2015-05-22
396
И тёплая точка внутри немного расширилась. Может, будет Большой Взрыв, новый День Творения – в отдельно взятой душе Молодой Волчицы?
Пойдём, девочка, расскажу сказочку: в некотором измерении, за тридевять галактик, в тридесятой туманности, жила-была Семья Человечеств…
И не только расскажу – покажу.
И даже – осуществлю наяву.
…За разгорающийся денёк боролись уходящая весна и неотвратимая война. Воздух пах клейкой листвой, выхлопами дюз и близостью угрозы; птицы и двигатели вперебой наполняли его неистовым шумом. А в грязноватом закоулке подле Рамова кабака – ни души: смотри, сканируй – напролёт.
Пора.
Лиловатая вспышка смахнула женщину и девочку, рука об руку, из этого пространства-времени.
17.
– У-у, хоромина! Императору впору…
Присвистнула кроха; глазёнки разбежались. Видно, куда сильнее потрясло её место назначения, чем способ транспортировки.
А телепортация удалась как нельзя лучше: точно в гостиную. Памятная обстановка, и в общем нехитрая. Сплошь в палевых тонах, и сплошь квазибиопласт: обивка на стенах, покрытие на полу, обтекаемой формы диван, несколько кресел. Рукотворный зимний садик в углу, крохотный фонтанчик лепечет свою успокоительную младенческую несуразицу. Против окна – единственная репродукция, рафаэлева Мадонна, тоже тихой отрешённостью веет…
Доводилось, доводилось заглядывать на огонёк, не раз, не два… и по делу, и в гости, и так просто. Степенные учёные беседы днём, неистовство страсти ночью.. Всякое бывало; многое нахлынуло.
Не рано ли жить воспоминаниями, Молодая Волчица?
Вон – Диса, проблема насущная, за рукав теребит; глаза – по квазару. Предполагала девочка, что офицерьё в жизни неплохо устроилось… но – чтоб настолько?!
– Твоя?
– Увы. – Откровенность, так до конца. – У меня, впрочем, что-то наподобие. Холостяцкая квартирка…
– А… где это всё?
– Далеко, малыш. Я родилась здесь…
И, мгновение помедлив:
– То есть, почти здесь.
Ну будет, Шейла… полегче на виражах. Незачем прямо тут на месте вываливать на девчонку всю правду-матку. О том, например, что настоящее место твоего рождения – на той стороне, в притончике вроде Рамванова. Пообживётся, попривыкнет – сама разберётся. Если возымеет такое желание – переворошить чьё-то застарелое грязное бельё.
Сосредоточимся-ка, отрешимся; протянем нить мыслепоиска. Вечер вопросов и ответов может подождать. Сейчас главное – выяснить…
«Хейти! ты дома?»
Первым из коридора – со стороны рабочего кабинета – вкатывается в дверь домашний кибер; сверху на нём восседает хорошо знакомая птица.
Конечно, для кого как – знакомая.
– Привет… – Диса улыбается растерянно: то ли машине, то ли сове.
Ну, если Афина тут – скоро и хозяин где-нибудь поблизости объявится. Не напрасно сюда завернули.
Лёгок на помине! – вплывает, неся богатырскую свою фигуру как пушинку, при слабоватой для себя гравитации планеты Элиффа. (Впрочем, какая гравитация, кроме родной, для них не слабовата, для шкафчиков-зейранчиков?) Как всегда, лучится приветливой улыбкой во всё лицо.
Космос! как же, оказывается, стосковалась по цивилизованным существам… и по Хейти – в особенности.
– Шелли! Кончился твой отпуск? – Старый друг взглядывает на Дису с немалым недоумением (ещё бы – вид, мягко говоря, для Конфедерации экстравагантный!), но в общем с симпатией, как и полагается смотреть взрослому на ребёнка. – А что за юное существо с тобой?
– Принимай аппарат, приятель. – Шейла ухмыляется скорее устало, чем радостно. – Прямиком из Реализованной Вероятности. Сирота. Требуется повышенное внимание, очень много витаминов и Наставник высшей квалификации. Устроишь? Только на тебя и рассчитывала…
– О чём толкуете?
Диса тянет за рукав; отстранилась как-то, опять ощетинилась, загнанным в угол дикобразом. Привыкла, сторожкий зверёныш, не доверять людям вообще, а мужчинам в особенности.
И не без оснований… теперь – тоже. Шутка ли! приволокли, понимаешь, на незнакомую хазу, треплются по непонятной фене… кому угодно не по себе станет. Пора вспомнить об элементарной вежливости: больше двух говорят вслух, пусть даже телепатически.
– Хейти… – Красноречивым жестом Шейла касается своего лба, после чего указывает на кудлатую головёнку Дисы. – Нашего галакто она, сам догадываешься…
Незамедлительно Хейтсо выдаёт самую добрую из своих неизменно добрых улыбок. Кланяется уважительно, серьёзно, без тени сюсюканья.
– Маленькая этшивин… добро пожаловать в Конфедерацию Миров!
– А… это… – Льдинки в глазах Дисы – слава прогрессу! – начинают подтаивать (воистину – лёд тронулся, господа присяжные заседатели!) – Он что, тоже твой «не дружок, а друг»?
– Всякое бывало. – В основном сегодня, конечно, день истины. – Но прежде всего – друг.
– Ну-у… с этим дело иметь можно. – определила Диса снисходительно. – Кроме шуток. Этот парень… того… добреньким не прикидывается. А – такой и есть по жизни.
Высокая оценка. Возможно даже – начало доверия. Детей и животных не проведёшь на фальшивках вроде заискивания: утютю, мол, и уси-пуси. Только по-настоящему открыв им сердце, и открыв сознание, и предварительно очистив то и другое от малейших следов вранья, агрессии, взрослой надменности… впрочем, у Хейти и сроду такого добра за душой не водилось.
Неопределённо гугукнув, Афина развернула крылья, отчалила со своего насеста на кибере (тот, едва получив свободу, покатил восвояси) и, беззвучно облетев комнату по кругу, устроилась на обширном плече хозяина. И завороженно следила Диса, как Хейти почёсывает птицу «за ушком», басисто воркуя какую-то ласковую бессмыслицу.
Ещё одно очко в пользу Хейти и Конфедерации – хотелось бы верить Шейле.
– Только не заливай баки, – подытожила кроха, – будто бы он – офицерик космофлотский.
– Представь себе, в Патруле я отслужил, – отозвался сам Хейтсо с лукавой серьёзностью опытного Наставника. – Сразу после Высшей школы – вот Шелли подтвердит, вместе служили. Офицером, правда, стать не собирался – чего нет, того нет. Демобилизовался после двух обязательных лет, исполнив долг каждого взрослого гражданина.
– Тогда, – хмыкнула Диса солидно, с твёрдым знанием дела, – ваш Патруль – что-то вроде нашего пансиона. Для благородных.
Какое-то мгновение Хейтсо пристально смотрел на неё, вскинув брови, чуть подавшись вперёд, – в изумлении перед редкостно удачной шуткой. А после – расхохотался сочно, раскатисто, чистосердечно. Не выдержав, и Диса прыснула в кулачок: что-что, а смеяться Хейти умеет заразительно, как никто. Счастливо-лёгкий, не в пример комплекции, нрав,– определённо не от ближайших предков, северно-суровых зейранцев, но от прабабки, бесшабашной санбиолийки.
Глядя на них, и Шейла хохотнула – эх, гора с плеч. Похоже, контакт налаживается, и гид для Дисы в новом для неё мире избран – удачно.
Едва отсмеявшись, Хейтсо крупно шагнул вплотную к гостям. Самый подходящий момент выбрал, ни прибавить ни отнять.
– Хейтсо Хаффла, между прочим. – Протянул ладонь – необъятную, надёжную. – Можно просто Хейти.
И, почти уже не дичась, девчушка протянула навстречу свою, крохотную, чумазую ладошку.
– Диса. – Шмыгнула носишком – оценивающе, словно принюхалась. – А ты, это… совсем на других не похож. Даже не знала, что такие – бывают.
– Здесь все – такие. – Теперь Хейтсо серьёзен до грустинки. – Увидишь. Ничего не бойся, маленькая этшивин. Дети не должны бояться.
– Хвала прогрессу – первое знакомство прошло без особых трений, – не удержавшись, выдохнула Шейла вслух.
Мигом отдёрнув руку, Диса опять прижалась, как бездомный котёнок, к ней поближе.
– Ты – уже уходишь? – Глазёнки тревожные, всепонимающие. – Разве не ты будешь… меня учить?
– Наставник из меня… – Чем ещё поддержать кроху, кроме как опустить ладонь на острое плечико.
– Говоря откровенно, я тоже не Наставник… годами не вышел, – вступил Хейтсо. – Шелли, не лучше ли всего будет – связаться с Эндо? Не думаю, чтобы он отказался посодействовать.
– На него, признаться, и рассчитывала.
– Кто таков – Эндо? – Это Диса – теребит требовательно. – Что здесь со мной будет?
– В школу тебя определим. (Космос, неужто кроха вправду расценит её уход – как предательство?) Ты ведь хотела бы – в школу?
– В шко-олу… – с невесёлой такой растяжечкой повторила Диса. – Кто туда пустит такую-то? Чем платить стану?
– У нас каждый расплачивается за себя сам – по достижении совершеннолетия, – пояснил Хейтсо по-деловому. – Любимой работой, и ничем иным. Назови – более справедливую плату.
– И в Космофлоте отработать – можно? – Ох, дитя, глазёнки разгорелись… дался тебе этот Космофлот.
– Отчего нет? выбор за тобой. Времени предостаточно, чтобы определиться, – ровно до двадцати лет.
– Только вот я – девчонка портовая. – Диса стремится внести полную ясность. – А ну как… хулиганить начну?
– И правильно поступишь. Детям полагается шалить. Когда ещё поозорничать вволю, если не в твоём возрасте.
Хейтсо вдруг присел перед нею: глаза вровень, усмешка хитрущая.
– Может, начнём – не теряя времени?
Подхватил пигалицу на руки; отступил на шаг; повыше над головой вскинул. Завертел, как на карусели, замысловатыми виражами, – Афина, протестующе гугукнув, сорвалась с его плеча, перебралась на спинку кресла, где поспокойней. И впервые Шейла услышала визг своего трущобного найдёныша – восторженный, взахлёб, взрыв незамутнённой детской радости.
Кто бишь из древних-великих настаивал на педагогической задаче первостепенной важности – увлечь ребёнка детскими шалостями? как бы не Сухомлинский.
С новой остротой ощутила землянка теплоту в сердце, когда умница Хейти аккуратно «поставил ребёнка на планету». Ребёнка запыхавшегося – и, кажется, слегка разочарованного: обидно быстро закончился нечаянный-негаданный аттракцион!
– Ну, ты даёшь…
– Школа, конечно, дело немаловажное… но – после, – непререкаемо-авторитетно заявил Хейтсо; ничуть не перебила ему богатырского дыхания чумазая пушинка. – А первым делом – в ванную, вторым – за стол. Есть возражения?
Словно разом позабыв о недавнем озорстве – Диса бочком отодвинулась обратно к Шейле. В упор взглянула: серьёзно-серьёзно.
– Что-то неотложное у тебя – там, в Космофлоте? Ну ясно: время почти военное, этак и расшлёпать могут. За дезертирство.
Удалось ли вполне сдержать грустную улыбку? дитя, дитя!
– Обещаю, что этого никому не позволю. – Изо всех сил изобразила в голосе ласковую убеждённость – насколько таковая вообще для неё достижима. – А дела у меня вправду, малыш, важнее некуда.
– Зна-аем… шпионить во славу любимой Империи…
Притворно-зверски Шейла зыркнула в её сторону – даже Хейти прыснул.
– М-м-м… – Диса готовно указала пальчиком на сомкнутые губы. – М-м-м… могила. Никому не проболтаюсь.
– Впрочем, теперь неважно. Здесь нет политиканов.
– Вот уж по ком не заплачу!
– Что ты ещё затеяла, Шелли? – подошёл и Хейтсо.
– Нечто стоящее, – тут же вступилась Диса убеждённо. – Правда, тётя Шейла?
И Хейти только руками развёл, улыбнувшись: какие уж тут дискуссии.
– Ну… удачи. – Диса «дала пять» очень солидно.
– Будь благоразумна, – многозначительно напутствовал Хейтсо.
Помню, помню… мол, не увлекайся реализованно-вероятностными войнушками – до полной серьёзности…
…Уже за дверью, изготовившись к телепортации, землянка успела уловить восторженный вопрос Дисы:
– А зверя твоего – как звать?
– Афина, – охотно пояснил басистый добрый голос Хейтсо. – Была на планете Земля такая богиня мудрости. И вот… сова – её священная птица.
Отлично. Первая в жизни Дисы школьная лекция да будет посвящена истории вкупе с биологией. И, разумеется, ещё одной науке, важнейшей: человечности.
Не обессудь, малыш: я в этой дисциплине скорей профан, чем профи. Когда-нибудь поймёшь – и, надеюсь, не осудишь очень строго. А пока пусть учат тебя более достойные. Хейти, и Эндо, и будущие школьные товарищи, и ещё многое множество прирождённых конфедератов. Пусть все они от чистого сердца дарят тебе – то, что ребёнку необходимее воздуха, но чего ты до сих пор была лишена так безжалостно.
Сказку.
И будет сказка – волшебной и непременно доброй; и будет она – наяву. Ибо имя ей – Семья Человечеств.
Я же буду счастлива и своей, посильной лептой: первым шагом, первым толчком. Довольно с тебя, флибустьерка горбатая-исправленная. Молодая, понимаешь, Волчица!
Мавр сделал своё дело – брысь.
Обратно, к столь милым сердцу шпионским штучкам…
Дверь из гостиной бесшумно и, как показалось, застенчиво приоткрылась на дециметр, не больше. Чумазая мордашка просунулась в щель – мордашка портового крысёныша, сроду цепкого и зубастенького, а теперь непривычно сконфуженного.
– Тётя Шейла…
Быстрые глазёнки, не робеющие ни при каких обстоятельствах, виновато уставились на носок ветхого башмачка. Похоже, хозяйка надумала вдруг провертеть им дыру в квазибиопласте напольного покрытия – и вплоть до центра планеты. Заведомо знаю, мол, что собралась докучать взрослым, занятым людям несусветной чушью…
– Что, малыш? – Старомодно-благовоспитанный Дисин вид почему-то отозвался перехватом в горле.
– Так ты, того… ты устроишь, чтоб у нас… войны не было? Войн быть не должно, а?
И, тут же переборов смущение надеждой и доверием, – в упор, ничуть не мямля, единым выдохом:
– Ты ведь это сможешь, правда, тётя Шейла?
18.
Первым, что увидела Шейла по возвращении к своему столику в Рамовом кабачке, был – изрядно обескураженный Джав.
Первым, что она услышала по возвращении, был – изрядно обескураженный вопрос:
– С тобой, подруга, уже того… общаться можно? По-человечески?
– Извини, приятель. Нервишки расшалились. – Шейла присела рядом.
– Так хлебни карлавы, – предложил Джав философски; подтолкнул ей заботливо заготовленную кружку с рыжей пенной шапкой. – Для душевного равновесия, и для опохмелу – лучше нет средства.
Вот спасибо на добром слове, парень! угадал-удружил. Именно то, в чём она сейчас насущно нуждается, – приникнуть губами к холодному запотевшему пластику; основательно промочить горло. Пусть лично для неё «опохмел» уже неактуален. Такая карусель событий с утра… не захочешь – проморгаешься.
Поверх своей кружки Джав бросил на неё один-единственный взгляд.
Серьёзный-пресерьёзный.
– Шелли, а Шелли? а с какой радости мы вчера так нализались?
– Уфф! ты даёшь, дружище! Если даже ты запамятовал… Чудесное спасение праздновали, по вашему потрясающему космофлотскому определению.
– Угум… действительно, чудесное спасение. В твоём лице. – Отставив кружку, Джав похлопал свою визави по плечу. – Тебе-то, героине дня, Светлое Небо велело – помнить.
– Смутно, – отрезала Шейла, вдруг помрачнев. – И рада бы вычеркнуть напрочно…
И Джав присмирел, в который раз за сегодня. Верно, сквозь похмельный угар слишком ясно увидел её-вчерашнюю, когда что-то надломилось в ней непосредственно после «чудесного спасения».
Не одурманить, не развеять, не развлечь…
– Что? Даже не упомнишь, как всей забегаловкой в «луноход» играли?! – наигранно-весело, натужно извлёк из памяти самое забавное, безобидное. – Сама ж нас и научила, Шелли, когда уже поднабралась изрядно… как и мы все, что греха таить.
Только хмыкнула землянка: с отсутствующим, как надеялась, видом. Впрямь, разве что с большого бодуна взбрело б ей в голову – обучать местных имперских космофлотцев игре в «луноход». В последний раз так дурачилась, дай Боже памяти, в свои пятнадцать. С ребятами, когда те были ещё живы…
– Я так хорошо-о помню. – Джав лукаво пальцем грозит; всё тщится, напарник верный, рассеять обложные тучи в её душе. – К примеру: как ты, звезда контрразведки, ползёшь вокруг столика на карачках, бубня на весь бар: «Я – Луноход-13! следую на станцию для дозаправки!» Стаканчик где-то над головой нашарила, и – хлоп! Дозаправилась…
– Неужели? – Шейла дрогнула углами губ, из одной вежливости.
– С места не сойти! А Лок ещё вздумал изображать ремонтный док в открытом космосе. К тебе подкатил: мол, не угодно ли снять с вас некоторые части такелажа, в плане текущего профилактического техосмотра? А ты ему, бедняге, сразу в зубы!
– Пускай с местных весёлых девочек такелаж снимает. И потом осматривает сколько душе угодно. Хоть профилактически, хоть ещё как.
– Светлое Небо, Шелли! по-моему, обижаться на Лока бессмысленно.
Взамен ответа, Шейла сунула нос поглубже в свою кружку – весьма красноречиво. О чём толкуешь, приятель? ты ли не в курсе, как я обижаюсь?!
А девочку Локви вчера подцепил-таки. Кажется, одну на двоих с Орцелом. Сразу бы так поступил – был бы вовсе пай-мальчиком. Всё неймётся ему, восставшему из гроба.
Сама-то она до сих пор в толк не возьмёт, с чем связано её полуосознанное табу на амурные приключения здесь. То ли с одним Локом, то ли вообще с местным махровым мужским шовинизмом. А может, если бы Джав предложил ей нечто нескромное, – она б ещё подумала.
Да только Джав – настоящий друг. Деликатный. Знает, каких мёртвых зон не следует у неё касаться.
Оно и к лучшему, наверно. Есть такая стервозная варварская закономерность: приобретая любовника – теряешь друга. И тут, скорее всего, та же ситуация. Не променять бы родственную душу на сексуальный тренажёр.
– Впрочем, Шелли, – резонно заключил Джав, – если б ты всерьёз оскорбилась на Лока, так просто не стала б ему вправлять кишки вчера…
И поперхнулся карлавой, сообразив, что сморозил лишнее. Отбулькавшись, откашлявшись – взглянул покаянно. Мол, язык мой – враг твой, чего с похмельной головы не трёкнешь! не принимай к сердцу, Шелли, на самом-то деле, знаю, подобная мелочность не в твоём стиле…
Мелочность… вот уж святая истина, Джав. То, что я вправила кишки Локу, – впрямь, сущая безделица.
В сравнении с той доброй полутысячей народу, чьи кишки сгоряча размазала по космосу, в процессе «чудесного спасения» Лока, и Джава, и всех остальных.
Уничтожила чужих врагов – вызволила своих друзей – убила ещё чьих-то друзей…
Чёт-нечёт.
Разменная монета в не-моей грандиозной игре.
Джав несмело, крадучись тронул за рукав.
– Шелли… если не моё это суратье дело – так сразу и скажи…
– Но всё же: кто тебе и что тебе эта давешняя малолетняя приблуда? – Подхватить его навязчивую мысль не стоит труда: давненько уж прокручивает её так и сяк, от любопытства чахнет. – Да никто. Приблуда и есть. Сама впервые увидела её нынче утром.
– Так удочерить, что ли, надумала? в наше-то чёртово предвоенное время?!
– Куда нам грешным. – Что-то теперь и Джавовы глаза по семь кредиток потянули – в который раз – на откровенность без оглядки. – Взяла да перебросила девчонку в своё «ниоткуда». Лучшее, что могла для неё сделать, для козявки. Так-то.
– Фью-у! да за каким пульсаром…
Отчётливо щёлкнуло что-то в микросхемах друга Джава… озарение, что ли?
– Ну уж не от пустой поры, сколь я тебя знаю. Небось в твоём «ниоткуда» не придётся ей, от хорошей-то житухи, ублажать всяких разных бравых летунов… не будем тыкать пальцем.
– Точно, приятель. Там «удочерители» поприличней, чем одна известная тебе авантюристка.
Ухмыльнувшись с явным одобрением, Джав приподнял, как для тоста, полупустую кружку.
– Кроме шуток… молодчага ты, Шейла!
Что-то тебе вроде в глаз попало, Молодая Волчица… где бы там ни было, хоть в Реализованной Вероятности, всюду везёт тебе – на настоящих людей.
Удачливость просто неприличная, для такой-то аферистки – перекати-поле. Которая до сих пор, что греха таить, ведёт себя здесь, как распоследняя снобка, безнаказанность со вседозволенностью. Корчит из себя, понимаете, некий Ночной Дозор – есть боевичок-фэнтези такого названия в историческом прошлом родной Земли. Или даже – Дневной Дозор.
Реализованная Вероятность – Реализованной Вероятностью… но если и дальше так же класть на всех и вся, кроме собственного всемогущества, – тут ведь и вправду до Тёмной стороны недалеко, достойные этши…
Оно-то, конечно, мирок здесь – дрянь из дряней, это и любой прирождённый конфедерат подтвердит, вплоть до Координаторов и Старейшин. Но странно, чем дольше живёшь тут, тем больше убеждаешься: в самом затрапезном углу вселенной встречаются – люди. И ради них стоит жить, и им стоит помогать.
Так отрадно пусто, в разгар дня, в любимом твоём кабачке под идиоматическим красным фонариком. Кто с утра похмелялся – те уж расползлись; кто к вечеру намечает оттянуться по полной – ещё на огонёк не слетелись. Микстовая зона, хрупкий, недолговечный вакуум… в самый раз – для откровений вполголоса с настоящими людьми.
Будь они хоть трижды реализованно-вероятностными.
– Слушай, Джав… – Подавшись вперёд в безотчётном порыве, Шейла стиснула его локоть: испытующе, до боли. – Понимаю, это ремесло всех нас кормит… но, положа руку на сердце: насколько ты в восторге от этакой всегалактической катавасии?
– Какие тут, к суратам, восторги… – Джав морщится и шипит украдкой, но отстраниться не пробует. – Меня моё ремесло кормит… а кто возьмётся сирот кормить? Таких вот, вроде твоей новой подружки? Много их, малолеток, на улице очутится – после того как стольких парней ухлопают. Ещё если Звёздный Молот замешают… ходят такие слухи, при Основателе эта чёртова штуковина целый спиральный рукав вдребезги-пополам разнесла! И ни вдов, ни сирот…
Наконец сама Шейла удосужилась разжать тиски силы своей дурной, иномирянской; напоследок шикнул сквозь зубы бравый капитан, да освободившейся рукой и отмахнулся.
– Дерьмо, дерьмо и ещё трижды дерьмо, по большому счёту! И ради того только, что один амбициозный кретин вздумал попереть с трона другого такого же!
Теперь – Джав… а до того – Диса… Всё, последняя капля, призванная подхлестнуть решимость некоей Пришелицы Ниоткуда.
Отчётливо скрипнув стулом по полу, Шейла воздвиглась из-за стола; мимоходом опрокинула в рот остатки карлавы. Для куражу, надо думать.
– Ну, хорош тут недвижимость изображать. Пора узнать кое-какого врага в лицо.
– Прямо к Аррк Сету растреклятому ты, что ли, собралась?!
В изумлении Джава, впрочем, больше покорности судьбе, чем реального протеста. Мол, кой чёрт тебя остановит, подруга, раз уж что-то тебе втемяшилось в башку забубённую?!
– Не угадал, приятель. Не к нему.
И, помедлив, всё ж добавила откровенно:
– Пока что.
19.
Защита у хвалёного имперского супероружия оказалась – не бей лежачего.
Этакий себе совсекретный коридорчик-тупичок; в конце его дверка водонепроницаемая-лазеронепрошибаемая; вблизи неё стены нашпигованы датчиками, настроенными строго в резонанс с членами императорской семьи, и ни с кем иным.
Имеешь соответствующий генетический код – заходи-бери. Не имеешь – не обессудь: получи вместо Абсолютного Оружия – знатный энергоразряд в упор, и гори синим пламенем, с места не сойдя.
Системка, может, и двухсотпроцентно эффективная в отношении любого аборигена (будь он хоть самим Аррк Сетом); однако на владеющих Силой явно не рассчитанная.
Откуда бы, впрочем, знать имперским технарям о возможностях конфедеративных «силачей», а также о сокровенных тайнах хеттского рубина и агронциса? или даже – о существовании таковых в природе?
И уж, разумеется, сама Пришелица Ниоткуда откровенно не в том настроении, чтобы посвящать здешних воинственных варваров в такие опасные загадки мироздания. Есть многое на свете, друг Горацио… этим глубокомысленным штампом, пожалуй, и ограничимся в наших обстоятельствах.
…В принципе, Шейла почитала себя достаточно компетентным хакером, чтобы перепрограммировать всю эту музыку – на свой генетический код. Но стоит ли овчинка выделки? Дело хлопотное и, откровенно признаться, долгое-нудное. А потом изволь ещё восстанавливать всё в первозданном виде. Ибо безвременная кремация императора или принца как результат её шалостей Шейлу уж никак не устраивает.
Не эффективнее ли – просто телепортироваться за эту совсекретную дверку? коль скоро в системе её защиты отсутствуют хеттские рубины?
Сказано – сделано.
Честно признаться, некий щекотный холодок шустрил по всем внутренностям, снизу вверх. Священный трепет, неизбежный в предчувствии зрелища, о коем имеют представление считанные единицы из местных (исключая, быть может, ещё каких-то десять миллиончиков читателей этого боевичка).
Ух ты! что-то будет?!
А ничего особенного и не было.
Действительность, как то чаще всего случается, куда прозаичнее предвкушений. По крайней мере, если судить по первому обманчивому впечатлению.
Начать с того, что в непосредственной близости от Звёздного Молота средства защиты отсутствовали – напрочь. В чём ничего не стоило убедиться, осторожно посканировав окрест и приспустив силовое поле. Первую и единственную линию обороны, видимо, посчитали более чем достаточной, чтобы отпугнуть кого бы то ни было, падкого на даровщинку.
Уфф! можно выдохнуть и гулять, как у себя дома по Музею Истории.
И хранилище Звёздного Молота, сокровеннейшего из сокровищ Империи, на поверку оказалось – не ахти какой хороминой. Так себе, ночной кошмар клаустрофоба: комнатушка полукруглая, низкосводчатая, без окон, без дверей. Синеватый, предрассветный сумрак. Стены цельнометаллические – ангар для лилипутского космокатера, да и только.
Вот и вся обстановка.
И что бишь ещё?
Ах да: собственно Молот…
С чёртову дюжину небольших генераторов тихо-мирно, себе под нос погуживают по всей окружности стены. Примерно столько же конусов, цилиндров, кубов из непроницаемо-чёрного металла (происходи дело в родной Конфедерации – естественно было бы заподозрить в нём агронцис) собраны в центре помещения – похоже, безо всякой связи-системы. Притворяются себе безобидными железяками, при иных обстоятельствах склонными даже к полезной работе. Мимикрия, на какую только и способны разрозненные детали адской машины.
Ну да нас, воробьёв стреляных, на мякине не проведёшь.
Поглядим-посмотрим, разберёмся поближе…
В глаза бросается ещё один малоприметный элемент интерьера: часть стены превращена в некие «мудрости древней скрижали», испещрённые письменами на местном галакто, немного архаичном; внизу даже чертёж прилагается. Как ещё сверху не означено: инструкция, мол, по эксплуатации полупортативного агрегата «Молот Звёздный», он же «Оружие Абсолютное»?!
Не мешает ознакомиться в любом случае. Ну-ка…
«…К наследникам моим, потомкам ближайшим и отдалённейшим, я, Тельдамарит Первый, создатель Империи Тельдаэтлуф, обращаюсь теперь. Обращаюсь, дабы завещать страшную силу, последнюю надежду на краю бездны…»
Та-ак… ясно. Политическое завещание первого из Тельдамаритов. Велеречивое и маловразумительное, как все государственные документы подобного рода.
Тем не менее, пробежим дайджестом по диагонали… Малоубедительная попытка растолковать сущность любимого своего детища, где смысл безнадёжно заплутал не в трёх – в трёхстах тридцати трёх, как минимум, ораторских красивостях. Одно недвусмысленно – окончание. Там, где Великий Предок заклинает-умоляет Надменных Потомков, взывая к одной лишь сознательности оных: прибегайте, мол, к Молоту только от безвыходности крайней. В случаях, подобных… далее приводится инцидент с некими иногалактическими, судя по всему, захватчиками, именуемыми «ассвари», ради торжественных проводов которых, собственно, и был создан Молот. Да и в подобных случаях – применяйте его исключительно для самозащиты, но никак не для агрессии, Светлое Небо избавь. А то принцип известен: роя другому яму, не слишком разгоняйся – чревато.
«…Ибо завещаю вам, потомкам, мощь губительную, сути которой я сам далеко не постиг до конца…»
Фью-у! ну ты даёшь, Основатель Империи. Наизобретал чёрт-те чего, о чём сам имеешь представление, туманней некуда.
Вот что значит – быть гибридом политика с учёным… у кого угодно чердак в подвал уедет.
Впрочем, варвары все таковы. Сначала изобретут порох, а потом шлёпают губами, глядя на мировые войны.
Чертёж, однако, куда внятнее инструкции. Судя по нему, вот этот самый большой куб – своего рода системный блок агрегата. Его ум и память, честь и совесть.
И если протянуть ниточку мыслепоиска в самое хитросплетение микросхем, ещё подкрепив контакт прикосновением руки…
Сознание легко скользнуло во времени назад, через бездну более чем тысячелетия, в течение которого Звёздный Молот грозно дремал, непотревоженный. К самым дням его создания – и применения, первого и последнего в истории империи.
Пока что…
…Пространство-время колотились в слитном припадке эпилепсии – каждой космической пылинкой, каждым оцепенелым мгновеньем. Планеты необитаемые и населённые, влёт сбитые с проторенных маршрутов вокруг своих звёзд, смешались в дикий хаос ошмётков. Самые светила срывались со своих орбит, лопались кровавыми пузырями, истекая шквалами радиации. Фокус и апогей беспримерной гекатомбы, рукотворная чёрная дыра, зияла и ширилась на целый спиральный рукав галактики; неудержимым потоком в её алчное жерло сыпались, сыпались, сыпались солнца, миры, астероиды, корабли… и жизни, жизни, жизни…
На полном приволье резвился-ярился-бесновался джинн, колоссальнейший из всех, кем-либо когда-либо выпущенных из бутылки. И кто взялся бы обнадёжить, что удастся подчинить его, усмирить, в конечном итоге затолкать обратно?
