Учение и его роль в развитии психических процессов в младшем школьном возрасте 9 страница

Рассматривая развитие учебных интересов ребенка и переход их в интересы познавательные, мы попытались найти корни этой сложной специфически человеческой по­требности. Анализ поведения детей в младенческом возра­сте, тщательно описанный многими исследователями этого возраста (Н. М. Щеловановым и его учениками, Н. И. Фи-гуриным, М. П. Денисовой, Р. Я. Лехтман-Абрамович, Г. Л. Розенгарт-Пупко, М. Ю. Кистяковской и др.), позволя­ет выдвинуть положение, что у детей при переходе их от периода новорожденности к младенческому возрасту воз­никает особая потребность, а именно потребность в новых впечатлениях.

Она выражается в появлении у детей зрительного со­средоточения, которое в свою очередь изменяет все их по­ведение и характер их эмоциональных переживаний.

М. Ю. Кистяковская на основании длительных клини­ческих наблюдений утверждает, что зрительные впечатле­ния, начиная с трех-пятинедельного возраста действуют на ребенка успокаивающе. Если ребенок этого возраста плачет, его можно успокоить, перенеся с кровати, напри­мер, на стол. Очутившись в другом, иногда лучше осве­щенном месте, ребенок начинает переводить глаза с одного предмета на другой и уже больше не кричит, а лежит тихо и спокойно. У ребенка с полутора-двух месяцев можно поддерживать спокойное бодрствование, не меняя места его пребывания, а тольке привлекая его взгляд к ярким, красочным или блестящим предметам; помещенным на удобную для рассматривания высоту. Когда ребенок пере­стает смотреть на игрушку, он нередко начинает плакать, однако стоит только вновь привлечь его взгляд к этой же или другой игрушке, как он опять успокаивается и дли­тельно, сосредоточенно смотрит на нее. Согласно наблюде­ниям М. Ю. Кистяковской, под влиянием зрительных воз­действий у ребенка впервые возникает радостное чувство. Он его проявляет при виде красочных, блестящих предме­тов, но больше всего, когда он смотрит в лицо и прислуши­вается к голосу разговаривающего с ним взрослого. По-ви­димому, человеческое лицо представляет для него наибо­лее сильный комплексный раздражитель.

В настоящее время накоплен уже достаточно большой фактический материал, свидетельствующий о том, что по­ложительные эмоции у младенцев возникают и развива­ются лишь под влиянием удовлетворения потребности во внешних впечатлениях. Удовлетворение же собственно биологических потребностей — в пище, кислороде и пр. — приводит лишь к успокоению ребенка, к состоянию удов­летворенности, но не вызывает радостных эмоций.

Н. М. Щелованов утверждает, что отсутствие впечат­лений даже у вполне здорового, сытого, хорошо ухоженно­го ребенка вызывает крик, который прекращается лишь вместе с появлением новых впечатлений. И наоборот, если дети начинают плакать под влиянием боли или голода, то очень часто, если боль и голод не достигли слишком боль­шой интенсивности, плач можно затормозить, показывая ребенку яркие, блестящие игрушки.

Значение потребности детей в новых впечатлениях Н. М. Щелованов раскрывает следующим образом. Известно,

что нервно-психическая деятельность и поведение детей, в частности, например, развитие их движений, не являются результатом только органического созревания нервной си­стемы. Для того чтобы обеспечить нормальное нервно-пси­хическое развитие ребенка, мало озаботиться только его питанием и правильным гигиеническмм уходом, надо дать ему необходимое воспитание. Воспитание в раннем де­тстве определяется системой воздействий, вызывающих определенные реакции детей и организующих их нервно-психическую деятельность. Н. М. Щелованов рассказыва­ет, как «дефицит воспитания» даже при самом тщательном питании детей и уходе за ними приводит к задержке их развития в двигательном, умственном и даже физическом отношении. Он утверждает, что при «дефиците воспита­ния» резко возрастает детская смертность. По-видимому, потребность в новых впечатлениях порождается включе­нием в жизнедеятельность ребенка коры головного мозга. Это делает понятным возникновение такой потребности. Ведь к моменту, когда кора головного мозга вступает в действие, она еще не закончила своего формирования ни в структурном (морфологическом), ни тем более в функцио­нальном отношении. Известно также, что полноценное развитие органа, а тем более такого сложного органа, как полушария головного мозга, возможно лишь в результате его функционирования. Поэтому мозг нуждается в раздра­жителях, вызывающих его деятельность и тем самым обес­печивающих его морфологическое и функциональное раз­витие. Р. Я. Лехтман-Абрамович утверждает даже, что удовлетворение потребности во внешних впечатлениях «...так же необходимо для центральной нервной системы, для ее функционирования, как и удовлетворение потреб­ности во сне и прочих органических потребностей ребенка» (14, стр. б). Правда, мысль о том, что потребность во внеш­них впечатлениях является основой психического разви­тия, специфического именно для человека, может быть ос­порена аргументом, что наличие внешних раздражителей необходимо для развития и нервной системы животных. Однако здесь следует отметить, что для развития нервной системы животных достаточно тех раздражителей, кото­рые они получают в естественных условиях своей жизни;

что же касается коры головного мозга ребенка, то она уже с момента рождения представляет собой орган такой степе-

ни сложности, при которой он для своего развития нужда­ется в специальной организации раздражителей со сторо­ны взрослого человека и в постоянном их усложнении. Иначе говоря/для развития сложных функциональных си­стем исторически сложившегося человеческого мозга нуж­ны впечатления, имеющие познавательный характер.

Таким образом, потребность в новых впечатлениях первоначально является чисто органической потребно­стью, но очень скоро (скорее, чем другие органические по­требности) она начинает приобретать некоторые специфи­ческие особенности, характерные для духовных потребно­стей человека.

Во-первых, удовлетворение этой потребности, вызы­вавшее сначала только ускорение (так же как удовлетво­рение других органических потребностей), затем начинает сопровождаться ярко выраженными положительными эмо­циями. А это значит, что здесь имеет место стремление к достижению, а не стремление к избавлению от чего-то, что мешает нормальному существованию организма. Таким образом, в противоположность наиболее распространен­ным концепциям, в которых основной движущей силой психического развития ребенка признается состояние неу­довлетворенности, беспокойства, страха и даже фрустра-ции, наличие потребности во внешних впечатлениях по­зволяет понять это развитие как результат активности ре­бенка, связанной с положительными переживаниями. Иначе говоря, движущей силой выступает не слабость ре­бенка перед окружающей средой, не стремление лишь при­способиться к ней, а напротив, стремление познать дейст­вительность и овладеть ею.

Во-вторых, потребность в новых впечатлениях стано­вится как бы ненасыщаемой: чем больше ребенок получает впечатлений, тем в большей степени у него проявляются реакция сосредоточения и положительные эмоции. То и другое снимается только утомлением.

Как же можно понять возникновение указанных осо­бенностей в развитии этой, в своем генезе, органической потребности?

Мы предлагаем для этого следующую гипотезу. Многие наблюдения (и в частности те, которые были сделаны Н. М. Щеловановым, М. Ю. Кистяковской и др., уже излагав­шиеся нами) показывают, что ребенок при удовлетворе­но

нии потребности испытывает не только состояние доволь­ства и успокоения, но при каких-то, пока еще не изучен­ных достаточно условиях и сильные положительные эмо­ции. По-видимому, эти эмоциональные переживания свя­заны с поиском удовлетворения потребности и с самим процессом ее удовлетворения. Стремясь продолжить, ожи­вить или усилить эти переживания, ребенок (да и взрос­лый человек) начинает либо совершенствовать предмет ее удовлетворения, либо искать новые способы этого удовлет­ворения. По существу именно здесь возникает качественно новая форма потребности (ее психическая форма), когда человека побуждает к действию не нужда в чем-либо, не недостаток, а стремление к новому переживанию — к ов­ладению, к достижению. Так, в процессе удовлетворения почти любой первичной органической потребности у чело­века возникает новая психическая ее форма. Человек не просто хочет быть сытым, он хочет получить от еды удо­вольствие, в связи с этим он совершенствует продукты пи­тания, определенным образом обставляет его процесс. Та­ким образом, психические, духовные потребности стано­вятся ненасыщаемыми, приобретают возможность самодвижения. Правда, в тех случаях, когда такое само­движение приобретают примитивные потребности, это са­модвижение ведет не к прогрессу данных потребностей, а к их извращению, что может принести значительный вред человеку. Примером этого может служить возникновение и развитие гурманства, половые извращения, а также раз­ного вида наркомании.

В 1971 г. в психиатрической клинике под руководством Б. В. Зейгарник было проведено исследование того процес­са, который приводит к возникновению алкоголизма. На основе тщательного анализа истории болезни целого ряда алкоголиков было установлено, что первоначально все эти люди прибегали к вину исключительно ради того, чтобы пережить то состояние подъема, внутренней свободы, ощу­щение своей силы, которые возникают при опьянении. По­этому чаще всего пристрастие к вину возникало у людей, страдающих чувством неполноценности, неудачников или людей, не удовлетворенных своей жизнью. Однако посте­пенно они все чаще и чаще прибегали к алкоголю, с каж­дым разом увеличивали его дозы. Последнее в свою оче-

редь влияло на организм больного, рождая у него совер­шенно новую органическую потребность в алкоголе.

Возникновение же самодвижения потребностей высо­кого духовного порядка, например, потребности в позна­нии, в искусстве, в творчестве, в достижении моральных и общественных ценностей, необходимо для полноценного формирования личности человека. Более того, отсутствие роста этих потребностей, обеспечивающих активное функ­ционирование человеческих способностей, обязательно ведет сначала к застою личности, а затем и к ее распаду. Напротив, при развитии духовных потребностей человека будет решена проблема внутренней стимуляции его актив­ности и непрекращающегося совершенствования его лич­ности.

Следовательно, полноценное формирование человече­ской личности решающим образом зависит от того, какие именно по своему содержанию потребности приобретут у него форму самодвижения, и дело воспитания заключается в том, чтобы управлять этим процессом.

Это положение следует особенно подчеркнуть, потому что в настоящее время в педагогике вообще не поставлена проблема воспитания потребностей: она не выдвигается в качестве специальной задачи воспитания; такого раздела нет в педагогических учебниках, нет его и в программе воспитательной работы школы. Вследствие этого нет и хоть сколько-нибудь разработанной методики воспитания потребностей и мотивов.

В предыдущем параграфе мы изложили наше представ­ление о том, как некоторые потребности через стремление человека вновь пережить связанные с их удовлетворением положительные переживания приобретают способность к самодвижению и саморазвитию.

Сейчас нам предстоит анализ иного пути развития по­требностей, заключающийся в возникновении качествен­но новых по своему строению психологических образова­ний, выполняющих функцию побудителей поведения, так­же специфичных только для человека.

Иначе говоря, нам надлежит изложить некоторые дан­ные и соображения о том, каким образом сознательно по­ставленные человеком цели, образованные им намерения, принятые им решения приобретают побудительную силу, то есть становятся мотивами его поведения.

Известно, что поведение обычно осуществляется в на­правлении объективно наиболее сильной потребности. Од­нако обстоятельства часто диктуют необходимость дейст­вовать вопреки непосредственному побуждению человека. В этом случае исход может быть разным. Может победить непосредственная потребность, если она окажется доста­точно сильной, и тогда поведение п,дет за этой победив­шей потребностью. Но человек может действовать и вопре­ки этой непосредственной потребности, действовать в со­ответствии со своим намерением, решением, поставленной целью, преодолевая те потребности и стремления, которые ему мешают.

Исследования нашей лаборатории, направленные на раскрытие психологической сущности намерения, обнару­живают чрезвычайно сложный характер и самого акта об­разования намерения, и психологических условий его вы­полнения.

Намерение представляет собой сложный опосредство­ванный по своей внутренней структуре акт поведения, по­буждающий человека к достижению цели, не имеющей собственной побудительной силы. Цель же эта является обязательным промежуточным звеном, выполнение кото­рого необходимо для удовлетворения имеющейся у него непосредственной потребности. Например, ребенок хочет получать хорошие оценки за свою учебную работу, но ему не особенно хочется учиться; тогда он принимает решение, скажем, каждый день систематически готовить уроки или тратить на учение, помимо школы, не менее 3 — 4 часов в день и т. п. Или другой пример: ребенок принимает реше­ние сразу же выполнить домашние обязанности, чтобы ос­талось время пойти в кино или посмотреть телевизор.

Таким образом, намерение возникает на основе потреб­ности, которая не может быть непосредственно удовлетво­рена, и питается за счет ее побудительной силы. Экспери­ментальные исследования К. Левина (и его последовате­лей), хотя он назвал намерения квазипотребностями,

показали, что их побудительная сила может быть ничуть не меньшей, чем сила, идущая непосредственно от так на­зываемых истинных (по терминологии того же К. Левина) потребностей. Более того, в указанных исследованиях бы­ло установлено, что «квазипотребности» обладают и дру­гими динамическими свойствами, характерными для «ис­тинных потребностей» — напряженностью, стремлением к удовлетворению, трудностью переключения и др. Следо­вательно, намерения являются результатом опосредство-вания потребностей человека его сознанием и тем самим выступают для него средством овладения и регулирования своими потребностями и своим поведением. Человек, по­буждаемый имеющимся у него намерением, может дейст­вовать произвольно, направляя свое поведение и деятель­ность на достижение поставленной цели.

Материалы, полученные при изучении произвольного поведения дошкольников и детей младшего школьного возраста, показывают, что умение образовывать намере­ния и действовать в соответствии с ними возникает лишь на определенном этапе онтогенетического развития и тре­бует руководства и воспитания.

Первоначально функция намерения гораздо более эф­фективна в случаях, когда ребенку надо воздержаться от какого-либо поступка, чем в случаях, когда ему требуется выполнение некоторой деятельности по достижению по­ставленной цели. Например, ребенок даже 4—5 лет, по предварительному уговору со взрослым, может воздер­жаться от той или иной свойственной ему реакции, от того или иного одноактного поступка. Так, он может, будучи в магазине, воздержаться от того, чтобы просить о покупке ему игрушки, или не заплакать, когда врач делает ему укол. Но даже подрос гки часто не могут осуществить наме­рения, если для этого им надо систематически и относи­тельно долго выполнять неинтересную, трудную или не­приятную работу.

Изучение условий принятия и осуществления намере­ния детьми разных возрастов, проводящееся в нашей лабо­ратории, раскрывает некоторые имеющие здесь место за­кономерности.

Прежде всего стало понятным, почему дети-дошколь­ники, осуществляя намерения, связанные с одноактным

поступком и одноактным воздержанием, не могут длитель­но действовать по намерению. Анализ показывает, что в первом и во втором случае действуют во многом разные психологические механизмы. В реакциях первого рода (например, воздержание от просьбы купить игрушку) по существу еще не заключено подлинно произвольное уп­равление ни своими потребностями, ни своим поведением. В этот период для детей имеет огромную побудительную силу отношение к ним взрослых, их одобрение или их не­довольство. Принятие намерения «не просить», «не пла­кать» и осуществление его поддерживается здесь сильней­шими непосредственными побуждениями — получить одобрение взрослого или хотя бы не вызвать его осужде­ния. Они-то и побеждают непосредственное желание ре­бенка (например, желание получить игрушку) и заставля­ют действовать вопреки этому желанию. Спрашивается, если так, то почему же эти мотивы не обеспечивают соот­ветствующего поведения ребенка и без его собственного намерения? Исследование Л. С. Славиной... показало, что решающее значение здесь имеет то обстоятельство, что на­мерение образуется у ребенка до того, как актуализирова­лась та потребность, которая должна быть преодолена. Ес­ли же намерение образуется с запозданием, оно чаще всего не может сдержать напора уже действующей потребности. Следовательно, выигрыш в борьбе разнонаправленных мо-тивационных тенденций в этом случае будет на стороне той из них, которая оказалась сильнее. При этом сам ребе­нок не участвует сознательно и активно в регулировании этой борьбы, не организует свои мотивационные тенден­ции.

Совсем другой механизм лежит в основе действия по намерению, когда имеет место в полном смысле слова про­извольная организация поведения у старших детей В этом случае, когда возникает конфликт между стремлением вы­полнить намерение и непосредственным желанием укло­ниться от его выполнения, подросток путем внутреннего плана рассуждения ищет выход из создавшегося положе­ния. Он начинает или усиливать свое намерение, или пы­тается разумными доводами ослабить напор противопо­ложных тенденций. Например, испытывая острое желание бросить приготовление уроков и пойти в кино, подросток,

стремясь усилить действие принятого им намерения, начи­нает обсуждать и учитывать все неприятные последствия этого поступка, обращается к чувству собственного досто­инства, старается обесценить то удовольствие, которое он получит от кино («не такая уж хорошая картина», «можно посмотреть в другой раз»), и т. д. Могут быть и обратные случаи, когда его рассуждения идут в прямо противопо­ложном направлении: он стремится ослабить силу намере­ния и помогает себе уклониться от его выполнения («уроки можно сделать потом, не так уж это важно», «фильм в другой раз не увидишь») и т. п. Правда, далеко не всегда подросток пристрастно подбирает аргументы. Очень часто он действительно старается разобраться в создавшейся си­туации, взвесив все «за» и «против», и учесть все обстоя­тельства, их последствия и их значимость и найти наибо­лее разумное решение.

Итак, сравнивая механизм принятия и осуществления намерения, характерный для младших школьников, с ме­ханизмом, типичным для подростков, мы можем сказать, что в то время как в первом случае борьба мотивов проис­ходит стихийно, во втором случае и эта борьба, и оконча­тельное решение опосредствуются сознательным выбором, который делает подросток на основе размышления и учета всех имеющих здесь место обстоятельств. Такого же типа сознательная регуляция своих побуждений продолжается и в момент осуществления намерения.

Однако осуществление намерения зависит не только от его выигрыша в борьбе с конкурирующими мотивационны-ми тенденциями. Для того чтобы оно получило практиче­скую реализацию, необходимо наличие сформированных у детей определенных приемов организации своего поведе­ния, важнейшим из которых является умение планировать действия по осуществлению намерения. Если ребенок, об­разовавший определенное намерение, сразу же приступа­ет к плану по его выполнению, умея при этом понять слож­ность задачи, учесть трудности, рассчитать время и свои силы и т. д., то и выполнение намерения происходит гораз­до чаще. К этому еще следует добавить, что большое зна­чение имеет овладение определенными навыками, возник­новение у подростка необходимых привычек и наличие за-

крепившихся форм поведения, ставших относительно ус­тойчивыми чертами характера.

Итак основываясь на полученных в исследовании дан­ных. и теоретических соображениях, мы можем утверж­дать, что в онтогенезе потребности человека изменяются не только со стороны своего содержания и динамических свойств, но и со стороны своего строения. Они опосредству­ются сознанием и начинают действовать через сознательно поставленные цели, принятые намерения и решения. В этом случае мы имеем дело уже не с потребностями, а с их новыми функциональными образованиями, представляю­щими собой некоторое нерасторжимое единство потребно­сти и сознания, аффекта и интеллекта. Это позволяет, как нам кажется, понять процесс развития побудительных сил человеческого поведения как процесс превращения естест­венных (натуральных, по терминологии Л. С. Выготского) потребностей в их опосредствованные формы, свойствен­ные только человеку, как общественному существу. Такое понимание развития потребностей позволяет рассматри­вать его как совершающееся по тем же общим (установ­ленным еще Выготским) законам, по которым идет разви­тие и всех других психических процессов и функций: из непосредственных они становятся опосредствованными, из непроизвольных — произвольными, из неосознанных — сознательными.

В заключение анализа путей развития потребностей и мотивов остановимся кратко на развитии структуры моти-вационной сферы. Она характеризуется сменой доминиру­ющих мотивов по содержанию, возрастанием роли опос­редствованных потребностей и все большей их иерархиза-цией. С возрастом растет также устойчивость возникшей мотивационной структуры, что увеличивает роль домини­рующих мотивов в поведении и развитии ребенка.

В процессе жизни у ребенка постепенно формируются и становятся устойчивыми определенные мотивы его поведе­ния и деятельности. Характер этих мотивов зависит преж­де всего от биографии ребенка и его воспитания. Устойчи­во доминирующие мотивы поведения приобретают для че-

ловека ведущее значение и тем самым подчиняют себе все другие его мотивы. Иерархическая структура мотивацион-ной сферы в наиболее развитой ее форме предполагает ус­воение определенных моральных ценностей — представле­ний, понятий, идей, ставших доминирующими мотивами поведения.

Как мы уже говорили, цели, поставленные человеком, сознательно принятые им решения и намерения способны подчинить себе непосредственные побуждения, что опре­деляет деловой характер поведения человека. Но в тех случаях, когда усвоенные ценности сами приобретают си­лу непосредственных побуждений, они могут определять поведение людей независимо от сознательно принятых ре­шений, непроизвольно подчиняя себе все другие его по­буждения, в том числе и не осознаваемые им самим. В этом случае можно говорить о гармонической структуре моти-вационной сферы человека, а следовательно, и о гармони­ческой структуре его личности.

Иерархическая структура мотивационной сферы опре­деляет направленность личности человека, которая имеет разный характер в зависимости от того, какие именно мо­тивы по своему содержанию и строению стали доминирую­щими. Как показывает изучение, направленность лично­сти со стороны своего содержания меняется с возрастом ребенка. Так, например, в дошкольном возрасте домини­рующими являются мотивы, связанные с игрой, в школь­ном возрасте преобладающее значение приобретают учеб­ные мотивы, у взрослого человека — мотивы профессио­нальной деятельности.

Что касается строения доминирующих мотивов, то с возрастом все большее и большее значение приобретают мотивы, опосредствованные сознанием. Однако возраст­ные особенности структуры мотивационной сферы, а тем более сам процесс ее развития, являются до сих пор еще мало изученными.

Исследованиями направленности личности в нашей ла­боратории несколько лет назад начала заниматься М. С. Неймарк. Ею была разработана экспериментальная мето­дика выявления направленности личности, которая позво­лила дифференцировать изучавшихся ею детей и подрост­ков с точки зрения характера сформировавшихся у них в

процессе жизни и воспитания устойчиво доминирующих мотивов Так, например, если дети были поставлены в си­туацию, где им надо сделать выбор взаимоисключающей деятельности, направленной либо на личную, либо на об­щественную пользу, то одни выбирали деятельность, вы­годную им лично, другие — деятельность, связанную с ин­тересами коллектива.

На основании материалов, полученных в исследовани­ях М. С. Неймарк и других последовавших за ней психоло­гов (В. Э. Чудновского, Т. Е. Конниковой), можно утверж­дать, что в период подросткового возраста (12 — 15 лет) часто уже складывается достаточно определенная, относи­тельно устойчивая направленность личности. Сопоставле­ние экспериментально выявленной направленности лич­ности с поведением детей в жизненных ситуациях и харак-теристиками, которые им даются учителями и воспитателями, обнаружило, что наличие той или иной направленности очень важно для формирования личности подростка в целом; она определяет нравственную сторону его личности, а также многие особенности его поведения и деятельности.

В заключение нам хотелось бы внести известные уточ­нения в понимание некоторых побудителей поведения че­ловека и их взаимоотношений.

Из предшествующего изложения ясно, что мы склонны понимать потребность как отраженную в форме пережива­ния (а не обязательно осознания) нужду индивида в том, что необходимо для поддержания его организма и развития его личности. В отличие от Леонтьева, мы полагаем, что потребность непосредственно побуждает индивида к ак­тивности, направленной на удовлетворение этой потреб­ности. Она, таким образом, является внутренним стиму­лом его поведения и деятельности. Потребность никак нельзя отождествлять с наличием объективно существую­щей нужды. Нужда, не отраженная в соответствующем пе­реживании, не становится побудителем поведения. Перво­начально потребность вызывает ненаправленную актив­ность индивида, связанную с неосознанным поиском своего удовлетворения, когда же предмет найден, актив­ность индивида приобретает целенаправленный характер.

Потребности, как мы думаем, лежат в основе всех дру­гих побудителей поведения, в том числе и самых высоких, характерных только для человека.

Мотивы представляют собой особый род побудителей человеческого поведения. В качестве мотива могут высту­пать предметы внешнего мира, представления, идеи, чув­ства и переживания. Словом, все то, в чем нашла свое воплощение потребность. Предмет, в котором воплощена потребность, может побуждать человека к соответствую­щему действию даже в том случае, когда эта потребность у него не актуализирована. На «побудительную силу вещей» (Aufforderungsharakter) впервые указал К. Левин, а пове­дение, осуществляющееся под воздействием такого рода побудителей, обозначил как «полевое» или ситуативное. Такое поведение чаще можно наблюдать у маленьких де­тей и у взрослых, находящихся в состоянии аффекта. Это свидетельствует о том, что мотивация может носить и не­посредственный характер, а поведение осуществляться без сознательной его регуляции.

Однако наиболее типичными мотивами человеческого поведения являются моральные чувства, сознательно по­ставленные цели, образованные намерения, которые по своему генезу являются опосредствованными сознанием потребностями человека. Такого рода мотивы возникают в условиях, когда удовлетворение потребности не может осуществляться прямо, а требует выполнения промежу­точных звеньев, не имеющих своей собственной побуди­тельной силы. В этих случаях человек создает намерение, ставит перед собой цель осуществить необходимое проме­жуточное звено. Следовательно, такие мотивы, как наме­рение, цель и пр., черпают свою побудительную силу за счет той потребности, звеном в удовлетворении которой они являются.

Из специфических человеческих побудителей поведе­ния особое место занимает самооценка. Ее формирование тесно связано с процессом развития самосознания, которое особенно интенсивно осуществляется в подростковом воз­расте. Именно в этом возрасте дети особенно часто начина­ют ориентироваться не столько на оценку их окружающи­ми людьми, сколько на самооценку (исследование Е. И. Савонько), в связи с чем в этот период у них особенно

интенсивно формируется чувство собственного достоинст­ва, самоуважения, стремление отвечать не только требова­ниям окружающих, но и своим собственным требованиям к себе.

В связи с этим подросток в известной степени эманси­пируется от непосредственного влияния взрослых, и его поведение, а тем самым и развитие начинают все больше и больше определяться внутренними условиями: ценностя­ми, которые он усвоил, образцами, на которые он ориенти­руется, сформировавшейся самооценкой.

формирование специфически человеческих побудите­лей поведения ставит человека в совершенно новые взаи­моотношения с окружающей действительностью. Эти вза­имоотношения характеризуются тем, что человек переста­ет лишь приспосабливаться к обстоятельствам, а начинает вмешиваться в эти обстоятельства, «творить их», а также «творить» самого себя.

ЛИТЕРАТУРА

1. «Вопросы психологии школьника». Ред. Л. Божович. «Известия АПН РСФСР», вып. 36, 1951.

2. БрентаноЛ. Опыт теории потребностей. Казань, 1921. 3- Бюллер К. Духовное развитие ребенка. Пер. с нем- М., «Новая

мысль». 1924.

За. Веденов А.В. Личность как предмет психологической науки.

«Вопросы психологии», 1956, 1.

4. Веденов А.В. Вопросы коммунистического воспитания и психоло­гическая наука. «Вопросы психологии», 1963, 4.

5. Гуревич К.М. Развитие волевых действий у детей младшего до­школьного возраста. Канд. дисс. М., 1940.

6. Дауюл-Мак. Основные проблемы социальной психологии. Пер. с нем. М., 1916.