Схема 2. Субъектоцентристская схематика 7 страница

В осевое время или в эонах откровения осуществляется великий прорыв в еще неизведанные возможности, трансцендентная тайна становится открытой для посвященных народов. Осевое время, принятое за отправную точку, определяет постановку мировоззренческих вопросов и масштабы миротворения, прилагаемые ко всему предшествующему и последующему развитию. Осевое время ассимилирует все то, что до него существовало в еще недостаточно связанном виде и мировая история обретает структуру и единство, способные сохраниться во времени[89]. Кайрос в осевое время метаистории является как бы “пусковым механизмом”, посредством которого Вечность “запускает” новую форму хроноса и тем самым открывает новую страницу в Мировой истории. Если кайрос, особенно в осевое время, есть проявление целостной метаистории, то хронос, в основном, господствует между осевыми временами, давая возможность истории воспользоваться открывшейся тайной о ранее неизвестных экзистенциальных возможностях трансценденции и воплотить их преходящие формы сущего.

Почему переходное время называется «осевым»? Потому, что наступает время нового витка гармонии, которое и обеспечивается кайросом. Кайрос пронизывает собой толщу хроноса и тогда творчество выводит человека на новый виток осмысления своей истории. Онтологические ступени по которым Дух нисходит, субъект объективируется, отделяются друг от друга соответствующими формами «осевого времени», задающими новые суперпарадигмы исторического движения, которые ранее были неявными и не главными, однако на новой степени развертывания структур Неиного в Сущем становящиеся явными и главными.

Осевое время – это время между временами, оно отделяет одну онтологическую форму истории со своим особым временем от другой с иной формой временного потока. Осевое время, в связи с тем, что оно обеспечивает переход от одной исторической формы к другой в условиях отпадения последней, несет в себе не только конструктивную, но и деструктивную функцию. В нем трагизм истории ощущается наиболее остро. Апокалиптика становится формой постижения трагической сущности человеческого существования. Кайрос как мгновения Откровения необходим для того, чтобы новая онтология выдвинулась из апофатических глубин прежней и процесс расширения вселенной Духа воплотился в еще одну экзистенциальную форму.

Кайрос, в отличие от хроноса имеет отношение к динамике целого, а не плоской эволюции его частей. В перманентно строящемся Миро-Здании “новые” онтологические этажи, как бы выдвигаются из внутреннего мира в мир внешний. Новыми они являются лишь в качестве компонентов внешнего мира, понятие “новое” неприменимо к внутреннему миру изначально не-сущее в себе в потенциальной форме актуальности сущего. Мир как бы изливается из божественной пустоты, как считает немецкий историк античной философии Эдуард Целлер по "закону убывающего совершенства". “Каждое вновь произведенное бытие, - писал Плотин, - с одной стороны, менее совершенно, а с другой, сохраняет подобие его в такой степени, в какой сохраняет связь с ним и подчиняется ему”.[90]

Метаисторический процесс протекает, если можно так выразиться”, в режиме экзистенциального сотрудничества и взаимопомощи между суб-субъективностями, суб-личностями, укорененными в соответствующую иерархию своих собственных онтологических проекций - универсумов, вместе с которыми они и составляют синкретическую экзистенциальную целостность, которую Лейбниц называл монадами. «Каждая простая субстанция, - писал он, - посредством своих смутных восприятий или ощущений содержит универсум и что последовательность этих восприятий регулируется особой природой этой субстанции, но так, что всегда выражает всю природу универсума»[91]. Говоря современным языком, здесь имеет место “устойчивое развитие”, а точнее устойчивое становление, заключающееся в том, что становление частей подчинено интересам становления целого.

Ментальность иерархического человека и ее внешние экстериоризованные формы имеют тенденцию к расширению. В экзистенциальном плане это расширение выглядит как постепенное и последовательное развертывание астрального субъекта в субъекта иерархически завершенного, т.е. в астрально-антропно-социально-телесного субъекта. Ментальные ипостаси онтологических субъектов (астрально-культовая, антропно-культурная, социально-цивилизационная, телесно-технологическая) перманентно автоэволюционируя, в своем сущностном плане остаются самотождественными, неизменяемыми, то есть ментальными формами Неиного. С той или иной степенью выраженностью они присутствуют в каждом из онтологических субъектов и эволюционируют скорее под воздействием внутренних, нежели внешних экзистенциальных факторов. Внешние воздействия могут лишь несколько изменять интенсивность и направленность внутренней экзистенциальной автоэволюции или до известных пределов ее искажать, деформировать.

Под консолидированным субъектом мы будем понимать такую форму ментальной полноты, в которой ее структура представляет собой совокупность “вложенных Я”, т.е. когда низшие Я трансцендентно подчинены высшим и все они вместе образуют собой единый внутренний мир субъекта. Это оказывается возможным лишь при условии, если внешний мир субъекта является столь же иерархически упорядоченным, как и его мир внутренний, когда во внешнем мире низшие формы бытия являются вложенными универсумами высших и выступают их онтологической опорой, что позволяет субличностям естественным образом укореняться в свои собственные онтологические проекции.

Для того, чтобы модельно воспроизвести всемирную историю развертывания Множественного из Единого, понимаемого в качестве бесконечного, абсолютного субъектного Начала, вполне достаточно двух базисных категорий “субъективация” и “объективация”. Однако в историософском аспекте, к сожалению, лишь категория “объективация” является обстоятельно проработанной, противоположная же ей категория “субъективация” все еще остается довольно бедным в содержательном и смысловом планах, термином. Объединим эти два понятия во взаимодополнительную категориальную пару, с тем чтобы их использовать в качестве предельных значений при построении метаисторического континуума этапов нисхождения Субъекта и восхождения Объекта в Сущее.

Категория “объективация” фиксирует такую онтологическую метаморфозу с субъектом, в результате которой его внутренний мир превращается в мир внешний, оказывающийся объектом его собственного восприятия.«Субъект, - писал Шеллинг, - поскольку он еще мыслится в своей чистой субстанциальности, еще свободен от всякого бытия и есть хотя не ничто, но тем не менее как ничто. Не ничто, ибо он все-таки субъект; как ничто, ибо он - не объект, не сущий в предметном бытии. Однако он не может остаться в этой абстракции, для него как бы естественно желать самого себя как нечто бесконечное самополагание, т.е., становясь объектом, он перестает быть субъектом... Начало, конечно, состоит прежде всего в том, чтобы сделать себя чем-то, стать объективным, ибо тем самым вследствие бесконечности субъекта, в соответствии с которойза каждой объективацией непосредственно следует также более высокая потенция субъективности, - вследствие этого вместе с первой объективацией была положена основа всего последующего возвышения, а тем самым и самого движения... как ничто; это как выражает всегда нечто добавочное, выходящее за пределы сущности, и тем самым относится к предметному, выходящему за пределы сущности бытию»[92]. Самообъективация есть трансцендентный механизм перехода Ничто в Нечто. В самом широком смысле объективация есть процесс перевода внутреннего мира субъекта в его иное - в мир овнешненный и овещненный. Динамика внешнего мира перманентный процесс самообъективации Субъекта, в которую он своей экзистенциальной процессуальностью вплетается, хотя порой и не осознает того, что выступает самостью, своими интенциями атрибутирующая динамику мира свойствами само -изменения, само -движения. Изменения во внутреннем состоянии Субъекта овещняясь и овнешняясь отливаются в соответствующие онтологические формы “объективной реальности”, выступающие как бы застывшей архитектурой внутренней архитектоники души, надстраивающейся над ее архетипами. Стороннему наблюдателю, т.е. наблюдателю занимающему стороннюю, внешнюю позицию процесс само- движения может показаться перманентным развертыванием имманентных законов объекта, такого рода аберрация восприятия и представлена в объектоцентристском гносеологизме. С позиции же внутренней, этот процесс, воспринимается как процесс последовательного вырабатывания неявных ментальных структур Субъекта, их последовательного преобразования во внешние онтологические структуры, генерализируемые усилиями Субъекта в многомерную Самообъективацию. Наблюдатель, занимающий внешнюю позицию непременно Самообъективацию примет за Объект, и, напротив, наблюдатель, занимающий внутреннюю позицию будет рассматривать Объект в качестве онтологического инобытия Субъекта. “Мы принимаем за реальность, идущую от объектов, - писал Н.А.Бердяев, - то, что есть конструкция субъекта, объективация продуктов мысли”.[93] Исследователь, который порой доверяется своей глубинной интуиции вопреки свидетельствам так называемого здравого смысла, способен выйти на позицию внутреннего зрения и в самом себе обнаружить присутствие еще неразвернутого внешнего мира.

В этой связи весьма интересным является высказывание К.Маркса, совершенно не вписывающееся в его последовательное диалектико-материалистическое мировоззрение.“Человек..., - пишет он, - находится в абсолютном движении становления... - это полное вырабатывание внутреннего человека”.[94] Если предельно расширить смысл этого высказывания, то получается, что внешний объективированный мир в своем метаисторическом становлении есть ни что иное как “вырабатывание” непроявленных, неявных онтологических прафеноменов внутреннего мира Субъекта. Но ведь это положение напрямую восходит к общему принципу построения субъектоцентристской концептуализации Сущего, утверждающему, что внешний мир в качестве континуума потенциальных объективаций изначально составляет трансцендентную и неявную структуру Абсолютной Пустоты, которая в процессе перманентной автокреации, автоэманации Абсолюта становится Абсолютной Полнотой Сущего. Авто- становление Абсолютного Субъекта и целесообразно обозначать понятием, метаисторией, метаисторическим процессом.

В отличие от Субъекта Объект не только не метаисторичен, но и не имеет своей отдельной от него истории. Объект историчен, но не в качестве нечто онтологически внеположного Субъекту, а как его объективация. “Вся история мира, - писал Н.Бердяев. - есть история моего духа, в духе нет внеположности моей истории и истории мира”.[95] В своей метаистории Субъект последовательно обретает опору в универсуме самообъективаций, целой иерархией своих субличностей укореняется в онтологические ниши бытия, являющиеся его же собственными порождениями. Внутреннее в Экзистирующем Субъекте не только экстериоризуется во внешнее, но и посредством внешнего в качестве универсума своих собственных самообъективаций, обретает полноту своего духовного содержания, переводит потенциальные и неявные ментальные структуры в структуры актуализированные и явные. Объективная реальность есть ни что иное, как объективация субъективной реальности, она в состоянии существовать лишь как экзистенциальная проекция Субъекта. Степень историчности объективаций субъективного обусловлена степенью выработанности в ней внутреннего человека. Так называемые “объективные исторические законы” являются объективными лишь постольку, поскольку выступают обмирщвленным инобытием субъективной креативности и эманационности - этими объективациями перманентной интенциональности Субъекта. Лишь своей укорененностью в соответствующую нишу бытия, субъект придает ее отношениям внутреннюю стабильность и устойчивость извне выглядящие как некая объективная законосообразность. “Следует попытаться, - писал Н.Гартман, - помимо всего прочего, внести ясность в то, что заключено в объективациях духа, которые в "произведениях", словно в капсулах, проносят и сохраняют духовные ценности через все изменения исторического духа. Их способ бытия и закономерности, очевидно, иные, нежели у живого, меняющегося исторического духа”.[96] История объективаций может мыслиться только как субъектосообразный, человекосообразный процесс становления мира, внутренние законы движения которого имманентны не объекту, а субъекту в нем инобытийствующего.

В субъектоцентризме дихотомичность категориальной пары “субъективация-объективация” весьма условная, субъективация изначальна, тогда как объективация - ее довольно поздняя онтологическая производная. Понятие “субъективация” обладает предельно широким экзистенциальным смыслом. Под “субъективацией” мы будем понимать всю совокупность внутренних процессов, относящихся к авто- становлению, авторскому, творческому становлению Субъекта в его нисхождении из Единого во Множественное. В самом широком смысле субъективация есть процесс тотального вырабатывания “ментальной пустоты” в “ментальную полноту”, позволяющая Бесконечному Субъекту постоянно оставаться вечно Неиным в перманентно овременяющемся Сущем. Высшей формой субъективации является самосубъективация Субъекта. Ее крайней противоположностью выступает самообъективация Объекта - “высшая” форма внесубъектных процессов в Сущем. Метаисторический континуум миротворения, вмещающий в себя всю совокупность взаимообусловленных процессов онтологического нисхождения Неиного в Сущее, будет выглядеть следующим образом (схема 4):