История румынской «Железной гвардии»

При разговорах о «фашистской угрозе» редко всплывают образы «зеленых рубашек», Румынии или Корнелиу Кодряну. Обычно вспоминаются кадры с «черными» или «коричневыми рубашками». Не вспоминается также радикальное христианство румынских фашистов, заставляющее забыть миф «религии государства», утверждаемый итальянскими фашистами и немецкими национал-социалистами. Железная гвардия действовала во времена европейской «фашистской эры» в Румынии, в культуре, привнесшей примесь атавизма в сердце нацистских и итальянских программ. «В странах вроде Румынии... фашистские движения имели облик, довольно отличающийся от того, с которым мы знакомы на Западе, хотя роли их совпадали. Они были свободны действовать в качестве радикальных и революционных движений, что не было возможно в чистом виде на Западе (Вебер, стр.321).» У молодой, отсталой нации были менее выражены, менее сильны интересы, необходимые для борьбы за власть, а существующие структуры были настолько явно коррумпированными, что радикальные революционеры более отвечали интересам румынского электората, состоящего из крестьян и малочисленного нового городского населения.

История движения вращается вокруг жизни и смерти его лидера, Корнелиу Кодряну, загадочного идеалиста и мечтателя, который был в значительной степени ответственным за успех и распространение движения. После его смерти движение было вовлечено в компромиссы, подобные имевшим место у индустриальных наций, компромиссы, которых бы он никогда не допустил.

Кодряну, родившийся в 1899 году, был сыном учителя старших классов из маленького городка в Молдавии. Во время Первой мировой войны, когда его отец был призван в армию «несмотря на преклонный возраст», подросток убежал из дома в часть, где служил Кодряну-старший (Барбю, стр.156). Но он был слишком молод, и ему отказали во всех частях, куда он пытался вступить. Вернувшись домой, он был записан в военное училище.

В конце Великой войны, Кодряну с группой друзей собрались вместе и дали клятву отразить коммунистическое вторжение, как угрозу первого плана для национального сознания. Как и в большинстве европейских стран, румынские улицы видели действия коммунистов, а либеральные партии открыто выражали поддержку большевистской России.

В 1919 году, во время учебы в колледже в Яссах, столице Молдавии, Кодряну встречает двух человек, которые повлияли на его выбор жизненного пути. Первым из них был профессор Александру Куза, известный в Румынии за свои антисемитские взгляды. Другим наставником «был некто Константин Паску, работник физического труда с интеллектуальными и политическими устремлениями, собравший вокруг себя маленькую группу людей, состоящую из юриста, одного студента и около тридцати профессиональных работников физического труда (Барбю, стр.158).» Группа называлась Гвардией национальной совести, исповедовала крайний национализм и участвовала в частых уличных стычках с коммунистами: «Группа Паску специализировалась в основном на штрейк-брейкерстве...(Барбю, стр.158).» Совместное влияние этих двух человек воспитало в Кодряну интеллектуальное отрицание коммунистической доктрины, а также стремление к прямому физическому ответу на марксистскую идеологию: «Мы нарушали порядок, это правда. Однако эти нарушения были направлены на предотвращение других, намного более опасных и непоправимых нарушений, которые готовились наймитами коммунистической революции в нашей стране (Нэги-Талавера, стр. 254).»

Идеология и действия были совмещены в Национальной Христианской Лиге (LANC), открытой 4 марта 1923 года Кодряну, который назначил профессора Кузу президентом. Кодряну в гораздо большей степени настаивал на создании дисциплинированной, полувоенной организации, чем его наставник, и эта трещина впоследствии привела к глубокому разрыву между ними. «Профессор Куза не был достаточно убежден в необходимости организации и не верил в успех предполагаемого объединения (Кодряну, стр. 79).» Однако, при помощи национальной репутации Кузы и энергичности Кодряну LANC смогла собрать 120000 голосов на национальных выборах в 1926 году, что дало ей десять мест в Румынском парламенте.

История LANC полна эпизодов политического насилия, некоторые из которых выходят за рамки обычных уличных стычек. Группа студентов была арестована 8 октября 1923 года по обвинению в заговоре с целью убийства политиков, известных евреев и журналистов. Недоставало, однако, даты этой волны убийств. В соответствии с Наполеоновским кодексом, молодых людей нельзя было преследовать (Нэги-Талавера, стр. 263).

Слушания были прерваны еще большим насилием, когда Ион Мота, один из лидеров LANC, выстрелом убил предателя, бывшего членом организации, из револьвера, тайно принесенного в зал суда соратником. Такие действия и чувства были хорошо встречены народом; оба соответствующих судебных процесса завершились оправданием, и молодые люди из LANC были возведены в ранг национальных героев.

В тюрьме Кодряну с товарищами регулярно молились перед иконой св. Архангела Михаила. В праздник святого, Кодряну образовал внутренний кружок – «Братство Креста». В названии нашла прямое отражение румынская традиция: «... юноши, которые, в соответствии с традиционным родным обрядом, дают друг другу клятву на кресте в вечной дружбе, взаимной помощи и верности (Кодряну, стр. 248).» Членство также скреплялось более светским ритуалом клятвы на крови: «Общество было сильно ритуализировано, и часто вступающие в него должны были попробовать крови друг друга, чтобы стать «братьями на жизнь и на смерть.» Братство Креста во многом соответствовало структуре человеческих отношений, при которой воскрешались первичные узы крови (Барбю, стр. 160).» Их первое официальное собрание состоялось 6 мая 1924 года. В качестве первого официального проекта был утвержден план создания студенческого центра под Яссами, в Унгенах.

Кодряну недолго пробыл на свободе. 25 октября 1924 года он был вынужден убить префекта полиции, бывшего ответственным за преследование LANC и связанной с ней молодежи со стороны государства. Кодряну являлся адвокатом молодого человека, к которому префект Майнку применил пытку, когда полиция имела наглость схватить его в зале суда. Кодряну пришел подготовленным и начал действовать револьвером: «Первым упал Майнку. Вторым - инспектор Клос; третьим - комиссар Хусану, чья вина была намного меньше (Кодряну, стр.159).» Кодряну был оправдан за это убийство: «В 20е годы в Румынии убийство, которое осуществлялось не с целью личной выгоды, не считалось преступлением, а убийство префекта коррумпированной деспотической полиции - правой руки непопулярного правительства - было актом героизма (Наги – Талавера, стр.264).» Таким образом, отказываясь от компромиссов в неблагоприятной ситуации, Кодряну стал народным героем. В то время, как все политики вокруг него стремились извлечь выгоду из перемен, происходящих в Румынии, он жил, как олицетворение румынской традиции.

Из-за разных взглядов на курс, которым должна идти LANC, в отношениях между Кодряну и Кузой возникает напряжение, и Кодряну выходит из партии 24 июня 1927 года, протестуя против недостатка решительных действий. Для него LANC была слишком политической партией, полной внутренней борьбы и интриг, информация о которых передавалась ему во время учебы в университете Гренобля, во Франции; Кодряну же предпочитал дисциплинированную, жесткую структуру. Он также не разделял фанатичного антисемитизма Кузы.

Наибольшей поддержкой LANC пользовалась на северо-востоке страны, в районах с преимущественно городским населением, где проживало большинство иностранных евреев, не желавших ассимилироваться. Евреи составляли всего 4,2% от населения Румынии, но их доля в городском населении различных провинций была значительно больше: 23,6% в Молдавии, 27% в Бессарабии, 30,1% в Буковине (Вебер, стр. 328-31). Таким образом, для многих румын евреи казались характерным признаком растущих современных городов, что делало их (румын) в особенности восприимчивым к антисемитским воззваниям LANC. Хотя антисемитизм присутствовал в видимом Кодряну истинном румынском национальном движении, он не являлся основной его характеристикой. «Кодряну, со своей стороны, не говорил ничего (или почти ничего) в своих работах против еврейской нации и религии, как таковых. Но он считал их опасными «из-за невозможности их ассимилировать (Наги – Талавера, стр. 259).» Он был убежденным националистом, заботящимся более о благополучии растущей румынской нации и занятии ей достойного места в новой Европе. чем о расовых или религиозных распрях. В то время, как коммунисты в первую очередь были заинтересованы в урбанизации, Кодряну являлся убежденным сторонником культурных традиций Румынии:

«Кодряну был сторонником особенного исторического выживания разаши - свободных деревень, обитатели которых прослеживали свое происхождение от общего свободного благородного предка и требовали свободы решать свои дела на совете старейшин деревни, по своему обычаю... Эти общины разаш, существование которых продлилось до 1930 года, имели высоко интегрированное общество, коллективную организацию и давние традиции борьбы, вначале против притязаний помещиков, затем против лесных договоров, поглощавших общественные леса и разрушавших местные вековые традиции (Вебер, стр. 327).»

Такая любовь к традициям и уникальной культуре Румынии повлияла на упорство, с которым Кодряну впоследствии стремился проводить кампании своих партий в сельских областях, ведя их в деревни и местности, которые больше никто из кандидатов не посещал. Другие партии, как консервативные, так и либеральные, стремились подражать буржуазной Франции, которая являлась образцом для осовременивания Румынии; для ученых и политиков вошла в обычай учеба во французских университетах. Кодряну, очевидно, не составил исключения, хотя в свое пребывание во Франции он проводил больше времени с крестьянами, чем в городе.

Теперь Братство креста было его собственным, и, чтобы превратиться в политическую партию, оно образует Легион Архангела Михаила.

«Нашими сокровенными чувствами, из которых родился Легион, были следующие: нас не интересовало, предстоит нам триумф, или разгром, или смерть. Наша цель была другой: выступать в единстве. Продвижение вперед единым фронтом, опираясь на Божию помощь и справедливость румынских людей, не думая, какая судьба нас ожидает - быть побежденными или умереть, - будет благословенно и принесет свой плод для нашего народа. Профессор Николае Йорга однажды сказал: «Есть поражения и смерти, которые пробуждают нацию к жизни, также, как есть и победы, погружающие нацию в сон (Кодряну, стр.212).»

Как и в первоначальном Братстве Креста, в Легионе был крайне развит мистицизм, как религиозный, так и национальный. Четыре основных принципа отражали чувства, с которыми была сформирована группа: вера в Бога, вера в свою миссию, взаимная любовь, песня. Основной идеей, стоявшей за этой новой, элитарной организацией, было сформировать «новых людей» для руководства Румынией. Поэтому новички попадали в условия жесткой дисциплины. Каждый член следовал строгому кодексу чести, а ритуал легионера постоянно напоминал о его связи с прошлым и будущим народа и долге перед Богом. «Все их собрания начинались и заканчивались магическим ритуалом песни и часто - танцем (Барбю, стр. 161).» Невозможно читать описание мероприятий Легиона, которое не может упомнить о всех религиозных символах и священниках, которых было много среди членов организации.

Организация Легиона была изумительной, отличаясь жесткой дисциплиной и подлинной дружбой:

«Затем я предоставил каждому из них возможность собрать вокруг себя группу, в соответствии со своими возможностями, и стать ее лидером. Это было гнездо с его лидером. Не я делал человека лидером гнезда, а его собственные заслуги. Он становился лидером не потому, что я хотел бы видеть его в этой роли, но если мог собрать группу, вдохновить ее и руководить ей. Со временем - в противоположность другим партиям, где руководителей часто назначали на основе их пожертвований - у меня образовался корпус младших лидеров, которые были «рождены», а не «сделаны», лидерство которых было очевидным (Кодряну, стр. 244).»

Гнезда могли образовываться везде, включая в себя от трех до тринадцати человек, что давало каждому члену возможность почувствовать себя частью движения и облегчало планирование операций. Эти гнезда управлялись шестью строгими законами: законом дисциплины, законом работы, законом молчания, законом образования, законом взаимопомощи, законом чести (Кодряну, стр. 246). Благодаря такой жесткой структуре гнезд, все члены активно участвовали в движении, не оставаясь на уровне простой «поддержки» партии.

Призыв к постоянному действию способствовал упрочнению законов и уз дружбы между членами. Если гнезда не занимались работой над различными проектами, то в них проводились дискуссии и образовательные мероприятия. В то время, как LANC стремилась добиться успеха в парламентской деятельности и продолжала поносить евреев, движение легионеров пыталось переменить существующий порядок при помощи простых, обыденных действий. Они начали заниматься собственным бизнесом и поддерживать сельское хозяйство, в соответствии со своими кампаниями в сельской местности. Они также помогали получить образование поддерживающим их крестьянам. Однако их деятельность простиралась далее простой помощи в сборе урожая; Легион самостоятельно начал заниматься сельским хозяйством. У них был большой участок земли в Угени, на котором они строили студенческий центр, и легионеры перебрасывались с одного проекта на другой. Еще одним замечательным проектом была покупка продовольствия в Яссах и доставка его на рынки в Молдавию для того, чтобы снизить непомерные цены (других продавцов) (Кодряну, стр.254). Кроме реальных связей с землей, здесь имелся также мистический аспект. «Мы собрали небольшие горстки земли из разных мест, памятных для 2000-летней румынской истории, и хорошо их перемешали. Затем разложили землю в маленькие кожаные мешочки, крепко завязав их шнурками. Эти мешочки легионер получал, дав клятву, и носил у сердца (Кодряну, стр. 249).» В Легионе также были приняты зеленые рубашки, как символ весны, т.е. возрождения нации. В ответ на это LANC цветом для униформы выбрала синий.

Синим рубашкам было уделено мало внимания в прессе, поскольку Куза, действуя через короля Кароля, державшего над ней строгий контроль, запретил любое упоминание о движении. Железной гвардии часто приходилось нести ответственность за действия LANC... Николас Нэги-Талавера, один из немногих, расследовавших этот феномен, утверждает что «в период до 1940 года, особенно в 1935-37 годы, со стороны LANC наблюдалось намного больше жестокости и хулиганских выходок на почве антисемитизма.» Британский дипломат в Бухаресте придерживался такого же мнения (Ваттс, 159).» Принимая во внимание политический климат Румынии в то время, в подобное заявление легко поверить. Для чего Кузе было пытаться поддерживать дисциплину? Для чего ему было обуздывать хулиганов, нападавших на евреев, которых он ненавидел, и на движение легионеров - его политических врагов?

Румынская парламентская система изобиловала проявлениями коррупции. «Идеалистов и принципиальных людей среди официальных лиц наблюдалось крайне мало. Если таковые появлялись, то часто испытывали активные преследования и открытое отношение к себе, как к отверженным, когда выражали критическое отношение к происходящему, что неизбежно угрожало широко распространенным и укоренившимся властным интересам (Ваттс, стр. 121).» Коррупция не являлась ни для кого секретом, поэтому для народа были привлекательными заявления LANC, избравшей козлами отпущения евреев, как и более чистые воззвания Легиона.

Парламент сосуществовал с королем, которого румыны стремились почитать, несмотря на его испорченное, чопорное поведение. Кароль трижды пытался отказаться от короны по договору, однако всегда приносил извинения, когда заканчивались деньги. Чтобы избежать собственной запланированной свадьбы, он пошел настолько далеко, что инсценировал несчастье при катании на лошади и даже прострелил себе ногу (Ваттс, стр. 113). Почти сразу после свадьбы у него начался роман с женщиной, ставшей впоследствии проклятием всей Румынии, мадам Лупеску, еврейкой по национальности.

Кароль постоянно вовлекался в разного рода переделки, чтобы завоевать славу у своих людей. Он жестоко обижался на каждого политика, становившегося известным, пытаясь беспрекословно подчинить их своей воле. В большинстве случаев это не составляло проблемы из-за широко распространенной коррупции, однако схемы Кароля не привлекали Кодряну, к которому он испытывал сильную ревность вследствие истинной популярности Легиона в народе.

Несмотря на (а может быть - в результате) характер румынских политиков, Легион начал попытки по формированию новых людей, которые. в свою очередь, построили бы новое государство. Январь 1929 года ознаменовался первым собранием лидеров гнезд, на котором присутствовали от сорока до пятидесяти человек. Встреча была важной по двум причинам: во-первых, на ней начал работу сенат легионеров, а, во-вторых, она свидетельствовала о рождении серьезной политической организации на парламентском уровне. Сенат включал в себя людей старше пятидесяти лет, являясь как бы «советом старейшин», которые руководили молодыми легионерами, как в моральном, так и в политическом аспектах.

Кампания началась годом позже, с маршами верхом и пешими во все уголки страны. Всадники украшали шапки индюшачьими перьями на манер гайдуков, легендарных разбойников, обитавших в сельских местностях Румынии. «Гайдук, любимый Робин Гуд наших легенд и нашей истории, никогда не был враждебен к боярам, а только к киокой, выскочкам (пришельцам), обычно иностранного происхождения (Стурдза, стр. 10).» «Первые поездки были настолько успешными, что решено было посетить также «еврейско-коммунистическую» Бессарабию (Нэги-Талавера, стр. 281).» По окончании этой поездки, сопряженной с насилием, Кодряну счел необходимым образовать внутри Легиона более военизированную организацию. Под защитой этой структуры, названной им Железной гвардией, проходила дальнейшая кампания.

После неумелой попытки беспокойного будущего члена Железной гвардии убить министра Ангелеску, Кодряну вновь был арестован. Он был освобожден опять, проведя за решеткой полтора месяца (Кодряну, стр. 287). В начале 1931 года новый министр внутренних дел Михалаше запретил Легиону участвовать в выборах. Записи были схвачены, представительства - закрыты. Кодряну и много других снова были посажены в тюрьму по фальшивому обвинению в заговоре с целью свержения правительства, и снова все были оправданы. «Только на третий день (после оправдания) мы узнали, что обвинитель подал апелляцию, и нам следовало оставаться в тюрьме, пока ее не рассмотрят (Кодряну, стр. 283).» Последующее расследование вновь окончательно подтвердило их невиновность, хотя они находились в тюрьме с 11 января по 27 марта.

Несмотря на грязную кампанию и запрещение, Легион участвовал в выборах под названием «группа Корнелиу Зеля Кодряну», получив 30783 голоса (Нэги-Талавера, стр. 283). С изумительным юмором символом партии была избрана железная решетка – символ тюрьмы. Таким образом, несмотря на сильное противодействие, в августе 1931 года Кодряну попал в парламент Румынии, в дальнейшем используя свое положение для безжалостной атаки коррумпированных институтов изнутри.

«Тогда я прочитал по листу, который показал во избежание возможности опровержения, как со времени войны румынское государство лишилось около 50 биллионов лей за время демократии, наиболее почитаемой и самой лучшей формы управления народа «народом»! Правление «демократии» имело под собой основную идею постоянного «контроля» народа, приведшую к тому, что у народа, великого контролера, украли за 15 лет управления сказочную сумму в 50 биллионов лей.» Кодряну продолжает со следующими требованиями:

«1. Мы требуем введения смертной казни для мошенников - манипуляторов общественными средствами… 2. Мы требуем расследования и конфискации всего имущества тех, кто обескровливал нашу бедную страну. 3. Мы требуем, чтобы все политики, виновные в работе против интересов нашей страны путем поддержки теневых частных спекуляций или другим образом, предстали перед судом. 4. Мы требуем, чтобы в будущем политики были исключены из директоратов различных банков и финансовых предприятий. 5. Мы требуем изгнания орд безжалостных эксплуататоров, прибывших сюда, чтобы опустошить богатства нашей души и использовать работу наших рук. 6. Мы требуем, чтобы территория Румынии была объявлена неотчуждаемой и неотъемлемой собственностью румынского народа. 7. Мы требуем работы всех участников кампании и создания единой команды, которая вдохнет в румынский народ одно сердце и один дух (Кодряну, стр. 303-4).»

Импульс был дан, и следующие выборы в июле 1932 года принесли 70674 голосов партии легионеров. С ростом движения пришло желание действий более реальных, чем парламентские победы. Был начат новый проект, частично с подачи Вайды, экс-министра внутренних дел и лидера парламента в тот момент. Решено было, что Легион построит дамбу для деревни Визани, каждый год подвергавшейся опасности наводнения (Нэги-Талавера, стр. 285). Хотя оказалось, что Вайда был искренним в своих попытках направить кипучий национализм движения на что-либо полезное для всех, дамба так и не была завершена из-за серьезного, жестокого полицейского преследования.

С ростом популярности росли и угрозы движению со всех сторон: от соперничающих партий, полиции и со стороны короля. Приказом очередного министра внутренних дел Дуки Легион вновь был запрещен. Однако, этим маневром дух движения сломить не удалось, и оно снова одержало победы на региональных и общих выборах. В парламенте Легион получил 5 мест; одно из них досталось Стелеску, которому тогда было 25 лет.

«Но Дука недолго праздновал победу. Через 9 дней после выборов, 29 декабря, трое легионеров застрелили его на платформе железнодорожной станции в Синае. Затем, будучи в состоянии транса, они сдались, чтобы искупить свою вину. Они стали первой легендой Легиона, под именем Никадори - слово, составленное из их инициалов (Наги – Талавера, стр. 285).»

Кодряну скрывался в дни после убийства, пока волны общественной ярости прокатывались по стране. Его судили за участие в заговоре с целью убийства, но снова оправдали. Повышенное давление на Легион, а также пожизненное заключение Никадори заставили Кодряну попробовать иной образ деятельности. Во-первых, была образована Команда смерти для ответа на кампании террора, проводимые против движения. Во-вторых, была основана новая партия, под названием «Все за Родину» (Totul Pentru Tara, или Т.Р.Т.), чтобы представлять идеи Легиона. Уважаемый генерал Кантакузино был назначен руководить этой новой попыткой обхода правительственного запрета на деятельность движения.

«Наилучшей пропагандой для Кодряну в те годы была пропаганда работой, действием и примером. Сотни трудовых добровольческих лагерей Легиона, затем названного партией Т.Р.Т., занимавшихся ремонтом деревенских мостов, дорог и церквей, строительством дамб, рытьем колодцев усеяли страну, работая для «коллективной и национальной солидарности». В этих лагерях боярский сын трудился плечом к плечу с сыновьями рабочего и крестьянина, что способствовало выработке могучего чувства национального единства и обновления. Если новые интеллектуалы (успешно или не очень закончившие какой- либо из растущего числа университетов) имели сильную антисемитскую направленность из-за конкуренции с еврейским средним классом, то представители низших слоев приходили в Легион, надеясь найти осуществление своего желания социальной справедливости на более национальной платформе, чем у большевиков (Наги – Талавера, стр. 287-8).»

Несмотря на преследования, а может благодаря им, в начале 1930х популярность Легиона стремительно выросла. Программа Легиона была поддержана и узаконена успехом фашистских движений в Европе. В ответ на распространение фашистских идей многие оппозиционные партии изменили свои программы, чтобы конкурировать с Легионом. Вайда-Воевод в 1934 году образовал Румынский фронт, LANC приобрела более авторитарную внешность, объединившись с Национальной аграрной партией поэта Октавиана Гоги (и Гога и Куза впоследствии близко общались с Гитлером), а король Кароль и его премьер-министр также делали реверансы в сторону фашистов, несмотря на то, что их попытка прибрать Легион к рукам была отвергнута Кодряну.

В конце 1933 года генерал Ион Антонеску приказал изучить деятельность Легиона, чтобы определить реальную степень угрозы, которую он представлял общественному порядку в Румынии. Как консерватор, заинтересованный в поддержании коррумпированного порядка, он был обеспокоен работой движения: «Его Величество Король говорил мне, что необходимо поддерживать порядок любой ценой, однако молодежи нужна идеология. Я добавил к этому: «Да, Ваше Величество, но идеология должна быть основана на любви к Отечеству, труду и порядку, а не на револьвере и топоре» (Ваттс, стр. 145).» Последующий поворот дел принес Легиону уважение Антонеску, его консерватизм стал невозможен перед лицом грядущих событий. Ответ короля на заботы Антонеску показывает причину интереса Кароля к Кодряну: он был настоящим вождем людей, в гораздо большей степени, чем официальные руководители государства. Зависть Кароля и его раздражение на продолжающийся резкий отпор со стороны Кодряну должны были привести к преследованиям легионеров.

В 1936 году был официально открыт Рабочий корпус Легиона, а также начато внедрение Легиона в сферу торговли: «Менее, чем за год Коммерческий батальон Легиона основал сеть легионерских ресторанов, бакалейных магазинов и мастерских, покрывшую Бухарест и провинциальные города. Доход от этих предприятий шел на финансирование отдыха для непривилегированных детей, а также в фонды движения (Наги – Талавера, стр. 290).» Кроме того, Легион управлял благотворительной организацией и санаторием. Не ожидая помощи правительства, он по кирпичику менял внешность Румынии.

В том же 1936 году Михаил Стелеску, бывший в первых рядах движения с его начала и получивший назначение в парламент, попытался расколоть организацию, сформировав группу под названием «Румынский крестовый поход». Десятка легионеров из его гнезда напала на него в больнице, где он был прикован к постели, выздоравливая после аппендэктомии. Каждый выстрелил в него и ударил топором, после чего они начали петь, танцевать и кричать, целуя друг друга. Верные обычаю легионеров, они сдались полиции, пребывая в трансе. Эти люди стали второй легендой легионеров, Десемвири. Поступок прославлялся среди народа, как акт политической чистоты и чести.

Ноябрьские выборы вновь были отмечены насилием и вероломством, но Легиону, вступившему в прагматический альянс с несколькими малыми партиями правого крыла, удалось выжить и приумножить свои победы, став третьей по величине партией в парламенте. В результате у либералов уже не было большинства в парламенте, однако, чтобы не допустить Легион контролировать парламент, король Кароль назначил правительство Гоги - Кузы, без сомнения, более покладистое. Получив власть, это правительство спровоцировало волну насилий в отношении евреев, в которых главную роль играли их «голубые рубашки».

В конце 1936 года семь легионеров отправились в Испанию, чтобы принять участие в гражданской войне. В январе 1937 года Ион Мота, уполномоченный капитан Легиона, и Василе Марин, лидер бухарестской организации легионеров, погибли в бою. Их тела были переправлены в Бухарест, и десятки тысяч соотечественников, отдавая дань уважения, участвовали в похоронной процессии. Легионеры обеспечивали строгий контроль над толпой. Искренние проявления любви к этим людям привели Кароля в ярость, еще сильнее настроив его против движения Кодряну.

Общественная поддержка Легиону была настолько мощной, что Кодряну отказался от участия в весенней избирательной кампании 1937 года. Он не считал необходимым подвергать своих людей еще большим преследованиям, особенно после потерь в Испании. «Более того, Кодряну в 1937 году во многих отношениях не был похож на того Кодряну, который участвовал в студенческих демонстрациях против евреев в начале и середине 1920х годов. Его тесное сотрудничество с Майну и контакты с Антонеску оказали большое влияние на бывшего фанатика; он увидел другие пути борьбы с коррупцией и несправедливостью вокруг него. Также и Гвардия, которая теперь действовала и как партия, во многом по инструкциям, предложенным Майну, была уже не той, что до 1935 года, в то же время не став еще тем, во что она превратилась после смерти Кодряну (Ваттс, стр. 157).» Приобретя опыт реальной власти, Кодряну изменил свои взгляды на Легион.

Дружба Кодряну с генералом Антонеску была выгодна Легиону. Победы Легиона вызывали у Антонеску все большее уважение, в то время, как его отвращение к правительству и другим партиям росло. Генерал был назначен королем на должность министра коммуникаций, хотя он находил свою работу для режим крайне неприятной. Однако, он использовал свое положение для поддержки репрессий «синих рубашек» LANCERI, организации, вышедшей из-под контроля парламента Гоги - Кузы, а также, чтобы уменьшить давление на Железную гвардию, которая теперь участвовала в основном в конструктивных проектах (Ваттс, стр. 165-7). Король вновь попытался найти компромисс с Кодряну, но получил решительный отказ, обусловленный как сильной позицией Легиона, так и неприязнью, которую все испытывали к своему монарху. Для Кароля, раздираемого гневом и завистью к успеху Легиона, это стало последней каплей. Американский журналист в то время отметил: «Жестокая ревность Кароля отталкивалась от того факта, что Кодряну был и делал все то, чем сам Кароль хотел быть и делать. Как в 1920 году, когда он впервые услышал о Муссолини, Кароль хотел образовать фашистское движение в Румынии (Ваттс, стр. 169).»

Наконец, в феврале 1938 года, Гога был удален, и Кароль навязал фашистскую систему Десятых, встав во главе правительства. Значительная власть попала в руки нового министра внутренних дел Арманда Калинеску. Под руководством Кароля система стала еще более коррумпированной (Наги – Талавера, стр. 296).

В соответствии с новым запретом на деятельность политических партий, Кодряну распустил Т.Р.Т. В различных источниках имеются указания на то, что он рассматривал тогда возможность отъезда в Италию, хотя неизвестно, насколько серьезными были эти планы. «Кодряну считал, что не имеет права подвергать сотни тысяч молодых партизан новым суровым испытаниям: новым тюрьмам, новым пыткам, новым убийствам; летучей директивой он предложил провести генеральную демобилизацию движения и прекратить деятельность Легиона... Опасаясь, что даже эта умиротворяющая мера не сможет защитить его партизан, он приказал не оказывать сопротивления, даже если к ним будут применяться несправедливые или насильственные меры (Стурдза, стр. 111).» Стурдза настаивает, что Кодряну определенно собирался покинуть страну, но был посажен в тюрьму, не успев полностью подготовить визу. В большинстве других источников считается, что он планировал остаться в Румынии, но, учитывая тенденцию к оборонительной позиции в последние годы движения, кажется более вероятным, что Кодряну намеревался уехать, чтобы защитить себя и своих легионеров.

Какова бы ни была причина, он остался в Румынии и был за два месяца дважды судим по обвинениям в подготовке заговора и клевете. Несмотря на очевидную опасность для себя потерять положение, генерал Антонеску свидетельствовал в пользу Кодряну: «… Антонеску был спрошен, считает ли он Кодряну предателем. Выпрямившись, генерал подошел к обвиняемому Капитану, просто взял его руку и пожал ее. «Разве генерал Антонеску подаст руку предателю?» - заявил он в притихшем зале суда (Ваттс, стр. 174).» За свою прямоту генерал «был отстранен от дел и содержался фактически под домашним арестом (Наги – Талавера, стр. 174).» Кодряну получил десять лет тюрьмы. Это, однако, не удовлетворило короля:

«… 16 апреля, Калинеску нанес удар. Был проведен обыск почти 30000 домов легионеров; тысячи легионеров арестованы – полиции получила хороший улов. Жорж Клайм, лидер Легиона, назначенный Кодряну после своего ареста, и почти вся элита Легиона были посажены в концентрационные лагеря и тюрьмы Жилавы, Миеркура-Циукулиу, Рамникул-Сарат и Васули. Жестокие преследования Железной гвардии усилились летом и стихли. Таким образом, эмблема Легиона – перекрещенная тюремная решетка – была выбрана крайне удачно (Наги – Талавера, стр. 299).»

Последовала новая попытка запрячь Железную гвардию в интересах Кароля, который опять попытался примириться с теми, кого активно преследовал. Отказ пойти на компромисс был предсказуем. Из оставшихся на свободе легионеров был выбран новый капитан, Хориа Сима. Человек, желавший стать лидером, он играл слишком маленькую роль в реальном руководстве Легиона, чтобы быть посаженным в тюрьму (Наги – Талавера, стр. 299). Его руководство, или отсутствие оного, привели к жестоким насильственным действиям против евреев и государства, заставив Кодряну поверить в то, что его дни сочтены: «Он то посылал предупреждения Симе, то впадал в религиозный фатализм, видя впереди неизбежность, которая будет последним доказательством его предназначения, как жертвы, принесенной в награду за победу Легиона и воскрешение Румынии (Наги – Талавера, стр. 299).»

Сима гнул свою линию, становясь все более агрессивным, и последней каплей стала жестокая волна насилий, развязанная во время визита Гитлера к королю Каролю. «Сима начал пропагандировать насилие против правительства, «революцию», не ощущая никакой ответственности, так, что Гвардия Кодряну стала действовать по принципам, прямо противоположным убеждениям самого Кодряну. В том числе, политика набора новобранцев, проводимая Симой, была рассчитана на скорейшее пополнение состава. Теперь предполагаемому члену не надо было проходить двухлетний кандидатский срок и надеяться быть избранным из двадцати кандидатов (Ваттс, стр. 186).» Такие изменения были непродуктивными, враждебными твердой линии, установленной Кодряну с 1935 года. Хотя Сима и новый, эрзац-Легион делали попытки совершенствоваться, результаты были бедственными.

30 ноября 1938 года Кодряну, Никадори и Десемвири были убиты. «Между вальсом и джазом радио объявило, что Кодряну и тринадцать его товарищей застрелены при перемещении из одной тюрьмы в другую (Стурдза, стр. 119).» На самом деле, легионеров вывезли в сельскую местность и там расстреляли. Принц Стурдза с иронией замечает, что убийство произошло в ночь праздника св. Андрея, которая по румынскому фольклору является ночью вампиров (стр. 118). Подходящая ночь для триумфа паразитов. В дневнике Калинеску предстоящие события намечаются в духе плохого романа: «Мы хорошо понимали возникшую дилемму. Если мы их не расстреливаем, мы теряем мораль. Если мы их расстреливаем, мы создаем жертвы (Ваттс, стр. 171).» Через несколько дней были убиты еще трое из иерархии легиона.

«Узнав об убийстве Кодряну, Гитлер был в ярости, во многом потому, что опасался, что в мире сделают вывод, будто Кароль осуществил убийства по соглашению с ним (Наги – Талавера, стр. 301).» Все медали, которыми Кароль наградил немецких официальных лиц, были отосланы назад, а германская пресса получила право свободно ругать правление Кароля. Пресса СС занималась этим с особенным удовольствием, чувствуя элитарное родство с Железной гвардией. Эти перехлесты продолжались недолго. Хотя Гитлер видел Кодряну идеальным духовным вождем Румынии, политические реалии были таковы, что Германия не сделала ни движения, чтобы помочь Легиону любым образом, несмотря на частые обвинения врагов в том, что движение является марионеткой нацистов. Отсутствие помощи или прямое содействие со стороны Германии, вероятно, способствовало вынесению приговора Кодряну, и отрицание Гитлером связи с этой историей красноречиво говорит о политических реалиях отношений нацистов с Румынией. Прекратив клеветать на Кароля в газетах и по радио, Германия вновь начала обхаживать румынское правительство из-за нефти и золота, ресурсов, к эксплуатации которых отношение у гайдуков и Легиона было сдержанное.

Зев Барбю изображает тщетность борьбы легионеров в виде счета: «Между 1924-37 они осуществили одиннадцать убийств – в основном важных политических фигур. В этот же период, однако, свыше 500 легионеров были убиты, большей частью полицией. Между апрелем и декабрем 1939 года, года мученичества, около 1200 легионеров были арестованы, посажены в тюрьму и уничтожены (стр. 165).» Тринадцать лет ожесточенной борьбы за благо бедной нации против коррумпированной верхушки. Они не были связаны с антисемитизмом; сейчас Железная гвардия должна рассматриваться в виде героев - революционеров, возможно, наравне с американскими революционерами. Вместо этого их представляют второстепенным фашистским движением, чем они явились во Вторую мировую войну, без связи с предыдущими событиями. А дела шли все хуже и хуже.

«В начале 1939 года, после смерти Патриарха, Калинеску, обладавший реальной властью в правительстве, стал, наконец, премьер-министром. В феврале он дал конфиденциальное интервью Пари-Суар: «Железная гвардия – это старая история… Железная гвардия больше не существует.» Лондонский Ллойд был иного мнения и отказал Калинеску в страховом полисе; эта жестокая оценка полностью подтвердилась (Наги – Талавера, стр. 302).» Оставшиеся легионеры вновь собирались в группы, в том числе многие из числа бежавших в Германию во избежание неотвратимого убийства. Система гнезд оставалась активной, как и Команды смерти, выбиравшие мишени для убийств из числа политических фигур.

Наконец, 21 сентября 1939 года Гвардии удалось прикончить Калинеску на бухарестской улице. «… Когда Калинеску, убийца Кодряну, был казнен девятью легионерами, молодые люди, перед тем, как сдаться полиции, захватили радиостанцию и, прервав на минуту легкую музыку, объявили нации: «Капитан отомщен» (Стурдза, стр. 119).» Резня легионеров, непосредственно ответственных за убийство, была только началом: основную часть оставшихся в Румынии руководителей Легиона, большинство из которых находились в концентрационных лагерях, в скором времени казнили. От 250 до 400 человек предали смерти немедленно. Истинное положение вещей подтверждало «… достаточно кислую оценку, услышанную писателем в современной Румынии: После резни Легион был «похож на картофель… лучшая часть которого находится под землей (Наги – Талавера, стр. 304).»» Стурдза добавляет, что чистка унесла жизни двух братьев Кодряну (стр. 149).

Этой чередой казней командовал генерал Георге Аргезану, за что и был, в свою очередь убит Легионом. Убийство принесло ему сомнительную славу: он стал четвертым подряд министром внутренних дел, убитым Железной гвардией (Наги – Талавера, стр. 305). Движение легионеров было не единственной оппозицией королевскому новому порядку: «Согласно анализу OSS, Кароль был «автократом, навязывающим фашизм и игнорирующим демократические элементы», чья деспотическая политика создала ситуацию, при которой он «вряд ли мог надеяться спасти свой трон и независимость своей страны (Ваттс, стр. 163).» Все население ощущало разлитые по улицам неопределенность, беспокойство и нестабильность. Непопулярность короля росла с каждым опрометчивым шагом, который он делал.

В 1940 году, с началом войны против Франции, Кароль образовал Партию нации. Остаткам Гвардии было предложено присоединиться к движению; проявлением доброй воли стало освобождение многих из них из тюрьмы. Надежды у обеих сторон было мало, и последней каплей для режима Кароля стало венское решение, принятое в то же лето, по которому Румынии было приказано уступить целую треть своей территории Венгрии. Общественная реакция была быстрой и прямой: «зеленые рубашки» появились везде, вместе с песнями легионеров и криками, требующими голов Кароля и его окружения. Антонеску был возвращен из вынужденной отставки и использовал недовольство, как рычаг в своих требованиях диктаторской власти. Короля отправили в изгнание; сопровождал его поезд, полный богатств, награбленных у народа.

«То, что происходило в следующие часы, было похоже на истории Дикого Запада. Гвардейцы предприняли несколько попыток перехватить поезд, и, наконец, в Тимишоаре, в нескольких милях от югославской границы им это удалось. Если бы только поездная бригада послушалась красного сигнала! Но для этих честных румынов (начальника станции и гарнизона Тимишоары) Кароль, достоин он был того или нет, все еще оставался королем. Они провели поезд через сортировочную станцию под градом пуль легионеров, и, в то время как Кароль, его мадам и Урдадеану прятались в ванной, позволили им в целости достигнуть Югославии. Достойные люди! Если бы только у них был достойный король! Оказавшись в безопасности, Кароль предложил поездной бригаде, спасшей ему жизнь и миллионы долларов, чаевые, по два доллара каждому. Некоторые из них отказались (Наги – Талавера, стр. 308).»

Антонеску 15 сентября провозгласил свое правительство национальной легионерской структурой и назначил Гориу Симу вице-премьером. Небольшое число оставшихся в живых легионеров были свидетелями победы. Сима оказался некомпетентен во всех отношениях; отец Кодряну смотрел на него с понятным презрением, ведь из-за насильственной тактики Симы погибли трое его сыновей (Наги – Талавера, стр. 311). Последовала робкая попытка национального возрождения, включавшая в себя прославление памяти Кодряну и расследование источников состояний коррумпированных бизнесменов и политиков. По иронии, промышленник Малакса, к которому Антонеску питал отвращение, «...снискал расположение Симы и Легиона, жертвуя им значительные суммы; теперь он предоставил большой спортивный стадион и, что более важно, вооружил и экипировал легионерские Рабочие корпуса, которыми руководил Дмитриу Грозеа, чье прошлое было больше красным, чем зеленым (Наги – Талавера, стр. 313-4).» То же чувство триумфа, защитившее Малаксу, придало храбрости Легиону, который набросился на евреев, политических врагов, промышленников и иностранных дипломатов. Многие акции представляли собой ограбления и открытый вооруженный грабеж, с которыми Кодряну никогда не мирился: «Четверо юнцов зашли в еврейскую таверну и заказали сардины, хлеб и вино. Хорошо поев, они встали; вместо того, чтобы заплатить по счету, один из них начал героически размахивать револьвером, угрожая жизни еврея, если тот вздумает донести: «Потому что мы из группы Корнелиу Кодряну», - добавил он (Кодряну, стр. 265).» Молодые люди, виновные в этой краже еды, были наказаны Капитаном, который заботился о чести движения и его «новых людей». Мелкий грабеж никогда не соответствовал миссии Легиона; новая Железная гвардия была фальшивкой.

Попытки Антонеску управлять Легионом были безуспешными. За короткий период нахождения Легиона у власти «цены на продукты выросли на 300-400 процентов» (Наги – Талавера, стр. 315). Это было так далеко от политики снижения цен на рынках, которой Легион придерживался в прошлом. В октябре германские войска прибыли в Румынию под предлогом обучения румынских солдат. Это вызвало на удивление точное замечание со стороны Симы: «Германия...собирается занять место евреев в экономической эксплуатации Румынии» (Наги – Талавера, стр. 316). Создавшаяся ситуация нарушала планы Антонеску прервать полосу румынских неудач. Он долго готовился к войне против Венгрии и Германии, и его надежды перед 1940 годом были связаны с Францией (Ваттс, стр. 187). Его единственное стремление было сохранить суверенитет нации, соглашаясь с требованиями Германии.

Обстановка на улицах продолжала накаляться. Легион неистовствовал в ожидании расследования по делу лиц, виновных в казнях его членов. Недостаток официальных государственных действий и ожидающаяся эксгумация Кодряну и мучеников Легиона привели к убийству многих бывших членов правительства в их тюремных камерах в ночь 26 ноября. Волна убийств продолжалась. Гиммлер соглашался с духом мщения. В письме Симе он заявлял: «Такая мера является единственной, поскольку это никогда не могло быть осуществлено при помощи обычного правосудия, которое ограничено параграфами и зависит всегда от формальностей параграфов (Наги – Талавера, стр. 326).» Хотя этот жест понимания значительно поддержал надежды Симы относительно будущего государства легионеров, он являлся отдельным сантиментом и стоял далеко от официального взгляда Германии на ликвидацию беспорядка, возникшего в результате правления Гвардии.

Период нестабильности достиг наивысшей точки в январе 1941 года, после убийства германского офицера греком, британским агентом. Легион попытался предпринять 21 – 23 января переворот, вылившийся в нечто большее, чем еврейский погром; отец Кодряну был настроен против. «В то время как сборище фашистов снаружи (загона для бойни – ред.) насмешливо скандировала еврейские молитвы, происходила массовая резня евреев в соответствии с иудейским ритуалом забоя. Еще живых, их подвергали всем стадиям расчленения скота, после чего обезглавленные тела были повешены на крюки с надписью «Кошерная пища (Наги - Талавера, стр. 326).» Подобные действия не принесли никакой пользы и не были похожи на организацию государственного переворота: «Некоторые легионеры сошли с ума - одна из них, молодой парень, пребывая в восторженном неистовстве, разрядил свой револьвер в прохожих... в самом сердце Бухареста, а по его щекам катились слезы. Солдат, схваченный Легионом, был облит керосином и подожжен (Наги – Талавера, стр. 326).» Таким образом, Легион легко был сломлен; Гитлер предложил Антонеску полную поддержку германской армии. Антонеску воспользовался возможностью, чтобы посадить в тюрьму Малаксу за финансирование и вооружение Железной гвардии.

Со своей стороны Антонеску просто заменил легионеров членами фракции Гога - Куза и продолжил свои попытки сохранить для нации как можно больше территории Румынии. Сима отметил легкость, с которой была заполнена пустота: «...Когда легионеров удалили от власти, немцы находились в отличных отношениях со старым миром, который прежде был их врагом. В союзе с Осью нас заменили на тех представителей старого мира, которых Берлин счел более гибкими, более легкими на маневр и более покладистыми в отношении требований германского империализма (Наги – Талавера, стр. 329).» Антонеску и Куза слишком старались раболепствовать перед Германией. Оба были слишком консервативными, чтобы иметь какие-либо идеи, которые могли бы помочь их нации выйти из бедственного положения, в котором она очутилась. У них не было иного выхода, кроме как делать то, что им говорили, и Куза просто удовлетворялся антисемитизмом нацистского режима. В свою очередь, Сима был настолько глуп, что желал реальной самостоятельности без реального контроля над Легионом. И каков оказался выбор? Или Легион остается пассивным, а Германия распоряжается ресурсами нации, или Легион неистовствует, в этом случае раздавят также несомненно, как и при открытом восстании.

Некоторые легионеры были освобождены из тюрьмы для участия в войне против России, но находились под тщательным наблюдением. После Сталинграда Антонеску начал зондировать почву на Западе, надеясь на благоприятный для своего народа мир. Вместо этого 6 марта 1945 года в Румынии власть перешла к правительству коммунистов. Антонеску был казнен расстрельным отрядом в 1946 году. Он умер, выполняя то, что он считал своим долгом перед своим народом, почему и заметил перед казнью: «Наступит день, и история изучит наше дело. Она будет гораздо более беспристрастной, чем наши нынешние судьи (Наги – Талавера, стр. 309).»

Какими бы не были недостатки легионеров, их миссия не была скомпрометирована при жизни их лидера. А когда он сам пошел на компромисс, это было сделано для спасения жизней своих людей. Чистота движения и его распад после смерти Капитана могут быть аргументом в пользу Fuhrer Prinzip. Или это довод против возможности существования морального политика. Сейчас является спорным, что же символизируют собой Кодряну и его движение. Время и место его действия ушли вместе с ним, в частности, после холодной войны. Он останется удивительным примером того, что можно достигнуть в удивительно неблагоприятной ситуации: образец воли или духа победителя, даже под эгидой Христа. Судьи сейчас ничуть не более беспристрастны, чем в 1938 или 1946: политическое принуждение и террор не стали более утонченными, или менее важными инструментами правительства. Побуждают ли или вдохновляют эти воспоминания, политика всегда будет нуждаться в убийстве, идеологических причин для убийства - множество, поиск власти держит в напряжении любой политический спектр, и различия разделяют тех, кто стоял бок о бок. Итак, смерть дает долгую жизнь.

ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕРТЬ!

Источники:

- Барбю, Зев. «Румыния». Из: С.Дж. Вулф, ред. Фашизм в Европе. Methuen and co. New York, NY. 1981.

- Ваттс, Ларру Л. Румынская Кассандра: Ион Антонеску и борьба за реформы 1916-1941. East European Monographs. Boulder, CO. 1993.

- Вебер, Юджин. «Человек Архангела». Из: Дж.Л.Мосс, ред. Международный фашизм. London, England. 1979

- Кодряну, Корнелиу Зеля. К моим легионерам: Железная гвардия. Editura "Libertatea." Madrid, Spain. 1976.

- Наги – Талавера, Николас М. Зеленые рубашки и другие. Hoover Institution Press. Stanford, CA. 1970.

- Стурдза, Принц Михаил. Самоубийство Европы. Western Islands. Belmont, MA. 1968.