Кто я без тебя

Саундтреки к главе: Justin Timberlake - What Goes Around Comes Around
Tokio - Кто я без тебя
Pov Tom
Я смотрел брату вслед разбегающимися в разные стороны глазами. Я не отрывал взгляда от его спины до тех самых пор, пока толпа не укрыла его тонкую фигурку от меня. И только теперь я смог расслабиться. Почему-то я постоянно чувствовал напряжение рядом с ним. Хотя, почему «почему-то»? Все предельно ясно: я еще не до конца принял все то, что произошло. Точнее, принял, но это настолько ново для меня, что я просто теряюсь. От каждого прикосновения и случайного взгляда меня бросает в жар. И непонятно, отчего так происходит: оттого, что меня к нему влечет неимоверно, или оттого, что меня все еще пугают собственные желания?
Я откинул голову на спинку диванчика и, закрыв глаза, попытался абстрагироваться от всего происходящего вокруг, выкинуть все мысли, которые тянули мое сердце вниз. Но не успел я чуть успокоиться, как почувствовал, что кто-то опустился рядом со мной. Первая мысль: Билл вернулся. Но что это? Горячее тело прижалось к моему левому боку, и я тут же почувствовал прикосновение пальцев к моей груди сквозь футболку. Я уже собирался расслабиться, улыбнулся и приобнял тонкую талию, чтобы притянуть его к себе. И все бы ничего, если бы я вдруг не ощутил прикосновение чего-то мягкого к своему плечу, а тонкие пальцы уже усердно наглаживали мою шею. В голове что-то забило тревогу.
Я распахнул глаза и увидел склонившуюся надо мной миловидную девушку. Хотя, с уверенностью говорить о ее внешности я не берусь: в клубе темно, все мерцает, а я порядочно выпил. Но степень моего опьянения была не такой уж сильной, чтобы я не смог сопротивляться: сознание работало на отлично. Я тут же встрепенулся, садясь прямо, и уверенно взял ее запястья, отводя от себя. Девушка была удивлена такими моими действиями, а я собирался еще разочек ее удивить. Уже предвкушая зрелище, я широко улыбнулся и, наивно распахнув глаза, спросил:
-Ой, извини, а ты не видела моего парня? Он был где-то тут... - круглое личико менялось так быстро, что за пару секунд я успел уловить около десятка выражений: от шока до отвращения.
-Отпусти меня, грязный педик! - крикнула она так, что даже сквозь гремящие биты электронной музыки я четко ее услышал.
Меня несколько задели ее слова: все-таки не каждый день тебя называют педиком, когда всего неделю назад ты был убежденным натуралом. Но я задумался об этом всего на мгновение, после чего снова нацепил на удивление искреннюю улыбку на лицо. Плевать на все: на предрассудки, общественное мнение, законы, - они ничто против того, что я чувствую. Вот сейчас, например: передо мной сидит достаточно приятная девушка, очевидно, готовая на все этой ночью, а мои мысли все равно возвращаются туда, где я с Биллом, обнимаю его за тонкую, почти девичью талию, целую нежные губы. И не имеет значения то, что у него нет груди, а между ног красуется такой же немаленький, как и у меня, член. Разве это главное?
Да, наверное, во мне просыпается романтик. Или рождается? Я не уверен, что он был во мне раньше, но всякое может быть, это уже знаю по собственному опыту. В любом случае, это тело, которое буквально минуту назад ко мне жалось, никак не зацепило: ни за сердце, ни за другие важные органы, даже печень, чувства которой обострились выпитым виски, осталась абсолютно равнодушной. Поэтому я, все так же улыбаясь, почти грубо спихнул с себя девицу, которая поспешила отойти от меня как можно дальше. Что же, удачи ей в поисках стояка побольше и посимпатичнее — ей ведь все равно, что у человека за душой и в душе, по глазам видно.
Сам не знаю толком, почему, но я остался чертовски доволен тем, что произошло. Я почти гордился собой, а с души словно камень упал, перестав давить вниз. Тело мгновенно расслабилось, а мозг подкинул образ Билла. Я тут же стал оглядываться в его поисках: он должен был пойти к бару, но там я его не наблюдал, хотя обзор частично загораживали люди. Сердце отбило короткий тревожный ритм, и я решил пойти за ним.
За барной стойкой сидели две девушки, что-то крича друг другу в уши. Больше, кроме бармена, не было никого. «Тук-тук», - сказало мне сердце. «Тише-тише», - ответил ему я, решительно направляясь к Дику.
-Хэй, дружище, - снова улыбка, но теперь это маска, на самом деле, хотелось сделать жалобное лицо и пустить слезу. - Тут Билл должен был быть. Не видел, куда пошел?
-Да, был пару минут назад. Кажется, хотел пойти к тебе, но свернул, - парень даже не поднял головы, махнув рукой в сторону двери, ведущей в холл.
И отчего в моей голове тут же пробил гонг паники? Я не сдержал порыва, и рванул со всех ног туда. Звуки музыки чуть приглушились, когда я вылетел в относительно пустое помещение. Но кроме пары охранников подозрительной наружности и девушки за столиком, служащим здесь ресепшеном, никого не наблюдалось. Осталась последняя надежда: уборные. Я молился всем Богам, в которых верил и не верил, чтобы мой любимый младший оказался там, и быстро шел по сумеречному коридорчику, упирающемуся в три двери.
Мужской туалет не отличался чистотой, но сейчас было не до этого. Я распахнул дверцы во все кабинки, заглянул в каждую, но все было пусто. И тогда сердце чуть не остановилось от страха и непонимания, куда мог деться мелкий. И почему-то из головы вылетело то, что можно было бы просто позвонить. Я никогда так не боялся ни за кого, а уж тем более за Билла. А сейчас... Сейчас я бежал снова на танц-пол, все еще лелея надежду, что это чудо всего лишь затерялось в толпе.
Люди толкали меня, даже не глядя, совсем не замечая, не узнавая. Им было плевать на то, кто я такой. Но это и к лучшему: моя известность сейчас ни к чему. Я распихивал локтями парней и девушек, не различая ни пола, ни возраста. Кто-то что-то кричал мне издалека или прямо в уши, но я оставался глух. Мои глаза едва ли не вращались, выискивая высокого худого парня, которого хотелось сейчас достать из-под земли, схватить и не отпускать.
-Билли, - шептал я, вылетая из скопища народа и снова попадая в холл.
Его не было нигде. И я даже не сомневался, что это так: я бы узнал его даже в полном мраке на ощупь. А теперь мои руки дрожали, шаря по карманам. Сам не знаю, зачем я это делал, но как только пальцы наткнулись на теплый корпус мобильника, я обругал себя всеми матными словами, которые только знал.
Трясущимися руками я достал телефон и, позабыв о телефонной книге, стал набирать номер Билла. Черт знает, откуда я его знал наизусть, но цифры так и всплыли перед глазами. И в тот момент это было не важно: я слушал длинные гудки и глотал жадно прохладный воздух холла. Один, второй, третий... После десятого гудка ужасный электрический голос, словно из Ада, сообщил, что абонент не отвечает, и посоветовал позвонить позже.
-Черт возьми, Билл! — заорал я во все горло, сгибаясь пополам.
Три пары глаз тут же уставились на меня. Охрана насторожилась, видимо, посчитав, что я вот-вот съеду с катушек. А ведь так и было. Было такое ощущение, будто от меня оторвали половину. Наверное, только сейчас я по-настоящему почувствовал, что значит иметь близнеца.
-Том, вам плохо? - услышал я сладкий голос, а подняв глаза, увидел ту самую девушку с ресепшена. Она меня узнала, что ж, неудивительно. - Нет... Да... То есть... Ты не видела моего брата? Он такой высокий, худой и...
-Я знаю, как он выглядит, - покраснела она. - Он минут десять назад выбежал на улицу...
-Черт... - простонал я, сползая на пол по стене.
Я потерял столько времени, мотаясь туда-сюда по клубу, а мог бы просто спросить. И теперь, ругая себя за все свои грехи с самого начала сознательной жизни, я выбежал... под проливной дождь. Я так и застыл, в мгновение промокая до нитки. Ледяные струи били по голове, по лицу, по плечам, щекоча кожу, заползая ручейками за шиворот. И душа замерла от холода. И я словно почувствовал, как замерзает где-то там, за этой мутной пеленой ночи, моя вторая половинка.
Все сжалось внутри от понимания того, что он ушел черт знает куда в такой ливень. А то, что он ушел пешком, было очевидно: наша машина преспокойно стояла на своем месте, там, где мы ее оставили. И я рванул к ней, думая, что за десять минут в такую погоду уйти далеко невозможно. Может быть, я смогу его догнать, хотя пойти он мог в любую сторону.
Захлопнув за собой дверь, я откинулся на сидении, снова хватаясь за телефон. Вода стекала с меня потоками, заливая салон, но катись оно все к черту: мой брат, любимый человек, близнец сбежал от меня по неизвестной причине. И я снова набираю номер, снова слушаю гудки, которые отдаются ноющей болью в сердце. И снова и снова голос автоответчика убивал последнюю надежду на то, что Билл возьмет трубку. Но добило меня не это. Когда я нажал на зеленую кнопку раз в двадцатый, на том конце уже не было гудков. Только щелчок и сообщение о том, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
«Господи, нет, прошу тебя... Вернись, Билл... Прости меня, прости, что бы я ни натворил...» - молился я про себя, заводя мотор и трогаясь с места. Куда я решил ехать? Не знаю, просто по улицам, просто вглядываясь во мрак. Просто мысленно прося его вернуться, пытаясь достучаться до него через нашу братскую связь, ведь она должна существовать. Должна...
Я ехал, не разбирая дороги. Машину то и дело заносило на поворотах, но я упорно выруливал, ни на миг не притормаживая. Фары горели на полную, но не потому, что было темно хоть глаз выколи, а потому что я судорожно высматривал в освещаемых ими участках знакомую фигуру. Но все пусто, везде только мрак.
Возле парка я притормозил. Это был не совсем парк, так, небольшой участок земли с нетронутым лесочком и парой детских каруселей. Но знать наверняка я не мог, а рисковать и проезжать мимо... Нет. Я вылез из машины и направился к небольшим воротам, вытаскивая мобильный из кармана. Я молил небеса уже в который раз за какой-то час, чтобы мне ответили. И это случилось.
-Мать твою, Том, ты должен иметь веские причины, чтобы звонить в такое время, - прошипел мне на ухо Дэвид, а я и забыл, что уже прилично за полночь.
-Дэв... Дэв, Билл пропал... - задыхаясь и глотая слезы неба, простонал я.
-Что? - он окончательно проснулся, судя по крику. - Какого черта? Вы спятили там? - о, да. - Стоило вас отпустить на все четыре стороны, вы решили разбежаться? Черт возьми, как чувствовал, что рано вас отпускать. Я...
-Заткнись, Йост, и послушай меня! - взревел я, не желая слушать нравоучений тогда, когда мой младший близнец черт знает где, и он точно сейчас не дома, потому что пешком до него идти и идти. - Я не отпустил бы его, если бы знал, что он уйдет! Я не знаю, почему он ушел! Но он это сделал и теперь только черт знает, где бродит один! Ночью! Под проливным дождем! И я, черт побери, хочу его найти!
-Так, тихо, Том, подожди, не паникуй, - и это говорит мне он, когда в его голосе сквозит истерика? - Где ты?
-Я стою у входа в парк, у нас, в Лойтше. Я думаю, он может быть там, но не уверен...
-Как он мог там оказаться? Он был на машине?
-Нет, машина у меня. Мы поехали в клуб, а потом... Я не знаю, что произошло, но он ушел прямо в дождь пешком... - я глотнул воздуха. - Мне страшно, Дэвид. Я должен его найти.
-Хорошо... - Хорошо? - Сейчас садись в машину и никуда не уезжай, слышишь? Я позвоню Рэю, он с ребятами подъедет к тебе. Не смей идти в парк один!
-Но...
-Не смей! Я тебя лично голову откручу, понял? Если с Биллом что-то случится, я тебя придушу собственными руками! - теперь и у Йоста началась паника.
-Да я сам себя придушу, Дэвид... - простонал я в трубку, нажимая на сброс.
В машину я садиться не хотел: сидеть в тепле, хоть и относительном, когда мой брат где-то там один, и неизвестно, в каком он состоянии, было нестерпимо. Я стоял на дороге, дрожа от холода, и смотрел, не отрывая взгляда на темный прогал между деревьями, за которым мог находиться он.
***
Pov Bill
Я вылетел из сельского клуба, словно спасаясь от пожара. Но огонь горел не в здании: пылала моя душа, оставляя только жалкие угольки. И я дышал, глотая воздух кусками, будто его не хватало мне, а из глаз текли слезы, которые останавливались на губах, напоминая горький вкус боли.
Я выбежал на улицу, не обратив внимания на то, что девушка у выхода кричала мне вслед. Кажется, что-то о зонтике, но мне было плевать. Только оказавшись под открытым небом, я смутно осознал, почему меня попытались остановить: волосы мгновенно намокли, дреды стали тяжелыми, по лицу потекли капли холодной воды. Только этим утром было абсолютно чистое небо, а теперь природа была беспощадна.
Дождь сейчас был отражением и противоположностью моим чувствам. Облака в черном небе рыдали, заслоняя звезды, кажется, пытались потушить пламя, разрушающее мое сердце. Но что тушить, если остался один только пепел?
Я бросил мимолетный взгляд на стоянку, где осталась наша машина, и пошел в другую сторону быстрыми шагами. Тьма не расступалась передо мной: это не город, и фонари здесь — редкость. Только от дома к дому я попадал в небольшие освещенные участки, которые спешил покинуть, скрыться во мраке.
Я не надеялся, что Том пойдет за мной: зачем, если у него в руках сейчас две сиськи и широко разведенные ноги перед глазами? Но, не смотря на это, я неосознанно прятался от света, ночь окутывала меня, защищая от случайных взглядов.
Я просто шел, не чувствуя холода или усталости. Только ноющая боль в груди и горечь во рту от слез. Я был обречен на это. Том... Мой Том... Я был готов на все ради него. Готов был бросить мир к его ногам. Да что мир?! Я был готов сам упасть в его ноги, принадлежать ему, и он знает это, теперь знает. За что он так со мной? Почему я вдруг оказался не нужен?
Все просто, на самом деле. Он парень, я парень. Ему нравятся девушки, он всегда гордился бесчисленными связями на одну ночь, хотя чем же тут гордиться. Я мечтал, верил в то, что со мной он сможет стать другим, а оказалось все вот так: нет цепи, нет связи, нет ничего, что было между нами все это время. Как же я обжегся. Самым сердцем о самое пекло. Больно и обидно.
Думать об этом не хотелось, но в голове крутится только его образ. Я не могу поверить, но то и дело натыкаюсь на стену боли в груди. Я запутался. Так плохо мне не было никогда раньше, даже тогда, когда он мог без зазрений совести ударить меня. Тогда все было привычно.
А теперь мертвые чувства, мертвые эмоции, сердце как двигатель, все бездушнее с каждым ударом. Мертвый голос, которому уже никто не поверит. Мертвые мысли, ненастоящие, их кто-то внушил мне. И ничто уже не будет так, как прежде. Любовь необратима, она все испортила. И настоящая теперь лишь боль.
Наверное, нужно было остановить все это, уничтожить в самом зародыше. Нужно было продолжать его ненавидеть, тогда я сейчас жил бы, как прежде. Наверное, мы были бы до сих пор прикованы друг к другу, но душа была бы спокойна. Хотя, кому я вру? Самому же себе! Это уже было во мне, это было не остановить. И даже если бы я сто раз был уверен, что все вот так закончится, я бы все равно рискнул, понадеявшись на авось.
Но что думать о прошлом, к чему все эти «если»? Живи секундой, Билл, не оглядываясь назад. Ничего не изменить, и мое сердце разбито. Это было все ложью, лишь иллюзией. Том всего лишь поддался мгновенному порыву, лишь допустил меня к себе, а теперь, когда он свободен, упорхнул, даже не обернувшись. Я ему не важен. Но я это переживу. Переживу хотя бы для того, чтобы доказать, как он ошибся во всем.
Я брел, шел, бежал по улице, не разбирая дороги. В голове мелькали образы, от которых хотелось выть. Я прикусывал губу, глотал собственную кровь. Я цеплял пальцами собственные плечи, впиваясь в кожу ногтями. Я спотыкался и падал, но поднимался и продолжал идти, позабыв о боли. О физической, но не о душевной.
Ноги принесли меня в парк, хотя я бы назвал это сквером, такой он был маленький. Но сейчас было все равно, лишь бы укрыться от преследующего меня шлейфа, который нес запах предательства и измены. Я забрался в какую-то полуразвалившуюся беседку, падая на влажный бревенчатый пол. Я замер, слушая, как внутри дрожит пустота.
Нет, это не пустота. Я сунул руку в карман джинсов и вытащил трясущимися пальцами мобильник, разрывающийся громкой мелодией, которую было едва слышно сквозь шум дождя. Все расплывалось, я не знал, от слез ли это или от капель дождя, которые даже здесь умудрялись пробиться сквозь дырявую крышу и залить дисплей.
Телефон в моей руке замолк, и на экране повисло сообщение о непринятых вызовах. Вытерев ладонью светящуюся поверхность, я смог разглядеть буквы и цифры: «Пропущенных вызовов: 18. Абонент: Чмо».
Улыбка невольно появилась на моих губах, но тут же исчезла. «Чмо», - так он был у меня записан в электронной книге. Раньше я мысленно звал Тома только так, а в эти дни было не до смены имени его контакта. Как бы я назвал его теперь? Томми? Любимый братик? Как? Или уже не стоит ничего менять?
Аппарат вновь ожил, не дав мне снова погрузиться в себя. И снова это обидное прозвище на весь экран. Зачем? Зачем ты звонишь мне? Оставь меня, дай мне пожалеть себя! Сейчас я ни на что не способен, только лелеять свою боль, проклиная тебя. И говорить с тобой — последнее, чего я хотел бы.
Как только дисплей снова погас, я выключил мобильник, пряча в карман. Ты не дозвонишься до меня. Не этой ночью.
Я свернулся на мокрой поверхности, а в голове проносились картинки из недавнего прошлого. Вот наш первый поцелуй, точнее, мой, Том ведь едва ли смог бы тогда мне ответить от удивления. А потом тот момент, когда холодная цепь едва не задушила меня. Почему-то этот эпизод заставлял что-то внизу живота напрячься. И ласки Тома, его уверенные движения на следующий день. А потом свобода, одиночество и воссоединение.
Я верил, что теперь нас ничто не разлучит. Я так верил, впитывая его в себя, а он забыл меня с первой же шалавой, севшей ему на член.
Классический случай, всем известный сценарий. Эта история стара, как мир.
Не знаю, сколько прошло времени, как долго я лежал на мокрых досках, согревая свою боль, которая собралась комочком у меня в груди. Из какого-то мутного состояния анабиоза меня вывели голоса. Я встрепенулся и приподнялся, вслушиваясь в уже нарушившуюся тишину.
Я слабо соображал, но до моего ума сумело дойти то, что в парк вошли несколько мужчин. Они кричали что-то друг другу, что-то шумело со стороны дороги, видимо, машины. Что-то искали. Или кого-то?
Услышав, что к беседке, в которой я притаился, приближаются тяжелые шаги, я метнулся к противоположной стенке, в которой зияла дыра, и выскользнул под проливной дождь, прячась от луча фонаря. Яркий свет мазнул мимо меня, но я успел вжаться в мокрую поверхность.
-Здесь нет! Не думаю, что он вообще в этом парке! - я узнал голос Рэя.
Они ищут меня? Ну, да, конечно, ищут. Том заметил, что меня нет, и поднял на уши охрану. Зачем? Я ему нужен? Где ты Том? Если ты здесь, найди меня, братишка. Почувствуй. Я поверю любому твоему слову, если ты обнимешь меня сейчас...
Но я слышу только грубые мужские голоса, сквозь них не пробивается его журчащий голос, который я так надеюсь услышать. Хочется, чтобы он закричал мое имя, вглядываясь в темноту. Но его здесь нет, нужно это признать. Он отправил за мной охрану, а сам продолжает развлекаться. Так какой смысл вообще теперь возвращаться?
«Чтобы показать ему, что он теряет», - выкрикнул внутренний голос, но я только сжался от этого, слыша, как шаги удаляются, видя, как гаснут огни фар скрывающихся за углом машин. Вот и все.
***
Pov Author
Две большие машины подъехали к черной Ауди, стоявшей посреди дороги у парка. Том метнулся к одной из них и врезался в вышедшего из нее громилу, который был выше парня, при его-то росте, на целую голову.
-Найдите его! - закричал он, ударяя мужчину по груди, будто был маленьким напуганным ребенком, который собирал волю в кулак и выпрашивал что-то у родителей. - Немедленно, слышите? - его крики тонули в дожде, но собравшиеся телохранители и без слов понимали, что от них требуется: Йост все объяснил.
-Том, - к нему подошел Рэй и положил ладонь ему на плечо, - ты сейчас поедешь домой, а мы привезем Билла.
-Никуда я не поеду! - закричал Каулитц, сбрасывая руку с себя. - Я пойду туда! Я хочу сам его найти!
Том был на грани истерики, это было видно даже охраннику, который никогда особо не разбирался в людях. Он кивнул одному из парней на автомобиль парня и сам осторожно повернул мальчишку в нужном направлении, но тот взбрыкнул, порываясь вырваться и скрыться во мраке сельского парка.
-Дэн, отвези его домой. Осторожно, - Рэй всучил извивающегося Тома тому самому громиле, - пусть сопротивляется, не обращай внимания. Только не покалечь, а то нам влетит. Учти, - пригрозил пальцем, - головой за парнишку отвечаешь.
Огромные руки впихнули Тома в Ауди, захлопывая за ним дверь, после чего телохранитель водрузил себя на водительское сидение и сразу же заблокировал двери, в которые уже начал биться Каулитц.
-Открой, сука! - вопил он, но машина уже завелась и понеслась по дороге.
Мальчик подобрал ноги, обняв колени руками, и уже не кричал. По лицу катились слезы, они появлялись сами по себе, он вытирал их рукавом, но они, предатели, снова набегали. Он мысленно четвертовал себя за слабость, но не мог остановиться. Ему было страшно. Так он не боялся уже много лет, а уж тем более не боялся за близнеца.
Что ударило младшему в голову, что он пошел за сигаретами, а сам сбежал из клуба. Он его обидел? Вроде, нет. Сделал что-то не так? Не так посмотрел, не так прикоснулся? Да нет, он вообще старался держаться на расстоянии, на людях-то. Возможно ли, что именно это стало причиной? Глупо, очень глупо. Но что, если не это?
И тут у Тома перед глазами встала картинка: он сидит на диванчике, а к нему наклоняется чудо женского пола с блядской улыбкой на лице. И как это могло выглядеть со стороны?
«Черт, нет, только не это! Он видел? Видел, как эта шлюха клеилась ко мне? Не-ет», - мысленно простонал он, сворачиваясь мокрым клубком на сидении.
-Гер Каулитц, вам плохо? - обеспокоенно спросил охранник, наблюдая в зеркало заднего вида за подопечным.
-Мне пиздец, как хорошо! - сорвался Том на крик, садясь прямо и доставая мобильник из кармана. - Алло! Энди, мать твою!.. Прости, но... Ты можешь приехать?.. Важно... Энди, я сдохну, если ты не приедешь... Да... Спасибо, друг.
Дэн подвел машину к самому крыльцу дома и открыл двери. Том тут же вылетел из салона и побежал в дом, но дальше прихожей ноги его не понесли: он рухнул на коврик, заливая пол дождевой водой с одежды. Внутренности скручивало от боли и страха. Он готов был самого себя убить за то, что предложил Биллу сегодня развеяться в этом чертовом клубе. Если бы не это... Если бы не та шалава, так откровенно предлагавшая ему себя...
Pov Tom
Всего каких-то несколько часов назад я был счастлив. Я отбросил то, что было, только начал жить тем, что у меня теперь есть. Точнее, было. Едва я ответил на все свои вопросы, едва прогнал сомнения, как ты ушел. По моей же вине ушел. Ненавижу себя.
Этот чертов дождь. Он словно знает, что происходит здесь, в этом маленьком городке под черным небом. Он плачет, плачу и я, боясь тебя потерять, Билл, мой мальчик. Кто я без тебя? Кто, скажи? Никто! Я потеряюсь в этом мире теперь без тебя. Вернись ко мне, прости меня, если сможешь. Ударь, избей, но вернись. Я хочу видеть тебя рядом, просто знать, что ты в порядке.
Вокруг темно и страшно, как и в моей душе. Ливень за окном и то же самое на моем лице. И не в силах остановить поток рыданий рвущийся из горла. И только толчок в спину заставил меня вскочить и резко обернуться.
Дэн вошел в прихожую, а за ним — Андреас. Глаза друга широко раскрыты: он не на шутку напуган моим звонком, а теперь еще и моим видом.
-Томас, что, черт возьми, случилось? - воскликнул он, подлетая ко мне, спихивая с дороги телохранителя. - Том, ответь мне!
-Билл пропал, - простонал я, утыкаясь лицом в плечо парня, как девчонка, но плевать, я так чувствую сейчас. - Он... Он убежал, я... Я идиот, Энди.
-Тш-ш, - он погладил меня по мокрым косичкам, а мне стало смешно, я засмеялся, закинув голову назад, а по щекам все еще катились соленые капли.
Кажется, это называется истерикой. Меня, словно сумасшедшего, Андреас и Дэн отвели в гостиную и усадили на диван.
-Может, приготовить ему кофе? - словно сквозь толщу воды услышал я бас охранника.
-Ты с ума сошел? Какой кофе в таком состоянии? Чай! Крепкий и очень горячий чай! - Энди, конечно же.
-Какой, на хрен, чай? - это мой голос такой хриплый? - Вали к своим, хоть весь Лойтше переверните с ног на голову, но найдите моего брата!
-Но Гер...
-Я сказал: вали! - я поднял голову и исподлобья посмотрел на мужчину.
Наверное, я все-таки сошел с ума, потому что на меня так смотрели, будто я вот-вот выпущу клыки и раздеру присутствующих в клочья. Возражать мне не посмели: Дэн многозначительно посмотрел на моего друга и быстро вышел, а через минуту мы услышали рев моей Ауди, которая выехала со двора.
Я сидел, молча глядя в черную плазменную панель, а Андреас скрылся в кухне. Но пробыл он там очень недолго и вернулся с двумя большими кружками горячего чего-то. Как оказалось, чая. Я вцепился в чашку, словно она была спасительным кругом, и сделала большой глоток, не обращая внимания на боль в горле.
-Рассказывай, Том...
И я рассказал. Все, что произошло сегодня с самого нашего «освобождения». И про сомнения, и про макияж Билла. И про поцелуи... И про свои страхи, которые заполнили меня всего теперь. Я рассказал ему про ту девицу в клубе, на что друг понимающе покивал.
-Ты не виноват, Том...
-Скажи это моей совести и Биллу, который сейчас там, - я посмотрел в окно, за которым буря никак не хотела успокаиваться.
Удивительно, уже после второго глотка горячего напитка мои глаза высохли, я расслабился, почти не замечая того, что сижу до сих пор в мокрой одежде.
-Том, надо сменить одежду, ты можешь заболеть... - сказал Энди, конечно же, заботясь обо мне: настоящий друг.
-Нет, я никуда отсюда не уйду! Вдруг Билл придет... - последнее я почти прошептал, боясь сказать вслух.
Он не стал настаивать, а просто стянул с меня толстовку, затем футболку и джинсы, после чего притащил мне откуда-то плед, которым и накрыл покрывшиеся мурашками плечи.
Чай и тепло мягкой ткани меня разморили, и я периодически проваливался в сон, но просыпался от каждого шороха. Хоть Энди и пытался двигаться бесшумно, даже сидел неподвижно, я все равно дергался, открывая глаза от любого шороха в доме и за его пределами.
Когда темнота проглотила меня, я не знаю, но разлепил веки я уже тогда, когда за окном посерело, дождь, видимо, прекратился, но тучи все еще висели в небе. Я перевел взгляд на кресло, в котором, нахмурив брови, посапывал мой блондинистый друг. Я ему был безгранично благодарен: без него я, наверное, точно бы спятил.
Я проморгался, прогоняя остаточную дремоту, и пошевелился. Тело неприятно заныло от неудобной позы, в которой я спал, но это было пустяком По-сравнению с тем, какие воспоминания всплыли в моей голове. Я осознал все, что произошло вчера, словно увидел заново ту пелену дождя, ощутил панику. И тут дверь в прихожей скрипнула, впуская холодный ветер и тихие шаги.
Сердце пустилось в пляс, а я, позабыв о пледе, понесся в коридор. От увиденного у меня едва не подкосились ноги. И я упал бы, если бы не понимал, что тонкое измученное существо передо мной сейчас нуждается в том, чтобы его поймали, больше меня.
Билл был мокрый с головы до ног, дреды тянулись к земле, с них текли ручьи воды. Одежда мокрая насквозь, джинсы внизу и кроссовки — грязные. Он держался за косяк, пошатываясь. Я не видел его лица, но был уверен, что он едва держит глаза открытыми.
-Билли, - простонал я, бросаясь к нему и ловя падающее тело.
Я опустился на колени прямо здесь, в прихожей, на ковре. Он прильнул к моей голой груди, словно я был батареей. Ледяные руки холодили кожу, но это ерунда. Ерунда, потому что мой мальчик вернулся. Измученный, мокрый, несчастный, наверное, но он рядом.
Ресницы с тяжелыми каплями на них дрогнули, и карие глаза открылись, даря мне свой туманный взгляд. Совсем потерянный, словно он мало что понимал из происходящего.
-Том, - Боже, какой хриплый голос. - Ты такая сволочь, Томас Каулитц, - прохрипел он и потерял сознание, обмякнув в моих руках.
Господи, спасибо. Спасибо, что вернул мне его.

Сияние

One Republic feat Timbaland – Apologize
Когда Билла вновь окружила тишина, в которой, казалось, даже ливень умирал, он забрался обратно в беседку, роняя крупные слезы. Ему было больно, хотелось кричать, но он стиснул зубы, обнял себя дрожащими руками и скрючился на полуразвалившейся скамье. Сдавленный стон все-таки вырвался из груди в сопровождении нездоровых хрипов. Парень понял, что еще чуть-чуть, и он просто свалится прямо здесь. Ведь что нужно болезни: холод, влага и слабый организм. Все было в наличии.
Сколько времени прошло с тех пор, как он вышел из клуба, было неясно. Мобильник при попытке включения буквально поплыл: слишком много воды для этого маленького устройства. А часов Билл не носил, хотя пару лет назад на него нашла блажь, и он приобрел дорогущий Ролекс.
Черная высокая фигура медленно двигалась по обочине, выхватываемая кое-где из темноты редкими фонарями. Дорога была пуста: ни людей, ни машин. Он то и дело оглядывался назад, вжимая голову в плечи, высматривал вдалеке свет фар. Но нет.
Билл уже сто раз обругал себя за глупое поведение, за то, что, потеряв голову, рванул в дождь черт знает куда. Нужно было высоко задрать нос и сделать вид, что все в порядке. Просто проигнорировать произошедшее, ведь это, действительно, было нормальным и вполне привычным: какая-то сука на коленях его брата. Так было... До недавнего времени.
Он всхлипнул, проглотив несколько соленых капель, зависших на губах, и встряхнул тяжелеющей, и не только из-за мокрых дредлоков, головой. Во лбу начинала пульсировать боль, нос заложило, а в горле саднило. Иммунитет сдавался.
Мальчишка, почти прозрачный от своей худобы, то брел, еле полз, то прибавлял шагу, но расстояние до дома уменьшалось мучительно медленно: парк находился в самом дальнем конце поселка от дороги, которая вела к их дому. А уже там, за границей Лойтше, еще несколько километров по небольшому шоссе и тропинкам, подступающим к ограде усадьбы.
Сколько он шел, сам не знал, но когда увидел впереди высокие ворота, на горизонте уже светлело, а Билл сделал еще пару шагов и едва не упал. Все тело болело, суставы ломило, казалось, ноги дальше не понесут. Но в этот же момент в нем сыграла черта упрямца и гордеца, которой так не хватало в темноте танц-пола. Он выпрямился и заставил себя идти.
Пост охраны пустовал: его все еще искали. В голове мелькнула мысль, что нужно бы почистить штат телохранителей, потому что он шел по центральной улице, но ни разу не увидел знакомых машин или людей — он вообще никого не видел, словно все умерли.
Но все быстро отходило на второй план, когда нога, которую он занес для следующего шага, уткнулась в ступеньку крыльца. Силы почти покинули его, их едва хватило на то, чтобы дойти до двери, достать дрожащими пальцами ключи из кармана и открыть замок. Ему казалось, что вот сейчас он окончательно упадет, он был слишком слаб для приключений, подобных сегодняшнему.
Билл, тяжело дыша, сцепив зубы, с тихим рыком перенес одну ногу через порог. Он замер, облокотившись еле поднявшейся рукой о косяк, будучи не в силах двигаться дальше. Не хватало уже даже силы воли.
Парень чувствовал, что вот-вот упадет: его качало, голова кружилась, а глаза закрывались. Он где-то глубоко в подсознании заметил, что в прихожую влетел почти обнаженный Том. Чувства сработали, словно на автомате, возвращая тупую боль в грудь младшего Каулитца.
Сердца сжались у обоих. Билл сделал шаг вперед, всей душой желая поднять руку и влепить брату звонкую пощечину, но свет вдруг стал слишком ярким, воздух — горячим, а силуэты и без того размытых предметов поплыли в разные стороны.
Миг — и сильные руки обнимают его, а горячая грудь, подобно печке, согревает. В голове вспыхнула мысль, что нужно оттолкнуть, но после ночи, проведенной под ледяным дождем, все стало таким неважным и второстепенным. Билл прильнул к близнецу и попытался приподнять ужасно тяжелые веки. Взгляд зацепился за две слезинки на чуть смуглом лице.
-Том... Ты такая сволочь, Томас Каулитц, - выдавил он, уже чувствуя, как его затягивает в тугую петлю забвения.
Том, не помня ничего от счастья, плакал, баюкая брата в своих объятиях. Капли, стекающие по нему с Билла, холодили кожу, из приоткрытой двери дуло, но он только сжимал тонкое тело руками и беззвучно плакал.
-Эй, Каулитц, ты где? - раздался крик из гостиной, а через несколько секунд оттуда показалась светловолосая голова. - Твою же мать! - воскликнул Андреас, кидаясь сначала к двери, чтобы ее закрыть, а потом к друзьям. - Том! Том, посмотри на меня!
Парень словно был в трансе. Он поднял взгляд на взъерошенного Энди и потеряно улыбнулся.
-Боже, ты сумасшедший, - прошептал блондин. - Давно он пришел?
-Минут пять...
-Ты идиот... Что же ты тут сидишь? - совершенно уставшим голосом пытался он строго отчитать друга — получалось плохо. - Он сейчас какое-нибудь воспаление подхватит, сквозняк же! А он весь мокрый! Быстро его в горячую ванну и в постель!
Том будто очнулся: он бережно перехватил Билла под спину и под колени, поднялся на ноги и быстро понес любимую ношу в родительскую спальню. Почему в родительскую? Это уже казалось таким естественным.
Андреас последовал было за ним, но дверь спальни закрылась прямо перед его носом. Он все понял и ничуть не обиделся, а спустился вниз и взялся за мобильник: его друзья и так настрадались за эту ночь, и он собирался избавить их от великого гнева продюсера, который, конечно же, взбесится, если до него дойдет, что Билл заболел.
-Алло, мам? Привет, слушай, тут такое дело... Каулитцам нужна твоя помощь... Ну, если коротко, то Билл попал под дождь, и сейчас Том повел его греться в ванне... Нет, им не нужны никакие справки, шоу-бизнес же не школа, где можно получить освобождение от физкультуры... Ты же можешь им помочь, ну, ма-ам... Им влетит, если кто-то узнает... Спасибо, - парень расплылся в улыбке. - Жду.
В это время Том, усадив брата на дно огромной ванной прямо в одежде, снимал с дрожащего тела мокрую футболку. Билл пришел в себя и пытался осознать реальность сквозь чуть приоткрытые веки, но ресницы слипались, глаза слезились, а свет причинял боль.
Каулитц-старший бросил все мокрое в ведро для грязного белья и открыл на полную мощность кран, из которого хлынула почти обжигающая вода. Билл, почувствовав, что тела касается теплая влага, сперва дернулся от неожиданного контраста, но тут же расслабился, закрывая глаза и облегченно вздыхая.
Том, морщась от боли в груди, наблюдал, как розовеет мертвенно-бледная кожа. Обнаженное тело, медленно скрывающееся под водой, вызывало бурю чувств: от страха до сумасшедшего желания, но последнее парень изо всех сил подавлял, понимая, что сейчас точно не время думать о сексе.
Завернув кран, он встал на колени у ванной, взял мягкую мочалку, капнул на нее ароматного геля для душа и осторожно провел по виднеющемуся над поверхностью воды плечу, по шее, длинной и тонкой.
Мерное дыхание уснувшего Билла чуть успокаивало его, но до равновесия в беспокойной душе было очень далеко. Едва он прикрывал глаза, как в голове проносились кадры минувшей ночи. Сердце тревожно стучало, понимание того, что близнецам придется еще ответить друг другу на море вопросов, заставляло ладони потеть, на висках выступала испарина. Или это всего лишь из-за горячей воды?
Билл зашевелился, беспокоя мутноватую от мыла воду, чем вытянул Тома из размышлений. Тот встрепенулся и коснулся ладонью поверхности воды: теплая, но не настолько, чтобы в ней можно было дальше лежать. Парень выдернул пробку, и вода ушла в считанные минуты. Он включил душ погорячее и направил струи на брата, смывая остатки холода и пены с его кожи.
-Пойдем, маленький, - прошептал он, быстро закутывая Билла в огромнейшее махровое полотенце и вынося из пропаренной ванной в едва теплую атмосферу спальни. - Плохо... - пробормотал он, чувствуя, как по спине забегали мурашки, и поскорее уложил младшего в постель, укрыл одеялом, после чего проверил, закрыты ли окна, и только после этого подумал, что ему самому стоило бы одеться.
Молния широких джинсов вжикнула, застегиваясь, и вместе с этим звуком до слуха Тома донесся тихий стук в дверь.
-Входи, Энди, - шепотом ответил он человеку в коридоре, но его услышали.
-Как он? - спросил парень, осторожно ступая по ковру.
-Не знаю... спит, - Том посмотрел на застывшее лицо брата, обвел взглядом нахмуренные брови, чуть приоткрытые губы и тяжело вздохнул.
-Приходил в себя?
-Да, когда я посадил его в ванну и включил воду... Но он словно... словно не понимал того, что с ним происходит...
-Уф, хорошо, что так... В смысле, - Андреас быстро исправился, видя непонимающие глаза друга, - хорошо, что он был в сознании, значит, все лучше, чем могло бы быть.
-А что могло бы быть? - блондин не успел ответить на этот вопрос: в дверь позвонили.
-Это, наверное, Рэй, - Том вспомнил, что вся охрана до сих пор не знает, что объект их поисков вернулся домой. - Иди, скажи ему, пожалуйста, что все в порядке. Я не хочу его оставлять...
Парень не стал возражать, а просто кивнул и спустился вниз. Вопреки предположениям Каулитца, на крыльце стояла милая невысокая женщина лет тридцати на вид с ежиком русых волос. Она была одета в строгий костюм, а на белом чемоданчике, висящем на плече, выделялся знак первой помощи. Это была мать Энди и главный врач сельской поликлиники.
-Заходи, - посторонился мальчик, впуская ее. - Они на втором этаже в комнате предков.
Женщина, ни слова не говоря, поднялась по лестнице и после вежливого стука и ответа на него вошла в давно знакомую спальню: она была подругой Симоны и ее лечащим врачом.
-Здравствуй, Том, - тихо сказала она, подходя к кровати.
Парень был очень удивлен и тут же перевел взгляд на друга, маячившего в дверях. «Прости», - читалось в глазах того. «Спасибо», - ответил безмолвно старший Каулитц.
-Я так рад, что вы здесь, Фрау...
-Ох, Томас, ну, сколько можно называть меня Фрау? Дайана, милый, когда уже запомнишь? - она широко улыбнулась, и Том не смог не отзеркалить ее улыбку.
-Дайана... Спасибо... - выдохнул он.
-Андреаса благодари, - откликнулась женщина. - Так, - нахмурившись, она повернулась к распахнутой двери, - сын, ты чего сквозняк тут устроил? Закрой дверь немедленно! А лучше выйдите, мне нужно его осмотреть.
Энди тут же прикрыл дверь и спустился вниз, но Том не двигался с места:
-Можно мне остаться?
-Ну, оставайся, только дверь все-таки надо закрыть... - она уже что-то доставала из чемоданчика, а когда прохладный воздух коридора перестал проникать в комнату, снова заговорила: - Убери одеяло, мне бы послушать его легкие...
Каулитц взялся было за уголок теплого одеяла, как вдруг вспомнил:
-Фрау... Э-э... Дайана, он... это... - он молился, чтобы женщина не заметила его ненормального смущения.
-Томас, - в приятном голосе слышалась улыбка, - вы бегали передо мной голышом лет пятнадцать назад, я сотни раз вас осматривала, будучи врачом. И вы ничуть тогда не смущались своих голых попок, - она хохотнула. - Как думаешь, много нового я там увижу?
Она просто шутила, а Том улыбался, думая, что эта женщина ему почти родная, но все равно продолжал краснеть. И, кажется, Дайана почувствовала его смущение, хотя так и не поняла, чем оно вызвано: старшего из близнецов с детства было сложно вогнать в краску.
-Но, вообще говоря, ниже пояса он мне не нужен, - после этих слов Том расслабился и осторожно завернул одеяло вниз, обнажая бледный торс брата, которого тут же коснулись холодные руки воздуха.
Парень наблюдал, как женские пальцы ощупывают подрагивающий мягкий животик, и мысленно уносился куда-то далеко, где нежной кожи так же осторожно касаются пальцы, но только не чьи-то, а его. Он затаил дыхание, когда врач слушала дыхание спящего, будто боялся, что его собственные вздохи могут помешать. Билл чуть хмурился сквозь сон, когда холодный пластик медицинских приборов касался его, но глаз не открывал.
-Так что с ним? - дрожащим голосом спросил Том, когда Дайана, облегченно вздохнув, снова полезла в свой чемоданчик, чтобы достать письменные принадлежности.
-Все лучше, чем могло быть. Я немного удивлена, ведь иммунитет у твоего брата всегда был слабоват... - она улыбнулась, что-то записывая на бумаге. - Если учесть, что он попал под тот дождь, что прошел ночью, то он легко отделался: легкие чистые, горло совсем немного воспалено... Правда, насморк, наверняка, продержится дня три, да и общая слабость неминуема. Вот, - она закончила писать и протянула листок Каулитцу.
Он пробежал глазами по классическим докторским каракулям и, смущенно что-то промычав, почесал затылок. Из всех слов понятны были лишь артикли, остальное же различалось фрагментами или угадывалось интуитивно.
-Ох, за столько лет никто из вас никак не смог расшифровать мой сверхсекретный почерк, - снова хохотнула женщина. - Это, - она указала на первые две строчки, - специальные соли для ванны, пусть каждый вечер минут по десять-пятнадцать сидит в горячей воде с парой горстей растворенных гранул. Это, - палец лег на следующий пункт, - мазь. После принятия ванны хорошенько втирать в грудь, спину и шею, после чего укутать поплотнее, и пусть спит так до утра. Это, - дальше, - лечебный чай, он от кашля помогает и убивает насморк напрочь. Ну, еще можешь найти какие-нибудь капли в нос на первое время, чтобы он хоть как-то дышал, - она покосилась на Билла, который все еще спал с открытым ртом.
-Хорошо... Я сейчас же отправлю охрану за...
-Не думаю, что стоит их беспокоить. Все это, я почти уверена, у вас есть, только поищи в аптечке... Ну, соль, конечно же, в ванной комнате. Я часто выписывала вам и вашим родителям одно и то же.
-Да, ладно. Спасибо огромное, - улыбнулся парень уголками губ, накрывая близнеца до подбородка.
-Береги его, - врач улыбнулась — улыбчивая женщина — напоследок и, сделав знак рукой, что провожать ее не нужно, вышла.
Том сел на кровать, поправляя невидимую складочку на одеяле. Он боялся отвести взгляд от бледного лица, боялся, что все хорошие, относительно, конечно, слова, сказанные мамой Андреаса, вдруг окажутся неправдой, что его малышу станет только хуже. Но в компетентности Дайаны не приходилось сомневаться.
Минут через десять мягкой тишины дверь в спальню отворилась, а в проеме показалась лохматая белобрысая голова. Энди удивленно выдохнул, увидев, что старший из близнецов, вытянувшись рядом с младшим, обхватил того рукой, словно защищая, а его нос спрятался где-то среди черно-белых влажных дредлоков. Это было не то, что он видел раньше, когда братья рассказали ему о странных отношениях, возникших между ними. Здесь не было того огня, что был в их поцелуе в тот день. Только нежное духовное единение, абсолютно чистое и прекрасное, почти осязаемое. Только стремление оградить от всего любимого человека и слиться с ним в одно до скончания времени.
Нарушить это было бы преступлением, но и отвести взгляд невозможно. Только сейчас парень, наконец, понял, что тяга между его друзьями не просто что-то вспыхнувшее, что-то спонтанное и готовое в любой момент погаснуть. Нет, это много больше. Это даже не любовь. Это Божественный Дар, а не порочная связь, не грех. Нет, грешно было бы считать, что это неправильно. Нет, все именно так, как и должно быть, никак иначе.
Сейчас даже посторонний человек, случайно оказавшийся свидетелем картины, представшей светловолосому мальчику, почувствовал бы мягкую энергию священной тайны братьев-близнецов. Андреас же, будучи далеко не посторонним, просто впитывал в себя атмосферу, окутывающую двух парней, чувствуя, что безумно рад за них, хоть и жалел, что с ним подобного никогда не случится. Он был в этом абсолютно уверен. И не потому, что у него не было близнеца, а просто потому, что так может быть только у этих людей. А у него все будет по-другому, возможно, ничуть не хуже, но иначе. Таков закон любви.
Энди вздохнул, бросая на длинные тела улыбающийся взгляд, и осторожно прикрыл дверь. Все у этих ребят будет хорошо. Пусть им еще предстоит сложный разговор, да и другие трудности, наверняка, не заставят себя ждать — продюсер ведь не дремлет — они все преодолеют и будут счастливы. Точно так же, как сейчас, дыша в унисон и блуждая в одинаковых цветных снах.
***
Пришедшей ночью мобильный Тома ожил, разразившись пронзительными битами хип-хопа. Он тут же подскочил и, ежесекундно оглядываясь на сопящего Билла, искал телефон. Но брат спал крепко, болезнь сморила его так, что он только вечером проснулся на пару часов, потому что пустой желудок давал о себе знать.
-Алло, - прошептал парень, принимая вызов.
-Том? - Йост. - Ты чего шепчешь? Как вы там?
-Билл спит, не кричи, - шипел Каулитц, прикрывая динамик рукой.
-Что? Какого черта ты делаешь в час ночи в его комнате?
-А... Э... - Том понял, что его слова звучали странно: их ведь уже ничто не связывает в физическом смысле, и они могут спать в разных комнатах, - я просто... зашел к нему... Услышал что-то...
-Ясно. Так как он? - продюсер, кажется, был удовлетворен ответом подопечного, его больше волновало состояние младшего из братьев. - Рэй сказал, он вернулся сам?
-Да, утром, - парень вышел в коридор и спустился в гостиную, теперь он мог разговаривать спокойно. - С ним все в порядке.
-Точно? Всю ночь шел ливень, во всей Германии осадков выпало за несколько часов в два раза больше, чем за год. А ты сам знаешь, сколько Биллу нужно, чтобы свалиться с простудой.
-Ну... - говорить, что близнец был абсолютно здоров, было бы совсем неправдоподобным, поэтому: - У него был небольшой насморк днем, но уже все хорошо, правда.
-Что же, я рад, что все обошлось. Так! А почему он сбежал-то от тебя?
-Ну, мы немного повздорили, и он сорвался... - соврал Том. На самом деле, его самого ужасно терзал этот вопрос.
-А... - Дэвид с полминуты помолчал, его подопечный слышал в трубке только шорохи. - Ну, ладно, иди спать... Извини, что я так поздно позвонил, другого времени не было.
-Ничего, Дэв... Спокойной ночи.
Мужчина отключил конференцсвязь, оставив на линии только одного абонента, который негласно присутствовал в только что закончившемся разговоре. Это было, возможно, нечестно по отношению к мальчикам, но продюсер успокаивал себя тем, что все это лишь на благо близнецов. Да и когда в шоу-бизнесе что-то происходило абсолютно честно?
-Что скажете, Гер Шульман? - спросил он наиграно спокойно, хотя все внутренности дрожали в страхе перед неположительным вердиктом.
-Мальчик врал и не договаривал от начала до конца, это даже глухой понял бы, - Йоста смутили эти слова: он был слишком взволнован, чтобы пытаться различить в телефонном разговоре ложь, а может быть, он просто ничего не понимал в психологии. - Впрочем, возможно, это лишь мне так очевидно...
-А... в чем он соврал?
-Девяносто процентов его слов — неправда. То, что он находился в комнате Билла — не случайность. Думаю, он не просто зашел проверить спящего брата, уверен, мальчик болен, и Том просто боится от него отойти...
-Болен? Что? - всполошился Дэвид.
-Гер Йост, успокойтесь, - мягко произнес психолог. - Да, он пытался смягчить информацию, сказав, что это лишь насморк, но все, наверняка, немного хуже...
-Черт! Я сейчас же еду к ним!
-Нет! - чуть прикрикнул Шульман. - Если вы не хотите все испортить, дайте близнецам еще время. Они должны справиться с этим вдвоем. Это будет последним шагом к полной гармонии между ними.
-Но если Билл болен... А Том ведь сказал, что они поругались...
-Дэвид, вы вообще слышите, что я говорю? Он врал. В этом — тоже. Они не ругались. Я, конечно, не провидец, не могу сказать, что там произошло, но точно не ссора. Парень не ушел бы в дождь из-за ерунды.
-Значит, это было что-то серьезное? Господи, да что там у них происходит?..
-Что бы ни происходило, все в их руках. Дайте им шанс стать настоящими братьями до конца, не вмешивайтесь в такой момент в их мир.
-А вы уверены?..
-Абсолютно. Том сейчас совсем иначе разговаривает, не так, как раньше. Он совсем по-другому произносит имя младшего брата. Даю стопроцентную гарантию: с обоими происходят такие изменения. Нужно только позволить им пройти их до конца.
Продюсер тяжело вздохнул, потирая пальцами переносицу. Он не понимал, как может бездействовать в такой ситуации, но раз уж он решил доверять этому молодому, но, определенно, умному человеку, то он и сейчас сделает так, как сказано. Плюс ко всему, Йост еще помнил, как доктор отчитал его за «самодеятельность», когда он один ездил к близнецам.
-Хорошо... Раз вы уверены, то я не могу сомневаться в этом.
-Вот и отлично. Думаю, скоро все закончится.
-Было бы просто замечательно.
Отключив телефон, продюсер откинулся на спинку стула, на котором сидел в собственной кухне, и посмотрел в темный потолок. На сердце было неспокойно. Да, из него психолог, как из ежика подушка, но без интуиции в их среде никуда. И сейчас она била в гонг: что-то пойдет не так.
Тома, тем временем, тоже мучило что-то изнутри. Он снова сидел на постели, в которой спал брат, и смотрел на его бледное лицо, которое серебрилось в свете луны, заглянувшей в окно. Его пугало предположение о причине того, что Билл ушел тогда из клуба. Да, он уже думал об этом, но только сейчас попытался себе представить, как будет оправдываться. Хотя, в чем оправдываться? Он ведь ни в чем не виноват, все вышло так нелепо. Но станет ли близнец его слушать, а если и станет, то простит ли, памятуя о прошлых похождениях Тома?
Билл заворочался под одеялами, ему было жарко: тело было натерто вонючей согревающей мазью и закутано сразу в несколько покрывал, а сверху еще и укрыто. Он пытался выбраться из пут, но ничего не выходило, и глаза сами собой открылись, наткнувшись сразу на темную фигуру, четко виднеющуюся на фоне окна. Брат в ней угадывался безошибочно, но думать о нем не хотелось, потому что жара мешала думать, хотелось пить. Парень совершил усилие и сел на кровати, все еще оставаясь в коконе тканей.
-Билл, - Том обернулся на шорох простыней и сразу оказался рядом. - Ляг, тебе нельзя...
Его сердце больно ударилось в ребра, когда младший, поморщившись, отвернулся от него и попытался отползти к другому краю, чтобы встать.
-Нет, что ты делаешь?! - парень тут же оказался с той стороны, мешая даже спустить ноги на пол. - Ты никуда не пойдешь! - не терпящим возражений тоном. - Если тебе что-то нужно, скажи мне, я...
-А если мне нужно отлить, ты подержишь мой член? - хрипло огрызнулся Билл, злобно сверкнув глазами, чернеющими на бледном даже в тени лице.
Такой выпад заставил старшего замереть, растерянно глядя в глаза напротив. Он не ожидал такой агрессии. Билл понял, что переборщил и придержал коней, усилием воли заставлял мозг работать. Но, не смотря ни на что, извиняться он не собирался, а только отвел взгляд. Если бы так сильно не хотелось пить, если бы тело не было таким слабым сейчас, он бы вообще зарылся в одеяло с головой, лишь бы не видеть лица Тома.
-Принеси мне воды...
Каулитц-старший тут же вышел из комнаты, чтобы налить из графина кипяченой воды. Когда он вернулся, близнец сидел в той же позе, не шевелясь. Его глаза были закрыты, будто он уснул, но как только тихие шаги дошли до его слуха, он поднял голову.
Еле выпутав руки из-под слоев тканей, он схватил стакан и осушил его в два глотка, чувствуя, как живительная влага ласкает сухое горло.
-Спи, Билл, тебе нужно отдыхать, - прошептал Том, протягивая руку в надежде, что парень позволит ему коснуться своих волос. Но он отдернул голову.
-Да пошел ты, - хрипло прошептал он, все же падая обратно на подушки и проваливаясь уже в более спокойные сны.
На следующий день Каулитцы словно поменялись ролями. Проспав почти сутки, Билл немного пришел в себя, жар чуть спал, горло почти не беспокоило, и только нос все еще отказывался дышать самостоятельно. Том же к полудню чувствовал себя сосудом для кофе: сказывались вторые сутки беспокойств и бессонницы. И он пил уже чашку двадцатую, пока брат потягивал горячий чай в постели наверху.
Но, не смотря на собственное самочувствие, парень не позволял близнецу даже пошевелиться лишний раз, отлучаясь лишь на короткие промежутки времени, чтобы проглотить очередную порцию уже едва теплого напитка. А второй будто и не замечал ничего, просто позволяя за собой ухаживать, понимая, что это необходимо. Хотя он упорно сопротивлялся, когда Том пытался закапать ему в нос какие-то капли. Он вырвал слабыми руками пузырек и сделал все сам, поморщившись от горечи, появившейся во рту, но так и не сказав ни слова.
К вечеру стало еще сложнее: Том готов был свалиться на каждом шагу. Он стал раздражительным, едва сдерживался, чтобы не сорваться на брата с его капризами, совершенно глупыми и неуместными. Но когда после ванны с солью, которую Билл уже смог принять самостоятельно, мальчишка заартачился, пытаясь не дать близнецу натереть себя вонючей мазью, мотивируя все тем, что и сам может, парень не выдержал.
-Билл, твои выкрутасы не к месту, не находишь?! - воскликнул он, взмахивая руками. - Если ты на меня злишься - пожалуйста, но будь так добр, позволить мне тебя вылечить! В первую очередь, это нужно тебе! Я хочу спать, и будь моя воля, я бы уже видел десятый сон в своей постели! Но нет! Я здесь, тяну из себя жилы, лишь бы поднять тебя на ноги! Так что заткнись и сядь, как я тебя прошу!
Том тяжело дышал, горящими праведным гневом глазами глядя на Билла, а тот стеклянным взглядом смотрел в ответ. Старший уже через секунду грыз себя за то, что не смог сдержать этот поток обиды, вываливая все на брата. Он испугался этих застывших глаз и хотел уже было извиниться, но...
-Молчи, - тихо произнес Билл, опуская взгляд, и Том не смел произнести ни слова.
Несколько секунд напряженного молчания, после которых мальчик, все так же безмолвно, спустил покрывала, скрывающие его тело, до пояса, повернулся спиной и перебросил растрепанные дреды вперед. Он сел так, как просил его близнец, и замер.
-Билл...
-Нет!
-Прошу...
-Нет! Молчи! Неужели так сложно?! Я не хочу тебя слушать! Мне хватило, я все понял, спасибо!
Том проглотил комок, вставший в горле и, подхватив пальцами немного вязкой мази, начал натирать узкую спину с выпирающими крылышками лопаток и лесенкой позвоночника. Он мягко проводил по шее, обводя татуировку, гладил плечи, считал маленькие родинки, ярко выделяющиеся на бледной коже.
Хотелось упасть на колени, притянуть это хрупкое тело к себе, целовать пахнущую противным лекарством спинку и просить прощения, вымаливать со слезами на глазах. Но он не смел, да и гордость тоже имелась. Поэтому после того, как закончил с мазью, Том напоил Билла лекарственным чаем и уложил спать, тут же покидая комнату. Теперь находиться рядом со спящим братом было больно.
Каулитц почувствовал себя уничтоженным. Его словно отбросили в прошлое, где брат ненавидит его всей душой. Только вот, в чем загвоздка: он сам не мог вернуться в то состояние, не мог теперь презирать близнеца, не мог разорвать то, что появилось между ними. И если бы не ноющая слабость в теле, он бы взвыл волком, но сил не хватало. Он едва осилил душ, после которого упал на свою кровать, словно его подкосили.
***
Утро для Тома началось после полудня, когда солнце стояло уже высоко в небе. Первой его мыслью было, что события последних ночей ему приснились, но уже через минуту, оглядевшись, он понял, что находится в своей комнате: среди гитар, разбросанных по всем углам кепок и без Билла.
Всплывшее имя брата заставило парня подскочить, словно его положили на раскаленные угли. Часы говорили, что близится час дня, а это значит, Билл вполне мог уже проснуться. И не смотря на то, что обида еще теплилась в нем, он побежал в родительскую спальню. Но широкая постель была пуста, а зеркало в ванной только-только остыло. Это могло означать лишь то, что младший Каулитц принял душ и смылся, даже не позаботившись о своем здоровье: махровый халат и все покрывала остались на своих местах. Том начал закипать, сжимая кулаки, но постарался успокоиться, сделав несколько глубоких вдохов, и пошел искать вредного мальчишку.
Первой подверглась осмотру спальня Билла, которая была пуста. Затем гостиная, кухня — те места, где он мог находиться с большей вероятностью, но его нигде не обнаруживалось. Тогда Том хотел было обойти все другие помещения в доме, как почувствовал легкое дуновение со стороны веранды, через которую можно было попасть на задний двор.
Застекленная дверь была приоткрыта, и, выйдя через нее на светлую террасу, с которой открывался вид на небольшую яблоневую аллею с парой лавочек и огромными качелями, парень сразу увидел черноволосого парнишку. Ссутулившийся на качелях, он казался со спины чем-то ужасно расстроенным. Но его старшего брата сейчас это не волновало: он придирчивым взглядом зацепил тонкие голубые джинсы, еле сидящие на бедрах, и короткую футболку без рукавов.
-Ты с ума сошел? Какого черта ты вылез из постели? - сразу набросился на близнеца он.
-Я весь пропитался вонью этой мази и потом. Мне было противно, и я решил освежиться, - неживым голосом ответил Билл, даже не подняв глаз.
-Ты простужен, если мне не изменяет память! - продолжал кипеть Том
-Интересно, по чьей вине? - огрызнулся младший, сверкнув глазами на старшего.
-По моей?! - тот задохнулся от несправедливости: пусть он и чувствовал себя виноватым в том нелепом случае, но кто тянул эту заразу убегать черт знает куда в дождь? - Знаешь, что, ты, кучка гонора! Может, тебе стоит поунять свое Эго и хоть иногда сначала думать, а потом делать?
-Интересно, ты думал перед тем, как мацать ту сучку в короткой юбке? - зашипел Билл, вскакивая с дрогнувших качелей. - Или вернее будет спросить, каким местом ты думал?! Ты все перечеркнул, приняв решение за нас двоих, даже не спросил, чего хочу я, и еще говоришь, что я эгоист?
-Какой же ты идиот! С чего ты взял, что я решил? Что ударило тебе в голову, что ты понял все так, как не следовало?
-Что ударило? Может быть, это было осознание того, что я тебе не нужен?! Чего ты ухмыляешься?
Почему-то после этой короткой гневной перепалки стало так легко на душе Тома. Он вдруг понял, что их проблема — лишь мираж, что нужно сделать один маленький шаг навстречу, чтобы беда миновала.
-Какой же ты все-таки глупый, Билл...
-Я глупый?! А ты слишком умный, да? Кобель!
-Дурачок...
-От дурачка слышу! И вообще, чего ты смеешься? Тебе весело? - он уже кричал едва ли не во всю силу все еще простывшего горла. - Конечно, тебе всегда нравилось выводить меня из себя. Поздравляю, тебе это до сих пор отлично удается! Надеюсь, трахаешься ты не хуже, очень уж не хочется, чтобы шлюхи, покидая твою постель, оставались неудовлетворенными! Знаешь, я вообще не понимаю, какого...
-Я люблю тебя...
Билл замер с открытым ртом и широко распахнутыми глазами смотрел на мягко улыбающегося брата. Этот шепот, едва слышимый, прозвучал как гром в тишине даже сквозь его пронзительные вопли. Время замерло, скрутившись в петлю и пронося раз за разом в голове мальчика три заветных слова, которые он никак не ожидал услышать.
-Что? - просипел он севшим от криков и шока голосом.
-Ты можешь ненавидеть меня, Билл, возможно, я заслужил это, но точно не тем, что в ту ночь ко мне, пьяному и едва ли не засыпающему, полезла совершенно непонятно, откуда взявшаяся девица. Я сидел с закрытыми глазами и ждал тебя, а когда почувствовал прикосновения, решил, что ты вернулся. Я понял, что что-то не так, когда она прижалась ко мне всей грудью, - он в упор смотрел на близнеца. - Я отшил ее в ту же минуту и пошел искать тебя, - тут улыбка сошла с его губ. - Я искал, Билл. Я звонил тебе, объехал весь Лойтше, а когда подъехал к парку, позвонил Йосту. Мне было страшно, я не знал, что делать. А Дэвид вызвал охрану и запретил мне идти тебя искать одному, - Том тяжело вздохнул, заново переживая те ужасные минуты. - Я знал, что ты там, я чувствовал, - Билл опустил глаза, не зная, куда себя деть, он слушал эту исповедь и понимал, сколько глупостей натворил. Его Том всегда был с ним, ни на минуту не отказывался от того, что было, а он повелся за обманчивой ревностью. - Я хотел сам тебя найти, я был уверен, что смогу, но они уволокли меня оттуда. Ты даже не представляешь, как мне было страшно. Я метался, как зверь в клетке, позвонил Энди, потому что уже готов был сойти с ума без тебя. Та ночь была ужаснейшей в моей жизни. И я молился, Билл. Может быть, впервые в жизни молился. И просил только об одном: чтобы ты вернулся. А когда ты появился на пороге дома такой... такой...
Парень зажмурился, проводя ладонями по лицу и крепко сжимая зубы. Слова причиняли боль, давались тяжело, но не говорить он не мог. А Билл в оцепенении не смог даже пошевелиться, едва сдерживая слезы.
-В общем, ты можешь меня ненавидеть, можешь хотя бы за то, что я так поздно понял, как ты нужен мне. Но моих чувств это не изменит. Я не хочу никого, кроме тебя. Не хочу никак. Ни в прямом смысле, ни в переносном...
Том попытался улыбнуться, глядя в огромные карие глаза напротив, но это получилось как-то криво и болезненно. Он не надеялся получить ответ, и от этого сердце застыло камнем в груди.
-Том... - проскулил Билл. - Том, прости меня...
Словно какая-то пружина сорвалась и толкнула мальчишку вперед. Он бросился на шею старшему брату, обвивая его, покрывая поцелуями все, во что только попадал с закрытыми глазами, из которых покатились слезы. А крепкие руки сразу же обхватили его за талию, прижимая к широкой груди.
-Я такой дурак, Том... Том... Том... - губы столкнулись на миг, пропуская разряд тока по двум телам, и братья застыли, обнимая друг друга и соприкасаясь кончиками носов. - Я люблю тебя... - выдох, словно последний.
-Мой дурачок, - прошептал парень, снова улыбаясь. - Не плачь, - он вытер большими пальцами слезинки с выдающихся скул и осторожно поцеловал дрожащие веки. - Больше не убегай от меня... Помни всегда, что мы братья, Билл, и должны доверять друг другу.
-Какие к черту, братья, - с улыбкой прошептал мальчик и потянулся за поцелуем.
Том не мог и не хотел сопротивляться: он подался вперед, ловя верхнюю губу близнеца и чуть оттягивая ее, чувствуя, как влажный язычок ласкает его нижнюю, иногда проскальзывая глубже. Они порывисто дышали, боясь слишком резко шагнуть вперед, но чувства были сильнее страха. Две пары рук судорожно сжимались за спинами двух парней, Билл собирал в кулаки плотную ткань футболки Тома на лопатках, а тот обхватил его за талию так, что дышать было тяжело.
Каулитц-старший улетал от каждого касания, понимая, что с его младшими братом происходит то же самое. Он впивался в мягкие губы, запоминая их на вкус, наслаждаясь сладостью. Эти губы упоенно откликались на каждое движение, снова и снова ударяя их током. Сильные руки медленно опустились по изящной спине и сжали маленькую упругую попу, отчего Билл как-то резко выдохнул, чуть отстраняясь, но не переставая порывисто целовать.
-Том... - поцелуй, - давай... - словно лепестки роз, - не здесь... - нежнее крыльев бабочки, - пойдем, - головокружительный, - наверх...
Последний короткий чмок в губы, и Билл ловко вывернулся из теплых объятий, улыбаясь нежно, сверкая новым огоньком в глазах, и быстро пошел к дому, чуть виляя бедрами, завлекая. И невозможно было догадаться, что каких-то несколько часов назад этот парень едва ли был способен самостоятельно дойти до кухни, чтобы налить себе воды.
Том несколько секунд смотрел вслед тонкой фигуре, чувствуя, как прохладный легкий ветерок остужает кожу, но желание пойти за братом не уменьшалось, и он двинулся следом, мечтая снова прикоснуться к нежной коже. Он видел, как на лестнице мелькнули белые пяточки, и едва не споткнулся о кроссовки, сброшенные на нижних ступенях. Поднявшись на второй этаж, он успел заметить, как тихо прикрылась дверь, но успел ее поймать и бесшумно вошел. Это была все та же спальня родителей, погруженная в мягкий полумрак. Шторы на окнах были закрыты неплотно, сквозь щель между ними пробивался дневной свет, позволяющий безошибочно разглядеть высокого парня, стоящего с противоположной стороны огромной кровати.
Pov Tom
Bjork – Come to Me
Я боялся сделать шаг к этому чуду, чей силуэт был единственным, что я мог сейчас видеть. Та порывистость, которая возникла на залитой солнечным светом аллее, словно ушла, хоть и пообещала вернуться. Сейчас же осталось только непреодолимое желание заботиться об этом чуде, которое сияющими глазами смотрело на меня сквозь темноту, защищать, собой закрывать от всего. Лелеять его, не только тело, но и душу, охраняя его ранимое сердце от случайных ран, даже от самого себя.
Я не двигался, наблюдая, как он развязывает резинку, которая стягивала его дреды в хвост, я смотрел, как они рассыпаются по хрупким плечам. Не смотря на то, что в комната была погружена в сумерки, я видел его, словно днем. Бледный, тонкий, изящный. Такой нежный и женственный, что в груди трепетало что-то странное. Наверное, это та самая любовь. И не нужно