Какой у вас был интерес в этой поездке? Они давали какой-то гонорар?

Никакого. Но почему бы и не покататься? Да еще и выпендриться на шару? Заодно кувыркнусь, мало ли что. Расскажу чего-нибудь про Одессу, меня покажут по телевизору. Польза будет. Так оно и оказалось. Там я случайно встретил Розанова. Он меня повел обедать. Был с некой дамой по имени Кармелла Цепколенко. Они в Киеве устраивали какой-то фестиваль. Я ему говорю: «Раз вы здесь, давайте вместе представлять книжку». Он сказал, что не очень понимает о чем идет речь. Я говорю: «Ничего, мы люди техничные. Рядом сядете, все будет хорошо». Передачу эту вел какой-то высокий, лохматый, очень неухоженный парень. Его фамилия была Стус и знаменит он был тем, что являлся сыном известного украинского, по-моему, поэта Василя Стуса. Такого занехаянного, типа диссидента. Я не читал его произведений, но слышал, что это очень знаменитый человек. Знаменит он тем, что был сгноен большевиками по какой-то причине. Его сын закрепился на телевидении благодаря имени своего отца. Вел себя совершенно интеллигентно. Мало того, явился какой-то канадский профессор и тоже чего-то рассказывал. Куча телевизионщиков. Обстановка более чем комплиментарная и доброжелательная. Обсуждение шло на русском языке. Я был в ударе. Никакой агрессии не увидел. Все задавали вопросы. Розанов что-то подквакивал. Полный успех передачи.

А Быстрицкий, который со стороны все это наблюдал, пригласил нас на чашку кофе, как директор всеукраинского фонда Сороса. Обычный ритуал вежливости. Мы завели светскую беседу. Он спросил меня, чем я занимаюсь. А также вспомнил, что ему Кобак что-то обо мне говорил. Я начал рассказывать про раскопки. Он удивился, что ничего об этом не знает. Спрашивает, как мы это сделали. Я ему рассказываю о своих впечатлениях после обнаружения такого мощного культурного античного слоя, который подстилает современную Одессу. Сказал, что дух античности сохранился в самой земле. И тут я совершил рискованный поступок – произнес незнакомое слово в обществе людей, которые, не дай Бог, его не знают. Но я видел собеседника по тексту. Быстрицкий был явно хорошо образован, у него очень высокое качество речи. Я вспомнил, что он все-таки доктор философии, поэтому осмелился. «Вы знаете, – говорю я ему, – мне показалось, что это какая-то энтелехия». И смотрю на него с опаской: читал он Аристотеля или нет. Тот воскликнул: «Точно! Конечно же, это энтелехия». Он был искренне изумлен. Наверное потому, что впервые в жизни увидел живого человека, который не только знает слово энтелехия, но и правильно его употребляет. Он вскочил, протянул визитную карточку: «Если что надо, я весь к вашим услугам». Тут же поворачивается к Розанову: «Всеволод Анатольевич, ну что же вы? Посмотрите, какие у вас люди! Оформляйте проект».

К чему я рассказал эту историю. Из педагогических соображений. Чему я тебя учил? Что такое деньги? Образование – это не деньги. Деньги – это хорошее образование. А хорошие деньги – это очень хорошее образование. Так вот, всего лишь одним словом, вовремя произнесенным в контексте беседы и уместно употребленным, я заработал десять тысяч долларов. Грант на б о льшую сумму Розанов мне не разрешил делать. Сказал, что это нескромно. Так и сплясалась вся ситуация – с Левочкой, с Розановым, с Кобаком и Быстрицким. Я оформил необходимые бумаги и бабки пошли.