Но стали вы им не сразу. К этому времени ваши недоброжелатели наверняка успели подготовить карт-бланш

После оглашения даты защиты Плетнева начала принимать «экстравагантные» меры, – рука об руку с Киевом, – по завалу моей докторской диссертации. История возвышения этой дамочки примечательна и характерна. У академика Рыбакова в разное время, а может быть и параллельно, помимо жены, было две, скажем так, близкие подруги. Одной из них являлась доктор наук Галина Георгиевна Мезенцева, которая работала в Киеве. Довольно милая женщина, которая в жизни не стала бы доктором наук, если б академик Рыбаков об этом не позаботился. Другой из них оказалась Светлана Александровна Плетнева. Тоже доктор наук, которая тоже никогда бы не стала таковой, если бы не усилия многопочтенного Бориса Александровича. Все это я знаю задним числом, поскольку свечки не держал, но люди говорят.

Мезенцева была моим первым оппонентом еще на защите кандидатской. Ко мне она относилась очень хорошо. Но с Плетневой отношения не складывались изначально. Кажется, я упоминал, что я написал критическую рецензию на том «Археологии СССР, кочевники средневековья», который вышел под ее редакцией. А также в собственной книге указал, что она кое-что перепутала. В сущности, мелочи. Ничего обидного. Петя посмотрел тогда на рецензию и говорит мне: «Отправь ее в издательство “Советская археология”, пусть развлекутся». Он ничего особенного не имел в виду, просто такое чувство юмора. Я послушался учителя и отправил. А Плетнева тогда была ужасно важной – чуть ли не зам самого Рыбакова. Он - редактор головного журнала, а она зам редактора. Как Гера на Олимпе. И тут я, мальчишка, шлю рецензию, в которой написано, что она может хоть в чем-то ошибаться. Чудовищная крамола! Рецензию мою, естественно, не опубликовали, но сильного врага я получил...

В Москве есть два докторских совета – в Институте археологии, который контролировался всей системой Академии наук, и в МГУ, который подчинялся другому министерству. Два ведущих и признанных специалиста по тематике средневековых кочевников – Плетнева и Федоров-Давыдов, – работали в этих разных учреждениях. Сохраняя при этом дурные научные отношения. Оба хотели получить Государственную премию. Тот за свою книжку, а Плетнева за свою. В итоге получила бабки Плетнева, именно по комплексу тех причин, о которых я тебе говорил. Академик Рыбаков был у власти несколько десятилетий. Он жил до бесконечности, пока не дожил до самой смерти.