Постмодернистские и натуралистические тенденции в современной литературе (Л. Петрушевская, Вл. Сорокин, В. Пелевин и др.; поэзия концептуалистов)

О постмодернизме в применении к русской литературе во весь голос заговорили только в конце 1980-х годов, но как литературно-художественное направление он сформировался в «андеграунде» в творчестве художников «соцарта», пародирующих эстетику социалистического реализма. В мировой же литературе, искусстве, философии постмодернизм формируется во 2-ой половине 1950-х годов, продолжая художественную практику модернизма и одновременно преодолевая ее. Постмодернизм утверждал высокую степень свободы художника от всевозможных догм и верований, привычных литературных канонов; он ввел в литературу ощущение мира как абсурдного хаоса, запретную ранее тематику (тему инцеста, сексуальных меньшинств и т.п.), ненормативную лексику и нового, нетрадиционного героя. Поэтика постмодернизма предлагает читателю игру с текстом, откровенно демонстрирует условность художественного творчества, включает в ткань произведения размышления самого автора о герое, сюжете, слове. Когда-то писатели и художники барокко провозгласили: «мир - это театр»; художники постмодерна выдвинули тезис - «мир - это текст». Крупнейший писатель постмодерна - В.Набоков, принадлежащий одновременно русской и американской культуре. Что же касается отечественной литературы, то о русском первопроходце постмодернизма заговорили впервые не в России, а в США. Американские критики объявили родоначальником постмодернистского направления в русской литературе XX в. автора романа «Пушкинский дом» А.Г. Битова. «Пушкинский дом» был создан еще в 1971 г. и вышел в США на русском языке в 1978 г., десять лет спустя он был опубликован в России в «Новом мире». Однако о Битове до сих пор идут споры в отечественной, и в зарубежной критике, и большинство исследователей сходятся в том, что этот писатель в рамки постмодернизма никак не вмещается. Перестроечная и постперестроечная общественная атмосфера в России создала с конца 80 - начала 90-х гг. благоприятную почву для расцвета «крутого» экспериментального искусства - постмодернизма, концептуализма, абсурдизма, метареализма - названий не счесть. В русской литературе 2 половины 80-90-х годов постмодернизм принимал самые различные облики. Во-первых, как уже говорилось, к постмодерну принадлежат писатели бывшего андеграунда - Евг. Попов, Вик. Ерофеев, В. Шаров, В. Пьецух, Вл. Сорокин, Т. Толстая, Л. Петрушевская и многие другие. Прозу этих писателей часто называют «другой», «жесткой» за некоторыми произведениями в нашем сознании закрепилось выразительное словосочетание «чернуха-порнуха». Изображая аномалии нашей общественной, семейной, бытовой жизни, авторы ее не скупятся на откровенные натуралистические подробности, в особенности это характерно для творчества Вик. Ерофеева и Вл. Сорокина. Натуралистические тенденции есть и в творчестве Л. Петрушевской, недаром ее рассказы и странные пьесы (смесь буффонады с трагическим финалом) называли «чернухой». У нее действительно много «простой человеческой грязи», «мрака и запустения». Она пишет о нашей бытовой жизни, в которой спиваются, сходят с ума, кончают с собой, умирают в муках. Но в героях Петрушевская видит не только грязь, но и чистоту, не только отчаяние, но и радость, боль и наслаждение, ненависть и любовь, жизнь и смерть. Теперь ее произведения относят к «жестокому реализму». Это более точное название. «Процесс восприятия произведений Петрушевской, - отмечает Р. Тименчик, - это испытание зрителя на любовь к ближнему. А теперь ты можешь возлюбить ближнего как самого себя?... А самого себя после всего виденного ты еще способен любить?...»

Прозаика Виктора Пелевина, чья книга рассказов «Синий фонарь» была удостоена Малой Букеровской премии 1993 г., часто называют наиболее характерным представителем постсоветского искусства. Автор прямо формулирует идеи литературы абсурда - о бессмысленности, тупиковости жизни, о том, как человек обречен в одиночестве решать вселенские вопросы (повесть «Желтая стрела», роман «Жизнь насекомых»). Неоднозначную реакцию критики вызвал последний роман В. Пелевина «Чапаев и Пустота», опубликованный в журнале «Знамя» за 1996 г. В романе Пелевина иронически обыгрываются тексты анекдотов «чапаевского цикла». Смысл такой игры раскрывает критик А. Генис в своем эссе о прозе В. Пелевина (см. «Звезда», 1997, №12). В романе, который большинство современных критиков трактуют как бессмысленную стилевую игру, Генис увидел глубокое содержание, рассмотрев его с точки зрения буддийской философии. К середине 80-х годов из «подполья» вышло целое поколение поэтов, которых называли по-разному: метафористы, новая волна, метареалисты, концептуалисты. Это И. Иртеньев, В. Коркин, А. Парщиков, Д. Пригов, Л. Рубенштейн, Т. Кибиров и другие. Критика давно запуталась в терминах, обозначавших это довольно целостное и далеко не оригинальное явление в области поэзии. Их главный принцип - пародирование стилистических канонов социалистического реализма, доводящее до абсурда его элементы. К 1993 г. почти все когда-то непризнанные мэтры постмодернистской поэзии стали классиками - правда, для очень избранного круга читателей. Быть может, точнее всего эту связь между постмодернистским поэтом и его читателем выразил Александр Тимофеевский: «Один сумасшедший напишет, / Другой сумасшедший прочтет, / И сразу окажется лишним - / Овации, слава, почет». Эти строки, впрочем, невозможно отнести к поэзии Тимура Кибирова. Язык его стихов выводит нас за пределы привычного правдоподобия к неприглядно обнаженной жизни, но в последний момент эмоция стиха выталкивает на поверхность личность самого автора, и живое человеческое тепло одушевляет нарочитое косноязычие поэтических формул.