Глава 1. Дорога 12 страница

В общем, этот рассказ – вовсе никакой не рассказ, а издевательство над предателем. Возможно, оно достанет до тех струнок в душе Джованни, которые помогут ему увидеть, что ничего особенного в его муже нет… а он сам – теперь вообще, телка… Хотя… ну, а зачем все это? Стоит ли вообще так коверкать и опошлять «историю маленькой девочки и взрослого дяденьки»?

Стоит, если Джованни станет больно оттого, что Селена теперь относится к нему так, что считает именно такой пошлый рассказ самым подходящим для его понимания.

- Если приедет, возможно, расскажу. Только ведь он опять обманет. Келен, - взмолилась она, - научи меня, как сделать так, чтоб успокоиться, чтоб не посылать ему препятствия? Ведь, на самом деле, то, что я делаю эти барьеры – соответствует механизму Кармы, а не делать этого – будет неправильным.

- И да. И нет. Посмотри, почему?

Она закрыла глаза, откинулась на подушку – все такое сырое, холодное: все эти тряпки, на которых она спит и которыми укрывается… и даже то, что надето на ней – все эти кофты, штаны… Собственно, при чем тут сырость и холод. Келен спросил о другом.

Итак, о деле! Об этих барьерах, которые она строит перед Джованни! Об этих, мать их, препятствиях…

Да, она строит их, потому что так само получается. Как личность, воплощенная в физическом теле, она является индикатором, показывающим себе самой, как Стихии, какие ощущения следует проводить сквозь это тело для воздействия на объект, который провоцировал ее личность на определенные ощущения.

Разумеется, чтоб быть таким индикатором, нужно очень тонко чувствовать ту грань, за которой начнется субъективное, личное отношение к объекту, куда она проводит ощущения. Вот тут и может быть погрешность… но ведь ее нет.

- Нет, тут все в порядке, - подтвердил Келен, - если бы пошло излишне личное, ты сама себе перекрыла бы доступ к Стихиям, ты ведь знаешь, это срабатывает автоматически.

- Тогда в чем же дело? – вздохнула она. И тут же ее осенило, - Мера! В ней дело, что ли?

- Да. Мера. Разве ты не понимаешь, что он просто не вытягивает… не вывозит …

- Как обычные люди.

- Как обычные люди. И более того, многие обычные люди куда более могут вывезти, чем он.

- Так на хрена же тогда он нужен?

- Из-за его других возможностей, которых нет у обычных людей.

- То, что может он, вполне могут сделать и другие. Он – не незаменим. Даже песня есть: «нет сделанного, чего не мог бы сделать кто-то другой». Так и с ним. Его хваленный Ускоритель частиц во-первых, был хренового качества, весь поломанный, его пришлось чинить и совершенствовать, во-вторых, он все равно применять его не умел нормально, а в-третьих…

Келен прямо физически надавил на ее плечо, остановил. И сказал:

- Да, Селена, все верно. В-третьих, и ты, и еще некоторые персонажи сами сделали такую штуку – этот хваленный Ускоритель. И сделали лучше, чем то, что есть у Джованни.

- Тогда в чем же его польза? Что это за такие его возможности, которых нет у обычных людей, и которые могли бы пригодится нам?

- Ох, Селена. Ну, посмотри же сама!

И тут ее снова озарило:

- Это как раз это его говняное качество все портить?

- Ну, в общем… грубо говоря – да. Как раз то, из-за чего ты хочешь отказаться от него. И чем сильнее ты отказываешься от него, тем сильнее он хочет обратно. Ты же видишь?

- Ага. Как в той песне: «он нажимает на "Save", а она нажимает "Delete"». Только в чем тут польза, не понятно. К тому же, когда он сильнее хочет – еще сильнее врет и еще реже приезжает.

- Собственно, это даже пользой назвать нельзя. Это просто ощущение раскаяния, которое он испытывает.

- Он не раскаивается. Когда раскаиваются – перестают делать то, из-за чего раскаивались.

- В этом и есть суть: он не может прекратить делать то, за что потом приходится раскаиваться. Вечное раскаяние.

- Тупой кретин. На хрена такое? Неужели ты хочешь сказать, что энергия его раскаяния… его вечного раскаяния для чего-то нужна?

- Конечно, нужна. Посмотри!

И она посмотрела.

- Для того чтоб уйти красиво. Для того чтоб те, кто останутся – увидев наш уход, стали лучше. Для того чтоб своим уходом мы подарили им возможность постичь истинную гармонию. Так, да?

- Ты же давно знаешь, что так.

- Блять… как же тут все криво. Чтоб показать гармонию, ты должен быть предан тем, кто тебя любит, потом этот предатель своим раскаянием дает нужный вид энергии, без которого не получится показать людям, какие они идиоты. Потому что, когда показываешь им через иронию, через сарказм, они не желают смотреть. Им, блять, обидно, когда они видят себя в некрасивом свете и им проще отрицать, чем исправлять. Поэтому они могут понять только через такое! Через чужую боль… когда не с ними, а с кем-то другим. Тогда им становится жалко тех, с кем вот так несправедливо поступили и они начинают соображать, что нехорошо предавать. А быть благородным, прощать и любить – хорошо.

- Ну, типа того. Когда несправедливо поступают с монстрами, это не трогает никого, а то еще круче – они злорадствуют. А, когда предали чистое, благостное и доброе существо – у них в их душонках все переворачивается, и они начинают понимать…

- Как… блять… то же самое, с Христом и Иудой. Тоже должно было совершиться предательство, чтоб люди увидели благородство Христа. Только Иуда-то не хотел предавать. Он просто согласился сыграть эту комедию, потому что любил своего учителя. А Джованни предает сам, его никто об этом не просит.

- Тем жалостливее история. Тем тоньше суть ее. Кстати, самому Джованни не нужно знать о том, о чем мы сейчас говорили.

- Пока не нужно, это так. Иначе он совсем обнаглеет, - согласилась Селена.

* * *

Пожалуй, это был самый важный день за последние полгода.

Он начался для нее с рассветом. Первым делом, как обычно, нужно накормить котиков, которые уже тут как тут – ждут. Зеновей – лежит на коляске, где навалены тряпки, Бусенипатия – бежит к ней по каменной тропинке, а малыши проснулись вместе с ней и крутятся под ногами.

Воткнув в зубы сигарету, она идет к холодильнику, Зеновей бежит за ней. Его гундосый мяв всегда радует ее, потому что это признак его хорошего настроения – значит, мальчишка доволен тем, как все есть.

- Мальчишечка мой славный! – она проводит рукой по его худой спине, потом гладит Бусю – против шерсти, как той больше всего нравится, - девочка моя хорошая, Бусенипатьичка. Сейчас, мои милые ребяточки.

Сначала питание получают большие котики – она кладет нарезанное мясо на высокую приступочку возле окна. Буся и Зеновей с разбегу запрыгивают туда, чуть ли не сталкивая друг друга. Становятся мордочками друг к другу и начинают жадно кушать. Она гладит их, приговаривая:

- Мои милые, хорошие мои, славные… братик, сестренка…

Они довольно урчат…

Потом малыши получают свои порции. Потанька уносит в зубах кусок, чтоб «охотиться» на него, а Миса очень культурно кушает – у Буси научилась. Правда, это не мешает ей рычать на еду…

Только после этого Селена идет в туалет.

Солнышко еще не поднялось из-за гор. Его яркие лучи – прямо полоски, расходящиеся из середины, как лопасти веера – освещают легкие облачка золотисто-розовым… А Мерцающий все еще виден, если внимательно прислушаться… потому что зрение у нее не очень – так точно не увидишь. А, если услышать, то потом можно и глазами найти…

Почему-то именно в таких дурацких местах, как ванна, душ или туалет очень часто приходит то озарение, то понимание чего-то важного. Так и сейчас. Ей стало ясно, что этот день – глобальный.

Ведь не зря же именно на этот день она назначила себе Уход еще в августе – вдруг ощутила, что этот день подходит и все. И ушла бы, если бы успела доделать то, что положено.

День Смерти. Вот, что это за День такой. И не важно, что ей пока рано уходить. Этот День не перестанет от этого быть таким важным Днем. Потому что сама Земля так назначила.

И Селена пошла на Море. Сегодня она взяла плеер. Потому что через него будут поступать сообщения…

Море сияло таким Цветом… или Светом, словно… словно это было Море Атлантиды!!!

Селена стояла возле самой воды, некоторые волны докатывались прямо до ее сапог. Брызги острыми иголочками долетали до самого лица… ей нравилось…

- Море! Люблю тебя! – прошептала она, глядя на невысокие веселые волны. И кинула плоский камешек-блинчик. Он вошел в гребень волны без брызгов.

Люди не заметят ничего! А те, кто заметит, все равно не поймут, почему сегодня Море – такое! А, даже, если те, кто из них жил в Атлантиде, на несколько мгновений вспомнят тот удивительный Мир, все равно тут же отвергнут это, сочтя глюком или наваждением… или просто непонятным ощущением, которое им не хочется или лень анализировать.

- Да, Селена, люди – таковы. Но они тоже заслуживают Любви. Они могут увидеть ее, - сказал один из Архангелов, сопровождавших ее.

- Через такие нелепые дурацкие ощущения, что даже противно становится. А еще корчат из себя таких умных…

- Не нужно… Селена. Просто ощути Любовь… Проведи ее сюда. Не думай о людях.

Ощущая нетерпение, она разделась, побросала одежду, прижала камнем, чтоб ветер не унес – так всегда нужно делать.

И пошла – туда! Где ей лучше всего! Где правильнее всего! Где она – такая, как есть…

Не важно, холодной ли была вода, теплой ли, это – Море. Это – она сама… и Любовь. Ей хорошо купаться в Этом. Потому что в Море забывалось, что есть что-то, кроме того, что естественно… что есть какое-то мирское, какие-то проблемы… какие-то дурацкие ситуации… Джованни этот…

В Море она и ощущала себя Морем.

- Купайся, сколько хочешь. Ощущай себя, свои возможности. Изучи свое волшебство, - сказал Морской Змей, коснувшись своим хвостом ее спины, потом скользнул своей гладкой спиной по ногам.

- Спасибо, друг, - поблагодарила она.

Как же хорошо! Как прекрасно! Как чисто и сильно ощущается то, что нравится ощущать…

Она плакала – от радости… даже, возможно, это было счастье… еще не полное, не взрывающееся, как будет в тот день, когда она уйдет… Но все же, сегодня она хорошо ощутила его – потрогала свое счастье – быть Морем…

- Вот тут ныряй и возьми со дна Свой Камень, - сказал кто-то из Архангелов.

Она нырнула… глубоко-глубоко… так, что едва дыхания хватило. Так далеко от берега она еще никогда не ныряла на дно. Еще вчера она засомневалась бы, что вообще сможет донырнуть – слишком глубоко.

- Только глаза закрой, - предупредил Келен.

Сначала она хотела заспорить, но тут же поняла – так правильно. Нельзя смотреть физическими глазами… Нужно, чтоб не она-человек, а она – Существо нашла камень…

Она шарила рукой по дну… ощущая, что еще немного и не хватит воздуха… и она просто не успеет всплыть. Уже начались спазмы удушья, которые она очень хорошо помнила по той самой клинической смерти – мучительные ощущения тела, умирающего от коклюша… только бы удержаться и не вдохнуть, иначе – все, можно будет попрощаться не только с этим телом, а вообще со всем, потому что такая смерть тела – уход со своего Пути. Такое ведь случается, верно? Не смог – провалил свою миссию… бывает и нередко.

Один камешек позвал ее…

- Белый Камень, - подтвердил тот Архангел, который велел нырять.

Селена взяла его, все еще не открывая глаз… камень словно сам прыгнул в ладонь. Она сжала его, оттолкнулась ногами ото дна. Острые маленькие кораллы, как обычно оставили глубокие царапины на ступнях – ей нравилось, когда ее Кровь остается в Море… и Морю нравилось… ведь они – одно и то же… Одной крови, как говорится. Наверное, она отдала Морю крови больше, чем содержится в организме. Наверняка! И это нравится.

Она вынырнула, жадно вдохнула, открыла глаза и несколько секунд наблюдала лишь разноцветные точки и полосы, означающие, что еще чуть-чуть и не успела бы, вдохнула воду вместо воздуха и захлебнулась…

Только потом уже раскрыла ладонь – разглядеть, что ей попалось… и аж замерла с открытым ртом, так и не вдохнув очередную порцию воздуха… Камешек был белым… формой напоминавшей ее собственное треугольное лицо. И с него посмотрели глаза… такие, какие были у нее в Атлантиде… И тут же «закрылись». Но это не важно – она видела! Конечно, невозможно доказать кому-то, что у камешка были глаза, а потом закрылись. Никто просто не поверит. Да и ладно. Главное, что она сама видела, для нее этого более чем достаточно, чтоб понять – в тысячный, наверное, раз – что ее Деяния… ее Память – не бред, не выдумки, а реальность – причем куда более существенная, чем все то, что волнует людей (вещи эти, деньги и прочее)…

Камешек сохранил не только Взгляд. Она поняла это спустя несколько минут, когда, уже сидя на берегу, курила и гладила его.

Когда-то, еще в Атлантиде… поняв, что скоро ее ждет Плеть, Селена оставила сообщение для самой себя…

- Верный камень, - подсказал один из тех, чьи песни она очень любит. И его самого очень любит – потому что он красивое, доброе и очень верное Существо… хотя еще совсем маленькое.

- Да… это тоже Верный камень. Сколько ждал! Сколько веков!

- Тысячелетий, - поправил он.

Она легла на камни так, чтоб брызги от волн долетали до нее… и тут же, высыхали на ветру. И разглядывала Верный Камень... Белый Камень… почему Архангел так его назвал? Ведь дело вовсе не в том, что он – белого цвета… потому что это – очевидное. Дело в чем-то другом…

Ладно, это откроется позже…

- Когда сможешь правильно воспринять.

Она усмехнулась:

- Это – прописная истина. Так всегда… и часто очень. Никто не заметил, что со мной такое слишком часто? Но еще другое: к чему такому я еще могу быть не готова, если уже столько и такого случилось, столько и такого я вспомнила, что уже, наверное, не от чего больше охуевать…

- Есть еще такое, поверь, - заверил Келен.

- Неужели что-то еще осталось такое? Неужели есть что-то, что еще труднее воспринять, чем то, что Диффузор – папаша Гавненыша и то, что я выпустила Дьявола?

- Да, есть такое, - согласился Келен.

Ну, в общем… ничего удивительного. Только просто не понятно, чем же это может оказаться? Чем таким серьезным или еще каким-то, что воспринять даже тяжелее, чем то, что вполне можно расценить, как сговор с Дьяволом (как любят выражаться Илья и Маргарита, усладушка эта дурацкая… и Оберегающий, мать его так…).

- Тебе нужно завершить период этого года, - сказал Марк.

- В смысле? – спросила она.

- Ведь ты знаешь смысл, - ответил он.

Ну… в общем, она… да, знала. Это касается одного важного… даже важнейшего момента – ей нужно поехать в Новокузнецк. Обязательно. И вернуться сюда. Чтоб следующий период – последний период вот этого ее воплощения – был правильным по ощущениям…

И она заплакала. Понимая, что будет очень трудно расстаться с Морем надолго… на столько, сколько она пробудет в Новокузнецке… и в то же время, понимала, что раз уж она пока еще вынуждена жить в теле – ехать нужно. И быть там – нужно. И разлука с Морем – нужна…

Она снова взяла камешек – какой же он хороший…

БЕЛЫЙ КАМЕНЬ

какой гладенький, какой славный… и еще он похож на другой камень, который она называет Атлантидским Глазанчиком…

Она села, продолжая гладить камешек и ощущать огромное удивление оттого, что именно в этот День… такой важный День… она нашла вот этот камешек. Ее человечье сознание продолжало поражаться… а она сама – радовалась, что получилось!

- Это ж я! – улыбаясь Солнцу, сказала она.

- Ты, - прошептала волна, - какой тебя помнят.

- Жаль, что никто не видел его вместе со мной в самый первый момент.

- Многие видели, - шепнуло Море.

Она вздохнула:

- Спасибо вам всем! Спасибо! Как же я вас всех люблю! Всех, кто понимает и любит живое!

В этот момент позвонил Ифген – он всегда звонит в такие моменты, чует, когда что-то происходит.

Они говорили не долго… в смысле, двадцать минут – это не долго для них. Но она успела замерзнуть: во-первых, оттого, что ветер стал холодным, а во-вторых – трясло от высоких вибраций: ведь сейчас рядом с ней находились очень мощные Существа из тех, «кому нечем и незачем пить»… ей почему-то очень понравилось называть бестелесных Сущностей именно таким определением – из песни Диффузора, посвященной сразу двум совершенно разным моментам – определенному Существу и свойству Фракталов.

- Знаешь, Диффузор, спасибо тебе, что ты придумал такую хорошую фразу.

- Да, это стоящая фраза, - согласился он, - мне нравится, что ты ее используешь.

- Знаешь, мне сегодня вообще – все нравится. Даже то, что придется ехать на вокзал – Наташу провожать… ну, хозяйку, у которой я живу.

- Ну, вот, когда поедешь, заодно посмотришь на толпы людей… на город… ощутишь то, что Земля ощущает…

- Да, я всегда это ощущаю.

- А сегодня – особенно остро будет. Ты же понимаешь?

- Конечно, ведь это особенный День. Когда Смерть опустится на этот Мир.

- Не только. Это лишь один из его аспектов.

- Ну, еще – Любовь. Я ведь ощущаю ее сейчас… ни к кому-то конкретному, а – вообще, безусловную Любовь ко всему живому…

* * *

Вернувшись а Шанхай, она почему-то вдруг решила пообщаться с Библией. Это ведь она из ее волшебных книг, у которых иногда можно спросить совет… или просто спросить…

Она и появилась удивительно. Это было полгода назад, когда она приехала «на дачу», как называли полуразвалившийся гараж Джованни и этот… в общем тот, кого она тогда еще называла таким хорошим именем – Большой. Она сама в то время жила в Сочи, а Джованни, Большой и Денис – «на даче». И вот, на этой «даче», спустившись на первых этаж, где был свален разный хлам, она вдруг почуяла, что ей нужно тут что-то взять…

- На шкафу… пошарь рукой, - посоветовал Келен.

Он, как обычно, появляется в самые волшебные моменты. А этот момент был как раз таким. Правда, если смотреть с физического плана, волшебства было мало – нештукатуреные стены из кирпича, местами разбитого и выкрошившегося, помещение, заваленное чуть ли не под самый потолок старой сломанной мебелью, какие-то доски, покрытые толстым слоем пыли… шкаф этот уродский…

Тем не менее, она протянула руку и не глядя (слишком высоко), пошарила, как предложил Келен. И нисколько не удивилась, когда нашла кое-что. Небольшого размера книжечку. Еще не глядя, как она называется, Селена поняла, что это непростая книга… А из тех, которые появились вот так же странно и теперь могут отвечать на ее вопросы. Стерев с нее платком толстый слой жирной липкой пыли, она увидела название, пропечатанное золотистыми буквами «Новый Завет»…

И вот, стоя посреди Шанхая с этой самой Библией в руках, она задала ей вопрос:

- Что это за такой Белый Камень, который я подняла со дна?

Открыла наугад, ткнула пальцем… и так опешила, что библия выскользнула из рук и упала на пол… Потому что длинный ноготь уперся в слова «белый камень»…

Постояв так в полушоковом состоянии минуты две, она все же подняла библию с полу. И задала еще один вопрос:

- А для чего он, Белый Камень?

Снова открыла… и снова чуть не закричала он удивления, граничащего с шоком.

«…и солнце стало мрачно как власяница, а луна сделалась как кровь»…

Несколько дней назад она слышала эти слова… точнее, суть этой фразы, потому что безмолвная речь, на которой в основном и происходит общение с бестелесными Существами, не предполагает слов – там только передача сути… поэтому и скорость такого общения во много раз больше. Но, если перевести на слова медленной речи то, что она услышала от Марка тогда ночью, купаясь в дождь при луне (что уже само по себе удивительно – вот такое сочетание), получается именно такая фраза.

Тогда она перевела чуть иначе – «луна, как кровь, а солнце не даст света». Но суть – вот такая, как написано тут… в этой «книге всех времен и народов»…

Библия снова вывалилась из рук на пол.

Она подняла книгу и подумала, что неплохо было бы узнать, в каком контексте употреблялись выражения «белый камень» и вот это – про луну и солнце. Долго листала, бегло просматривая текст… так и не нашла…

- Не нужно принуждать, потом сама откроется, - посоветовал Келен.

- Мне бы сейчас, - возразила она, - интересно же.

- Рано пока.

И тут до нее дошло:

- Дак, это… это то, от чего я в очередной раз охуею?

- Ага, то самое. Так что положи книгу обратно, да собирайся. Тебя уже ждут.

И действительно, в этот момент она услышала голос Лены:

- Алиса, Максим приехал. Ты собрана?

- А что, пора уже? Ведь рано еще! Наташа говорила, что в три надо выезжать, а сейчас только два.

- Пробки там. Надо раньше.

* * *

Поездка на вокзал, ожидание поезда, прощание с Наташей, дорога обратно…

Все, что было в этом мирского, словно прошло мимо. Не оставив в памяти ничего, кроме фактов – было так, так и вот так. В основном, она воспринимала не физический слой, а тонкие уровни – и там, действительно смотрела и на людей: что излучает толпа – суету, эгоистические желания и прочее человеческое, порочное… и на город – что присуще именно этому Городу…

И смотрела на саму Землю… изрытую, исковерканную и замученную Олимпстроем… и видела боль, страх, страдания… деревьев, гор… да вообще всего, чего коснулся этот монстр Богов Олимпа и Бог любящих деньги людей…

Она даже могла «слышать», что отвечает ей Планета… Матушка-Земля:

- Ты ощущаешь все то, что ощущаю Я. Только ты – маленькая, ты – в человечьем теле. А Я – большая. А то, что происходит с тобой, аналогично тому, что происходит со Мной. Ощущения, которые в тебе вызывают твои ситуации такие же, как ощущения, которые испытываю я от этой цивилизации, от жизнедеятельности всех существ.

- Да, Матушка. Я знала об этом еще 14 апреля.

- Помнишь? К тебе пришли и выразили свое доверие и поддержку все, кто верит в тебя.

Селена отрицательно покачала головой.

- Не нужно так… словно я – какой-то идол. Я же просто песчинка какая-то… Пусть даже, как Илья говорил – песчинка, имеющая тенденцию стать волной.

- Ты – особенная песчинка. И тебе верят… в тебя верят, потому что ты – действительно можешь.

- Могу… все говорят. Только я до сих пор еще не очень отчетливо знаю, как правильно.

- Ты – все поймешь. Ты все сделаешь правильно, милое Дитя. И Судьба поведет тебя.

Ей захотелось заплакать… потому что Земля – такая добрая… такая терпеливая… так умеет любить – даже тех, кто мучает и уродует ее… А она, Селена – не умеет. Она – злится… раздражается…

- Это – нормальная реакция на ситуацию, - заметил Легирофант.

Ей было что возразить:

- Пусть и нормальная. Но… Земля – она все равно любит тех, кто ее предает… А я не могу испытывать такой, как раньше, чистой любви к Джованни, какая была до того, как он стал предателем. Не получается и все.

- Но ты все равно любишь его. Ты – помнишь его прежним… ты – тоскуешь.

- Да, все так. Так! Но не люблю его таким, какой он сейчас. Я… словно люблю его, но в прошлом, а не теперь.

- Это не важно. Ведь ты ощущаешь эту любовь…

- Да, - согласилась она, - ощущаю очень сильно. Но ведь сам Джованни теперь не тот, к кому эта любовь… того Джованни больше нет…

- Но – любовь-то, есть.

- Есть, - согласилась Селена.

- Значит, линейное время не имеет значения.

- Хорошо, я люблю Джованни. Но сказать, что люблю всех людей, как Земля… нет! Не люблю. Я хочу показать им Любовь… хочу, чтоб поняли, провожу это сюда…

Легирофант мягким прикосновением к ее тонким структурам, прервал ее. Спросил:

- А разве это не есть Любовь к ним?

- Мне кажется, что – нет. Они не видят ее. Если бы видели – это была бы Любовь. А так… я еще год назад назвала это Антилюбовью.

- Так оно и есть. Если ты проводишь какое-то ощущение, а объект, принявший этот импульс, отторгает его, ты ощущаешь это. Поэтому тебе, как человеку и кажется, что это Антилюбовь. К тому же, то, что ты злишься, раздражаешься и прочее подобное – это твоя естественная реакция на ситуацию. Ведь Земля тоже злится: землетрясения, наводнения, пожары – это ее реакция на деятельность людей, аналогичная твоей реакции на поведение Джованни и прочих, кто провоцирует тебя на то, что люди называют негативом.

Она засомневалась:

- Знаешь, мне кажется, ты меня просто успокаиваешь. Словно пытаешься притянуть за уши то, чего нет.

Она подумала, что рассердит его этими словами. Но получилось не так.

Он снова погладил ее – там, на тонких уровнях и сказал:

- Милое Дитя… в том и состояло твое испытание – пронести Любовь через Мир, где забыли, что это такое. Только в этом случае, Концепция, которую ты представляешь, как ее острие – пройдет в Финал. Поэтому ты часто и много попадала в ситуации, где практически любой, окажись он на твоем месте, озлобился, замкнулся… и вообще, просто не выдержал бы. Ты прошла это испытание.

- Мне кажется, что плохо прошла. Криво… косо… топорно…

- Нет, не криво. Достойно прошла. Настолько точно, на сколько можно было, будучи тобой, ребенком Стихий. Никто и не ждал, что ты станешь еще одним Христом, который говорил, что если ударили по одной щеке, подставь другую. Ты – Стрела, ты – Мера, ты – Демонстратор пороков… у тебя – такая Суть. Ты учишь – иначе, чем другие. Потому что те методы – уже не сработали. Но ты доказала, что твой метод – может иметь право на существование. Твоя Концепция – прошла и одобрена. Ты – можешь действовать.

На физическом уровне, она оставалась спокойной – сидела в автобусе и глядела за окно. А на тонких уровнях… там она снова плакала – потому что понимала: да, она действительно прошла испытание. И не так, как три года назад – с поломанными руками и ногами, разбитой башкой и вообще – едва живая, если смотреть с тонких уровней. Теперь она вышла не то, что без «ранений»… нет, они, конечно, есть… Но она вышла – красиво. И сама красивая, потому что испытание не сломало ее, а научило даже в этом Мире быть той, кто она и есть – Селеной из Атлантиды, ребенком Стихий.

- Нравится ощущать себя собой в любых, даже самых говенных условиях? – поинтересовался Марк.

- Еще бы, - согласилась она и тихонько засмеялась, потому что он – серьезное Существо… Архангел… а пользуется такими словами («говенных»)… ну, или точнее будет сказать, посылает мыслеформы, которые можно перевести такими словами…

- Хорошо, - удовлетворенно заметил он, - значит, ты готова воспринимать серьезную информацию.

- Ее столько в последнее время, что – готова, конечно.

- Это будет информация другого рода, - предупредил Марк.

- Какого?

- Увидишь. А пока просто расслабься и постарайся ощутить себя одновременно и физическим Существом и Стихией… в общем, ты должна ощущать себя целиком, какая ты есть.

Да, она поняла, о чем он. Это просто нужна концентрация… и отключить восприятие окружающей обстановки, даже на тонких уровнях, что в данный момент не очень просто будет сделать, потому что она едет в автобусе. Но, ничего. Сможет все равно. Ей нужно ощутить только себя – в Пустоте – и больше ничего.

Она удобно уселась в своем кресле, расслабилась… в общем, вошла в состояние, которые люди называют медитацией…

Расскажи кому – медитировать в автобусе… засмеют же!

Правда, ее мало интересует, что могут сказать по этому… да и вообще, по любому поводу люди…

И в этот момент – началось!

Сначала перед глазами засверкали искорки разных цветов… тело ощутило электрические вибрации…

А она-Существо услышала:

- Ты – самое прекрасное Существо из воплощенных, - сказал кто-то. То ли из Архангелов, то ли из их приближенных.

- Да, ладно, - отмахнулась Селена, - чего во мне прекрасного? Я злая, скучная…

И тут разные Существа принялись наперебой утверждать такое, что, в общем-то, она и так знала, но только никогда не думала, что это все – до такой степени существенно. Или точнее – до такой степени оценено в высших иерархиях…

- Ты – самое бескорыстное Существо, готовое пожертвовать собой ради всего живого…

- Ты – самое стойкое Существо…

- Ты – самое мужественное Существо…

Она знала все это, конечно… правда, не думала, что – «самое»…

- Как Иисус, - добавил кто-то незнакомый.

- Не надо меня равнять с Иисусом, не хочу, чтоб это давало повод для гордыни.

- А ты вообще способна к гордыне? – спросила… Мария. Это было очень удивительно. Потому что Мария вообще очень редко выходит на такой вид общения.

А ответит она так:

- Пожалуй – нет. Но такие сравнения – искушение поддаться гордыне.

- Ну и преодолей это искушение. Тебе – раз плюнуть, преодолеть такое, - сказал кто-то еще незнакомый.

- Это – да. Только скажите мне, милые, дорогие, любимые мои… что же мне делать с тем, что я все равно и злюсь, и раздражаюсь на людей, и не могу любить их, потому что вижу, сколько в них пороков, и тупость их вижу…

- Это – в целом так. Но ведь ты же понимаешь, что они – такие по сути своей: ограниченные. Их создали такими.

- Конечно – так. Но, когда они еще только появились, они не были пропитаны пороками… - начала она.

Ее прервал Келен. Взял и ответил этим неизвестным ей персонажам и Марии вместо нее:

- А толку? Они устроены так, что всего за одно воплощение нахватали их достаточно, чтоб стать такими, какие они теперь.

- И я – о том же, - согласилась Селена и обратила внимание, что эти неизвестные персонажи почему-то словно отодвинулись и не собираются пока что продолжать беседу. Ну и ладно. И она, пользуясь моментом, обратилась к брату, - помнишь, Келен? Слушай, мы никогда с тобой об этом не разговаривали, но я столько раз рассказывала этот момент другим. Помнишь, как мы… все, кто тогда поняли, что такое – вот эти, новые Существа… Мы пошли, и говорим…