Введение

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА И ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

АЛТАЙСКИЙ ФИЛИАЛ

КУРСОВАЯ РАБОТА

Дисциплина:	Международное право
Тема:	Концепция «самоисполнимости»
	норм международного права

ВЫПОЛНИЛ:
студент		группы
Спирина Н.Н.
Ф. И.О.
ПРОВЕРИЛ:
ученая степень, звание
Конов С.В.
Ф. И.О.
Оценка
Подпись
«		»		2014г.

Барнаул 2014

Содержание:

Введение………………………………………………….…………...…..…...3

Глава 1.Теоретическое понятие норм международного права………....….5

1.1 Понятие международного права…………………………………............5

1.2 Процесс создания норм международного права……………………....11

Глава 2. Самоисполнимость норм международного права…………….…17

2.1. Концепция «самоисполнимости» норм международного права….....17

Заключение ………………………………………….…………………….....34

Список используемых нормативно-правовых актов и литературы …..….35

Введение

Актуальность темы исследования предопределена тем, что принцип скрупулезного, тщательного исполнения международных обязательств - один из основополагающих принципов международного права. Он заключает в себя недопустимость ссылок государств на свое внутреннее право в обоснование невыполнения принятых на себя ими международных договорных обязательств.

Исполнение норм международного права в национальной правовой системе может быть затруднено в связи с тем, что осуществляется расхождение между самоисполнимыми (self-executing) и несамоисполнимыми (non-self-executing) договорами (договорными положениями) что предопределяет актуальность избранной темы.

Целью курсовой работы является изучение концепции «самоисполнимости», «непосредственной применимости» норм международного права.

Для достижения цели курсовой работы были поставлены следующие задачи:

1) определить понятие международного права;

2) рассмотреть процесс создания норм международного права;

3) изучить концепции «самоисполнимости» норм международного права.

Объектом исследования выступают общественные отношения, складывающиеся при осуществлении норм международного права.

Предметом курсовой работы является изучение норм международного права.

Методологическую основу исследования составили общенаучные и частно-научные методы познания: исторический, системно-структурный, сравнительно-правовой, логико-юридический и другие.

Нормативно-правовую основу исследования составляют Конституция Российской Федерации, федеральное законодательство, а также акты международных организаций и конференций регулирующие правоотношения, связанные с реализацией норм международного права.

Структура работы обусловлена целью и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, включающих три параграфа, заключения, списка использованных нормативно-правовых актов и литературы.

Глава 1.Теоретическое понятие норм международного права

1.1 Понятие международного права

Международным правом является неоднозначный комплекс норм права, создаваемых межгосударственными ор­ганизациями и государствами путем соглашений. Эти нормы представляют собой автономную правовую систему, предмет регулирования каковой международные и другие межгосударственные отношения, а также определенные внутригосударственные от­ношения.[1]

В этом вступительном и односложном понятии выражаются существенные в большей мере особенности международного права. Для более полного его осознания следует принимать во внимание и другие признаки, в первую очередь, участие в разработке наряду с государ­ствами норм иных субъектов права, оригинальные спо­собы реализации и обеспечения осуществления международно-пра­вовых норм с помощью индивидуальной или коллективной деятельности лично государств.

По первоначальным характеристи­кам международным правом является комплекс юридических норм и регулятор некоторых отношений — конгениально праву государства (внутриго­сударственному, национальному праву), представляющемуся тради­ционным объектом юриспруденции, имеющему начало в теории государ­ства и права.

Как терминологической категории международному праву свойственна некоторая степень условности. Сло­жившийся исторически и взятых на вооружение в межгосударствен­ных и государственных актах, других формальных документах, в научных издани­ях и учебных курсах термин «международное право» не совсем соответствует доподлинному обозначению понятия.

Прототипом его является сформировавшийся в римском праве термин «jusgentium», что переводится как «право народов».

Фактически наличествует межгосударственное право, так как и создается оно не непосредственно народами, а в основном государствами, как политическими суверенными организа­циями, и ориентацию имеет в первую очередь на упорядочение взаимосвязей между государствами, и гарантируется большей частью усилиями самих государств.

Система международного права являет собой систему юридических норм, характеризующийся принципиальным единством и одновременно упорядоченным подразделением на относительно самостоятельные части (отрасли, подотрасли, институты). Материальным системообразующим фактором для международного права служит система международных отношений, которую оно призвано обслуживать. Основными юридическими и морально-политическими системообразующими факторами выступают цели и принципы международного права.

Система международного права - не только сложное, но и относительно свежее явление, которое находится в стадии становления и изучено в малой степени. В отечественной доктрине ему отводили наибольшую роль Д.Б. Левин, Г.И. Тункин, Е.Т. Усенко, Д.И. Фельдман. Все они предполагали, что общепринятой системы международного права нет.

Системе международного права свойственна своеобразная для нее структура. Структура - это внутренняя организация системы, расположение и соединение ее элементов, характер их взаимосвязи. Другими словами, это внутренняя форма системы, некоторая упорядоченность ее частей. Устойчивость целого зависит от устойчивости связей между его частями. Характер системы в целом зависит от характера связей.

Следовательно, для системы международного права фундаментом является комплекс целей и принципов, для нее свойственна структура, определенная методами формирования и функционирования, развивающаяся в соответствии с характерными для нее закономерностями. Наличие данной системы объективно обусловлено, так как исключительно в качестве довольно организованной системы современное международное право может выполнять свои функции.[2]

Тот фактор, что система международного права - относительно новое явление, не раз устанавливался в доктрине, к примеру, Э. Кастреном, известным юристом из Финляндии.

Современное международное право сформулировало главные цели взаимодействия государств, а, следовательно, и международно-правового регулирования. Вследствие чего оно стало определять содержание взаимодействия государств, а не только формы.

Сформировавшийся комплекс основополагающих принципов международного права сгруппировал, организовал и соподчинил ранее разрозненные группы норм. Международное право прекратило быть только диспозитивным, образовался комплекс императивных, то есть общепризнанных норм, от которых государства не имеет права отступать в своих отношениях даже в случае по взаимного согласию.

Образовался еще один признак системы - иерархия норм, установление их соподчиненности. Иерархия норм дает шанс определить их место и роль в системе международного права, облегчить процесс согласования и преодоления коллизий, что желательно для успешного функционирования системы.

Отдельное внимание следует уделить тому обстоятельству, что в международном праве увеличивается регулирование процессов создания и имплементации норм. Со временем появляется международное процессуальное право, что не может не являться признаком зрелости правовой системы.[3]

Первичным элементом системы международного права является норма права. Она является моделью определенного международного отношения, система же международного права - нормативная модель системы международных отношений. Эти модели влияют на международные отношения в целях наибольшего приближения их к своему содержанию. В связи с тем, что отдельные группы норм в ее составе решают свои специфические задачи, система может являться регулятором отношений. Нормы предполагают друг друга и влияют друг на друга, вследствие чего система обязана быть внутренне согласованной, ее части не могут быть противоречивыми. Для такого крайне разнообразного явления, как международное право, - это задача не из легких.

Следовательно, объединение норм в систему международного права породило возникновение новых их качеств. По причине этого разноплановые нормы могут регламентировать системно международные отношения, гарантируя дифференцированное и одновременно единое воздействие. Процессы интеграции и дифференциации одновременно характерны для международного права. Формируются все новые сферы сотрудничества и, как следствие, новые отрасли международного права. С другой стороны, разнообразные отрасли находятся в корреляции в системе.

Общее международное право образует ядро системы, необходимое для всех государств. Помимо этого, существуют региональные международно-правовые комплексы, которые регулируют отношения между группами государств. Громадное число норм регламентирует двусторонние отношения. Двусторонние и региональные нормы обязаны гармонировать с общим международным правом, в сумме они составляют глобальную международно-правовую систему.

В данное время в науке не наблюдается какой-либо общепринятой системы международного права.

Отличительная черта международного права - присутствие в нем системы основных принципов, под коими имеются в виду обобщенные нормы, имеющими характерные черты, а также главное содержание международного права и владеющими высшей юридической силой. Эти принципы наделены также специфической моральной и политической силой. Разумеется, в связи с эти в дипломатической практике их обыкновенно называют принципами международных отношений. В настоящее время каждое сколько-нибудь значимое политическое решение может быть надежным, в случае, если будет опираться на основные принципы. Это доказывает и факт существования ссылок на эти принципы в любых значащих международных актах. В международной практике подчеркивается существенность этого положения.[4]

Принципы продиктованы историей. С одной стороны, они требуются для жизнедеятельности системы международных отношений и международного права. С другой стороны, их реализация и существование возможны в исторических условиях на данный момент. Принципы содержат коренные интересы государств и международного сообщества в целом. Они отображают степень понимания государствами закономерностей системы международных отношений, своих национальных и общих интересов с субъективной стороны.

Бытуют разные виды принципов в рамках международного права. Между них особое место отводится принципам-идеям. Сюда включены идеи мира и сотрудничества, демократии, гуманизма и прочие. Они отражены в таких актах, как Устав ООН[5], пакты о правах человека, и во многих иных документах. Существенный объем регулирующего действия принципы-идеи реализуют через конкретные нормы, находя отражение в их содержании и направляя их действие. Одновременно с этим они сами по себе являются регулятором международных отношений.

Перечень основных принципов в разнообразных международных актах различается, но оказывается одинаковым в более весомых универсальных актах, каковыми являются Устав ООН и принятая Генеральной Ассамблеей в развитие его положений Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970г. В данных документах содержатся дальнейшие принципы:

- мирное разрешение споров;

- неприменение силы или угрозы силой;

-сотрудничество;

-невмешательство;

-суверенное равенство государств;

-равноправие и самоопределение народов;

-добросовестное выполнение обязательств по международному праву.[6]

Заключительный акт СБСЕ 1975 года восполнил указанный перечень тремя принципами: территориальная целостность, нерушимость границ, уважение прав человека. Территориальная целостность и уважение прав человека не были отделены в качестве самостоятельных в Декларации 1970г., но нашли отражение в сущности других принципов. Относительно принципа нерушимости границ, то он не сыскал универсального признания, вследствие чего носит характер региональный.

Таким образом, принципы могут быть региональными. Были популяризованы двусторонние акты о принципах (декларации, договоры). Зачастую в их числе содержатся политические и иные принципы, к примеру, неделимость мира, добрососедство, равная безопасность, охрана окружающей среды, сохранение общего наследия человечества и прочее.

Принципы воплощают важные функции. Они предопределяют основы взаимодействия субъектов специфическим образом, фиксируя основные права и обязанности государств. Принципы выражают и охраняют систему общечеловеческих ценностей, базисом которых являются такие наиважнейшие ценности, как мир и сотрудничество, права человека. Они являются идейной основой функционирования и развития международного права. Принципы являются фундаментом международного правопорядка, они определяют его политико-правовой облик. Принципы являются критерием международной законности.

1.2 Процесс создания норм международного права

Нормы международного права — это общеобязательные правила поведения и взаимоотношений государств и других субъектов международного права. Данные нормы обладают особенностями, позволяющими выделить их в особую правовую систему.

Процесс создания норм международного права представляет собой процесс согласования воль государств. Этот процесс имеет две стадии: согласование воль государств относительно содержания правила поведения и согласование воль государств относительно признания этого правила поведения юридически обязательным, имеющим характер нормы права.

Содержание воли государства — это его международно-правовая позиция. Для создания норм международного права необходимо именно согласование, а не совпадение воль. Поскольку воли государств согласованы в отношении создания правила поведения и признания его в качестве правовой нормы, их можно считать едиными.

Согласованная воля государств — это их общая, одинаковая воля. Согласованная воля государств — результат компромиссов, взаимных уступок и договоренностей. Она не является высшей, не стоит над волей каждого отдельного государства. Она выражает общее желание государств выработать единое правило поведения.

Основные черты процесса создания норм международного права:

• согласованность воль государств, которая свидетельствует об их желании признать определенное правило поведения в качестве правовой нормы;

• взаимообусловленность воль государств, т.е. их взаимосвязанность, выражение принципа взаимности, который заложен в основу создания норм международного права и проявляется в процессе их реализации.

В соглашении достигнутое тождество позиций закрепляется в виде совпадающих прав и обязанностей государств — участников соглашения. Согласие может быть достигнуто и путем баланса — сочетания прав и обязанностей государств, когда одно государство наделяется одними правами и обязанностями, второе — другими и т.д. При создании договорных норм международного права первую стадию этого процесса составляет согласование воль участников переговоров относительно содержания правила поведения. Ее окончанием становится подписание международного договора.

Вторая стадия процесса создания рассматриваемых норм — согласование воль государств относительно признания правила поведения юридически обязательной правовой нормой (выражение своего opiniojuris).

Обе стадии международного нормотворчества могут быть неразрывны во времени, если договор вступает в силу с момента подписания. В этом случае окончание обеих стадий процесса согласования полностью совпадает: подписание договора означает согласие государства с содержанием правила поведения и одновременно — согласие соблюдать это правило поведения как юридически обязательное.

Если для выражения согласия государства на обязательность правила поведения требуется специальная процедура (ратификация, утверждение, принятие), то между двумя стадиями имеется разрыв во времени.

Между окончанием первой стадии (подписанием договора) и ратификацией может пройти несколько десятков лет, в течение которых подписанный государством международный договор не будет для него обязательным.

Отсутствие ратификации означает, что государство согласно с новым правилом поведения, но еще не готово соблюдать его как юридически обязательное и нести ответственность за его нарушение.

Основная особенность создания обычных норм международного права состоит в том, что правило поведения складывается в результате единообразной деятельности государств и точно так же приобретает юридически обязательный характер. Процесс создания обычной нормы международного права представляет собой и согласование воль государств. В Статуте Международного суда ООН от 26 июня 1945 г. дано определение международного обычая как доказательства всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы.[7] Норма Статута говорит о всеобщей практике как об основе создания обычных норм международного права. Однако выражение «всеобщая практика» не всегда означает практику всех государств; это практика двух и более государств.

На первой стадии согласования воль государств при создании международно-правового обычая происходит формирование международного обыкновения.

Обыкновение — это международная практика. Специфика создания обыкновения проявляется в том, что правило поведения складывается как бы само собой, по умолчанию, в результате единообразной деятельности государств. Элементы обыкновения — устойчивость, повторяемость, регулярность применения, длительность.

Для того чтобы появилась обычная норма права, необходима вторая стадия создания обычая — согласование воль государств относительно признания международного обыкновения в качестве правовой нормы.

Как и в договорном процессе, эта стадия обязательна: без нее обыкновение не может приобрести юридического характера, стать нормой права.

Обыкновение не может стать нормой международного права, если его правовой характер признается только одним государством. Необходимы выраженное согласование воль двух и более государств, их взаимное признание международной практики нормой права. Специфика признания обычая правовой нормой заключается в том, что opiniojuris государства должно быть выражено ненормативным путем: в судебной практике государства, в его односторонних внешнеполитических заявлениях и декларациях, в дипломатической переписке его уполномоченных лиц.

Согласование воль государств имеет место и при принятии резолюций международных организаций. Оно происходит в соответствии с положениями уставов международных организаций. Основное отличие от договорного процесса создания норм международного права состоит в том, что резолюции международных организаций, принятые большинством голосов, обязательны для всех членов этих организаций, даже для тех, кто голосовал против.

В основу классификации норм международного права могут быть положены различные критерии:

• форма — документально закрепленные (международный договор) и документально не закрепленные (международный обычай) нормы;

• предмет регулирования — нормы отдельных отраслей международного права (права международных договоров, гуманитарного права и т.д.);

• функциональное назначение: регулятивные нормы устанавливают конкретные права и обязанности; охранительные нормы гарантируют реализацию регулятивных норм;

• характер субъективных прав и обязанностей: обязывающие нормы устанавливают обязанность совершить какие-либо действия; запрещающие нормы предусматривают обязанность воздерживаться от совершения каких-либо действий; управомочивающие нормы предоставляют какие-либо права;

• адресат нормы: универсальные нормы всегда имеют неперсонифицированный характер, поскольку их адресат — все члены мирового сообщества; локальные региональные нормы имеют относительно персонифицированный характер, поскольку их адресат — все государства данного региона; персонифицированные нормы — это положения двухсторонних договоров и многосторонних договоров закрытого типа, оращенные к определенным государствам;

• способ реализации: самоисполнимые нормы международного права принимаются государствами, но адресованы национальным субъектам права, а не государству в целом; несамоисполнимые нормы создаются государствами и адресованы им же, их адресат — государство в целом;

• субъектно-территориальная сфера действия: универсальные нормы — это правила, регулирующие отношения, объект которых представляет всеобщий интерес, и признаваемые подавляющим большинством всех государств мира. Сфера действия универсальных норм имеет глобальный характер.

Локальные нормы международного права представляют собой правила поведения, регулирующие отношения в рамках определенной группы государств или между двумя государствами. Их субъектно-территориальная сфера действия ограничена отдельным регионом либо определенным кругом государств. Локальные нормы могут быть двухсторонними и многосторонними. Локальные нормы делятся на региональные и локальные субрегиональные. Локальные региональные нормы связывают государства определенного региона. Локальные субрегиональные нормы связывают государства разных регионов;

• юридическая сила: императивные и диспозитивные нормы. Особое место занимают сверхимперативные нормы (juscogens — «когентные нормы, неоспоримое право»), т.е. общепризнанные принципы международного права. Сверхимперативные нормы — это нормы общего международного права, которые признаются международным сообществом в целом, отклонение от которых недопустимо и которые могут быть изменены только посредством принятия других норм международного права, также носящих когентный характер. Родственные им нормы внутреннего права — это нормы национального публичного порядка.[8]

Императивные нормы международного права могут быть как универсальными, так и локальными. Главное отличие императивных норм от когентных состоит в том, что императивные — обязательны только для тех государств, которые прямо выразили свое согласие с их обязательным характером. Императивные нормы не могут противоречить сверхимперативным. Императивные нормы международного права родственны императивным нормам национального права.

Диспозитивные нормы международного права также имеют юридически обязательный характер.

Диспозитивные нормы международного права аналогичны диспозитивным нормам национального права.

Глава 2. Самоисполнимость норм международного права

2.1 Концепция «самоисполнимости» норм международного права

Для осуществления международных договорных обязательств в национальной правовой системе существенное значение имеет проблема «самоисполнимости», «непосредственной применимости» международных договоров (договорных положений).

Согласно п. 3 ст. 5 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации»[9], «Положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты». Приведенная норма свидетельствует, что российское законодательство восприняло получившую достаточно широкое распространение концепцию деления договорных положений на несамоисполнимые и самоисполнимые.

Данное толкование указанная норма приобрела в ряде постановлений Пленума Верховного Суда РФ. Так, в Постановлении «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» №8 от 31 октября 1995 г. судам в процессе применения правил международных договоров РФ предложено иметь в виду, что положения официально опубликованных международных договоров РФ, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют непосредственно.[10] «В иных случаях наряду с международным договором Российской Федерации следует применять и соответствующий внутригосударственный правовой акт, принятый для осуществления положений указанного международного договора»[11]. В Постановлении «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» №5 от 10 октября 2003г. сделана попытка вычленить признаки международного договора, нуждающийся в издании внутригосударственных актов для применения, то есть признаки, которые свидетельствуют о недопустимости откровенного употребления позиций международного договора.[12] В частности, к таковым признакам относится включенное в договор предписание на обязательства государств-участников по внесению изменений во внутреннее законодательство. Помимо этого, выделяется, что международные договоры, положения которых предполагают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут откровенно употребляться судами, так как такими договорами строго предусмотрена обязанность государств гарантировать выполнение предусмотренных договором обязательств с помощью установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом. В связи с этим международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами в тех случаях, когда нормы УК РФ прямо устанавливают необходимость применения международного договора РФ (например, ст. 355 и 356 УК РФ). Что касается непосредственно применимых - при рассмотрении судом гражданских, уголовных или административных дел - международных договоров РФ, то к ним относятся такого рода договоры, положения которых не требуют издания внутригосударственных актов в целях их применения и способны порождать права и обязанности для субъектов национального права.

Отметим, что концепция деления договорных положений на самоисполнимые (self-executing) и несамоисполнимые (non-self-executing) заработала обилие противоречивых оценок. Само определение «самоисполнимости» («self-execution») международного договора предполагает два аспекта. Я. Броунли, при обзоре понятия «самоисполнимости», отметил, что понятие «самоисполнимые» может употребляться для выражения того тезиса определенной системы национального права, применимо которому определенные нормы международного права не требуют инкорпорации для обретения им внутригосударственной силы. Он подчеркивает: «Однако этот термин используется также для характеристики самих норм. Так, национальный суд может в целях толкования исходить из того, что обязательство, возникающее из международного договора, не может быть осуществлено внутри страны без принятия специального внутреннего законодательства».[13]

Одно понимание «самоисполнимости» (в большей мере присущее для континентальных стран Европы) содержится в том, что под самоисполнимым понимается договор в том случае, если он имеет способность стать составной частью национальной правовой системы и, получая свойства административного акта или внутригосударственного закона, иметь в ней юридическое действие без потребности дополнительных мер административного или законодательного характера. Все международные договоры Российской Федерации в этом контексте - самоисполнимые, так как они автоматически, без потребности издания дополнительных актов административного или законодательного характера включаются с момента вступления в силу для РФ в национальную правовую систему.

Иное понимание «самоисполнимости» (присущее основным образом для судов США) связывается в первую очередь с тем, способен ли договор создать обязанности и права, которые могут быть непосредственно защищены индивидом в суде, или же договорные положения выражены таким образом, что подразумевают лишь потребность принятия государством специального имплементационного законодательства. Это определение «самоисполнимости» международного договора обычно очерчивается как его «непосредственная применимость» («directapplicability»), «прямое действие» («directeffect»), под коими имеется в виду свойство договора непосредственно регулировать отношения при участии субъектов национального права без необходимости издания государством специального имплементационного законодательства, конкретизирующего соответствующие договорные положения. Необходимо отметить, что вопрос о «непосредственной применимости» не появляется в отношении международных договоров политического характера и иных договоров, которые обращены исключительно к самим участвующим в договоре государствам. Близким по значению является термин «bindingonallpersons» («обязательные для всех лиц»), который используется в переводе на английский язык Конституции Нидерландов. В указанном смысле не все международные договоры РФ являются самоисполнимыми, а только те, которые не нуждаются в издании внутригосударственных правовых актов для применения, то есть не нуждаются в принятии имплементационного законодательства.

Разница между самоисполнимыми и несамоисполнимыми договорными положениями связано, в первую очередь, со степенью «полноты», «завершенности» обязательств, которые содержатся в международном договоре, то есть с тем, требуют ли условия договора от государств принятия каких-либо дополнительных мер административного или законодательного характера для внедрения международных договорных обязательств в национальных правовых системах или же содержащиеся в договоре нормы столь «совершенны», что могут применяться национальными судами без потребности издания имплементационного законодательства. Если международный договор ясно оговаривает необходимость принятия имплементационного законодательства, то он не является самоисполнимым. В соответствии с определением, данном судом ЕС, положения права ЕС могут иметь прямое действие, если они «ясные, не ограничены никакими условиями, не содержат оговорок со стороны государства-члена и не зависят от каких-либо национальных имплементационных мер».[14]

Как представляется, решение вопроса о том, будет ли являться то либо другое договорное положение самоисполнимым или несамоисполнимым, зависит в каждом определенном случае от надлежащей интерпретации сути договора, то есть установления сущности текста договора при помощи его анализа. При этом устремления сторон имеют изрядную значимость, но исключительно те, которые зафиксированы в тексте договора. Наряду с контекстом может учитываться и последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования. Для выяснения намерения сторон возможно обращение к дополнительным средствам толкования, в том числе к подготовительным материалам и обстоятельствам заключения договора[15]. «Иными словами, - пишет И.И. Лукашук, - толкование постановлений договора, в том числе и для выяснения его непосредственной применимости, осуществляется в соответствии с правом международных договоров».[16]

Однако следует учитывать, что у государств - участников международного договора могут быть различные национальные правовые системы, в том числе и такие, которые не допускают непосредственного применения договорных положений, исключая возможность самоисполнимости договоров. Так, в странах, следующих Вестминстерской модели (Великобритания, Австралия, Канада, Ирландия, Мальта, Израиль), и в странах, придерживающихся скандинавской традиции (Дания, Швеция, Норвегия, Исландия), международные договоры вообще не имеют самоисполнимого действия и всегда нуждаются в законодательных или административных мерах, для того чтобы быть реализованными в национальной правовой системе (материальная инкорпорация). Вопрос о «самоисполнимости» международных договоров может возникать лишь в государствах, правовые системы которых допускают возможность действия международных договоров в национальном праве (государства, «автоматически интегрирующие» договоры, и государства, придерживающиеся принципа «формальной» или «процедурной инкорпорации». Кроме того, различается и само состояние внутреннего законодательства государств в конкретной сфере. Поэтому важным представляется замечание Е.Т. Усенко о том, что «Понятие «самоисполнимый договор» не может быть точно определено.[17] Одно и то же положение договора в одном из государств-участников может быть «самоисполнимым», в другом - нет. «Самоисполним» ли конкретный договор, может определить лишь само государство, его законодательная практика и никто более». Поэтому на принципиальный вопрос о том, какая из двух взаимодействующих систем: международное или внутригосударственное право определяет, является ли договорное положение самоисполнимым или нет, ответ возможно сформулировать следующим образом. Самоисполним международный договор (договорное положение) либо нет, распознается исходя из предмета договора, но, учитывая своеобразие национальной правовой системы и положение законодательства любого государства в определенной области, другими словами, проблема «самоисполнимости» касается как международного, так и внутригосударственного права.

Система разделения международных договоров на самоисполнимые и несамоисполнимые нашла свое отражение и в ГК РФ, в части первой которого (п. 2 ст. 7) предусматривается, что международные договоры РФ применяются к соответствующим отношениям непосредственно, «кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта». Для сравнения еще раз приведем формулировку п. 3 ст. 5 ФЗ «О международных договорах Российской Федерации», согласно которой «Положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты»[18]. Отличие между упомянутыми формулировками заключено в следующем: первая из них предусматривает, что международный договор обязан прямо предусматривать непременность принятия государствами актов законодательного или административного характера для осуществления договорных положений в национальной правовой системе («когда из международного договора следует»). В данной формулировке явное предпочтение отдается содержанию международного договора. При этом не прослеживается необходимость учета специфики национальной правовой системы и состояния законодательства государства. Вторая формулировка, говоря о договорных положениях, не требующих издания внутригосударственных актов для применения, не устанавливает жесткого критерия, согласно которому международный договор должен прямо предписывать необходимость принятия государствами имплементационного законодательства, и позволяет в равной мере учитывать как содержание договора, так и специфику национальной правовой системы и состояние внутреннего законодательства. Формулировка ФЗ "О международных договорах Российской Федерации» представляется более гибкой, поскольку не исключает того, что из договора может непосредственно и не следовать необходимость принятия внутригосударственных актов для реализации международных договорных обязательств в национальной правовой системе, но такая необходимость может быть обусловлена особенностями этой системы и состоянием внутреннего законодательства в конкретной сфере.

Итак, при выделении признаков «самоисполнимости» и «несамоисполнимости» международного договора (договорных положений) необходимо принимать во внимание следующие три фактора:

- содержание договора;

- специфику национальной правовой системы (допускает ли правовая система государства возможность непосредственного применения договорных положений или нет);

- состояние законодательства данного государства в конкретной сфере.

К признакам, свидетельствующим о несамоисполнимом характере международного договора (о невозможности его непосредственного применения), может быть отнесено содержащееся в таком договоре предписание о необходимости издания внутригосударственных актов для реализации договорных обязательств в национальной правовой системе. В этом случае договорные положения, будучи лишенными конкретности (полноты, завершенности) и нуждаясь в адаптации к специфике национального законодательства, не обладают способностью устанавливать права и обязанности для субъектов внутригосударственного права и быть непосредственно применимыми национальными судами. Таким образом, указанные договорные положения не являются обязательными для всех лиц, а налагают исключительно на государства - участников договора обязательства по изданию имплементационного законодательства. Не исключается ситуация, при которой национальное законодательство отдельного государства (или ряда государств) еще до принятия международных договорных обязательств уже соответствовало условиям договора и необходимость в издании дополнительных внутригосударственных актов отсутствует. Однако изложенное не делает договор самоисполнимым, поскольку его положения и не рассчитаны на прямое действие в национальных правовых системах. В данном контексте несомненный интерес и практическую значимость представляют приводимые Г.М. Даниленко аргументы в пользу признания ряда договорных положений несамоисполнимыми. Он, в частности, указывает на программный, направленный на будущее, неконкретный или «мягкий» характер таких договорных обязательств, а также на отсылку к национальному законодательству как способу их осуществления в качестве признаков, исключающих самоисполнимость содержащихся в международном договоре норм.[19]

Реализация в национальной правовой системе несамоисполнимых договорных положений происходит при помощи применения принятого государством имплементационного законодательства, а текст международного договора используется лишь в качестве вспомогательного средства толкования такого законодательства. В связи с этим представляется неточной сформулированная в уже упоминавшемся Постановлении Пленума Верховного Суда РФ №8 от 31 октября 1995 г. позиция в отношении несамоисполнимых международных договоров, предусматривающая применение соответствующего внутригосударственного правового акта, принятого для осуществления положений договора, только наряду с самим договором.[20] В целях реализации в национальной правовой системе несамоисполнимых международных договоров применяется именно соответствующий правовой акт, принятый для осуществления положений договора, а сам договор служит лишь вспомогательным средством толкования такого акта. И.И. Лукашук, проводя анализ самоисполнимых и несамоисполнимых положений международных договоров, выделяет: «Возникает вопрос о соотношении договора и изданного для его осуществления правового акта. Применяющий право орган руководствуется правовым актом, который представляет собой официальное понимание государством содержания своих международных обязательств»[21]. С.Ю. Марочкин, отмечая разницу между самоисполнимыми и несамоисполнимыми нормами международных договоров, подчеркивает, что несамоисполнимые «не подлежат применению к конкретным ситуациям».[22]

Рассматривая ситуацию, когда в международном договоре не содержится прямого предписания о необходимости принятия внутригосударственных актов для реализации договорных обязательств в национальной правовой системе, необходимо отметить, что в таком случае, как представляется, возможны следующие варианты. Договорные положения, которые в силу конкретности (полноты, завершенности) международных договорных обязательств способны создавать права и обязанности для субъектов внутригосударственного права и быть непосредственно применимыми национальными судами, могут быть как самоисполнимыми, так и несамоисполнимыми. Самоисполнимыми они являются для тех государств, состояние законодательства которых в конкретной сфере таково, что позволяет осуществить их непосредственное (без принятия имплементационных мер) применение. Для тех же государств, состояние законодательства которых в конкретной сфере требует адаптации договорных положений к специфике национального законодательства, они не будут являться самоисполнимыми и нуждаются в принятии внутригосударственных актов в целях реализации международных договорных обязательств в национальной правовой системе.

Важно подчеркнуть, что если предписания о необходимости принятия внутригосударственных актов для реализации международных договорных обязательств в национальной правовой системе могут содержаться в договорах, то запрещения государствам-участникам издавать такие акты, принимать имплементационное законодательство договоры не устанавливают. В международном договоре не может предусматриваться, что он подлежит «непосредственному применению» или что он «является самоисполнимым». Государства - участники международного договора обязаны лишь обеспечить выполнение договорных обязательств. При этом не имеет значения, каким способом (или их сочетанием) будет достигнут результат: при помощи применения норм договора или принятого государством имплементационного законодательства. Что касается тех договорных положений, которые хотя и не содержат прямого предписания о необходимости издания внутригосударственных актов в целях реализации договорных обязательств в национальной правовой системе, но лишены конкретности (полноты, завершенности), что, в свою очередь, свидетельствует о намерении предусмотреть только обязательства для государств-участников по изданию имплементационного законодательства.[23] Следовательно, указанные договорные положения не обладают способностью устанавливать права и обязанности для субъектов внутригосударственного права и быть непосредственно применимыми национальными судами и в силу этого нуждаются в адаптации к специфике национального законодательства, то есть они не являются самоисполнимыми.

В условиях значительного увеличения количества заключаемых международных договоров специалистами отмечается тенденция роста сомнений государств относительно признания международных договоров самоисполнимыми и непосредственно применимыми. Одной из причин таких сомнений у правительств, парламентов (а иногда даже у судов) называется стремление избежать сложной проверки совместимости национального права с договорными обязательствами (особенно в области прав и свобод человека) путем признания договорных положений в качестве не создающих права для субъектов внутригосударственного права и не являющихся непосредственно применимыми национальными судами. Анализ причин, по которым государства в ряде случаев отказываются признавать международные договоры самоисполнимыми, проводится Р.А. Мюллерсоном.[24]

В процессе рассмотрения проблемы «самоисполнимости» и «несамоисполнимости» международных договоров неизбежно возникает вопрос, какой орган государства вправе определять, какие договорные положения являются самоисполнимыми и непосредственно применимыми, а какие не обладают таким качеством. Как показывает практика, самоисполнимое действие международного договора может быть исключено как при принятии государством международных договорных обязательств, так и после принятия их государством. В ряде государств законодательный орган, принимая закон, санкционирующий ратификацию международного договора, может включить в него имеющее обязательную силу постановление о том, что договорные положения не являются непосредственно применимыми национальными судами. В США самоисполнимое действие международного договора может быть исключено в результате соответствующего заявления Сената, которое выступает в качестве условия дачи Сенатом совета и согласия на ратификацию договора президентом и которое может прилагаться к акту, при помощи которого выражается в международном плане согласие на обязательность для США договора. В таком случае суды могут использовать международный договор лишь в качестве средства толкования принятого государством законодательства, имплементирующего договор. В других государствах правительство, представляя международный договор в парламент на одобрение, может информировать его о том, что данный договор не является непосредственно применимым национальными судами. Аналогичная практика использовалась, например, в ФРГ. При этом возникает вопрос о степени обязательности такого толкования для национальных судов. После же принятия государством международных договорных обязательств вопрос о том, являются ли договорные положения самоисполнимыми и непосредственно применимыми или нет, решается, как правило, национальными судами в процессе рассмотрения конкретных дел.

Для Российской Федерации, как и для других государств, автоматически интегрирующих международные договоры, а также для государств, придерживающихся принципа формальной (процедурной) инкорпорации международных договоров, проблемы, которые связаны с пониманием самоисполнимого действия договоров (в первую очередь тех, которые определяют другие правила, чем законодательно предусмотренные) имеют огромную значимость для осуществления международных договорных обязательств в национальной правовой системе. Самоисполнимые и непосредственно применимые договорные положения могут быть реализованы без необходимости принятия имплементационного законодательства, а для осуществления договорных положений, не являющихся самоисполнимыми и непосредственно применимыми, необходимо издание соответствующих внутригосударственных правовых актов, которые и используются правоприменителем в процессе разрешения конкретных дел, в то время как международный договор служит исключительно вспомогательным средством толкования таких актов.[25] Впрочем, как демонстрирует практика применения Федерального Закона «О международных договорах Российской Федерации», проблемы, которые связаны с «самоисполнимостью» и «непосредственной применимостью» международных договоров, до настоящего момента не нашли должного отражения в практической деятельности. Для Российской Федерации по-прежнему актуальным остается высказанное Е.Т. Усенко еще в 1995 г. мнение о необходимости «...дать судье (или чиновнику) хотя бы общие ориентиры, что считать «самоисполнимой» нормой, или же указывать в конкретных случаях, какие правила международного договора являются самоисполнимыми, как это делает американский законодатель». В связи с этим Е.Т. Усенко вполне справедливо отмечает важность того, чтобы органы государственной власти РФ были сориентированы "...на необходимость законодательного обеспечения реализации несамоисполнимых норм, дабы обязательства России по международным конвенциям не оставались благими намерениями, как это бывало прежде с обязательствами Советского Союза...".[26]

Думается, что органам исполнительной и законодательной власти еще на стадии подготовки к принятию Российской Федерацией международных договорных обязательств необходимо обеспечивать должную проработку вопросов, связанных с "самоисполнимостью" международных договоров, которая позволила бы определить, возможно ли непосредственное применение договорных положений, прежде всего тех, которые расходятся с нормами российского законодательства, или же требуется издание соответствующих внутригосударственных правовых актов (законов, указов президента, постановлений правительства, ведомственных инструкций) для осуществления таких положений. При решении такой задачи необходимо исходить из потребностей правоприменительной практики с тем, чтобы создать ясные правовые условия для реализации международных договорных обязательств в национальной правовой системе, включая своевременное принятие и введение в действие имплементационного законодательства. Следует отметить, что в настоящее время не уделяется должного внимания проблеме "самоисполнимости" и "непосредственной применимости" международных договоров. Органы исполнительной власти, как правило, ограничиваются констатацией того, что заключаемый международный договор не содержит иных правил, чем предусмотренные законодательством РФ, или же указанием на то, что договор содержит правила, расходящиеся с российским законодательством. Этого явно недостаточно для обеспечения реализации международных договорных обязательств в национальной правовой системе. Не следовало бы забывать, что согласно п. 1 ст. 15 ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» ратификации подлежат не только те международные договоры, которые устанавливают иные правила, чем предусмотренные законом, но и те, исполнение которых требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов, то есть договоры, нуждающиеся в имплементационном законодательстве.[27]

В случае, когда для реализации договорных положений не принят соответствующий внутригосударственный правовой акт, то после утверждения Российской Федерацией международных договорных обязательств национальные суды, другие правоприменительные органы имеют право при рассмотрении конкретных дел принимать решение, какие конкретно договорные положения будут самоисполнимыми и непосредственно применимыми, а какие не являются таковыми. «Правоприменитель с учетом своих полномочий и обстоятельств конкретного дела, - отмечает О.И. Тиунов, - должен определить, в какой мере норма международного права с точки зрения полноты ее содержания может быть реально применена или же применить ее невозможно. Следовательно, речь идет о норме, которая может оказаться самоисполнимой или же, наоборот, несамоисполнимой»[28]. Разумеется, большое значение имеет квалификация судей, их подготовленность к решению таких сложных вопросов, умение выбрать из массива международных договоров применимые договорные положения, сопоставить нормы российского законодательства с международными договорными обязательствами РФ, оценить договорные положения с точки зрения возможности их непосредственного применения и применить самоисполнимые договорные положения в конкретном деле или обосновать невозможность их непосредственного применения судом.

Еще в 1993 г. авторитетный Институт международного права принял резолюцию, в которой в качестве рекомендации предусматривалось, что «национальные суды должны быть уполномочены внутригосударственным правовым порядком на то, чтобы толковать и применять международное право в полной мере самостоятельно». Применительно к международным договорам это означает, что национальные суды должны играть все более значительную и независимую от исполнительной власти роль в реализации международных договорных обязательств в национальной правовой системе. Конечно, в ряде случаев возникает проблема, связанная с расширением полномочий судов, которое иногда трактуется в качестве известного перераспределения полномочий в рамках разделения властей в пользу судебной власти. Однако главное, чего следует избегать, так это такой ситуации, при которой исполнительная власть создает только впечатление, что договор заключен, обеспечивая чисто внешнеполитический эффект, не желая, чтобы суды контролировали реализацию международных договорных обязательств в национальной правовой системе.

Итак, с точки зрения реализации международных договорных обязательств в правовой системе РФ принципиально важным (прежде всего для правоприменителя) является установление возможности непосредственного применения договорных положений, то есть определение того, являются ли они самоисполнимыми или же указанные положения, предусматривая исключительно обязанность государства издать правовые акты, необходимые для их осуществления, являются несамоисполнимыми. Особое значение вопрос о возможности непосредственного применения договорных положений приобретает в том случае, если они устанавливают иные правила, чем предусмотренные российским законодательством, так как согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ применению подлежат правила договора.[29] Если будет признано, что договорные положения являются несамоисполнимыми, то суд применяет нормы изданного для их реализации законодательства, а договорные положения могут быть использованы только в качестве вспомогательного средства толкования такого имплементационного законодательства. Определение «самоисполнимости» и «несамоисполнимости» договорных положений осуществляется исходя из содержания международного договора и с учетом состояния российского законодательства в конкретной сфере. На стадии подготовки к принятию Российской Федерацией международных договорных обязательств проработку вопросов, связанных с «самоисполнимостью» и «непосредственной применимостью» международных договоров, прежде всего тех договорных положений, которые расходятся с нормами российского законодательства, должны проводить органы исполнительной и законодательной власти. После принятия Российской Федерацией международных договорных обязательств (если для осуществления договорных положений не издан соответствующий внутригосударственный правовой акт) суды РФ, иные правоприменительные органы вправе в процессе рассмотрения конкретных дел решать, какие договорные положения являются самоисполнимыми и непосредственно применимыми, а какие таковыми не являются.