Маг из Вевельсбурга

Дети мертвецов пришли во сне и научили меня плохому…

Геннадий Прашкевич «Белый мамонт»

Несмотря на то, что традиция объявлять сумасшедшими всех, кто так или иначе имел отношение к идеологии национал-социализма, помогал формировать его символику, смехотворна, о Карле Марии Вилигуте можно и впрямь говорить как о самом безумном немецком эзотерике. По меньшей мере в сравнении с Гвидо фон Листом или бароном фон Зеботтендорфом Вилигут и правда выглядит настоящим безумцем. Оторванный от действительности, подчас, кажется, вовсе не понимающий, что и зачем он делает, он был воплощением рунического сумасшествия. Зато власти, которую он сосредоточил в итоге в своих руках, могли бы позавидовать многие политики, гораздо более здравомыслящие и прагматичные, чем он. Начать рассказ о нем следует, пожалуй, с напоминания о том, что именно Вилигут - автор большинства символов и знаков, применявшихся в СС, большинства ритуалов Черного ордена, наставник Генриха Гиммлера. Очень странно представлять себе, что у столь одиозной личности, как глава охранных отрядов, - человека, чьим именем еще долго пугали детей, мог быть наставник, причем настолько не от мира сего, как Вилигут. Однако факт остается фактом. Дело, вероятно, в том, что, несмотря на внешнюю жесткость, на выверенность линии поведения, руководитель СС был человеком, ведомым и мягким, только не демонстрирующим эти качества. В пользу этого утверждения говорит и то, что в семейной жизни Генрих Гиммлер был типичным подкаблучником, во всем старающимся угодить своей грозной супруге. Эта мягкохарактерность имеет очень простое объяснение: Гиммлер был фантазером и мечтателем. Характеристика для главы организации, ставшей становым хребтом Третьего рейха? Однако это факт. Он всерьез отождествлял себя с почившим в бозе столетия назад королем Генрихом Птицеловом, считая себя его реинкарнационным воплощением, грезил временами расцвета германского рыцарства и эпохой викингов. Элементы хтонической религии древней Скандинавии смешивались у него с Бхагават-гитой и Ригведой. Он верил в странноватый комплекс убеждений - в колесо сансары, в Валгаллу, в Одина и в Вишну одновременно, но при этом продолжал оставаться христианином. Так что личностью Гиммлер был чрезвычайно необычной: с одной стороны, романтик, отчасти даже, что называется, рохля, а с другой - прагматик, жесткий и предусмотрительный руководитель. Естественно, такой наставник, как Карл Мария Вилигут, постоянно дававший ему богатую почву для новых фантазий, пришелся рейхсфюреру СС ко двору. Так, не будь Вилигута, не было бы, например, любимой игрушки Гиммлера - замка Вевельсбург. Именно странноватый человек, предпочитавший именовать себя Вайстором, убедил Генриха Гиммлера в том, что СС необходимо обзавестись собственным «центром силы», как это делали рыцарские ордена древности. Не было бы, скорее всего, и такого количества рун в орденской символике. А руны, надо сказать, присутствовали в СС повсеместно. Они украшали все награды и знаки СС, клинки и ножны наградных мечей и «кинжалов чести». Одним из важнейших рунических артефактов СС, появившихся на свет благодаря стараниям Вайстора, было знаменитое кольцо с «мертвой головой». Многие, кстати, называют его личной разработкой наставника Гиммлера - уж больно многозначны и необычны украшающие его символы. Предназначенное сперва для награждения ветеранов СС, кольцо стало впоследствии отличительным знаком цвета орденского рыцарства. В принципе, получить кольцо мог любой офицер Чёрного ордена, прослуживший в его составе 3 года и имеющий безупречное досье. Впрочем, если в досье появлялись черные пятна, кольца можно было и лишиться (Не удивительно, что больше всего обладателей орденских колец было среди Войск СС - гвардия всегда остаётся гвардией, как её ни назови). Зачем оно было нужно члену СС? Не считая того, что это была награда за верность и доблесть, причем из самых почетных, у кольца было и еще одно, сугубо мистическое предназначение: служить проводником духовной энергии между центром силы СС - замком Вевельсбург - и каждым кольценосцем. Ну а о нанесенных на почетную награду знаках лучше всего говорит сопровождавший ее документ за подписью Генриха Гиммлера: «Кольцо СС „Мертвая голова“ должно быть знаком нашей верности вождю, нашего неизменного повиновения руководству, непоколебимой сплоченности и товарищества. Череп на нем является напоминанием о том, что мы в любой момент должны быть готовы отдать свою жизнь на благо общества. Руны, расположенные напротив мертвой головы, - символ процветания из нашего прошлого, с которым мы возобновили связь через мировоззрение национал-социализма.

Две зиг-руны символизируют название нашего охранного отряда. Свастика и Хагал-руна должны напоминать о непоколебимой вере в победу нашего мировоззрения. Кольцо овито листьями дуба, традиционного немецкого дерева. Это кольцо нельзя купить, и оно никогда не должно попасть в чужие руки. После вашего выхода из СС или смерти оно возвращается к рейхсфюреру СС. Копирование и подделка кольца наказуемы, и вы обязаны пресекать их. Носите кольцо с честью!» Итак, отметая на время в сторону все высокие материи и символику, пресловутое кольцо представляло собой венок из дубовых листьев, изготовленный из серебряной пластинки шириной 7 мм и толщиной 3.5 мм. В месте соединения на него припаивался миниатюрный череп, изготовленный отдельно. Снаружи его украшали, как уже говорилось выше, свастика, две руны «Зиг» («Совелу»), руна «Ман» («Альгиц») и свастика, а внутри - имя владельца, факсимильная подпись Генриха Гиммлера и дата вручения. Кольца не были банальной штамповкой: каждое из них делалось вручную на ювелирной фирме Отто Гара. Возвращаясь же вновь к высоким сферам, нужно сказать ещё, что кольца не являлись собственностью награжденных. B случае смерти кольценосца наградной документ передавали на хранение его родственникам, а кольцо, как это ясно из процитированного выше документа, возвращалось в Вевельсбург. В замке имелось особое помещение - усыпальница владельцев кольца, - где почетные награды хранились как «символ незримого присутствия павших товарищей по оружию». Кольценосцев было немало: к концу войны, если верить официальным данным СС, было вручено 14.500 наград. Больше половины из них вернулось в Вевельсбург, на хранение в специальный зал славы. Однако куда они исчезли после того, как по приказу рейхсфюрера СС 31 марта 1945 замок был взорван, так и осталось невыясненным. В развалинах Вевельсбурга не обнаружилось и следа нескольких тысяч тяжелых серебряных украшений. Так же, впрочем, как и следов, очень многих реликвий, о которых рассказывают очевидцы. С одной из них связана настолько загадочная, почти детективная история, что она заслуживает отдельного «лирического отступления».

Дело в том, что едва ли не главной реликвией замка была точнейшая копия знаменитого «Копья судьбы» - того самого оружия, которым легионер Гай Кассий нанес смертельную рану распятому Христу. По одной из апокрифических легенд копье Лонгина (Християнское имя Гая Кассия, полученное им после крещения) наделяло владеющего им некими сверхъестественными умениями и было мощным магическим артефактом. Такая слава закрепилась за этим древним оружием небезосновательно. С ним связано несколько исторических эпизодов, заставляющих задуматься о настоящем чуде. Наиболее яркий из них - прорыв блокады Антиохии умирающими от голода и жажды крестоносцами. Запертые в городе превосходящим по силам противником, изможденные и готовые покориться судьбе, они были так воодушевлены лицезрением этой реликвии, что сумели не только прорвать блокаду и выиграть бой, но и, напрочь деморализовав арабское войско, пуститься за ним в погоню. Реликвию периодически теряли, потом обретали заново до тех пор, пока она не обосновалась окончательно в одном из музеев Вены. Там ее и увидел юный Адольф Гитлер, прибывший в столицу из глубинки, чтобы учиться на художника. Древний артефакт поразил его воображение. Принято говорить даже о неком мистическом прозрении, посетившем будущего вождя у стенда с реликвией, однако этого за давностью лет уже не проверишь: единственный, кто мог бы толком ответить, было оно или нет, - сам Гитлер. Но, вероятно, что-то подобное произошло, пусть даже и лишь в воображении будущего лидера Третьего рейха. Во всяком случае, аннексировав Австрию, он потребовал доставить копье к себе. Напрасно Генрих Гиммлер просил и даже, насколько ему позволяла вбитая с детства субординация, требовал передать «Копье судьбы» на хранение СС - Адольф Гитлер был непреклонен. Тогда великий магистр Черного ордена заказал точнейшую копию старинного оружия - неотличимую, изготовленную из материалов времен Христа, по бытовавшим в те времена технологиям, искусно состаренную, точную, вплоть до мельчайших подробностей. В 1935 она была выполнена и помещена в музее Вевельсбурга. Казалось бы, что тут странного? Рейхсфюрер, будучи не в состоянии получить вожделенный предмет, был вынужден обойтись заменителем. Однако вся соль в том, что после окончания войны копье Лонгина нашли в тайнике под Нюрнбергом и вернули в венский музей. Одно копье, потому что второе - исчезло. И какое из них настоящее, а какое - копия, теперь уже, видимо, не установить. Однако вернемся к личности Карла Марии Вилигута. Практикующий маг и идеолог СС происходил из семьи военных, сам стал, согласно семейной традиции, офицером и дослужился до полковника. Неплохую карьеру он сделал и в СС, поднявшись за 6 лет службы от гауптштурмфюрера до бригаденфюрера СС (Эквивалентно армейским званиям капитана и бригадного генерала).

Однако при этом он не был чужд изящных искусств - писал и даже публиковал стихи на мифологические и исторические темы, пейзажную лирику. Сослуживцы и военное руководство характеризовали его самым лучшим образом, как человека смелого и ответственного. Однако где-то в глубине его разума тлела искра безумия, порожденная притаившейся врожденной психической болезнью. Вероятно, она не мешала бы военной карьере Вилигута, а могла бы и вовсе не проявиться, если бы он был хуже образован или не обладал настолько развитой фантазией. Однако как назло невежество не могло послужить ему щитом. Судя по всему, той соломинкой, что ломает спину верблюду, своего рода запалом, вызвавшим развитие болезни, оказалось учение Гвидо фон Листа. Карл Мария Вилигут так им проникся, настолько уверовал в его истинность, что это полностью изменило для него картину окружающего мира. Точнее, поначалу он оставался все таким же адекватным во всех отношениях человеком, разве что увлеченным идеей исследования тайного наследия предков. В поисках нового знания он вступает в тайные организации и общества. В одном из них - мистическом союзе масонского толка «Шлараффенланд» - ему удается добиться даже поста первого канцлера. А болезнь между тем прогрессировала. И вот уже в 1908 он заявляет о дремлющей в нем родовой памяти и о мудрых рунических наставлениях, которые он получает от своего покойного деда. Однако это не обеспокоило окружающих - те, что были материалистами, сочли подобные заявления оригинальностью и чудачеством, а остальные просто приняли это как данность. Право слово, если кругом спиритические сеансы и оживления трупов при помощи гальваники, кого удивишь родовой памятью?! К тому же такие заявления не были новинкой. Об одном из них уже говорилось выше. Итак, Карл Мария Вилигут утверждал, что он происходит из королевского рода клана Аса-Уана, корни которого теряются в глубинах истории, и является последним наследником линии германских святых по имени Вилиготис. И, разумеется, память всех его предков в его распоряжении, нужно только напрячься и вызвать соответствующее видение. Опираясь на этот не подлежащий, в принципе, никакой проверке источник, Вилигут рассказывал о ритуалах и законах древних германцев, славных воинах и, разумеется, священных письменах. Правда, в его рассказах было слишком много от Гвидо фон Листа, но это никого не волновало: раз воспоминания Вилигута напоминают листовские писания, что ж, значит, мэтр Гвидо был прав. Родовая память - вещь, которую не опровергнешь никакими доказательствами. Мало ли какие есть археологические находки?! «Я помню, что было именно так, а все, что противоречит этим воспоминаниям, - грубая подделка». Поэтому смело можно оперировать самыми смелыми откровениями, заявлять, что германская культура появилась почти за триста тысяч лет до Христа, что в те времена на небе сияли три солнца, что Христос и Бальдр - одно и то же божество (Справедливости ради стоит отметить, что сходство Бальдра и Христа на самом деле поразительно. В обеих случаях речь идёт о том, что Бог Света, пришедший, чтобы принести в мир добро и справедливость, погибает в результате злоумышления и предательства, но впереди - его возвращение, в результате которого наступит рай на Земле), а Библия была написана в Германии и потом украдена исказившими ее евреями, можно, ничтоже сумняшеся, вписывать себе в генеалогическое древо Видукинда и Арминия Херуска.

Перечислять все такого рода откровения смысла, пожалуй, не имеет: практически в любой спекулятивного характера книге, объявляющей Адольфа Гитлера темным магом и некромантом, о Вилигуте и его родовой памяти будет сказано достаточно. К тому же к рунам все это имеет отношение очень слабое. Равно как и к реальности. Единственное, что по-настоящему важно, - так это то, что наставник Генриха Гиммлера пропагандировал руническую магию и ритуалы. Правда, ни о какой аутентичности их и даже о минимальном сходстве с тем, что существовало на деле, речи не было. Потому что Карл Мария Вилигут, вероятно не желая спорить с прочими оккультистами-патриотами, объявлявшими себя наследниками жрецов Одина (Вотана), заявил, что он является последним из жрецов довотанической прарелигии, о которой как тогда, так и сегодня, практически ничего не известно. Это было как раз то, что надо: если нет фактов, откровения «родовой памяти» оспорить невозможно. То, что военная карьера его прервалась в связи с поражением Тройственного союза в Первой мировой, здорово подкосило кадрового офицера. Всего несколько лет гражданской жизни - довольно тяжелой и бедной - и Карл Мария Вилигут был уже не на шутку болен. Его фантазии, бывшие сперва, судя по всему, не более чем прихотливой игрой ума, стали для него реальнее, чем окружающий мир. Он страдал манией преследования, считал, что на него идет настоящая охота со стороны поклонников Вотана, евреев и христиан. К середине 1920-х иметь с ним дело стало практически невозможно: отставной офицер сделался вспыльчив и буен. Настолько, что вскоре был против своей воли помещен в психиатрическую лечебницу с диагнозом «шизофрения, мегаломания и паранойя», а городской суд Зальцбурга объявил его недееспособным. Заявить, что лечение оказалось успешным, - значит погрешить против истины, но, тем не менее спустя какое-то время Вилигута выписали из больницы. Оказавшись в 1927 на свободе, он с головой ушел в мистику. То, что раньше было не более чем увлечением, интересом, стало для него смыслом жизни, основным предназначением. Вилигут связался с венскими оккультистами, опубликовал несколько статей, писал стихи и поэмы, пользуясь псевдонимом ярл Видар. Для того чтобы оживить свое воображение, подхлестнуть память предков, в которую он теперь уже и сам верил безоговорочно, принимая любые свои подчас болезненные фантазии за подсказку со стороны мудрых предков, он стал принимать различные стимуляторы и наркотики, еще более обострившие течение его болезни. К началу 1930-х Карл Мария Вилигут просто перестал существовать как личность. Он вел себя так, как будто и впрямь был носителем древнего знания, его проводником, вратами, сквозь которые мудрость забытых веков входила в наш мир. Говорить всерьез о каком бы то ни было исследовании рун тут просто не стоит: единственным подтверждением истинности произносимых им сентенций служили его же собственные утверждения о том, что они истинны. Но одна заслуга за ним, безусловно, есть: своим фанатизмом и убежденностью, фантастическими рассказами - а рассказчиком он был, если верить свидетельствам современников, отменным - он вызывал интерес к прошлому, интерес к древне-германским священным письменам.

Однако будь ты хоть трижды маг и жрец древних богов, а определение о недееспособности, не позволяющее самостоятельно даже платить по счетам, мешает жить чрезвычайно. Это и было одной из причин, почему через несколько лет, в начале 1932 Вилигут оставил семью и покинул Австрию, отправившись в Германию, туда, где решение о его недееспособности не имело никакой силы. Там он практически сразу попал в поле зрение рунических мистиков Общества Эдды и руководства охранных отрядов НСДАП. Вокруг полубезумного «мага» образовался целый кружок почитателей, считавших его родовую память источником непревзойденной мудрости. Один из его почитателей и познакомил Вилигута с Генрихом Гиммлером. Знакомство вскоре переросло в настоящую дружбу, и австрийский мистик получил приглашение войти в состав организованного при гиммлеровской организации института, призванного изучать наследие предков, - «Аненэрбе». Должность при этом он занял высокую - стал главой отделения древней и ранней истории Главного управления по делам расы и переселения. Обязанности же его были просты - фиксировать все, что удастся извлечь из уже ставшей благодаря стараниям Общества Эдды легендарной родовой памяти. Полученные в результате тексты - размышления об устройстве мира, стихи на мифологические сюжеты, молитвы на готском языке, рассказы о древней истории германской нации и т.д. - заботливо сохранялись для дальнейшего изучения и, возможно, использования. Кстати, возвращаясь к тому, что лечение психического заболевания Вилигута не было успешным, нужно сказать, что примерно в 1934 у него вновь проявилась мания преследования. Только теперь на горе тем, кого он мог заподозрить во враждебном злоумышлении, у него в руках была нешуточная власть. Используя ее, Карл Мария Вилигут нанес жестокий удар по руническим мистикам, чья деятельность или высказывания казались ему опасными. Так, были фактически объявлены вне закона Кюммер и Марби, пострадали все, кого вевельсбургскому магу пришло в голову обвинить в осмеянии и дискредитации наследия арийских предков. Фактически с обретением Вилигутом влияния в СС закончилась целая эпоха в германской рунологии и руническом оккультизме. Самые одиозные проявления буйной фантазии немецких мистиков, пытавшихся найти практическое применение рунам, были пресечены и отброшены, зато получили всемерную поддержку серьезные ученые, занимавшиеся исследованиями древнегерманской письменности, вышли труды Гельмута Арнтца, Вольфганга Краузе и Эдмунда Вебеpa. Рискуя задеть чувства тех, кто и сегодня пытается осмыслить и постичь руны путем мистического опыта, скажем, что для рунологии эти труды были на порядок более важны, чем умствования оккультистов, напрочь оторвавшихся от реальной почвы. В этом плане Карл Мария Вилигут, будь он хоть трижды безумен, сделал для изучения рун очень много. Кстати, интересно, что в III рейхе академическая и мистическая рунология относительно спокойно уживались в качестве параллельных направлений исследования. Одновременно с Вилигутом сотоварищи в рейхе работали, получая поддержку все того же Генриха Гиммлера, рунологи, мало того, что не прибегающие к оккультным и мистическим средствам познания изучаемого предмета, но и открыто выражавшие свое презрение к такого рода приемам. «К несчастью, в этой области встречается слишком много „профессоров всяческих наук“, - писал Гельмут Арнтц, - которые не в силах удержать полет своей фантазии и воображения, но слишком мало серьезных исследователей. Им нужны чудеса, они ищут повсюду мистику и волшебство, создавая мудреные теории. И чем меньше они знают, тем больше им хочется высказаться». Это противостояние не вызывало у высоких покровителей ни малейших возражений: они ждали, что в споре откроется истина. Правда, интриг, вызванных взаимной неприязнью, было не избежать. Так, скажем, все тот же Гельмут Арнтц пострадал от ложного обвинения в «неарийском происхождении», в гестапо на него поступали многочисленные доносы об «извращении германской науки», о том, что, сравнивая руны с письменами семитских народов, он оскверняет наследие предков, и пр. Но, так как гестапо подчинялось опять-таки Гиммлеру, последствия наветов всегда оказывались менее значительными, чем могли бы быть. Правда, в конце концов патриотически настроенные коллеги заставили Арнтца свернуть исследования до конца войны, но это было вызвано не давлением властей, а неприязненными отношениями внутри цеха.

Другой рунолог, которого также нельзя не упомянуть, раз уж речь зашла об академическом подходе, - Вольфганг Краузе. Для него проблем с властями и вовсе не существовало: он сам занимал немалый пост в общих отрядах СС. Мало того, вполне вероятно, что он был причастен к интриге по устранению из состава «Аненэрбе» Вилигута, Отто Рана и ещё целого ряда работавших в отделе «Вайстор» сотрудников. Нрава Вольфганг Краузе был сурового, так что лечение подобного подобным - ответ интригой на интригу, компрометацией на попытку скомпрометировать, тем паче, если в результате можно было убрать с пути несколько так раздражавших его «выдумщиков и профанов» - вполне в его духе. Забегая вперед, скажем и о том, что, похоже, компрометация Германа Вирта, повлекшая за собой его увольнение из «Аненэрбе», тоже не обошлась без участия Краузе. При этом последний не был тупым эсэсовским карьеристом и интриганом. За ним числится несколько серьезных, вошедших в анналы открытий. В частности, ему принадлежат описание, исследование и дешифровка надписей на горе Ковель, целый ряд работ о происхождении рун. Версия Краузе, правда отнюдь не в такой мере, как безумные откровения Вилигута или предположения Вирта, льстила национальному самосознанию немцев и вполне соответствовала взглядам Адольфа Гитлера. Эсэсовский рунолог полагал (и, весьма характерно, брался доказать), что большинство рун было заимствовано из североиталийской письменности, слившись в начертании с древнегерманскими пиктограммами. Гитлер же вполне серьезно заявлял, что, «когда нас спрашивают о наших предках, мы всегда должны указывать на греков», да и вообще весьма нежно относился к античности, почитал Римскую империю эпохи расцвета образцом государственного устройства. Так что вполне понятно, почему с 1940. Краузе стал руководителем Центра рунологических исследований при «Аненэрбе», а его исследования получали одобрение руководства института. Однако повторимся, Гиммлер покровительствовал обоим направлениям. Так, он чрезвычайно благоволил Вилигуту, повышал его в звании, осыпал наградами. Впрочем, долго это не продлилось. В 1939 до него дошли не афишировавшиеся ранее сведения о психическом заболевании обладателя памяти предков. Судя по всему, предоставить таковые постарался кто-то из коллег Вайстора по изучению рун и древних ритуалов, кому он мешал в научном или карьерном плане. Наставник рейхсфюрера был тотчас уволен из СС, отстранен от участия в любых проектах и изгнан из Вевельсбурга. Всякие отношения между ним и Гиммлером прекратились. Мелкие доносы о наркомании и алкоголизме вевельсбургского мага Генрих Гиммлер мог пропустить мимо ушей и, как говорится, замять, однако диагноз «шизофрения» - это было уже чересчур: как раз в конце 1930-х руководство НСДАП активизировало деятельность по проведению в жизнь Закона о предотвращении рождения наследственно больного потомства. Шизофрения стояла на одном из первых мест в списке заболеваний, носители которых подлежали стерилизации или изоляции. И вдруг такой конфуз - подобный диагноз у высокопоставленного эсэсовского функционера, имеющего непосредственное отношение к самым важным и тайным ритуалам ордена! Тут не могла помочь даже дружба с рейхсфюрером СС. Единственное, что он мог сделать для своего наставника, - сохранить истинную причину увольнения в относительной тайне: официально он вышел в отставку по причине преклонного возраста и слабого здоровья. Умер Карл Мария Вилигут в безвестности в начале 1946. Наследство в СС он оставил богатое: множество ритуалов - свадебные церемонии, церемонии имянаречения, разнообразные неоязыческие праздники, «реконструированные» на основании указаний, переданных Вилигуту являвшимися ему покойными предками, огромное число записей, статей и книг, стихов и молитв, рунические мантры, предназначенные для активизации родовой памяти. И хотя от услуг вевельсбургского мага охранные отряды отказались, наследство его использовалось вовсю. Сумасшедший или нет, больной или здоровый, но Карл Мария Вилигут сослужил СС большую службу. Несмотря на то, что большинство исследователей рун, как «академиков», так, что характерно, и мистиков, искренне и от души называли все его откровения полной чушью. Так, как это делал, например, один из его неприятелей - Герман Вирт, коллега Вайстора по «Аненэрбе», уже упоминавшийся пару глав выше.