Человек и его достижения

Вильям Штерн родился 29 апреля 1871 года в Берлине и жил там до двадцатипятилетнего возраста. Во время своего третьего университетского семестра он начал заниматься у Эббингауза, и это определило направление его образования и его дальнейшую карьеру. В то же время влияние Лацаруса и Паулсена, у которых он также учился, довольно рано привело его к мысли о том, что он должен выйти за пределы натуралистических воззрений Эббингауза и выработать для себя более полное и менее ограниченное представление о рамках психологической науки. Уже в своей докторской диссертации «Die Analogic im volkstumlichen Denken» (Аналогии в народном мышлении — нем.). (1893) он попытал синтезировать культуральный и экспериментальный подход, связав учeния Лазаруса и Эббингауза.

В 1897 году Штерн получил во Вроцлаве (по приглашению Эббингауза, который уехал туда в 1894 году) должность приват-доцента; до этого он в течение пяти лет работал над своей экспериментальной монографией «Psychologie der Veranderungsauffassung»(Психология изменений самообладания — нем.) (1898). Рассматривая как изменения модальностей ощущений влияют на восприятие, эта работа предвосхищала, феноменологические описания гештальт-школы. В этой работе подвергается критике «гипотеза константности», что справедливо может быть расценено как раннее выражение Strukturbegriff (структура понятий - нем.). И, тем не менее, очевидна недостаточность интерпретаций природы этой структуры. Автор только смутно чувствует потребность в содержательном агенте, который мог бы рассматриваться как причина и носитель перцептивного изменения. Представления о Личности еще нет. Логическое завершение этой ранней монографии было представлено только тридцать семь лет спустя, в работе «Raum und Zeit als personal Dimensionen» (Пространство и время как личностные измерения нем.), (1935).

До того, как занять в 1907 году во Вроцлаве должность профессор Штерн продемонстрировал свою оригинальность по полной программе. Первые семь лет века были периодом расцвета его гения. Вскоре друг за другом появились его новаторские книги и монографии в пяти неизведанных областях психологии. (1) «Uber Psychologie der individuellen Differenzen» (О психологии индивидуальных различий — нем.) был опубликована в 1900 году; в ней автор заявлял, что индивидуальность будет проблемой двадцатого века. Книга была полностью переписана в 1911 году, и получила более известное нам название «Die differentielle Psychologie» (Дифференциальная психология — нем.). (2) «Zur Psychologit der Aussage»(О психологии свидетельских показаний — нем.) появилась в 1902 году, за ней последовали два тома «Beitrage zur Psychologie der Aussage». Интересно отметить, что его последняя открытая лекция в декабре 1937 года в Нью-Йорке касалась той же самой проблемы в ее связи с судопроизводством (3). В то же время начались исследования по детской психологии. В первую очередь его внимание привлекли такие проблемы, как заинтересованность детей в школьных занятиях, их манера рассказывать, точность этих рассказов. Затем появились работа о Елене Келер и два известных монографических исследования (написанные в сотрудничестве с женой, Кларой Штерн). Эти две работы, «Die Kindersprache»(Язык ребенка — нем.) (1907) и «Erinnerung, Aussage und Luge in der ersten Kindheit»(Воспоминания, высказывания и ложь в раннем детстве — нем.) (1908) были основаны на наблюдении за тремя их собственными детьми. (4) Прикладная психология была окрещена и представлена психологической общественности в брошюре под названием «Angewandte Psychologie»(Прикладная психология — нем.) (1903). В этой публикации он также предложил понятие психотехники (за одиннадцать лет до того, как Мюнстерберг присвоил и популяризировал его). В 1906 году (с помощью своего студента Отто Липманна) Штерн основал Institut fur angewandte Psychologie (Институт прикладной психологии — нем.) в Берлине, а вскоре после этого Zeitschrift fur angeцwandte Psychologie (Журнал прикладной психологии — нем.) (1907). Штерн оставался содиректором института до 1916 года и соредактором журнала до 1933. (5) В 1900 году он начал работу над основами критического персонализма, тщательно выбирая название для своего первого издания и проводя много времени за письменным столом. Его первой философской публикацией (1903) стала статья, посвященная второму закону термодинамики в его связи с наукой о психическом, опровергающая пессимистичные выводы фон Хартманна. К тому же времени принадлежит первая публикация, касающаяся его системы — первый том «Person und Sache» (Личность и вещь — нем.) (1906).

Таким образом, в возрасте от 29 до 35 лет, все еще будучи приват-доцентом, Штерн с уверенностью предложил новый взгляд и новые методы в четырех важных отраслях психологии — дифференциальной, судебной, детской и прикладной; и в то же время завершил работу на первом, а, следовательно, самом творческом этапе работы над своей теоретической системой.

Его работы по детской психологии, которые принесли ему в Америке наибольшую известность, вскоре вышли за рамки описательного метода. Его начали интересовать более точные методы исследования, и он предложил Германии новое направление — тестирование интеллекта; Его известнейшая книга «Die psychologischen Metoden der Intelligenzprufung und deren Anwendung an Schulkinden»(Психолологические мотивы проверки интеллекта и их применение при обследовании школьников — нем.) (1912) была затем дважды переписана. Именно в этой работе Штерн предложил концепцию и первую формулировку IQ. Вскоре последовала другая примечательная книга, в которой большое внимание уделялось понятиям «норма» и «развитие», «Psychologie der fruhen Kindheit bis zит sechsten Lebensjahre»(Психологией в первые шесть лет жизни — нем.) (1914). Эта работа несколько раз переиздавалась как на немецком, так и на английском языке.

В 1915 году в Гамбурге умирает Эрнст Мейманн. Штерн немедленно становится его преемником: он сразу же занимает пост редактора «Zeitschrift der pаdagogische Psychologie» (Журнал педагогической пси хологии — нем.), а через год, в 1916 получает две должности: профессора философии, психологии и педагогики в Kolonialinstitut(Колониальный институт — нем.) и директора психологической лаборатории, основанной Мейманном. После войны необходимость в новых университетах, вызванная возвращением солдат с войны, привела к трансформации колониального института в полноправный университет. И сам Штерн в этой трансформации играл роль лидера и стратега. В Гамбурге его исследования в сфере детской психологии стали носить более практический характер, частично для того, чтобы удовлетворить запросы местной школьной системы. Институт вскоре стал известным центром исследований педагогической и профессиональной психологии. В то же время продолжались плодотворные работы по психотехнике, юридической и экспериментальной психологии. В 1925-1928 годах Штерн уделял большое внимание изучению пубертатного возраста, планируя расширить спектр своих исследований в области детской психологии. Этот период отмечен рядом разнообразных работ, а также выходом монографии «Anfange der Reifzeit(Начало зрелости — нем.) (1925), содержавшей психологический анализ и комментарии к дневнику, который в течение четырех лет, с двенадтилетнего до пятнадцатилетнего возраста, вел мальчик-подросток. Эта книга становится особенно интересной, когда читатель начинает ocoзнавать, что анонимный автор дневников и комментатор — один и тот человек. Штерн-мальчик и Штерн-мужчина слишком похожи, чтобы было можно скрыть это!

История Гамбургского института (1916—1933) рассказана самим Штерном в четырех отчетах (3). Последний из них (1933), наскоро написан уже в гитлеровских сумерках, но, как и всегда, это методичный и обязательный отчет, рассказывающий о деятельности известного, активного и демократичного центра психологических исследований. История последних пяти лет наилучшим образом показала характер этого человека. Свое первое убежище Штерн нашел в Голландии, где он упорно работал над своей последней и наиболее полной книгой «Allgemeine Psychologie аuf personalistischer Grundlage» (Общая психология с точки зрения персоналистики — нем.). Поскольку в Германии опубликовать ее было невозможно, он воспользовался услугами голландского издателя (1935). Когда работа по написанию книги была завершена, он вместе с другими немецкими учеными-изгнанниками отправился в Америку, получив должность лектора, а затем профессора в университете Дюка (1934—1938). Хотя до этого он уже два раза посещал Америку (первый раз он принимал участие в конференции в университете Кларка в 1909 году, второй — в международном Конгрессе в Нью-Хэвене в 1929), он плохо говорил по-английски и был совершенно незнаком с американской образовательной системой. С присущей им отвагой он и его талантливая жена, которая была его верным соратником с момента их свадьбы в 1899 году, начали приспосабливаться к новому языку и новому образу жизни. Помимо преподавания в университете Дюка, он время от времени читал лекции в Восточных колледжах и в 1936 году работал в летней школе Гарварда. Он получил две почетные степени от американских образовательных институтов (Кларк, 1909, и Виттенберг, 1928). Америка хорошо отнеслась к нему, и, имея прекрасные перспективы, он начал реорганизовывать свою личную и профессиональную жизнь. Его главным намерением было представить Америке свою персоналистическую теорию, противопоставив ее, как он выразился, «пагубному» влиянию его раннего изобретения — IQ. В декабре 1938 года Штерн получил огромное удовлетворение от появления в Америке перевода (осуществленного Говардом Д. Споэрлом) его исчерпывающей работы «Общая психология с персоналистической точки зрения». Он планировал приступить к следующей книге о проблемах детской психологии. Внезапно, ночью 27 марта он умер от тромбоза коронарных сосудов. Штерн был совершенно уверен в своих психологических рассуждениях, никогда не сомневаясь ни в жестко определенных теоретических принципах, ни в их практической значимости для человечества. И столь же он был уверен в своей лидерской миссии в теоретической и прикладной работе. С его уверенностью в себе вполне согласовывались непринужденность манер и чувство собственного достоинства, легкость и ясность речи. Эти качества вкупе с живостью и энтузиазмом, о которых я уже упоминал, делали его заметным на всех общественных собраниях. Он был талантливым миротворцем. Когда нервы были потрепаны спорами, когда после неловкой ситуации возникала столь же неловкая пауза, когда появлялась необходимость в дружеском замечании, именно он был тем человеком, который мог сказать нужное слово. Осознавая свои преимущества немецкого профессора и достоинства своих работ, он в то же время оставался отзывчивым к идеям других, добрым и терпеливым во всех личных взаимоотношениях.

В отличие от многих философов-психологов, Штерн до конца своих дней проявлял интерес к частным проблемам общей психологии. Последней его философской работой была «Wertlehre» (Эталоны ценностей —-нем.) (1924), или, возможно, небольшая «Studienz zиr Personwissenschaft» (Постижение науки о личности — нем.) (1930). В последние годы он вновь обратился к вопросам общепсихологического анализа. Его заключительная книга во многом затрагивала ту же проблематику, что и любой современный учебник. Разница, однако, заключается в том, что Штерн неустанно отыскивал каждому фрагменту и факту соответствующую персоналистическую нишу. Эта концепция, и только она, как он считал, соответствует требованиям реальности; только учитывая индивидуальные особенности личности можно провести зрелый психологический анализ.

Штерна довольно мало волновало то обстоятельство, что его формулировки противоречили направлению мысли того времени, и в особенности мысли американской. В интеллектуальном плане он жил преимущественно в своем собственном мире, и был абсолютно убежден в объяснительной силе своих персоналистических рассуждении и в том, что все остальные неизбежно примут их. Он просто не мог поверить, что психологи способны долго по доброй воле существовать в тех тесных клетках, которые они сами однажды для себя построили. Все системы, кроме персоналистической, — это пародия на сам разум, породивший их. Рассуждая в этом ключе, Штерн стал убежденным защитником непопулярного дела. «Непопулярное? Ну и что с того? — говорил он. — Разве психологическая теория не подчиняется законам моды? Наступит день и для персоналистической теории, и этот день будет долог и ярок».