Поло-ролевая дифференциация на начальном этапе человеческой истории

При анализе социальных фактов, в том числе и социальных образов мужчины и женщины, всегда существует опасность представить быстротекущую изменчивость реки времени в виде стоялого болота привычной сиюминутной реальности. Предлагаемый ниже текст является попыткой борьбы с этим соблазном, проявляющимся в желании наложить свой повседневный опыт и бытующие в окружающей социокультурной среде представления на все разнообразные, часто противоположные цивилизационные формы социальной жизни.

Жизнь в своем неудержимом стремлении к смерти забывает о начале. А в начале, согласно Ветхому Завету, был мужчина - Адам, имя которого, собственно, и означает "человек", "мужчина". Эту ветхозаветную традицию называть мужчину человеком как таковым, сохранили, между прочим, и многие современные народы, даже такие во всех смыслах демократические, как, например, французы и англичане. Учитывая то, что Адам был сотворен по образу и подобию Божьему, можно выразить твердую уверенность в принадлежности к мужскому полу и самого Бога, на что указывают соответствующие местоимения в библейских текстах, а также канонические визуальные изображения Создателя. Откуда взялась и кто такая в этом случае женщина? Отраженные в Библии факты сотворения мира свидетельствуют о следующем. Бог Саваоф каждую тварь создал по паре, чтобы веселились они и плодились человеку на пользу. Единственное исключение составил сам человек, которому после его справедливого упрека в скуке одинокого существования все же была вырезана из собственного ребра искомая спутница жизни Ева. Если к этому присовокупить еще и зафиксированную в Библии склонность Евы к непослушанию и греховности, то значение женщины в обществах, воспитанных на этой книге, можно определить однозначно. Мужчина и есть человек в полном смысле этого слова, он самодостаточен и первичен. А женщина - вторична, производна от мужчины, а потому и зависима от него во веки веков. Такие идеологические образы мужчины и женщины и основанное на них распределение социальных функций, ролей, статуса стали нормой общественной жизни всей обозримой истории так называемого цивилизованного мира.

Однако, как свидетельствуют археологические раскопки, самые первые изображения богов, которые первобытный человек рисовал на скалах, вырезал из дерева или лепил из глины, представляли собой вовсе не мужчин, а женщин [43. C. 26-27]. Более того, к примеру, на критских (середина II тысячелетия н.э.) и месопотамских (середина III тысячелетия до н.э.) печатях изображались лишь женские божества и жрицы; единственное существо мужского пола имеет вид полузверя-демона [20. С. 11-19]. Самуэль Крамер - исследователь самой древней из известных ныне шумерской цивилизации - прочитал на глиняных табличках историю сотворения мира, богов и первого человека. Оказывается, всех богов сотворила богиня-мать, которую звали Мама. Она же вылепила из глины и первого человека, разумеется, по образу и подобию своему, и назвала ее Лулла. Составители Библии, позаимствовав из шумерских текстов этот, равно как и многие другие мифы, отредактировали их в соответствии с новой социальной реальностью. Что же касается ветхозаветной легенды о создании женщины из ребра мужчины, то она, как выяснил С.Крамер, оказалась результатом лингвистической ошибки при переводе древними переписчиками имени шумерской богини, ответственной за лечение болезни ребер [61. С. 152].

Этнографические факты также сильно расходятся с привычными социальными образами мужчины и женщины, с традиционным распределением ролей между ними. Еще великий историк древности Геродот (484-425 гг. до н.э.) упоминал народы, поклонявшиеся женским божествам, и где мужья во всем подчинялись своим женам. В частности, описывая нравы египтян, он подчеркивал, что "египетские женщины занимают выдающееся и почетное место, а их сыновья предпочитают именоваться по матери, а не по отцу" [Цит. по: 20. С. 21]. В 1859 году швейцарский историк Иоганн Якоб Бахофен опубликовал научное исследование под названием "Матриархат". Эта книга потрясла религиозные и социальные основы, за что ее автор получил от клерикалов имя "мерзкого проповедника материнского права". Бахофен собрал и исследовал доказательства женской власти (материнского права) и политического господства женщин (гинекократии) у критян, греков, египтян, у многих восточно-азиатских наций. Оказывается, стадию матриархата прошли все известные ныне народы. Даже в наши дни по законам матриархата живут 30 миллионов жителей острова Суматра, несмотря на укоренившееся здесь впоследствии мусульманство. До сих пор только женщины имеют право выбора супруга (или сразу нескольких супругов) в некоторых районах Тибета и Индии, в племенах африканских скотоводов-кочевников и австралийских аборигенов. Для большинства же народов в память о тех далеких матриархальных временах к концу XX века остался лишь всемирный праздник 8 Марта, когда почти в каждой семье в сентиментально-карикатурном виде воспроизводятся порядки женского господства.

Почему же матриархат, просуществовавший многие тысячелетия, уступил место патриархату? Знаменитый исследователь древнего общества и древней семьи Льюис Генри Морган основой матриархата считал "род в его архаической форме". "Общинное землевладение и коллективная обработка земли,- писал он,- должны были привести к общинным домам и коммунизму домашней жизни" [83. С. 199]. Дело в том, что существование рода как единой полигамной семьи делало возможным учет родства только по материнской линии. Отсюда и повышенный социальный статус женщины-прародительницы в древние времена. Тысячи лет жили наши предки под мягким женским владычеством. О том, что оно было мягким, как бы мы сейчас сказали - гуманным, свидетельствует имя "золотой век", данное эпохе материнской власти современниками несравненно более жестоких патриархальных времен. Да и сам миф о рае земном, уходящий своими корнями в самую седую древность практически всех народов, не может не иметь реальной основы. Подобно тому, как осененное теплой материнской заботой младенчество оставляет в подсознании человека неизгладимый след, так же и социальная память народов тоскует по простым и безмятежным временам матриархата. Но, как это часто бывает, погубил человечество совершеннейший, на первый взгляд, пустяк. На одной из древних греческих ваз изображена сцена передачи богиней Деметрой людям плуга. Изобретение сохи, а затем и плуга привело к обособлению от первобытного рода малой семьи, возглавляемой способным прокормить ее мужчиной. Теперь мужчина уже мог контролировать появление на свет своих прямых потомков. Это в свою очередь подстегнуло развитие частной собственности, которая окончательно разрушила родовой коммунизм, а вместе с ним и матриархат. Наступила эпоха патриархата - жестокого, кровавого и алчного. Богиня, дающая жизнь, была оттеснена на вторые роли. Олимп захватил суровый Бог-отец, карающий смертью. Сила стала высшей властью. По миру рассеялись вооруженные мужские ватаги, которые добывали себе уже не столько одежду и пропитание, сколько неизвестные встарь блага: эфемерную власть и несъедобные драгоценности. Захватывая земли и покоряя населяющие их племена, эти чисто мужские коллективы образовывали государства, простирающие свое господство на целые народы. Так возникли Рим и Киевская Русь, империя Моголов и Золотая Орда. Женщины в таких мужских компаниях были обузой в боях, но ценной добычей и средством услады в перерывах между ними. При переходе мужчины-воина с походного образа жизни на оседлый естественный недостаток женщин восполнялся, как и любой другой ценный продукт, грабежом, воровством или выкупом. Известная легенда о массовом умыкании истосковавшимися по женщинам римлянами проживающих по соседству сабинянок имеет под собой вполне конкретное историческое основание. Впрочем, отголоски тех варварских обычаев живы до сих пор, хотя и приняли вид формальности, архаичного ритуала или криминального эксцесса.

В обществах сословно-патриархального типа к мужчинам и женщинам стали предъявляться довольно жесткие нормы статуса, прав и обязанностей, резко различающиеся по половому признаку. Причем если восточные религии Древней Индии и доконфуцианского Китая рассматривали мужчину и женщину в качестве двух взаимодополняющих полюсов единого целого на пути постижения Бога, то европейская христианская традиция развела мужское и женское начала в состояние антагонистического противоречия борьбы "за" и "против" Бога. Дело дошло даже до обсуждения католиками на соборе 1555 года вопроса: "А человек ли женщина?". Впрочем, вопрос этот был актуален и для исламских теологов. Дальневосточная традиция говорит о "Восточном Рае", где вообще не будет женщин; достойные женщины там станут мужчинами [132. C. 233]. Религиозное отвержение женщины в средневековой культуре являлось отражением ее социальной дискриминации. На протяжении многих веков женщина была желанной добычей мужчины-воина в его битвах, послушной служанкой в его доме и матерью наследников его имущества.

Справедливости ради следует сказать, что даже в условиях самого строгого патриархата значение женщины во внутрисемейных, домашних делах было далеко не ничтожным. Неспроста те же сабинянки, когда сородичи наконец-то пришли выручать их из патриархального римского супружества, воспротивились этому, встав между обнажившими мечи мужчинами, и пожелали остаться со своими суровыми мужьями. Патриархат вовсе не отрицал традиционно важной роли женщины в семье. Вся загвоздка состояла в том, что семейно-брачные отношения перестали быть главной сферой жизнедеятельности человека, они отошли на второй и третий план. А вместе с семьей покинула историческую авансцену и женщина, уступив место у рампы мужчине - активному субъекту общественно-политического процесса. Еще в знаменитом "Домострое" Ксенофонта, написанном на рубеже Y и IY веков до н. э. и очень популярном в средневековой Европе, говорится о том, что сам Бог приспособил "природу женщины для домашних трудов и забот, а природу мужчины - для внешних", общественно-государственных, т.е. вне дома [64. С. 220]. Однако общее руководство оставалось все же за мужчиной. Популярный древнеиндийский афоризм гласил: "Женщина всегда остается несамостоятельной: до брака она находится под опекой отца, после брака - мужа, в старости - сына". Женщина рассматривалась как существо, нуждающееся в воспитании наравне с детьми и учениками. Поэтому лучше, наставлял тот же Ксенофонт, брать жену помоложе, еще ребенком, чтобы воспитать из нее хорошую супругу, мать своих детей и хозяйку дома. Мужчине же неприлично заниматься домашними делами, его поприщем являются торговые, ремесленные и государственные дела.

Такое распределение ролей мужчины и женщины оставалось, за очень редким исключением, господствующим социальным правилом на протяжении всей всемирной истории вплоть до ХХ века. Случались, конечно, даже в сугубо патриархальные времена прецеденты женского влияния на судьбы народов и государств. Но тогда, как правило, имела место, в той или иной степени выраженная, половая инверсия тех немногих женщин - творцов истории. Дело не всегда было в физиологических предпосылках трансформации пола, однако смена социального полового образа оставалась правилом практически для всех исторических персонажей женщин-воительниц и предводительниц народов. Яркий пример такой социальной инверсии - Жанна д`Арк, отказавшаяся от своей довольно женственной внешности. Интуитивно она поняла, что как женщина она не могла рассчитывать на успех своего общественно значимого предприятия, поэтому была вынуждена, по сути, поменять свой половой статус, сменив прическу, одежду и манеры поведения на мужской тип. Показательно, что именно это и стало непосредственным поводом для инквизиции к осуждению Орлеанской Девы на смерть посредством сожжения, что в те времена было "привилегией" лишь злейших врагов установленного Богом миропорядка [99]. Никто и ничто не должно было нарушать незыблемость мира, в котором верховная власть принадлежит мужскому началу, а в распоряжении женщины оставались кухня, церковь и дети. Долг женщины - во всем повиноваться мужу и разделять с ним все тяготы и лишения вплоть до самой смертной муки. В Индии вдовы нередко добровольно восходили на погребальный костер мужа. Лишь беременным запрещалось отдавать этот последний долг супружеской любви и верности [25. С. 328]. Из века в век передавались случаи женской самоотверженности, призванные воспитывать в должном патриархальном духе все новые и новые поколения женщин. Аррия, жена римского консула Цецины Пета, собственным примером придавшая супругу решимость с честью уйти из жизни, и благородная Паулина, пожелавшая разделить с опальным Сенекой его злую участь, своими поступками укрепляли устои патриархата [82. С. 643-654]. Символом Средних Веков стала Богоматерь, вскармливающая грудью младенца – своего будущего Бога. Культ прекрасной дамы, дошедший до нашего времени в рыцарских романах, отражал, скорее, не реальность, а идеал верной супруги, годами ожидающей своего странствующего мужа. Реальным же женам благочестивые рыцари перед походом на всякий случай одевали "пояса верности".