Своих сограждан и упорядочением их хаотических пред-

Ставлений...»

В. Виндельбанд спрашивает: почему же кончина Сократа так тро-

гает нас? И отвечает: потому что в ней отсутствует всякий па-

фос. Здесь нет ни трагического ощущения мученичества, ни по-

бедоносного упоения гибелью. Нет ни страстного желания уме-

реть, ни проявления привязанности и горечи расставания. Есть

лишь спокойствие, ясность и сознание личного достоинства.

«Помню с детства старинную картинку, — писал российский лите-

ратурный критик Лев Аннинский, — варвар врывается в Сенат и,

обнажив короткий меч, бежит к сенатору, который ждет его,

сидя в кресле. Меня поразило спокойное величие этого старца.

Не спасается, не просит о пощаде, не блажит о «мире и сотруд-

ничестве» — спокойно ждет». Да, в античной культуре муже-

ство и достоинство человека ценились высоко.

Однако в ту же эпоху подданный, например, восточной империи

вовсе не считал за благо личную гордость и независимость. На-

против, в соответствии с иными культурными стандартами он

почитал за счастье раствориться в величии монарха, целуя пыль,

на которую ступила нога владыки. Две разные культуры — ан-

тичная и азиатская. Различные представления о том, что значи-

мо для человека. Различные, стало быть, ценностные ориента-

ции представителей этих культур.

Свобода не призыв, не благопожелание, не субъективная настро-

енность и далеко не всегда сознательный выбор. Это, скорее

всего, бытийственная проблема. Она, скажем, может ассоции-

148 Глава IX. Аксиологическая основа культуры

роваться с полным своеволием, но она может отождествляться

и с сознательным решением, с тончайшим мотивированием че-

ловеческих поступков.

Сколько сарказма высказали наши публицисты по поводу лон-

донского Гайд -парка. Не забавно ли: человек встает на картон-

ный ящик и начинает вещать о вселенских проблемах. Тут же

и слушатели — тоже случайные пророки. Но ведь это естест-

венное право: быть для самого себя мудрецом, высказываться

по проблемам, которые выходят за узкий горизонт собственно-

го существования. Между тем не бессмысленно предостереже-

ние: свобода всегда возникает как ограничение чего-то... Сво-

Бода одного человека кончается там, где обычно начина-