местоблюстителя, оставаясь проводником линии Московской Патриархии и во время оккупации, возрождал на занятых немцами территориях религиозную жизнь.

В Псковской области к началу войны оставались действующими всего пять храмов, а сама Псковская епархиальная кафедра была упразднена в 1940 году. К началу 1942 года на оккупированных землях Псковщины был уже 221 храм с числом священников - 84. Клириков не хватало, поэтому один священник окормлял два-три прихода.^[9] [1]

Удивительно, но митр. Сергию не воспрепятствовали немецкие власти как к тому, чтобы начать служить на Прибалтике, так к тому, что он был назначен Москвой, не говоря уже о том, что за литургией они продолжали поминать имя высокопреосвященнейшего митр. Сергия, несмотря на неудовольствие немецких властей. 23 июля 1942 года созвал архиерейское совещание экзархата в Риге, которое направило приветственную телеграмму Гитлеру, обнародовало заявление с отмежеванием от позиции, занятой патриархией, и приняло решение в обычных богослужениях прекратить возношение имени патриаршего местоблюстителя Сергия (Страгородского), то есть на приходах имя Патриаршего Местоблюстителя не поминалось, поминовение его происходило лишь на архиерейских службах — подобная практика действовала в Русской церкви до Патриарха Тихона (тогда поминался Святейший Синод).