Голод как парадигма

Рассмотрение голода в качестве парадигмы, в качестве модели прочихмотивационных состояний в корне неверно как с точки зрения теории, так и впрактическом смысле. Стоит задуматься поглубже, и становится очевидно, чтоголод ѕ скорее специфический, нежели общий, тип мотивации. По сравнению сдругими мотивациями голод более "изолирован" (я употребляю это слово в томже значении, в каком его употребляли гештальт-психологи и гольдштейнианцы);он не столь генерализован, как другие мотивации; и наконец, в отличие отдругих мотиваций, он имеет под собой всем известную соматическую основу, чтовообще-то достаточно необычно для мотивации. Какие мотивы чаще всего движутчеловеком? Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно вспомнить какой-нибудьдень из своей жизни, восстановить в памяти мысли, одолевавшие вас. ижелания, руководившие вами на протяжении этого дня. Скорее всего, врезультате подобного интроспективного анализа вы придете к выводу, чтобольшинство ваших желаний было связано с приобретением одежды или новогоавтомобиля, с потребностью в дружеском участии, в компании, похвале,престиже и тому подобных вещах. Обычно мы относим эти потребности к разрядувторичных, или культуральных, в отличие от "истинных", или первичныхпотребностей, которые мы называем физиологическими нуждами. Но на самом-тоделе именно эти потребности более существенны для нас, более естественны.Поэтому в поисках парадигмы логичнее было бы обратиться не к голоду, а ккакой-нибудь из этих потребностей. Долгое время бытовало мнение, что все потребности построены по образцупервичных нужд, что культуральные потребности ведут себя точно так же, какфизиологические. Но сегодня мы можем с полной уверенностью утверждать, чтоэто не так. Большую часть человеческих потребностей невозможно изолировать,подавляющее большинство из них не; имеет локальной соматической основы.Практически ни одна из потребностей не возникает обособленно, в отрыве отдругих. (Если человек хочет заработать денег, это вовсе не означает, что егорадует шорох купюр и звон монет.) Почему бы нам не взять за образецмотивации потребность такого рода, хотя бы ту же потребность в деньгах?Вместо того, чтобы исследовать "чистое" физиологическое состояние или,вернее, некую парциальную потребность, например, голод, было бы правильнееуглубиться в изучение потребностей более фундаментальных, вроде потребностив любви. Сегодня, основываясь на имеющихся данных, я могу со всейуверенностью заявить, что, сколь бы велики ни были наши знания о голоде, онинисколько не помогут нам в понимании стремления к любви. Я возьму на себясмелость утверждать, что глубокое познание потребности в любви может датьнам гораздо больше для понимания мотивации как таковой (и в том числепотребности в пище), чем непосредственное изучение голода. В данной связи уместно вспомнить критическое отношениегештальт-психологии к понятию простоты. Потребность в пище, на первый взглядкуда как более простая, чем потребность в любви, на самом деле не стольпроста (160). Иллюзия простоты возникает при выборочном рассмотренииотдельных, изолированных, относительно самостоятельных проявлений ипроцессов. Но даже и в таком случае рано или поздно мы обнаружим, чтопо-настоящему важные процессы в обязательном порядке динамическивзаимосвязаны со всем тем, что важно для человека в целом. Однако, если так,то имеет ли смысл принимать за образцы потребности, столь далекие откомплексного отражения целостности индивидуума? Может быть, причина стольбольшого интереса науки к потребности в пище состоит в том, что этапотребность легче других поддается исследованию с помощью знакомыхинструментов, традиционных (но не обязательно точных) методик, которыеизолируют, редуцируют, обособляют ее? И все-таки, если уж выбирать, какиепроблемы подлежат исследованию в первую очередь ѕ тривиальные, но легкоразрешаемые, или же сложно постижимые, но чрезвычайно важные, ѕ то я быотдал предпочтение последним.