Глава 1. Дорога 9 страница

- Ты делала разное, что еще более опасно, - напомнил Зеновей.

- Тогда пойдем! – крикнула она. И пошла по дороге, глядя, как приближается волна…

Дойдя до куста, где седьмого сентября Зеновей вышел к ней, она спустилась вниз, на пляж. Думала, что увидит его, когда он будет подниматься на дорогу. Но этого не случилось. Хотя, она хорошо ощущала, что он рядом.

- Зеновей, а зачем мы сюда шли?

- Ведь тут – Край, - коротко объяснил он.

Ну, да, потом тут будет Край. И, видимо, Зеновей принимает какое-то участие в формировании Края, как физической зоны. Нужно будет у него спросить, что и как он делает для этого.

- Пойдем обратно, - велел он.

И они пошли: теперь уже он шел по относительно безопасной дороге, а она – по пляжу… и так же, как ему, когда он шел тут, ей приходилось увертываться от волны, запрыгивая на деревья или цепляясь за ветки, поднимать ноги – такое уж было условие: нельзя, чтоб вода замочила, пока идешь…

Они встретились у ступенек возле того места, где летом стояла их палатка.

Она кинулась к нему:

- Зеновей мой. Милый мой мальчишечка!

Он запрыгнул к ней на руки, громко заурчал и принялся взбудоражено тереться башкой об нее.

И так они пошли обратно. Оба очень довольные.

Когда проходили мимо кипариса, растущего перед поворотом на тропинку к их дому, Зеновей выпрыгнул – прямо на этот кипарис, с него – на крышу дома, взбежал вверх… потом кинулся вниз – снова на ствол кипариса, потом на землю. И уже спокойно посмотрел на Селену, говоря:

- Пойдем.

- А что ты делал сейчас? – спросила она.

- Да, так… ничего. Просто радостно… хотелось попрыгать… ловкость свою испытать. Чтоб ты смогла представить, как я от волн прыгал на деревья.

Селена улыбнулась:

- Ты молодец, - наклонилась, потрепала его по спине, - ты настоящий смелый рыцарь.

И они снова пошли рядом.

- А ты расскажешь мне, какое участие ты принимаешь в формировании Края? – спросила она.

- Пока – нет.

- Почему?

- Потому что даже не знаю, что и для чего делаю. Ты ведь – тоже принимаешь в этом участие, и тоже не знаешь, что, почему и зачем делаешь.

Она усмехнулась. Вспомнила, что действительно, много раз за это лето делала что-то связанное с Краем… Да, хотя бы совсем недавно, в тот день, когда активировала первую фазу Восхода АДэллаиды. И ведь, в самом деле, ни разу не могла сказать ничего конкретного по поводу Края…

Их встретила Буся. И Зеновей пошел с ней на лавочку в зарослях лавра – рассказывать, что было. И его глаза блестели – от радостного ощущения, что все получилось правильно и красиво.

* * *

Селена испытывала злость. Прямо настоящую лютую злость. Потому что Джованни обещал позвонить два часа назад, а теперь не берет трубку. Она звонила раз пятнадцать – и хоть бы что! Не отвечает и все! При этом некоторое время абонент был занят. Что получается? С кем-то разговаривал, а ее игнорирует?

ПИЗДЕЦ ЕМУ

Она не помнит, когда еще вот так

ВОТ ТАК!!!!!!!!!!!!!!

злилась. Давно, уже ее никто так не доводил. Возможно, вообще никогда еще она не испытывала такую злость!

Наверняка, такое испытание дано ей, чтоб стать не только сильной, но и уметь держать себя в руках, что дается куда сложнее. Если бы сейчас перед ней возник Джованни, она просто прибила бы его. И ей некуда деть эту злость. Что

ЧТО??????????????

делать с этим ощущением? Почему этот гад, тварь, паскуда так поступает?

Ну, ладно, она справится. Только Джованни мало не покажется. Когда

ЕСЛИ

он

ОНА, ЭТА ДУРАЦКАЯ СУКА

приедет, то застанет вовсе не то, что ожидает. Даже, учитывая, что ничего хорошего этот гад не ожидает. Она просто расскажет ему все, что он хотел услышать, потом даст прочитать то, что сейчас напишет – специальное письмо этому гаду – и пусть гуляет. И ничьи

ДАЖЕ ДИФФУЗОРА

просьбы не изменят ее решения.

- Ты слышишь, папаша гавненыша? Я больше не хочу его. Вообще не хочу!

- Но ведь он дал тебе возможность испытать чистую злость. Тоже польза.

- Только он не имел права так со мной поступать.

- Не имел. Только ведь ты же знаешь, что через него идет воздействие тех, кто хочет тебе помешать.

- И ты тоже это знаешь. Почему ты это не пресечешь? – спросила она, и тут же сама ответила, - чтоб я точилась, да? Потому что, если не справлюсь, то не годна, да?

- Разумеется.

- Ведь ты же знаешь, что справлюсь.

- Разумеется.

- Ладно. Хорошо. Наблюдай, как я справлюсь.

Еще через три часа… и еще не менее двадцати ее безрезультатных звонков уже никто, даже Диффузор, не желали защищать Джованни.

- Делай, что хочешь. Позволено, - сказал он.

- Да, почуяла уже, - злобно прошипела Селена.

- И что сделаешь с ним? – немного взволнованно поинтересовался Диффузор.

- Посмотрим. Ну, уж точно не поглажу по голове. Наверное, бить буду.

- И что, думаешь, это что-то даст?

- Нет. Не даст. Ничего хорошего это не даст относительно его возвращения. Но ведь теперь уже и тебе видно, что он – отвалился?

- Милая, я знал это всегда.

- Я знаю, что ты всегда знал это. Но ведь все равно, поди, надеялся, что не отвалится?

- Почти нет, зная его.

- А скажи, ведь получается, что я не справилась с этой задачей? Раз ты хоть немного, да рассчитывал, что я справлюсь. Значит, я – плохой выбор? Ошибка?

- Ты – изначально моя прихоть, что касается ошибки. А, что касается того, что не справилась – тут не в этом дело было. Тут, как видишь, никто не справился.

- А в чем тогда дело тут было? – спросила она, и вдруг ощутила, что почти знает ответ. И в то же время, не знает, потому что суть его очень тонка.

- Давай так, - предложил Диффузор, поняв ее мысли, - ты сейчас скажешь или пошлешь мыслеформу о том, какой ответ ты знаешь, а потом дальше будем размышлять.

Сказать она точно не сможет. Во-первых, ответ слишком размазан, во-вторых, человечья речь не имеет нужных слов. Но, если все же попытаться уторкать все это в слова, то… неизящно получается, неточно. Но, примерно так:

- Словно все должны были еще раз убедиться, что он – безнадежен. Только это я сказала слишком толсто, топорно. И вижу, что не снайперски… словно чуть мимо. Словно так-то оно так, но не это главное. Словно тут еще присутствует такой аспект, который всего лишь аспект, но, если его увидеть, все с ног на голову перевернется.

- Ну да. Примерно так, - согласился Диффузор. И добавил, - сегодняшнее ваше общение многое покажет.

- Ты считаешь, что он приедет? Я уверена, что нет.

- Ты сделаешь так, чтоб приехал.

Она лишь усмехнулась:

- Мне бы для начала сделать, что он трубку возьмет.

- Возьмет, - пообещал Диффузор, - это можно обеспечить. А дальше – твоя задача сделать, чтоб он явился пред твои очи.

У нее мелькнула догадка:

- Мне нужно смотреть на него своим Взглядом?

И ей ответил Келен:

- Да. Не сдерживай того, что идет – в том смысле, что пусть пройдут все ощущения, которые у тебя, как у индикатора возникают от Джованни. Только его физическому телу не причиняй большого вреда.

Диффузор согласился.

- Да, посмотри своим Взглядом, - но еще добавил, - только не на полную катушку – не так, чтоб расплавить ему…

Она перебила его, закончив фразу за него:

- Его моск.

- И не только «моск», как ты называешь эту жижу в человечьих головах. Если ты полностью откроешь свои истинные Глаза и проведешь сквозь них то, что рвется через тебя сейчас, ты вообще ему все структуры повредишь.

- Понимаете, если я начну Смотреть, то вряд ли смогу прямо совсем ничего телу не делать. Да и ближним тонким телам – тоже.

- Ну, потряси его, как следует. Это можно, - согласился Диффузор.

* * *

В девять часов сонный голос Джованни все же ответил ей:

- А я спал.

- Ты же обещал, сученыш позвонить мне через два часа. Что же ты делаешь?! Гад такой!!...

Дальше она просто уже не стала себя контролировать. Говорила то, что говорилось, теми словами, которые шли – обидные, грубые слова… Она обзывала этого ублюдка, кричала на него в трубку. Она просто открыла ворота злобе, которая шла через нее и не держала – пусть проходит все, что должно пройти, раз можно.

Итогом разговора было то, что Джованни приедет на такси, потому что на автобус уже не успеет. Она расплатится за тачку, ладно. Зато будет иметь возможность увидеть гаденыша и посмотреть в его глаза, как позволили и даже порекомендовали Диффузор и Келен. Мало не покажется…

И вот – Джованни тут, в ее Шанхае. Сидит, ждет, когда она договорит свой разговор с Наташей. И ей не особо хочется идти к нему. А с другой стороны – конечно, хочется. Потому что она все равно любит этого придурка. Любит и хочет помочь. Только знает, что он откажется от помощи… и не по той причине, что сможет обойтись без нее. А потому что считает, что и так делает правильно.

В общем, как обычно, ничего толкового из этого разговора не получилось… стоит ли удивляться?

И то, что она смотрела-таки на Джованни Взглядом Селены – мало что дало. Во-первых, потому что это было не на полную катушку, а во-вторых, ей и человечьим-то взглядом смотреть на него противно, а уж, тем более, Взглядом Существа. В общем, Селена просто выплеснула на Джованни злость, которую он в ней будит. И еще надергала за волосы и несколько раз как следует, врезала ему по шее.

А закончилась их встреча вообще странно и неприятно. Так получилось, потому что вдруг, совершенно неожиданно для Селены, пришел Легирофант, чтоб пообщаться с Джованни через нее – то есть, говорить ее ртом. Тут, на физическом уровне это выглядело, словно она просто вырубилась за те полминуты, когда Джованни наливал чай.

И вот – Селена лежит, повернувшись к стене и не может говорить… не может даже сказать этому идиоту, что вот сейчас он может задавать любые вопросы и получить на них ответы Легирофанта. Ей слышно, что говорит Джованни, видно все сквозь полузакрытые глаза… она ощущает все, что происходит, но сама ничего не может предпринять, потому что Легирофант словно парализовал ее, чтоб не мешала.

И она понимает, что было бы замечательно, если бы Джованни догадался или почуял, что произошло, и пообщался с этим Архангелом. Только Джованни ничего не понял – подумал, что она просто вырубилась, так же, как сам частенько вырубается в сон посередине разговора. Поэтому через некоторое время, она действительно, заснула. А, проснувшись, увидела, что Джованни ушел.

Она взяла телефон, позвонила ему – хотела спросить, почему он не задавал вопросов пришедшему Легирофанту. И еще – зачем забрал жилетку, ведь знал же, что она нужна – ведь тут, в Шанхае очень холодно. Разумеется, Джованни проигнорировал ее звонки. И даже смс проигнорировал.

А уже ближе к вечеру – сподобился все же ответить на смс с вопросом, зачем он забрал жилетку и почему не сказал, что хочет ее забрать… в общем, просто тайком это сделал. А ответом на этот вопрос было сообщение, где говорилось: «у тебя есть замечательные кофты, желтая и оранжевая, а мне не в чем ходить».

Такой поступок и такой ответ очень ее разочаровали. Хотя бы, потому что у Джованни полно одежды, в том числе, теплой. А эти кофты… что они? У оранжевой даже замок не застегивается. Это означает, что если она постирает желтую – ей действительно нечего будет надеть, чтоб согреться. Хотя… да и хрен с ним, с этим Джованни… да и с жилеткой – тоже. Просто это еще один показатель его эгоизма. Уж хотя бы, можно было просто сказать, что он забирает жилетку – она отдала бы, даже не смотря на то, что жилетка очень нужна.

В общем, она не стала ничего писать в ответ – потому что бесполезно, Джованни все равно сочтет, что сделал правильно.

Да и вообще… по сравнению со всем другим, что этот идиот натворил, ситуация с жилеткой – такие мелочи!

* * *

Незадолго до того, как лечь спать, она вдруг поняла, что некоторая польза от визита Гавненыша все же была. Он очень просил, чтоб она рассказала о том, как она в этом воплощении общалась с Диффузором, как получилось, что он – Джованни, оказался ребенком Селены и Диффузора.

В общем-то, он давно просит ее рассказать об этом. И она – хочет рассказать. Потому что, когда начинаешь рассказывать – сразу вспоминается еще больше. Только вот… не идет рассказ, хоть башку об угол разбей. Потому что Джованни так сделал. Точнее, много раз делал такое, из-за чего теперь очень трудно вообще начать рассказ: то он сказал, что его заебала тема ее астральных наркозов, то обещал приехать, чтоб слушать, она настраивалась и была готова к рассказу, а он – не приезжал… или, когда все же получалось начать – просто засыпал. В последний раз было особенно неприятно: рассказ уже пошел… и не просто сухой отчет по фактам, как обычно, а живое повествование, наполненное ощущениями, а этот… гад… опять вырубился.

Такое ощущение, что она открывает ему душу, а он просто берет и плюет туда. Поэтому теперь она не может даже начать говорить.

И еще одна причина: как рассказать о любви, возможной у двух Существ, умеющих уходить в чистые Стихии, тому, для кого любовь – это обычная человечья любовь? Ведь Джованни будет думать, что ощущения, о которых она расскажет, это примерно то, что у самого Джованни в отношении мужа. Будет мерить тем, что есть у него. Тем более, этот идиот считает, что их с мужем любовь – это такое великое ощущение. И не понимает, что если хотя бы один из двоих – человек, то и ощущения – обычные, такие, на которые способны люди, а не Существа… а тем более, Существа, пришедшие из Стихий.

Так вот… о пользе визита Джованни. Она ведь все-таки рассказала немного – совсем чуть-чуть и лишь факты. Но даже этого хватило, чтоб самой окунуться в эти воспоминания и увидеть больше, глубже, подробнее… ярче… еще раз пережить то, что было забыто…

Воспоминания…

Они приходили по-разному: бывало, она сидела на море и вдруг – как нахлынет. Бывало, что вспоминается, когда Джованни или еще кто-то спрашивает. А порой – во сне, как сегодня. И такое – всегда тяжелее всего, потому что мозг обязательно адаптирует все под свое скудное восприятие. Конечно, она не обращает особого внимания на картины сновидений, ее интересуют ощущения и причинно-следственные связи. Но… если сон о чем-то, доступном мозгу, допустим, о событиях этой или следующей жизни, где события происходят в понятном ему мире и с участием привычных существ, «фильм» будет вполне адекватным.

Сегодня сон был о событиях, произошедших в этой жизни, но «временно недоступных» памяти. Она долго и упорно пыталась добраться до этих «скрытых файлов», подходила к ним то с одного «хвоста», то с другого, выуживала по крупице какие-то вспышки памяти ощущений… А иногда напоминала себе рыбака: словно на удочке закидывала в неведомое забытое те моменты (даже не эпизоды, а именно мгновения), которые иногда вспыхивали и которые невозможно было привязать ни к одному из событий, выдаваемых ее линейной памятью… порой удавалось «вытащить» больше, чем рассчитывала.

Иногда даже удавалось посмотреть маленький «фильм». Но чаще всего дальше этого вспыхнувшего мгновения не двигалось. Потому что само это мгновение казалось эпизодом какого-нибудь давнего сна – память так легко обмануть, убеди себя, что непонятное – просто показалось или приснилось, мозг согласится и примет эту версию.

Конечно, бывает категория снов, где снится такое, с чем люди не могут столкнуться ни в этой жизни, ни в этом мире. Это волшебные сны – когда разуму Души удается-таки протолкнуть через мозг понимание энергетических структур или картины других миров. Разумеется, это все равно будет очень и очень урезано, адаптировано и искажено мозгом.

Сегодня удалось «вытащить» несколько эпизодов, спрятаных очень глубоко, к тому же, «запароленых». И она поняла, что, если бы вспомнила это раньше, то просто не смогла бы жить с этим – во-первых, тоска замучила бы, во-вторых – тупость и ограниченность типичных людей вызывала бы еще большее отвращение, а в-третьих – раньше она просто не была готова воспринять это так, как оно есть, потому что только совсем недавно поняла, что с ее памятью так поступили, чтоб спасти – от себя же самой. Да и Меркус так говорил еще полгода назад, когда она орала, как ненормальная и в истерике (которая продолжалась несколько дней) колотила руками и ногами по кровати, скребла ногтями стену, бухала до зеленых чертиков… и получала астральные уколы в пятки… и успокоительные смс от Марии… и мудрые слова Господина Судьи…

- На хуя они вот так со мной поступили? – орала она срывающимся голосом, колотя кулаком в стену (отчего лопались едва зажившие раны на ребре ладони и на стене оставался кровавый след).

- Они тебя спасали! – оправдывался Меркус.

- Да?! Спасали? На хрена мне такое спасение? Я ощущаю себя идиоткой теперь!

- Когда ты вспомнишь все, ты перестанешь так считать, - спокойно заявлял Господин Судья, Меркус… Тогда еще Йирак…

- Они не должны были так со мной поступать! У меня теперь каша в памяти! – орала она…

- Перестань орать и просто пойми их. И вообще, ситуацию. И увидишь, что действительно, иначе нельзя было…

И вот, наконец-то, она не просто знала, как было на самом деле, а детально вспомнила многие моменты…

Это был лес… но не совсем лес. Это был Парк Южные Культуры. Его волшебную энергетику невозможно перепутать с чем-то другим. Когда-то… в те времена, о которых был сон-воспоминание, этот Парк был в несколько раз больше, чем теперь. И его южная часть действительно представляла собой лес экзотических деревьев.

Она полюбила это место еще маленькой девочкой, когда ездила с бабой сюда после четвертого класса. И часто вспоминала его… и хотела туда…

И еще год назад думала, что после одиннадцати лет, попала туда лишь в тот год, когда была в Адлере с Наташей Гужаевой и Сабакой.

А на самом деле – не так.

Она бывала в Южных Культурах и между этими событиями. Это как раз было одним из скрытых моментов. Потому что связано с Ним… волшебство, тайна… ощущения… которые на самом деле, она и не забывала никогда, просто не могла понять, откуда они взялись, если ничего, вызывающего такие ощущения вроде бы не было… и всю жизнь считала, что они навеяны снами. И в то же время, всю жизнь понимала, что это вовсе не сны, а явь… которую она воспринимает, как сны, потому что находится словно под гипнозом, сквозь который иногда просачиваются какие-то вспышки ощущений…

Она была с Ним… с Диффузором. Она не называла его мирским именем. Во-первых, оно ей не нравилось, а во-вторых, для нее было невыносимо называть его так, как называют все люди, потому что они наполнили это имя человечьим. А для нее Он был волшебным существом, ее сказкой, ее самой сладкой тайной… (как потом оказалось, тайной даже от себя самой).

Сначала они просто гуляли, о чем-то разговаривали… в основном не словами и голосами, а Там… на безмолвной речи мыслеформ и ощущений, передаваемых друг другу.

А потом была игра… в прятки. Она должна была ждать несколько минут в том месте, где он ее оставит, а потом идти и искать его. Если не найдет, через полчаса возвращаться на то же самое место.

Она ни разу не вернулась обратно, каждый раз находила. Причем – быстро, словно шла по его следам… что, собственно, так и было.

А затем Он предложил ей спрятаться.

- Только давай так, - попросила она, - ты не через пять минут за мной иди, а через… ну, хотя бы, через двадцать.

- Почему? – в его удивительных глазах, которые всегда разного цвета блеснули озорные огоньки, его руки подхватили ее, приподняли над землей так, что ей пришлось повиснуть на нем, обхватив его ногами за талию.

От ощущений, нахлынувших в эти секунды, она сначала даже говорить не могла – горло перехватило. Показалось, что сейчас она просто умрет… утонет в его глазах… а потом открылось Что-то… такое огромное, мощное… но при этом тонкое-тонкое, как игла, пронзившая ее насквозь…

Она уткнулась головой в его плечо, чтоб не видеть его глаз. Потому что ведь они собирались доиграть, а получается… получается, что с ней происходит такое, чему даже слов не найти, чтоб объяснить ему. Кажется, что ее сейчас просто разорвет то, что проходит сквозь нее к нему… И еще… ей нравилось это ощущение – оно, словно именно то, чего ей хочется… именно то, чего не хватает, чтоб понять, кто она… Потому что Он – тот, который знает, кто она такая… помнит и знает ее такой, какая она была когда-то, когда Мир еще был другой… когда была Атлантида. Она очень ясно вспомнила Атлантиду – не в эти секунды, а чуть раньше – когда попросила его подождать хотя бы двадцать минут, а только потом искать ее. Ей нужно было побыть чуть-чуть одной, чтоб вспомнить полностью…

- Селена… девочка моя, - прошептал он ей на ушко, поцеловал в макушку, - посмотри мне в глаза… пожалуйста.

- Я тебя помню, - прошептала она, так и не подняв на него глаз. Потому что не хотела показывать ему слез. Не хотелось, чтоб он неверно истолковал эти слезы… Хотя, разве он может неверно?

- Да, милая, - он поставил ее на землю и, встав на колени, сам поднял на нее взгляд, - я ведь знаю, почему ты плачешь. Не думай, что я не так пойму. Плачь, если оно плачется, - и, обняв ее за талию, прижал к себе.

Она запустила пальцы в его волосы и, разделяя их на пряди, причесывала… и понимала, что совершенно невозможно будет потом возвращаться к той жизни, в которой она живет… точнее, в которой живет вот это физическое тело, в котором живет Она – Селена.

Сколько они так стояли, не известно, но казалось, вечность. А слезы все лились… и память – их общая память об Атлантиде мощными волнами обрушивалась на ее обалдевшее сознание…

- Это место, - он обвел взглядом Парк, – пришло оттуда, поэтому тебе всегда тут так нравилось. Поэтому именно тут ты и вспоминаешь больше всего.

Она шмыгнула носом, горестно усмехнулась, посмотрела вверх – на голубое небо и длинные перья облаков. И спросила:

- Как же мне жить дальше в таком мире? Этот мир не просто не похож или другой… он – смерть Атлантиды. Он вообще – просто смерть всему. Как мне жить тут? Я не смогу ведь…

- Сможешь. Потому что – надо.

- Надо. Я даже немного понимаю, почему – надо. Чтоб потом, когда придет время – сделать то, что я не смогла сделать тогда. Как-то повлиять на этот мир. Что-то такое сделать, чтоб он не умер окончательно… то есть, не мир, а эта Планета и вот это все: природа, все живое. А люди…

Она замолчала, размышляя о людях, о том, что большинство из них никогда не сможет понять, что все вокруг – живое:

- Зачем столько много людей? Ведь, посмотри, они убивают живое. Они не понимают, что деревья тоже хотят жить, что звери – тоже хотят жить… что даже камни – тоже живые и хотят жить… а они – люди все убивают, чтоб построить себе дома вот эти, чтоб поесть, чтоб получить для себя то, что они хотят.

- Да, Селена, люди – такие. Я пока не буду говорить тебе ничего по этому поводу, ладно?

- А я хотела бы об этом поговорить, потому что мне кажется, что тогда… ну, еще тогда, в Атлантиде, я понимала, что ждет эту планету. Даже некоторые картины видела из «сейчас». И то, что мы сейчас тут – тоже словно видела.

- Конечно, ты это видела. Потому что мы еще тогда пообещали друг другу, что встретимся тут, в этом месте. Поэтому оно и тянет тебя. И всегда, всю твою жизнь будет тянуть. Но говорить о людях мы сейчас не будем.

- Почему?

- Потому что ты действительно должна прожить эту жизнь среди этих людей. А как жить, относясь к ним вот так?

- А как еще относиться к ним?

- Да, все правильно. Но разговоры об этом только усугубят это отношение. А это, поверь, совершенно не нужно. Тебе ведь еще ни один год жить среди них и по их законам. А ты еще со многим даже не сталкивалась. Ты должна прожить так, как они живут, понять их… даже попытаться полюбить их, пусть даже они и вот такие. Понимаешь?

- Нет! – крикнула она, - я не хочу любить их. Они несут смерть! Просто не смогу полюбить их! Как?! Как их любить, если они – убивают всё ради своих удовольствий? Не смогу любить тех, кто сам забыл, что такое истинная любовь. Как…

- Погоди, девочка! – он встал с коленей, прижал ее к себе, поцеловал в макушку, - не нужно. Правда, не нужно вот так относиться к ним. Они такими созданы. К тому же, и мы с тобой, и те, кто изначально не люди, теперь – тоже они, пока в этих телах. И делаем то же самое. И так же каждым своим шагом утверждаем смерть.

- Да, как же так жить? Это же невыносимо!

- Милая, я все понимаю. Но… оно – так. Ты потом поймешь.

Следующий эпизод, судя по всему, отстоит от предыдущего всего на пару часов:

Она вышла на балкон, подошла к нему со спины. Дотронулась до его плеча, позвать… Он помедлил всего пару секунд – чтоб затушить бычок. Но за эти секунды ее словно взорвало и сдерживать это ощущение было невозможно. Она обхватила его за плечи, уткнулась головой в шею и прошептала:

- Я люблю тебя.

Он взял ее ручки в свои, прижал ладошками к груди, туда, где сердце и ответил:

- Я знаю, Селена.

- Откуда?

- Так всегда было, милая моя девочка.

- Да. Я всегда любила тебя. Даже, когда еще не знала.

- Ты всегда знала меня. Всегда.

- Да…

Он усадил ее к себе на колени.

- Ты хочешь этого ощущения?

Она непонимающе посмотрела на него:

- Оно само… оно просто есть. Не знаю, хочу или нет, но это есть и никуда не денешь.

Он нежно-нежно провел пальцем по ее шее… по голому плечу… по торчащей ключице. Прошептал:

- Сейчас, в этих вот телах, ты – маленькая девочка, а я взрослый мужик.

- Мне все равно. Да я и не маленькая девочка.

- Ты понимаешь, что я имею в виду?

И тут до нее дошло – секс. Только почему-то, когда ей подумалось так, стало противно.

Она кивнула – понимаю, мол. И заплакала.

- Что ты? – он обнял ее, долго-долго гладил по голове, целовал в лоб, в заплаканные глаза… и не решался поцеловать в губы. Она понимала – почему. Ведь он хорошо чувствовал и ее мысли и вообще, ее саму. Он – знал, что ей противно думать о сексе.

Она сама поцеловала его в губы. Сначала просто тронула его губы своими, потом посмотрела в глаза, сказала:

- Я не умею… и…

- А хочешь?

Она кивнула.

- Тогда не думай о том, чего ты умеешь, чего не умеешь. Пусть будет само, - и поднял пальцем ее подбородок, - пусть…

Она закрыла глаза и словно улетела, осознавая, что действительно хочет испытать с ним то, что возможно через секс.

Он целовал ее долго-долго, ей казалось, она умрет… просто растворится в ощущениях, которые возможны с ним… и хотела этого…

- Люблю… люблю, люблю тебя, моя девочка. Пусть… позволь Себе … позволь этому ощущению… пусти себя сюда, Селена. Приди полностью, моя девочка… моя Звездочка… Пусть …

- Пусть, - ответила она, взяла его за руку и попросила, - в Море, ладно? Пусть в Море.

- Ночью. Когда звезды, - предложил он.

Они ушли подальше от центрального пляжа, чтоб никто не мешал. Сначала просто сидели и молча глядели на волны, кидали камушки и слушали, как поют звезды…

- Пойдем? – спросил он.

- Ага… пошли, - согласилась она, ощущая какой-то странный трепет – предвкушение того, что предстоит. И продолжала сидеть, словно пыталась отдалить тот самый момент.

Он пересел так, чтоб оказаться за ее спиной, обнял за плечи, поцеловал в шею, прошептал на ухо:

- Верь своим ощущениям.

- Верю, - ответила она дрожащим голосом.

- Что ты ощущаешь сейчас?

Она ответила не сразу, прислушиваясь к себе… к чему-то очень мощному, таинственному, волшебному и тревожному, идущему из ее самых-самых глубин к нему. Потом сказала:

- Я ощущаю Стихии, прямо касаюсь их, когда ты рядом. И мне хочется пропустить это через себя к тебе… такое… не знаю, как это лучше объяснить…

Диффузор прижал ее к себе, поцеловал в затылок и спросил:

- Тебя это пугает?

- Нет, не пугает. Но оно странное… оно очень огромное, это ощущение. Раньше я такого не ощущала… в смысле, сколько помню себя в этом вот теле. Но еще раньше… до этого тела… оно всегда было – такое к тебе. Я узна ю это ощущение.

- Оно всегда было, Селена… и всегда будет. Потому что я – для тебя, а ты – для меня.

- Да…

Они сняли с себя всю одежду, сложили в стопочку, прижали большими камнями, чтоб ветер не расшвырял.

Она думала, что не сможет раздеться совсем – стесняться будет. А оказалось, что ничего такого не возникло. Почему-то даже нравилось, как он смотрит на нее. В этом не присутствовало ничего пошлого или похотливого, какое бывает во взглядах парней и мужиков, лежащих на пляже и разглядывающих представительниц женского пола в купальниках.

Диффузор смотрел совершенно по-другому – он ласково улыбался. И в его глазах она видела, кто она для него, как он любит ее, и как помнит и узнает ту, которую ждал долго-долго… много жизней… много веков…