Социология экологического «ущерба»

Третье направление, в котором социология может спо­собствовать пониманию экологических вопросов, — это исследование социальных процессов, которые в настоящее время производят то, что признается обществом вредным для окружающей среды. О многих из этих процессов ныне теоретизируют в социологии, но редко в их экологических аспектах (таких как потребительство, туризм и глобализа­ция). Почти все проблемы «окружающей среды» вытекают из конкретных образцов социального поведения, связанных с доктриной человеческой исключительности и разделени­ем «природы» и «общества».

Потребительство представляет собой особенно сущест­венный социальный феномен. Теперь достаточно хорошо установлено, что в структурной организации современных обществ произошел какой-то сдвиг, в результате чего силь­но изменились формы массового производства и массового потребления. Этим мы не хотим сказать ни того, что вся экономическая деятельность когда-то была «фордистской» (большая часть индустрии обслуживания таковой не была), ни того, что сегодня будто бы остаются не очень значитель­ные элементы «фордистского» производства. Однако для нас важны четыре сдвига в структурном значении и харак­тере потребления: огромное расширение спектра доступ­ных ныне товаров и услуг, благодаря существенной интер­национализации рынков и вкусов; возросшая семиотизация продуктов, так что знак, фирменная марка, а не потреби­тельская стоимость становится ключевым элементом в по­треблении; крушение некоторых «традиционалистских» институтов и структур, почему потребительские вкусы ста­ли более подвижными и открытыми; и возрастание важно­сти образцов потребительского поведения в формировании личности и отсюда некоторый сдвиг от власти производите­ля ко власти потребителя (см.: [24], а также скептические замечания [40]).

Здесь вполне уместны рассуждения 3. Баумана. Он ут­верждает, что «в сегодняшнем обществе потребительское поведение (свобода потребителя, приспособившаяся к по­требительскому рынку) настойчиво стремится занять поло­жение одновременно познавательного и морального средо­точия жизни, стать объединительной скрепой общества... Другими словами, занять такое же положение, какое в прошлом, на протяжении фазы модерна в капиталистиче­ском обществе, занимал труд» [3, 49].

При этом начинает господствовать принцип удовольст­вия как таковой. Поиски удовольствия превращаются в долг, поскольку потребление товаров и услуг становится структурной основой западных обществ. И потому в про­цессе социальной интеграции меньше используются прин­ципы нормализации, ограничения и дисциплинарной влас­ти, описанные Фуко, да, впрочем и самим Бауманом для случая массового истребления евреев [2].Вместо этого интеграция осуществляется путем «соблазнения»* на рын­ке, через смесь ощущений и чувств, порождаемых созерца­нием, осязанием, слушанием, пробованием, обонянием и самим движением сквозь все то необыкновенное разнообра­зие товаров и услуг, мест и сред, которое характеризует современное потребительство, организованное вокруг осо­бой «культуры природы» (см.: [43]). Это современное потре­бительство благополучных двух третей населения в главных западных странах порождает стремительно меняющийся огромный спрос на различные продукты, услуги и места. Современные рынки живут на переменах, разнообразии и расхождениях во вкусах, на подрыве традиций и единообра­зия, на предложении продуктов, услуг и мест, выходящих из моды почти так же скоро, как они входят в моду.

* Возможно, это намек на известную книгу Ж. Бодрияра — Прим. перев.

Мало причин сомневаться, что эти образцы современного потребительства имеют губительные последствия для окру­жающей среды. Они выражаются в дырах в озоновом слое планеты, глобальном потеплении, кислотных дождях, ката­строфах на атомных станциях и омертвению многих мест­ных зон обитания. В своих крайних проявлениях потреби­тельство может повлечь получение или закупку новых час­тей для человеческого тела — процесс, который подрывает ясный смысл различения естественной телесной внутренней среды, противопоставляемой несродной телу внешней среде (см.: [34]).

Такое западное потребительство, где «природа оказыва­ется превращенной в простые поделки для потребительско­го выбора» [34, 197], вызвало обширную критику со сторо­ны экологического движения, а она в свою очередь видится как часть еще более широкой критики всей эпохи «модер­на». Но следующий заключенный здесь парадокс состоит в том, что само развитие потребительства способствовало появлению сегодняшней критики, живописующей деграда­цию окружающей среды, и особой культурной сосредоточенности на «природе». Весь инвайронментализм можно представить как предварение определенного рода потреби­тельства, на том основании, что одним из элементов потреб­ления является усиленное размышление о разных местах и средах, товарах и услугах, «потребляемых» буквально благодаря нежданным социальным встречам с ними, или визуальное знакомство (см.: [38]). По мере того как люди размышляют о таком потреблении, у них развиваются не только обязанность потреблять, но также и определенные права, включая права гражданина как потребителя. Эти права включают уверенность в том, что люди имеют право на определенные качества окружающей среды, воздуха, воды, звукового фона и пейзажа, и что это право в будущем должно распространяться и на все другие (незападные) на­роды. В современных западных обществах начался сдвиг центра тяжести в самом основании идеи гражданства: от политических прав к правам потребителя, а внутри послед­них — к экологическим правам, особенно связанным с кон­цепциями природы как зрелища и места отдохновения. Некоторые из этих прав также начинают рассматриваться как международные, поскольку с развитием массового ту­ризма западные люди во все большей степени становятся потребителями окружающих сред вне своей национальной территории и как таковые развивают систематические ожи­дания соответствующего качества этих сред.

Однако процессы интенсификации, связанные с това-ризацией почти всех элементов общественной жизни, по­родили и соответствующую интенсификацию нерыночных форм поведения и социальных отношений. Строительство отношений на побуждениях, возможно, более человечных в «классическом» понимании (как у людей, пытающихся вести относительно альтруистическую, неэгоистическую жизнь и действующих по образцам солидаристского, вза­имозависимого, нерыночного поведения), приводит к по­явлению множества напряжений между конфликтующими рациональностями — рыночной и нерыночной. И действи­тельно, в своих крайностях социальная критика потреби­тельски ориентированного общества направлена к новым формам социальной организации (противопоставляемым организации вышеописанных потребительски ориентиро­ванных групп), чья сущность выявляется в открытом сопро­тивлении потребительским принципам. Эти новые социальные движения (типа «Саботажников охоты», «За права жи­вотных», «Спасем Землю» и других групп прямого дейст­вия), часто возникавшие как ответ на ощущение угрозы экологических злоупотреблений и вытесняемые из леги-тимной сферы государственно регулируемого, потребитель­ски ориентированного действия, ныне испытывают более откровенные притеснения (очень показательный пример этого процесса — предлагаемая реформа уголовного судо­производства в Англии, специально метящая в эти «проб­лемные» группы). Поэтому будущей темой исследования становится то, что можно назвать «экологическим отклоня­ющимся поведением».