Глава 1. Дорога 10 страница

Она помнила этот взгляд, узнавала его и понимала, что он – родной, что ей комфортно и естественно быть с ним, потому что он знает ее так же хорошо, как она сама себя знает… а то даже – еще лучше, потому что ее человеческое сознание почти не понимает, кто она дальше тела, а он – Диффузор, помнит и видит это.

- Пойдем, - позвала она, кивнув головой на Море.

Он улыбнулся еще шире, ответил:

- Пойдем.

Держа друг друга за руку, они разбежались и нырнули…

Сначала долго плавали, ныряли, поднимая со дна камешки, разглядывали их при ярком свете полной Луны. И она с каждой минутой все яснее ощущала, что хочет его и, что когда – вот так, как сейчас у них, секс – совсем не противен. Потому что он – всего лишь физическое начало… словно трамплин к ощущениям более высокого порядка.

И все же, когда вдоволь накувыркавшись в невысоких волнах, они выползли на мель, ей стало немного не по себе – вспомнились его слова «ты – маленькая девочка, а я – взрослый мужик». Как оно будет? Вдруг не понравится? Тогда оно перечеркнет все, что она ощущала до этого.

Словно в ответ на ее мысли, он обнял ее, поцеловал в плечо и сказал:

- Дитя моё… просто верь своим ощущениям. Вспомни меня.

И она вспомнила – не ситуации, не картинки, а именно ощущения от него… и поняла – раздумывать «понравится» или «не понравится», вообще не уместно, так же, как… допустим, глупо было бы раздумывать, нравится или не нравится Море, Небо, Луна, Солнце, ведь они просто есть и все. Так же и Он – есть и все: всегда был, всегда будет для нее тем, кто может и хочет именно то, что нужно ей.

- Селена и Море, - прошептал он, переворачивая ее на спину.

Она смотрела в его глаза и понимала, что вот сейчас это и произойдет – в первый раз для этого тела… и далеко не впервой для нее той, кто она за пределами человеческого сознания… для Селены. Но, тем не менее, все равно она сейчас находится в этом теле и не может не учитывать его физических ощущений, мыслей его мозга и вообще всего, что присуще человеческому телу и сознанию… Поэтому спросила (понимая, что это глупый вопрос… нарушающий волшебство момента):

- Как это будет?

Он поцеловал ее в лоб, ласково погладил по мокрым волосам и ответил:

- Так, как оно всегда было… так, как хочется тебе и мне. Самое естественное, что только может быть для тебя и меня… и для нас вместе… Селена, моя милая девочка…

Она слышала от кого-то, что первый раз бывает больно. А ей почему-то больно не было. Наоборот, приятно – словно электрический ток прошел по всему телу. И после этого она просто доверилась ему – пусть будет так, как он знает… как помнит… как для них вместе самое естественное… Потому что оно – так и есть…

- Ощути всю мою любовь… ощути меня, Селена.

- Да…, - и единственный раз назвала его настоящим именем, - да, Диффузор, - и обхватила его и руками и ногами, потому что действительно хотела ощутить его – полностью… на сколько это возможно для вот таких тел… человеческих тел…

Ее человеческому сознанию действительно было легко забыть это. Потому что оно почти отключилось. А сама Селена пришла, как он и хотел – полностью, настолько, насколько к этому моменту вышла из архивов…

Единственное, что осталось потом в памяти ее, как человека – ощущения неземной силы, от которых умираешь, рассыпаясь на искры… и потом видишь свет… и Он – растворяет ее в себе и растворяется в ней… и вы перемешиваетесь… и Море… и Стихии…

Теплые камни… невысокие волны, накрывающие с головой… его теплые руки… его теплые губы… нежные-нежные прикосновения… его взгляд – в котором любовь, печаль и вечность… и боль… потому что он знает, каково ей придется… и она это знает – пока еще помнит…

- Я не хочу забывать, - просит она.

- Надо. Иначе просто не сможешь жить.

- Да, надо, - соглашается она.

- Ты всегда будешь ощущать мою любовь, - пообещал он, - даже в моих песнях…

- А я пойму? Ведь мне же будет казаться, что это просто песни, - она заплакала, - я же не пойму, что это – мне.

Он вытер ее слезы, поцеловал в мокрые глаза, сказал:

- Человечьим сознанием – будешь даже отвергать. А ты… ты, Селена – будешь знать, что это – тебе, для тебя… про тебя… Ты же всегда помнила, как я тебя люблю… как я люблю тебя, моя девочка…

- Мне будет казаться, что это сны?

- Да…, - Он печально вздохнул, - ты, как человек, будешь думать, что это просто сны. Но… как только ты захочешь ощутить это еще раз… позови меня во сне. Я услышу и приду.

- Каждый раз?

- Каждый. Этого мне никто запретить не сможет.

- Я не захочу секса ни с кем.

- Не думай об этом. Все равно это будет. Конечно, ты всегда будешь понимать, что просто секс – это хрень полная. Но… оно будет.

- Мне будет противно… А вот ты… как тебе от секса?

Он пожал плечами:

- Да… как всем людям – приятные ощущения тела, - он печально улыбнулся, спросил, - ты ревнуешь?

Она усмехнулась:

- Нет. Все равно того, что было со мной, ты ни с кем не испытаешь. Какой смысл тогда ревновать? А, даже, если бы ты смог такое ощущать еще с кем-то… тоже глупо как-то ревновать. Потому что… я же не могу заставить тебя не испытывать ощущений. Если ощущения есть – значит, они есть. А, если они больше не возможны, то тогда уже не ревность, а боль – что их нет.

- Да, Селена. Но, если они есть – они есть и ничего на это не повлияет. А, если их нет, есть просто секс. И некоторый интерес к объекту секса. Ощущения искусственно вызвать невозможно. Так же, их невозможно пресечь искусственно. И есть вечные ощущения, как с тобой, когда, что бы не случилось, кто бы ни встретился на Пути… а то… изначальное, то, что именно Твое и для Тебя – оно всегда Твое… Я… Я, Селена, всегда только твой в этом, с кем бы чего в миру у меня ни было.

- И ты уверен, что тебе никто не встретится, кто более твой, чем я?

- Да, Селена. Разве ты не понимаешь? Ты – вся для меня… ты – всё для меня. Лучшего быть не может. Потому что именно тебя я хотел… тогда, когда звал.

- В Атлантиде?

- Да, милая. Ты вспомнишь, когда полностью будешь тут.

- А почему сейчас не все помню?

- Ты помнишь. Только человеческое сознание сопротивляется Твоей памяти. Да и запаролено многое, потому что опасная эта память…

- Для кого опасная? – удивилась она.

- Для Системы… да и для тебя самой. Ты потом поймешь, когда твоя память вернется полностью.

- Но я помню ощущения от тебя. И еще помню, что так, как было тогда, сейчас невозможно.

- Потому что эти тела не позволяют так, как тогда.

- Дурацкие человечьи тела.

- Дурацкие, - согласился Он, - но, даже, живя в них, мы можем ощущать то, что могли тогда. На более высоких уровнях, чем тело. Конечно, хотелось бы испытывать и физически смешение на молекулярном уровне, а не просто проникновение.

Ее аж передернуло.

Он ласково обнял ее, уткнулся лбом в ее лоб и прошептал:

- Ну что ты… ведь на сколько это возможно при таком контакте, было красиво.

- Да… было. Но это так дурацко.

- Что поделаешь…

Потом они снова купались – уплыли далеко-далеко, так, что берега почти не было видно в темноте ночи…

- Селена и Море! – крикнула она.

Диффузор подплыл… в его удивительных глазах отражались звезды…

- И свет Луны! – радостно смеясь, крикнул он.

- И ты! – уже тихо добавила Селена, ощущая, что она-человек, просто задыхается от переизбытка ощущений к нему.

Он подплыл ближе, перевернулся на спину, прошептал:

- Ты – моя смерть.

Сначала она-человек не поняла и даже испугалась этих слов.… Но, спустя мгновение она-Существо донесла до своего человеческого сознания понимание – почему он так сказал… не словами, а ощущениями, потому что словами это не передашь. И ответила ему:

- Ты – моя жизнь.

- И песни о тебе, - добавил он.

- И постоянная разлука, - печально вздохнула она.

Он глубоко вдохнул, нырнул… а, когда вынырнул, сказал:

- Это ничего не меняет. Мы все равно всегда рядом. И быть рядом на уровне дальше физического нам никто не запретит.

- Да, - согласилась она, - так даже интереснее.

- И больнее, Селена… потому что иногда будет накатывать такая тоска, что почти невыносимо. И при этом еще знать, что встретиться невозможно… ты понимаешь, как трудно будет расстаться после того, что есть сейчас?

- Да, понимаю. Но… раз так надо… раз по-другому – нельзя. Да, разве нужно по-другому? Разве интересно было бы, как обычные люди? Вот это все… жить вместе, быт этот… Нет… лучше уж, пусть вот так.

- Пока мы вместе, пока есть возможность быть рядом и ощущать друг друга физически… давай не будем думать о том, как оно будет потом, - предложил он.

- Хорошо, - ответила она, - только все равно думается. Хоть я и понимаю, что даже лучше, что мы не можем постоянно быть вместе, а все равно… уже даже сейчас невыносимо оттого, что так скоро расставаться и что вообще нельзя встречаться почаще… и что так мало, - она снова заплакала, - так мало!

Они продолжили этот разговор уже сидя на берегу возле костра.

- Сделай, чтоб я забыла, - попросила она.

- Ты этого хочешь?

- Да. Хочу. Сначала не хотела, теперь хочу. Потому что Я – все равно не забуду. А моему человеческому не нужно этого помнить, иначе, как… ну, подумай, как оно будет жить потом? Как будет ходить в школу? Как будет общаться с родителями? Как вообще?

- Да, Селена, - он уложил ее на свою куртку, заботливо накрыл покрывалом, погладил по плечу, - ты забудешь, как только приедешь в свой город. Как только увидишь своих родных, забудешь. Но пока… пока будь в ясном сознании… пока тут, со мной.

- А ты… ты забудешь?

- Частично.

- Зачем частично помнить?

- Чтоб с ума не сойти. А совсем забыть… я просто не смогу. Не смогу сделать себе этого сам.

- А мне сделаешь?

- Да… но… Селена. Когда тебе будет невмоготу без истинных ощущений, я это пойму и приду к тебе во сне, потому что почувствую, каково тебе. И приду. По другому просто не смогу.

- Я ведь и раньше часто ощущала тебя в снах.

- Спи, мой ангел, - он так и сидел рядом, гладя ее по плечу, по голове, целуя в макушку… до тех пор, пока она не уснула. А потом пришел во сне… побыть с ней… бестелесно, чтоб она привыкла к этим ощущениям….

Третий эпизод… Он наконец-то прояснил один момент, который мучил ее очень-очень долго.

Он вытряхнул на журнальный столик содержимое своей барсетки: чего там только не было… разные бумажки с номерами телефонов… смятые салфетки, исписанные мелким почерком… зубочистки… три калькулятора – все пошерканные и, судя по всему, не работающие, потому что он тут же выкинул их в мусорницу… несколько зажигалок… куча разных мелких плассмассовых и железных штучек, вообще непонятного назначения… кошелек с бумажными деньгами… тряпичный мешочек с мелочью («просто нравится, как звенит», объяснил он)… фотка…

Селена взяла ее… долго смотрела… сравнивая с «оригиналом». Потом попросила:

- Дай мне эту фотку.

- Возьми.

- А ты не боишься, что из-за нее я не смогу забыть про эти дни?

- Нет, не боюсь. Ты все равно забудешь.

- А что я буду думать про нее? Что откуда она у меня?

- А вот и посмотришь сама.

- А ты знаешь?

- Конечно, я не могу прямо точно знать твои мысли по этому поводу, но догадываться могу.

- Ну, скажи.

- В какой-то момент твой мозг просто будет блокировать непонятное ему.

- Ясно. Я так и думала. Но ведь даже у него возникнут вопросы, откуда у меня такая фотка.

- Он не найдет ответа. Но будет искать и подгонять под рамки, в которые сможет утолкать ответ.

- Глупо, - вздохнула она.

- Грустно, - поправил он.

И она расплакалась, уткнув голову в ладони.

Диффузор обнял ее, прижал к себе так, что ей показалось – если поддаться его силе, если верить, то все же возможно перемешаться с ним на молекулярном уровне даже, имея такие дурацкие тела…

- Пусть… - прошептал он.

- Твое волшебное «пусть», - горько усмехнулась она.

- Сколько раз ты мне говорила эту фразу… сколько раз еще скажешь!

- Почему все так? Почему в этом мире все кверх тормашками? Зачем такой мир? Зачем?

- Милая моя девочка… не нужно пока тебе искать ответ на этот вопрос. Он потом сам придет, когда ты полностью выйдешь из архивов…

- Я задаю этот вопрос с тех пор, как осознала себя человеком. Мне года три-четыре было, когда я поняла, что тут все неправильно.

Он лишь вздохнул.

И она поняла, что действительно, сейчас они все равно не успеют нормально поговорить об этом – время, отпущенное на эту их встречу заканчивается. К тому же, наверняка, он прав – не стоит ей пока искать ответ на этот вопрос, потому что иначе невозможно будет жить среди людей.

Она выпуталась из его объятий, взяла фотку, улыбнулась ей, погладила… и убрала в блокнотик, который всегда лежит в кармашке ее спортивной сумки.

- Иди ко мне, - позвал он, усаживаясь в огромное кресло.

Едва сдерживая слезы, она рассмеялась и спросила:

- Пусть?

- Иди ко мне, - повторил он.

Она шмыгнула носом, вытерла слезу, которая все-таки выкатилась из глаза… и, понимая, что дальше будет еще тяжелее сдерживаться, подошла… ей казалось, что это сон… и он очень скоро закончится. Или она умрет – даже не потому, что не вынесет разлуки, а потому, что нужно возвращаться к людям и жить среди них – их дурацкой жизнью, по их дурацким традициям, принимать участие в их дурацких разговорах… И постоянно понимать, что люди – жестокие глупые эгоисты, не понимающие Любви, убивающие все живое вокруг…

- Селена, - он взял ее за руку, - все это уже скоро закончится. И станет по-другому. И ты… ты, девочка, будешь принимать в этом участие, потому что ты здесь как раз для этого. Но вначале ты действительно должна пожить среди людей, увидеть их жизнь изнутри ее самой… чтоб потом сделать все правильно. И ты должна их полюбить такими, какие они есть… Так же, как Творец любит свои творения – такой любовью… безусловной, не зависящей ни от чего.

Она ошарашено посмотрела на него, вспоминая, что когда-то… в Атлантиде знала, что – да, действительно нужно суметь полюбить человеков вот так… потому что иначе – не правильно, не гармонично…Но… Но… она прошептала:

- Это так… так ужасно! Неужели они не понимают?! Неужели не видят, какие они плохие? Как они все портят вокруг?

- Да, - согласился Диффузор, - они ничего этого не понимают и не видят. Но не все. Некоторые все же, видят и понимают. И ты встретишь таких. А пока… вот сейчас… девочка моя милая… не нужно об этом… правда, не нужно.

Он усадил ее на себя:

- Когда придет время, когда ты сможешь воспринять свое назначение правильно, без отторжения… ты все поймешь. А я всегда… всегда буду петь для тебя.

- Хочу тебя, - сказала она, глядя ему в глаза. Ее руки легли на его грудь, раздвигая в стороны полы расстегнутой рубахи.

- Селена… да. Пусть… Настолько, на сколько ты хочешь лететь туда… в Стихии… позволь себе взорваться… позволь… лети… не сдерживай себя…

И еще – четвертый эпизод. О том, что произошло уже гораздо позже. И то, что там происходило, очень и очень напоминало май этого года – те несколько дней ужасных истерик, когда она вышла из-под наркозов и вспомнила …

- Дурацкий мир предателей! Дурацкий мир дурацких законов! – кричала она ему в лицо, - зачем ты так со мной поступаешь?!

- Селена, девочка моя, успокойся... пожалуйста, - Диффузор шел к ней по лестнице.

Она взбегала вверх, понимая, что глупо – все равно лестница выведет на балкончик, и дальше бежать будет некуда. И он все равно обнимет ее, прижмет к себе… потом скажет свое волшебное «пусть»… и она не сможет ни злиться на него, ни противостоять его безумному желанию испытать это ощущение… Резонанс по всем уровням Существа… и еще выше – тоньше даже Ядра… еще один раз…

- Не надо, Диффузор… пожалуйста. Ты же знаешь, что лучше не надо. Разве ты хочешь делать это против моей воли?

- Нет. Да и не получится резонанса против твоей воли. Но…

Она умоляюще выставила вперед ладони:

- Только не нужно говорить это… ладно? Не говори это свое волшебное слово, потому что после этого уже…

- Селена… ну зачем сопротивляться себя самой, когда хочешь… когда ты сквозь все эти обиды, сквозь досаду все равно та, кто есть. Ты ведь не перестала от этого быть собой! Ты все та же… моя Селена.

- Нет, Диффузор! Нет! Я – шлюха! Ты сделал меня такой шлюхой. Не хочу ничего.

Каким-то непостижимым образом он сумел в одну секунду прыгнуть к ней и стиснуть ее в своих объятиях.

Она не стала вырываться, потому что это бесполезно. Но и обнимать его не стала.

В его глазах отразилась боль… оттого, что вот так происходит.

- Обними меня, - попросил он.

- Нет! Не хочу!

Он горько усмехнулся:

- Когда ты говоришь это… разве это Ты говоришь?

Она долго молча смотрела в его глаза. А потом, проигнорировав его вопрос, задала свой:

- Зачем ты так со мной поступил?

- По-другому не получалось!

- Да!? – выкрикнула она, резко дернулась и отпрыгнула на две ступеньки выше.

- Да, - спокойно ответил он. И попросил, - пожалуйста, позволь мне объяснить тебе… настолько, на сколько ты сейчас можешь это воспринять. Пожалуйста, девочка моя…

- Да, я хотела бы это послушать. Только ты ведь ничего нормального не скажешь! Я ведь знаю, что ты скажешь – то же самое, что полчаса назад говорил – что иначе было нельзя, что у тебя ни на кого не встанет для резонанса… да, что без резонанса не получилось бы именно это Существо забабахать!

- Господи… Селена. Ты сама себя послушай! Что ты говоришь!

- Потому что ты – делаешь такое! – злобно крикнула она. И уже спокойнее спросила, - ты мне хотя бы можешь объяснить, что это за Существо такое ценное, что его обязательно нужно было родить? Причем – именно мне!

Он печально усмехнулся:

- А разве ты не любишь его?

- Конечно, люблю. Но мне было бы куда легче, если бы оно действительно было ребенком Валеры, а не твоим. Потому что для Валеры я просто человек. А на самом деле-то – нет. И этот ребенок – не ребенок этого тела, а – мой. Как Существа вообще. Мой и твой! Какой, блять, пиздец, Диффузор! Кто это? Зачем он?

- Ты все узнаешь сама. Не сейчас. Пока слишком рано.

- Блять! Я же все равно забуду эти дни, что я с тобой, как обычно. Но сейчас… хотя бы сейчас знать, чтоб не испытывать вот эти ощущения…, - слезы потекли по щекам, она вытерла их трясущимися руками. Только они все равно продолжали течь. А внутри ее Существа прямо бушевала безнадега – оттого, что она теперь не Селена, которая свободная, как стрела, а чья-то мать, что вообще противоестественно для нее. И она еще раз попросила дрожащим голосом, - Диффузор… я не хочу ненавидеть тебя… объясни мне… пожалуйста… ну, зачем ты так поступил со мной?

- Нет… девочка, пока нельзя. Слишком опасно тебе это знать.

- Да ну! – крикнула она, всхлипывая.

Диффузор шел к ней, она отходила все дальше… на балкон.

- Зачем сейчас? Зачем мы встретились сейчас? Ведь этот ребенок уже есть, значит, незачем тебе больше меня трахать!

- Не нужно этих пошлых слов. Это ведь не траханье!

- Ну да! Конечно! А что?!

- Ты – знаешь!

- Смотри, сколько у тебя детей! И без этого ребенка! Неужели тебе мало? Неужели тебе нужно было еще одного?! Ты что, коллекционируешь их? Или что, чем больше детей, тем ты круче?

- Селена! Боже мой! Ну… зачем вот так?

- Что? Не нравится, когда я правду говорю? Когда ты тех детей делал, там тоже резонанс нужен был?

- Нет. То – обычные дети. Я ведь тебе объяснил, что резонанс для меня возможен только с тобой. Как ты выражаешься – не встанет ни на кого другого. Я ведь люблю тебя … истинная любовь к воплощенному Существу… она одна навечно, такого, как с тобой у меня не может быть ни с кем больше. Даже чего-то отдаленно напоминающего не может быть. Потому что ты – именно то, чего я хочу от этого ощущения. Как люди говорят, ты – моя истинная половинка.

- Сам ты – половинка! - выкрикнула она и, подпрыгнув, села на перила балкона… спиной к улице… на пятнадцатом этаже…

И истерично рассмеялась… от своих последних слов.

И он рассмеялся. Подошел, обнял ее. Уткнулся головой в ее плечо. Прошептал:

- Милая моя девочка… еще один раз… хотя бы только раз… пожалуйста. Пусть… Пусть. Ведь ты тоже хочешь!

- Зачем, если все равно нельзя быть вместе?

- А разве ты этого хочешь?

- Нет! Мне этого не нужно! Но, даже, если бы хотела… все равно невозможно.

- Ох… девочка… думаешь, мне легко знать, каково тебе от этого всего?

- Я об этом не думаю. Только знаю, что это ублюдочный мир. И ты сразу знал, что так будет…, - махнула рукой и добавила, - да и я знала…

Она спрыгнула с перил, обняла его, прижалась к нему всем телом – потому что… он прав – ни обида, ни злость… вообще ничего не могут изменить то, что есть изначально. А изначально он для нее именно то, что эти дурацкие тупые люди называют второй половинкой.

- Селена…

Она молча посмотрела в его глаза.

- Дитя мое… прости меня… хотя, я не мог сделать по-другому, но прости меня.

- Ты обманул меня, Диффузор.

- Нет! Нет, девочка. Разве ты ощущала обман тогда?

- Не ощущала.

- Я только любил тебя… люблю…

- Но ты ведь не сказал, для чего был тот резонанс. Не сказал!!! – крикнула она, вложив в этот крик всю обиду, всю досаду…

- Не сказал… хотя… сказал потом. Ведь ты не смогла сделать то, что хотела, когда узнала, что у тебя будет ребенок.

- Потому что это – живое. Поэтому и не смогла! – крикнула она, - я ведь тогда уже не помнила, чей это ребенок. Думала, что этого апатичного рохли…

- Ну… Селена. Ты-то не думала ничего. Ты просто спала. А так думало твое человечье сознание.

- Да, какая разница. Все равно, не смогла убить этого ребенка. Мне очень хочется ненавидеть тебя.

- Все, что угодно, девочка… если тебе от этого легче будет.

- Но я не могу тебя ненавидеть. Потому что – люблю.

- Тогда – люби… Селена. Пока еще это возможно.

У нее аж ноги подогнулись. В первый миг ей вообще показалось, что она сейчас просто умрет от такого его заявления. Но уже в следующий миг, сумела справиться с собой. И спросила:

- Правильно ли я понимаю, что мы теперь не сможем встретиться очень долго? Или вообще никогда…

- Долго. Но, конечно, не никогда.

- Я имею в виду, никогда – для этого воплощения.

- Встретимся… только… Селена. Захочешь ли ты меня так, как сейчас, если я буду уже стариком? Ведь это ты – вечно молодая… а мой организм – все равно стареет, как у обычных людей.

- Не думаю, что мне будет важно, как ты выглядишь тут, в этом мире. Я же все равно знаю, какой ты…

- Но… Селена…

- Погоди. Вот, ты меня спросил, когда я говорю «я», то это говорит мое человечье сознание, или я сама. Так же, мне хочется у тебя сейчас спросить: когда ты сейчас говоришь «я», то кто это говорит о «старике», ты или твое человечье?

- Я сам, девочка моя. Потому что, как бы я ни старался, а тут, в миру, тело, которым я пользуюсь, состарится и…

- Не надо про потом, Диффузор. Пусть будет сейчас, - ее рука настойчиво легла на замок его джинсов.

- Пусть.

Это снова было на Море… под звездами… так же, как и в самый первый раз, сначала они долго молча сидели, смотрели на невысокие волны, слушали звезды и кидали камешки. Потом раздели друг друга, взялись за руки и, разбежавшись, нырнули.

- Ты – очень красивый, мой Бог, - прошептала она, когда, вынырнув, увидела, как он откидывает с лица длинную мокрую челку… потому что в такие минуты – особенно, в Море – он становится похож на себя такого, каким был в Атлантиде, только без крыльев. А вообще… как он и говорил – его тело весьма состарилось с того раза, когда она попросила у него ту самую фотку. Вон, живот появился… да и все остальное уже не такое, как было. Конечно, ей не особо важно, как он выглядит в этом мире, когда она знает, какой он на самом деле. Но все равно совсем не обращать внимания на эстетику тоже невозможно…

Он засмеялся, подплыл к ней. Она обхватила его ногами за талию, он обнял ее за плечи – разумеется, они тут же вместе ушли под воду…

И снова, как в тот самый первый раз (как же давно это было… столько всего произошло за это время и у нее, и у него), они долго кувыркались в волнах, потом выползли на мель.

Ловко просунув руки ей под коленки, он сам лег на спину, а ее усадил на себя.

- Я тебя буду долго мучить, - пошутила она, гладя ногтями по его груди и ощущая, как искорки статического электричества пробегают по телу.

Если знать, как растягивать вот этот момент «до», можно действительно измучить друг друга… такое сладкое мучение от ожидания… а, если уметь несколько раз остановить приближающийся оргазм, получится резонанс на физическом уровне. Вот сейчас она и намеревалась так сделать. А потом, когда начнется тут – только тогда она позволит себе выпустить те ощущения, которые возможны с ним по всем уровням…

- Можешь вообще убить… я согласен, - он улыбнулся.

- Нееее, не убью, но замучаю до смерти. Ведь ты же говоришь, что я – твоя смерть.

- Умереть от резонанса – это и есть моя мечта, Селена, - сказал он уже серьезно.

Она закрыла глаза, чтоб физическое зрение не мешало… потому что то, что видят глаза – так не соответствует тому, что есть Они, как Существа за пределами этих тел и этого зрения… там они – красивые… настоящие…

И ей вдруг вспомнились ощущения, возможные в Атлантиде, когда тела были другими, когда все вокруг пело… когда был Мир красоты, истинных ощущений и гармонии. И она заплакала, уткнувшись головой в его плечо. И зашептала:

- Как противно от медленной речи, Диффузор. Как противно от всего этого… какие мы… как выглядим… ты ведь совсем не такой. Вот, закрою глаза – тогда ощущаю Тебя … а открою – совсем не ты, а какой-то… даже не хочу называть тебя так, как люди называют…

- Я тоже этого не хочу. Просто люби меня, моя Селена. Это одно – вечно.

- Да, мой Бог.

Это твой номер, номер, номер, номер…

Вот, почему она столько времени проводила на переговорных пунктах.

Потому что номер, номер, номер, номер… был специально для нее. Но Его самого было застать сложно. Сначала нужно было позвонить по этому волшебному номеру. Представится, как Котики. И договориться, когда и во сколько подойти, чтоб поговорить с тем, ради кого она сейчас сюда звонит.

Чаще всего разговор получался на следующий день… или через пару дней…

Но это бывало все равно не часто. Только, когда становилось совершенно невыносимо жить среди людей…

А однажды ей просто до предела нужно было пообщаться с ним… так сильно, что терпеть больше нельзя… Даже три года назад, когда она решила уйти из дому насовсем и то легче было… встретилась с ним… побыла три дня на море – и снова, туда же, к людям.

А сейчас кажется, что всё! Что невозможно дальше находиться среди них…

Если раньше она жила с родителями и просто привыкла к ним, то теперь живет в общаге, где постоянно много людей, они постоянно разговаривают… да еще учеба, где учат тому, что она и так знает, да еще заставляют читать, как об этом писал какой-нибудь психопат, которому, по всей вероятности хотелось ни объяснить невежественным людям устройство мироздания, а блеснуть своим умом… совершенно ничего не понятно, да еще столько дурацких терминов… Хотя, конечно, понятно, почему столько терминов – ведь для описания таких вещей нужны какие-то слова, которыми люди не пользуются в обычной жизни.