Постановление Суда

Европейский Суд по правам человека усмотрел в решениях российских судов нарушение права гражданина на свободу слова и выражения мнения. Как отметил Суд, российское право в том виде, в каком оно действовало на момент рассмотрения спора, не предусматривало никакого разграничения между оценочными суждениями и утверждениями о фактах. Российские суды даже не приступали к изучению того, было ли распространенное утверждение оценочным суждением, и могло ли лицо, распространившее это суждение, доказать его правдивость в принципе. Оспариваемое суждение являло собой, по мнению Европейского Суда, наиболее типичный пример оценочного суждения.

Между тем, принцип разграничения оценочных суждений и утверждений о фактах является одним из наиболее последовательно разработанных в практике Европейского Суда и состоит в том, что требование о доказывании правдивости оценочных суждений противоречит праву каждого придерживаться своих убеждений. Самым известным решением, в котором данный принцип был сформулирован, стало постановление по делу «Лингенс против Австрии» (1986), в котором сказано:

«:С точки зрения Суда, следует проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, тогда как истинность оценочных суждений не всегда поддается доказыванию.

:В отношении оценочных суждений выполнить это требование <о доказывании соответствия действительности> невозможно, и оно нарушает саму свободу выражения мнений, которая является основополагающей частью права, гарантированного статьей 10 Конвенции».

Суд не изменил сформулированному в своей практике принципу и в рассматриваемом случае, и указал на нарушение российскими судами права гражданина, предусмотренного статьей 10 Конвенции о защите прав человека.

Кроме того, Суд отметил, что заявления российского журналиста были сделаны в связи с рассмотрением общественно-значимых вопросов и, несмотря на то, что носили критический характер, не являлись оскорбительными по форме. Национальные суды не смогли продемонстрировать наличие какой бы то ни было настоятельной общественной потребности в том, чтобы ставить защиту репутации политического деятеля выше права журналиста на свободу выражения мнения.