Часть вторая

1 июля. 2009 года. Весна.

Понедельник. 6:30. Рота

- Рота па-адъёом! Форма одежды № 2! Построение через три минуты! - крикнул сержант Владимир Чикин.

Все подорвались с кроватей от неожиданного возгласа младшего сержанта. Стараясь не толкать друг друга, они на ходу одевались, и выстраивались в два ряда в «проходе». Когда все построились, сержант взглянул на время на своих наручных серебряных часах, тяжело вздохнул, и сказал с огорчением:

- Тээк… Ладно. Пока плохо, но это простимо. Будем тренироваться. Да?

- Так точно!

- Вот и славно.

Он прошёл вдоль строя, смотря на чистые ботинки новобранцев, и их затянутые кожаные, потрёпанные коричневые ремни. Которые не очень-то шли под их тёмно-зелёную форму, цвета «хаки».
У кого ремень «болтался», тому он сам затягивал, накручивая ремень на кулак, тем самым, подтягивая к себе «духа». Когда «подтягивал», допрашивал: кто, откуда, и зачем в армию пошёл и т.д. Ведь при желании всегда есть возможность «откосить» и только после этого новобранец получал выговор в размере двух нарядов. А может и не получал... Всё здесь зависело только от одного фактора: настроения сержанта.

- Фамилия!

- Крамаров.

- Откуда?

- Из Севастополя!

- Земляк значит… это хорошо. Что делать будешь после службы?

- В милицию, наверное, пойду.

- Зачем?

- Интересно просто…

- Ха, да что там интересного?! Бомжей да алкашей по углам гонять?

- Нет. Я… просто с детства мечтал в милиции работать… В школе плохо учился. В институт не взяли…дээ.. я-то сильно и не хотел никуда поступать… вот поэтому и пришлось.

- Понимаю. Эхх… Ну, ладно. Есть ещё кто-то из Севастополя?

Тишина.

- Нету? Ну, ладно… Пошли дальше. Фамилия!

Кто-то это видел, и сам соображал, что и ему нужно затянуть ремень потуже, чтобы избежать допроса. После того как он дошёл до конца строя, отдал команду:

- За мною. В їдальню! Кро-ком руш!

И новобранцы как послушные, дрессированные собаки Павлова пошли за ним в столовую.

На стрельбах:

Все стояли по три человека в шеренгу. Перед ними ходил старший лейтенант Тихонов Алексей Юрьевич. И давал последние указания по стрельбе из автомата Калашникова 47 на дальнюю дистанцию.

- Вы все проходили допризывную подготовку для юношей в своих школах. Но это было давно. Может, кто что забыл... Всякое может быть, верно? И поэтому я, как командир вашего взвода, обязан ещё раз вас проинструктировать. И поэтому сейчас каждый из вас подойдёт к рядовому Сергееву, скажет ему свою фамилию, и распишется в документе... Потом. Он даст каждому рожок на десять патронов, и вы отправитесь на поле – выполнять норматив по стрельбе. Всё понятно?

-Так точно!

-Ну, тогда вперёд.

Все выстроились в один ряд, и у каждого повторялось всё одно и тоже: подошёл, сказал фамилию, присел на корточки, взял ручку, расписался в третей и последней колонках, где в третей было написано количество патронов, а во второй о получении «магазина» для автомата.

Перед каждым из новобранцев тоже ничего не менялось. Сидит перед ними, в пяти шагах на корточках солдат, такой же, как и все остальные, но почему-то совершенно в иной форме. Она чем-то напоминает форму спецназа, в чёрно-белых тонах. Он спрашивает фамилию. Сзади него лежала клеёнка, на которой с левой стороны были полные магазины с патронами, а с правой – пустые. Посередине стояли пустые зелёные ящики, с двумя железными ручками по бокам. Что в них было – остаётся тайной.

Новобранцы брали «магазин», осматривали его, идя к указанному офицером месту. Ложились, надевали тёмно-зелёные каски на головы и, застегнув, бежали на рубеж. Потом опять-таки по команде, ложились в специально выделенном для стрельбы месте, ложились на живот и широко расставляли ноги в разные стороны. По команде вставляли опорный выступ «магазина» в защёлку в автомат. Потом резко передёргивали затвор, большим пальцем правой руки снимали с предохранителя, и переключали в автоматический режим.

- Цілься! - все приложили приклад к правому плечу, и правым глазом старались соединить прицел с мушкой, так чтобы прицел точно попадал в середину мушки, а мушка, соответственно в цель.

- Вогонь! - и некоторые парни стреляли перед собой в воздух, но лишь некоторые добросовестные солдаты старались всё-таки попасть в стоявшую в 100 метрах цель на деревянной ножке, вкопанной в землю. Прозвучала эта канонада из взрывов, выстрелов, и падающих на землю пустых патронников.

- Рядовий Краморов стрільбу закінчив!

- Рядовий Загоруйко стрільбу закінчив!

- Рядовий Кольцов стрільбу закінчив!

- Рядовий Тамм стрільбу закінчив!

И после этого каждый переключил рукоятку предохранителя вверх, тем самым делая это оружие абсолютно безопасным. Снова передёрнув затвор, резко рванул рукоятку затвора на себя, тем самым отправляя пустой патронник наружу, который вылетая горячий, падал на землю. Нажимая на крюк, отсоединяющий пустой магазин, и складывая в свой вещмешок вместе со своим автоматом, одев на плечо, возвращались в свою роту. Там же, всё поочерёдно складывалось в «оружейник».

"Война - дело молодых, лекарство против морщин" (В. Цой).

"Бытие определяет сознание" (армейский афоризм).

Дело было в начале этого года... Идёт построение. Ротный орёт не своим голосом… Идёт раздача «бонусов» за выходку на днях.
- Кто насрал майору Назаренко на голову?!!!...Кто это сделал?... Кто? Пусть он выйдет из строя! Я хочу в глаза этому засранцу посмотреть!!!
Наш ротный, по прозвищу Колобок. Производное от фамилии - Колобков, стоял перед строем и в каждом чеканном слове его слышался рокот проснувшегося вулкана. Строй молчал. Строй рисовал в воображении эту жуткую картину. Когда наш Колобок был чем-нибудь расстроен, он в промежутках между фразами начинал мелко дергать головой влево-вправо, словно китайский болванчик, причем фуражка каким-то чудесным образом в это время оставалась абсолютно неподвижной относительно земли. Вот и сейчас под фуражкой начиналось движение. Пахло грозой и пиздюлями.
- Идиоты! Я в последний раз спрашиваю! Кто насрал майору Назаренко на голову? - клокотал и тряс головою вулкан.

-Значит, срать с третьего этажа - смелости хватило! А, признаться - нет?!!
Действительно, как же так можно? - думал строй. Заместителю командира роты по воспитательной работе, и прямо на голову? Пиздец!
И как же этот смельчак попал-то в него с третьего этажа нашей казармы? Вообще-то про нашего Михалыча. Его звали Назаренко Борис Михайлович, но благодаря хорошему сериалу «Наша Russia», его стали называть – Михалыч.
Так вот, про него рассказывали множество всяких легенд. Легенды эти передавались от призыва к призыву и обрастали невероятными подробностями, поэтому в некоторые рассказы некоторых «дедов» верилось с трудом.
Может быть, с нашим и вправду что-то такое иногда случалось, но, то - легенды, а сейчас... Ужас! Ни в какие ворота не лезет. Как же можно так поступить с офицером? И вообще, что он делал возле нашей казармы ночью? Колобка заклинило. В очередной, самый последний раз, он спрашивал и не получал никакого ответа на свой простой вопрос. Желание заглянуть кому-нибудь в глаза становилось опасным. Он взывал к совести ночного героя, но совесть героя его не слышала.
- Стадо кретинов! Я же приказал ходить в сортир на второй этаж!
Лето. Конец учебного года. А, летом, как известно, обязательно нужно закрыть туалет на ремонт. Это жизненно необходимо. Туалеты летом ремонтируют, видимо, для того, чтобы осенью солдатам было удобно в новом сортире сидеть и настраиваться на данный процесс.

Так, вот. Пока твои родные унитазы находятся в раскуроченном состоянии, справлять нужду надо в другом месте. Желательно - где сказали, хуже - куда добежал.
В разгар содержательной беседы и бесконечных попыток найти чьи-нибудь глаза, в казарму прибыл сам Колобок. Все с интересом посмотрели на его голову. Она была, как всегда одета в фуражку. Следов покушения видно не было. Первые шеренги усиленно принюхались. Запах был, но не тот. В чем же дело? - думал строй - Где же подвох? Прояснилось.

Кабинет нашего заместителя командира роты по воспитательной работе находился в подвале того же здания, что и наша казарма. Он имел отдельный вход, который был аккурат под окнами туалета, только тремя этажами ниже. Лестницу в подвал прикрывал козырёк, на котором поутру и было обнаружено оно - свежее говно.

Зам.кам.роты, не долго думая, позвонил нашему Колобку и сообщил о вопиющем случае дисциплинарного нарушения.
- Да, ваши это!!! Ваши!!! А кто же ещё???

Посмотрите, как оно расплющилось! С другого этажа так не плющится!!!
Уж, так повелось в армии, что по каждому серьёзному случаю нарушения воинской дисциплины принято учинять дознание.
- Дежурный! Список! Всех по-фа-миль-но! Всех до одного! Всех, кто ночью ходил в туалет!
Все осознали - случай серьёзный и дознания не миновать. Колобок и Назаренко, вместе с дежурным, дневальными и командирами взводов проследовали в туалет. Остальные столпились у входа. Платов прищурил один глаз и посмотрел из открытого окна, прицеливаясь на козырек своего кабинета.
- Без сомнения, это ваши! Всё сходится! Вот, сами посмотрите!
Назаренко, в надежде, что это всё-таки не мы, что Колобок не правильно прицелился, высунулся в окно и прищурил левый глаз. Сходится. Открыл левый, прищурил правый, все равно сходится. Говно лежало точно под окном.
- Может это собачье?
- Собачье? Собаки ночью не срут! Собаки ночью спят!!! Человечье это! Человечье! Будьте уверены! Я-то знаю!!!
Наш ротный обернулся. Голова под фуражкой затряслась сильнее. Взгляд требовал крови.
- Дежурный! Что вы тут смотрите? Посмотрите! Посмотрите, как у вас служба несётся!
Дежурный посмотрел вниз на говно и понял, что служба несётся из рук вон плохо. Всю ночь он крепко спал и никакого списка придумать естественно не мог. Спасение утопающего - дело рук самого утопающего. Он принял строевую стойку, совершенно серьёзный вид, и, преданно глядя прямо в глаза коменданту, и как будто по - секрету, тихо, но очень уверенно произнес:
- Товарищ майор! Это невозможно сделать из окна! Если кто-нибудь высунет зад на улицу, то он обязательно вывалится наружу. Его сила тяжести перевесит!
- Какая сила? Чего тяжести? Вы, товарищ сержант, чего несёте?
- То есть, я хотел сказать, всемирное тяготение!
Такого научно обоснованного отпора Зам.кам.роты не ожидал. Видимо вспоминая упомянутый закон всемирного тяготения, Зам.кам.роты недоверчиво посмотрел на ротного. Ротный на дежурного.

- Да вы сами, сами проверьте. Это невозможно! - воспользовался паузой дежурный.
Лучшее подтверждение теории - практика. Зам.кам.роты это знал. Он вскочил на подоконник, развернулся спиной к окну, а лицом к благодарной публике, присел, отклячив зад, и стал медленно пятиться, держась за углы оконного проёма.
- Вот смотрите, как он это делал. Вот, так он пятился, пятился...
Назаренко, продвигаясь всё ближе и ближе к внешней стороне рамы, медленно разгибал руки. Руки выпрямились.
- Смотрите! Смотрите быстрее! Вот! Вот так он держался и срал!
Дежурный и ротный присели. В просвет между Зам.кам.роты задом и подоконником был виден чудный летний день, каковыми не часто балует своих жителей северная столица.
- Товарищ майор... так... не достаёт!
- Чего не достаёт?
- Ну,... зад не достает до конца рамы! Если так,... то это было бы между стекол, товарищ майор.
- Что было бы?
-Ну, это...
- Да вы внимательней присмотритесь! Проведите траекторию!
Дежурный и ротный присели ещё раз. Мысленно провели траекторию. Траектория, выходя из зада коменданта и повинуясь закону всемирного тяготения, упиралась в основание окна.

- Гм... И правда, не достаёт - изрек Колобок.
Зам.кам.роты посмотрел на свои руки. Они под небольшим углом расходились от шеи эдакой обратной перспективой.
- Значит, у него были руки длиннее! А много не достает? Дежурный и ротный присели ещё раз.
- Ну, не так чтобы...
Зам.кам.роты, не меняя позы, осмотрел присутствующих. Переводя взгляд с ротного на дежурного, с дежурного на командиров взводов, вглядываясь в их лица, он напряженно искал подсказку для решения вопроса. Лица ничего не подсказывали. Взгляд упёрся в шкафчик, в котором хранились швабры.
- Шваброй! - осенило Зам.кам.роты - Он шваброй! Дайте мне швабру! Поставьте её поперёк окна!
Удивленно достали из шкафчика грязную швабру и поставили её поперек окна. Зам.кам.роты схватился за швабру, руки стали параллельны друг другу, и зад Зам.кам.роты на пару миллиметров продвинулся наружу.
- Смотрите! Все посмотрели. Траектория по-прежнему упиралась в подоконник. -Достаёт?
- Нет, товарищ майор. Чуть-чуть...
Зам.кам.роты отпустил швабру, упёрся в боковые стенки оконного проема, и, чувствуя близость победы, кряхтя и сопя, словно штангист-тяжеловес, попытался в последний раз выставить проклятую траекторию за пределы помещения. Оп! И закон всемирного тяготения внезапно подействовал на Зам.кам.роты зад. Ладони, вспотев от напряжения, заскользили по проёму, и Назаренко стал медленно валиться из окна, оставляя на стенках влажный след.
- Держите! - заорал он.
Дежурный очнулся первым и схватил коменданта за рукава кителя, предотвратив полное выпадение его владельца на улицу. Зад Зам.кам.роты торчал из окна на достаточном для траектории расстоянии. Все замерли от напряжения.
- Вдвоём! - раздался радостный вопль Зам.кам.роты - Вот! Они делали это вдвоём! Один гадил, а другой его держал за руки, что бы он не упал! Вот! А вы мне не верили! Тяготения…!
Зам.кам.роты втащили обратно в туалет. Он спрыгнул с подоконника. Лицо его излучало счастье и радость от победы над проклятой траекторией и законом всемирного тяготения. Будут знать, как с Зам.кам.роты спорить! Теоретики!
- Вот! Видели? Ищите! - сказал он ротному. - Ищите двоих! Найдёте - доложите!
И, с этими словами он выскочил из туалета, подпрыгивая при каждом шаге. Голова под Колобковой фуражкой стала дергаться реже, но сила рывков и амплитуда возросла. Папа посмотрел на дежурного глазами удава и зашипел:
- Дежурный! Через десять минут! Ко мне в кабинет! По-фа-миль-но!! По-пар-но!!!Потом посмотрел на столпившихся в дверном проеме и добавил устало:- Идиоты...