Если хочешь поработать — ляг, поспи — и все пройдет

Зачем совершать ненужные движения, зачем стремиться к бесполезным вещам, заниматься тем, чего нельзя применить практически? Более того, он не может понять, почему остальные люди суетливо заняты бесполезными делами и даже не замечают этого.

А его самого очень интересует одна вещь. Это — польза (не путать с выгодой!). По сути, именно с этой точки зрения он оценивает практически все — вещи, людей, себя. Все должно приносить пользу. Работу, которая не принесет ни материального, ни морального удовлетворения, СЛИ делать не будет.

Умение определять бесполезность каких-либо действий помогает ему избегать лишних усилий и движений, а оставшееся время так приятно заполнить расслабляющим отдыхом...

В вопросе определения, в чем есть польза, а в чем нет, СЛИ довольно меркантилен и приземлен. Если попытаться кратко выразить его кредо, то можно выразить его так: «Полезным является то, что делает жизнь удобной».

Удовольствие должно быть стопроцентным

Любая ложка дегтя в бочке меда портит ему все удовольствие; даже незначительный дискомфорт не позволяет ему полностью насладиться уже имеющимися в наличии удовольствиями. Так что все жизненные цели, которые ставит себе СЛИ, на самом деле лишь промежуточные и служат одному, главному, неизменному желанию: получить от жизни максимум удобств, затратив на это минимум усилий.

Престиж, слава, известность, имидж, положение, чины — все это само по себе представляет для СЛИ не очень много ценности. Внешне он может казаться совсем нечестолюбивым. Если что-то такое и упадет само в руки спелым яблоком — пожалуйста. А излишне суетиться, чересчур напрягаться ради этого он не станет. К чему зря тратить силы и нервы?

Отсюда же вытекает и довольно значительная политическая пассивность СЛИ. На предложение пройтись по улице с плакатом он скорее всего ответит: «Зачем? У тебя что, дома нет работы? Так езжай на дачу». По большому счету ему «по барабану» любая власть — лишь бы она не трогала его больше, чем он на то согласен. СЛИ может приспособиться практически к любому режиму, любому порядку. Он всегда найдет себе уютную нишу и будет со снисходительной улыбкой посматривать на «мышиную возню» окружающих.

Им же он может казаться беспринципным приспособленцем. Близкие и друзья иногда стараются пробудить его гражданскую (или любую иную) совесть. Но любые попытки идеологического воздействия на него изначально обречены на провал.