Социальная установка, стереотип, предрассудок

Особое место в психологии пропаганды, как и в социальной и политической психологии, занимает социальная установка (в психологической литературе иногда употребляют для ее обозначения английское слово "аттитюд"). На вопросе об этом психическом образовании остановимся несколько подробнее, так как в применении к проблемам пропаганды оно оказывается в центре внимания. По существу, с психологической точки зрения все процессы идеологического, пропагандистского и вообще воспитательного воздействия направлены на то, чтобы изменить те или иные социальные установки или сформировать новые.

Любая наука, в том числе психология, имеет свой собственный язык, т. е. систему четко определенных понятий, с помощью которых раскрываются содержание и свойства предметов и явлений, исследуемых наукой. Нередко этот набор понятий в какой-то своей части не совпадает с тем языком, которым мы пользуемся в повседневной жизни и даже в публицистической и художественной литературе. Так, например, мы привыкли говорить о том, что люди придерживаются каких-то взглядов, позиций, убеждений, веры и т. п. На психологическом языке все эти понятия можно свести к одному - понятию социальной установки. Правда, среди психологов есть разногласия в данном вопросе, поскольку ведутся споры о различиях между такими понятиями, как "направленность личности", ее "ориентации", "отношение к чему-то" и "социальная установка". Тем не менее, по нашему мнению, эти понятия можно считать разновидностями социальной установки, которые отличаются друг от друга лишь своей социальной и психологической значимостью, полнотой, уровнем развития и т. п.

В чем же заключается психологическая сущность социальной установки? Социальная установка составляет тот основной компонент сознания, который регулирует наше поведение по отношению к чему-то или к кому-то. Крайне сложная целостная система социальных установок личности составляет социальный облик человека, т. е. отражает его отношение к обществу, людям, к самому себе, своему месту в жизни и обществе и в конечном итоге определяет его жизненные цели и поведение в целом. Следовательно, личностное оценочно-эмоциональное отношение к конкретным предметам, людям, событиям, процессам - необходимая часть социальной установки. Но чтобы к чему-либо или кому-либо как-то относиться, нужно иметь некоторый объем знаний или хотя бы представлений о том, к чему проявляется определенное отношение. Отсюда знание, или, как говорят психологи, когнитивный компонент1, составляет еще одну необходимую часть социальной установки. Далее, чтобы социальная установка могла выступать в качестве регулирующего начала поведения, она должна включать в себя еще один элемент, а именно готовность, по крайней мере потенциальную, действовать в определенной ситуации в соответствии с имеющимися знанием и отношением.

Таким образом, знание, отношение, имеющее оценочную и эмоциональную окраску, и готовность действовать, поступать определенным образом составляют те три обязательных компонента, которые и образуют социальную установку. Это - теоретическая конструкция, которая в жизни проявляется обычно не в такой простой формуле. Например, человек прекрасно осознает антисоциальную сущность воровства, относится к нему крайне негативно, но в то же время, будучи свидетелем преступления, не всегда предпринимает необходимые действия, чтобы предотвратить его. Решающую роль здесь могут сыграть, например, страх или какие-то другие, самые различные обстоятельства или соображения. Иными словами, конкретное поведение человека зависит от взаимодействия многих социальных установок и от того, насколько та или иная из них значима для человека. Вся система установок строится у каждого в определенной иерархии. Скажем, если для человека наиболее важно его собственное благополучение, то те социальные установки, которые связаны с обеспечением этого благополучия, окажутся на верхней ступени иерархии, а все остальные займут подчиненное положение. Такой человек не изменит своего образа жизни и стиля деятельности, даже если того требуют интересы общества.

* От латинского cognesco - познание.

Социальные установки личности, ориентированные прежде всего на общественно-значимые интересы, изменят характер всей иерархии установок, следовательно, результатом их действия будет другое поведение человека. В тех случаях, когда речь идет об отношении человека к политическим реальностям и его роли в политической жизни общества, социальные установки приобретают политическую окраску и становятся политическими.

Мы специально остановились на вопросе о социальных и политических установках более подробно и в дальнейшем будем к нему возвращаться, так как с ним связаны очень важные, принципиальные моменты в практике идеологической деятельности. Не секрет, что в течение многих лот задачи идейно-политического, а также нравственного воспитания подменялись у нас просто просвещением. Но ведь просвещение - это лишь передача людям определенных знаний, которые совсем не обязательно должны повлиять на их позиции в жизни, на их поведение, т. е. в конечном итоге - на систему их социальных установок. Как писал В. Г. Белинский, "идея, вычитанная или услышанная и, пожалуй, понятая, как должно, но не проведенная через собственную натуру, не получившая отпечатка в вашей личности, есть мертвый капитал"2. На языке психологии это означает, что идея, "не проведенная через собственную натуру", не становится частью социальной установки личности и, следовательно, не оказывает влияния на деятельность и поведение человека. Примеры тому, как знание остается "мертвым капиталом", хорошо известны. Люди, хорошо усвоившие определенные знания, но не включившие их в систему своих убеждений, охотно и даже компетентно выступают с трибун, например, о необходимости перестройки и в то же время ничего не делают для ее практической реализации или даже тормозят ее.

Конечно, есть знания, которые совсем необязательно должны включаться в систему социальных установок. С точки зрения нравственности и политики они носят нейтральный характер и в нашей жизни выполняют своего рода инструментальную функцию. Мы же говорим о знаниях, которые откладывают отпечаток на наши жизненные позиции, на наши конкретные дела.

2 Белинский В. Г. Избр. филос. соч. М., 1948. Т. 2. С. 454.

Для теории и практики пропаганды различение знаний и социальных установок имеет принципиально важное значение. Дело в том, что пропаганда и вообще любое воспитание не могут ставить целью просто передачу знаний людям. Это лишь одна, хотя и необходимая, часть процесса. Главная цель пропаганды - формирование определенных осознанных позиций и убеждений людей, а это означает формирование, а чаще изменение системы их социальных установок, которые в зависимости от их направленности могут носить нравственный, идеологический и политический характер. Как известно, это процесс весьма сложный и трудный. Сложность объясняется тем, что в основе просто приобретения знаний, с одной стороны, и формирования и изменения социальных установок - с другой, действуют различные психологические механизмы. Для усвоения знаний необходимы прежде всего внимание и способность понять новое, т. е. некоторый уровень образованности и развития. Конечно, большое значение имеет также потребность и желание самого человека приобрести соответствующие знания.

Иначе обстоит дело с социальными установками. Одна из их особенностей заключается в том, что они обладают тенденцией к устойчивости, консервативности и сопротивляемости к любым изменениям. Поскольку, как отмечалось выше, система социальных установок выступает регулятором всей жизнедеятельности человека, определяет специфику его потребностей, мотивы и цели поступков, то это свойство устойчивости установок естественно и необходимо. Оно обеспечивает надежность ориентации человека в жизни, последовательность и целеустремленность его поведения и поступков, иными словами, играет положительную роль. Однако, если происходит изменение социальных условий, требующее пересмотра привычных способов видения мира и поведения, это свойство стабильности социальных установок приобретает новую окраску. Оно превращается в консервативную силу, и привычные установки становятся тормозом на пути необходимых изменений сознания. Чтобы преодолеть этот тормоз, людям нужны не просто новые знания, но и собственные волевые усилия, направленные на такое осмысление этих знаний, которое позволило бы включить их в систему социальных установок так, чтобы новые знания стали регулятором поведения. Насколько это трудно, хорошо известно по бесчисленным примерам из истории, когда в периоды революционных переломов в жизни общества люди, не способные измениться в новых условиях, переживали трагическую судьбу. В повседневной жизни каждый знает, насколько бывает сложно изменить даже самые несущественные привычки.

В. И. Ленин очень хорошо понимал это свойство человеческой психики и подчеркивал его огромное значение в жизни общества. Он писал, что "сила привычки миллионов и десятков миллионов – самая страшная сила"3. При этом он имел в виду, конечно, не просто привычки в их узком, бытовом представления, а "силы и традиции старого общества", закрепленные в сознании многих поколений. Не надо понимать это также как печально известные "пережитки прошлого", в чем нашло вульгарно-упрощенное толкование "силитрадиций" старого и считалось, что избавиться от них очень просто. В. И. Ленин говорил о необходимости длительной, упорной и кропотливой работы в борьбе за сознание людей, работы гораздо более сложной, чем сама революция, ломка старого государственного аппарата или те или иные реформы. Приведенные слова В. И. Ленина самое время вспомнить сегодня, в период революционной перестройки.

Проблема изменения, а иногда коренной ломки сложившейся системы социальных установок в период перестройки приобретает особенно острый характер. Наша пресса пишет чаще о бюрократах, о людях, которые по тем или иным причинам не заинтересованы в назревших кардинальных изменениях в обществе,- и это крайне важная тема,- но при этом, на наш взгляд, недостаточное внимание уделяется психологической стороне перестройки. Она касается прежде всего честных людей, искренне стремящихся идти навстречу требованиям времени, но испытывающих внутренние, психологические трудности в перестройке собственной системы социальных установок. Это - тоже "человеческий фактор", о котором много говорят и пишут, но часто трактуют его слишком односторонне.

3 В. И. Ленин, Полн. собр. соч. Т. 41. С. 27.

То, что хорошая пропаганда - дело сложное,- истина, не требующая доказательств. Краткий очерк о некоторых свойствах человеческой психики может оказаться полезным для понимания природы этой сложности. К сказанному можно добавить, что чем выше становится культурно-образовательный и политический уровень человека, тем более усложненный характер приобретает система его социальных и политических установок и, следовательно, тем большие усилия и мастерство требуются для того, чтобы оказать на эту систему какое-то воздействие.

В нашем политическом языке в последнее время часто фигурируют такие понятия, как "стериотип" и "предрассудок". Этот вопрос имеет прямое отношение к проблеме социальных установок, поэтому коротко на нем остановимся. По своей психологической природе стереотип и предрассудок являются разновидностями социальной установки.

^Как мы уже говорили, социальная установка всегда содержит три обязательных компонента: знание о чем-то или о ком-то (когнитивный компонент), эмоционально-оценочное отношение к объекту установки и готовность действовать определенным образом в соответствии с первыми двумя компонентами. Стереотипом можно назвать такой вид социальной установки, в которой когнитивный компонент - знание - носит не полный характер или же "устарело", т. е. перестало адекватно отражать изменившееся реальное положение дел. Последнее особенно часто происходит в переломные периоды в развитии общества, как, например, в наши дни. В результате то, что вчера считалось с точки зрения норм общества и самого человека "нормальной" социальной установкой, сегодня становится застывшим стереотипом, который мешает перестроиться сознанию в соответствии с новыми условиями. Мешает и человеку и обществу.

Устойчивость стереотипа определяется недостатком у личности критичности по отношению к собственным представлениям и убеждениям и вследствие этого неспособностью их пересмотреть. Не следует понимать этот процесс "старения" социальной установки и превращения ее в стереотип упрощенно, как своего рода сопротивление новым указаниям "сверху". Речь идет о внутренних свойствах психики человека, во вне проявляется лишь результат их действия. Поэтому любые трансформации социальной установки тоже являются сложным внутренним процессом. Человеку предстоит не просто "усвоить", повое знание, а заставить себя принять это знание как руководство к действию. Но это уже много сложнее, поскольку система старых установок заставляет его, и часто это происходит бессознательно, давать новым знаниям такую интерпретацию, которая больше соответствует старым представлениям, не требует их пересмотра и ломки. Стереотип - это не только привычный способ действий, это прежде всего застывшая форма видения мира, восприятия действительности и ее осмысления. Осознанная борьба с собственными стереотипами и есть психологическая перестройка, т. е. перестройка сознания.

Вышеизложенная психологическая характеристика стереотипа и его роль тормоза в социальном прогрессе неизбежно приводят к заключению, что, как правило, это социально-психологическое явление носит негативную окраску. Мы специально подчеркиваем этот момент, поскольку в отечественной литературе время от временивысказываетсямнениео"полезности"некоторых стереотиповидажепредлагаетсяформировать их. Мы убеждены, хотя вопрос и остается дискуссионным, что это ошибочная точка зрения. Ее сторонники не учитывают, что стереотипы - это застывшие представления, которые определяют ригидность, отсутствие гибкости в позициях личности. В идеологической сфере не может быть "полезных" стереотипов, так как то, что было "полезным" сегодня, становится устаревшим завтра и, следовательно, мешает движению вперед.

В качестве главного аргумента в защиту полезности стереотиповприводится соображение о том, что они являются своеобразным способом "экономии мышления". И это действительно так, но... только в весьма ограниченных пределах. В самом деле, ведь не можем же мы каждый раз мысленно рассуждать о правильности формулы 2x2=4 или о том, что при встрече с человеком нужно сказать "здравствуйте!". Иными словами, стереотип полезен на уровне относительнопростых знаний, незыблемо установленных истин (и то лишь на обозримое будущее!), а также на уровне бытовых норм поведения. Там же, где речь идет о восприятии и понимании действительности, особенно социальной, главным критерием мышления становится его диалектичность, отражающая противоречивость и непрерывное развитие жизни, ее объективную диалектику, а также творчество, составляющее необходимое условие поиска решения новых проблем, постоянно выдвигаемых жизнью.

Диалектичность мышления и творчество несовместимы со стереотипами, поскольку первые связаны с движением жизни и знания, а вторые как бы фиксируют лишь отдельные точки в процессе этого движения. Иллюстрацией к сказанному может служить сегодняшний день перестройки в нашей стране. Активная индивидуальная и кооперативная деятельность, критика административно-волевых методов руководства вчера рассматривались нередко как преступные деяния, а сегодня признаются необходимыми условиями социально-экономического прогресса. На основе стереотипов осуществить такой перелом в сознании нельзя, хуже того, именно стереотипы, т. е. устаревшие социальные установки, стали тормозом на пути прогресса.

Поэтому мы и считаем, стереотип - это ущербная социальная установка, в которой компонент знания либо слишком ограничен, беден, либо устарел, отстал от времени. Единственная сфера общественной жизни, применительно к которой можно еще говорить о "полезных" стереотипах как методе "экономии мышления",- это сфера элементарных знаний, а также бытовой культуры и поведения. Хорошо бы, если бы нормы вежливости и взаимной уважительности стали всеобщими стереотипами' поведения наших граждан. Но даже и в этом случае нелишне, чтобы смысл и значение этих норм осознавались. В идеологическом же плане формирование стереотипов означает воспитание конформизма.

Другое свойство стереотипов, которое кажется очень привлекательным сторонникам идеи их полезности, - их устойчивость. Однако в данном случае не учитывается очень важная психологическая особенность этого свойства, а именно, что устойчивость стереотипов основывается на некритичности восприятия и мышления, поскольку компонент знания в стереотипе стал незыблемой догмой. А с позиций догмы все новое в жизни игнорируется или просто отвергается.

В отличие от стереотипа устойчивость убеждения, или, говоря психологическим языком, нормальной социальной установки, опирается на глубокую осознанностьявлений действительности,адекватностьих i восприятия и научную осмысленность. Именно эта способность сознания определяет прогресс человеческой мысли, а через него и прогресс общества.

Стереотипное мышление очень сходно с конформным, хотя это не одно и то же. Общее заключается в том, что конформизмозначаетприспособленчество, пассивное принятие существующего порядка вещей, нежеланиевосприниматьдействительностькритически и подходить к решению задач творчески. Но если склонность к стереотипам отражает в какой-то степени естественные особенности человеческой психики, то конформизм мышления навязывается сверху. Человек приучается безоговорочно принимать на веру и автоматически выполнять все, что ему предписывают. Именно такой тип мышления в течение многих лет формировала паша идеологическая деятельность и пропаганда. Вольно или невольно система социальных и политических установок людей формировалась в видестереотипов, ломать которые сложнее, чем установки человека, привыкшего мыслить критически. Теперь, в период перестройки, когда крайне нужны люди, способные к самостоятельному и творческому мышлению, мы в известной степени пожинаем плоды своей собственной деятельности, создавшей широкую прослойку людей на всех уровнях общественной и государственной системы, приученных мыслить конформно, стереотипами. Важно иметь при этом в виду, что склонность к такому мышлению сформировалась зачастую набессознательном уровне, и поэтому жертвами конформизма нередко оказываются честные люди, в добросовестном заблуждении полагающие, что они, например, уже "перестроились" и помогают это сделать другим, хотя на самом деле остаются тормозом на пути перестройки.

Предрассудки отличаются от стереотипов тем, что этот вид социальной установки опирается на извращенные, искаженные, вообще не соответствующие действительности представления, которые в то же время сочетаются обычно с сильным эмоционально-оценочным компонентом. Для предрассудков характерен крайне низкий уровень критичности. Такого рода сочетания компонентов социальной установки часто составляют основу для бездумного, иррационального поведения. Расизм, шовинизм, национализм во всех их формах и проявлениях могут служить наиболее яркой иллюстрацией социальных установок - предрассудков. Каким образом бездумные предрассудки включаются в систему социальных установок и становятся частью убеждений человека, можно показать на одном конкретном примере. Однажды автору пришлось беседовать с одним молодым американцем. Это был достаточно образованный, открытый и дружелюбный человек, выросший в рабочей семье. Во время беседы он привел модную в США и уже широко известную у нас поговорку "лучше быть мертвым, чем красным". "А вы верите в это?"- был задан ему вопрос. Американец ответил утвердительно. Однако далее выяснилось, что ни он сам, ни кто-то либо из его близкого окружения с "красными" никогда не встречались и ничего конкретно плохого он сказать о них не мог. "Так почему же Вы верите в эту поговорку?". На это американец растерянно пожал плечами и ответил: "Не знаю... Я слышал ее с детства".

Предрассудки нередко целенаправленно формируются в общественном сознании в соответствующих политических целях. "Образ врага" применительно к Советскому Союзу, созданный на Западе и особенно в США, представляет собой еще один современный образец предрассудка такого рода. Он опирается не только на извращенные представления о нашей стране, но и питается за счет страха, который в течение многих лет внушался мифами о "советской угрозе" и т. п. Как установлено психологическими исследованиями, чувство страха резко снижает критичность мышления и повышает внушаемость. "Страх - плохой советчик",- говорит народная мудрость, поэтому запуганный человек готов принять на веру любое, даже самое нелепое измышление. Не только широкие массы, но и даже весьма образованные люди и опытные политические деятели нередко оказываются склонны, благодаря влиянию предрассудков, рассматривать искренние советские предложения, например по разоружению, как "хитрость", "пропаганду" и т. п.

Переходим непосредственно к анализу некоторых проблем психологии пропаганды. Отступим от привычных в этой области схем, т. е. не будем проводить психологический анализ по традиционной схеме "коммуникатор - информация - средства передачи - результат". На примере некоторых неудачных публикаций мы попытаемся объяснить их происхождение и показать средства их исправления с позиций психологической науки.

Глава 2

АКТИВНОСТЬ СОЗНАНИЯ

И ЕЕ РОЛЬ В ВОСПРИЯТИИ ИНФОРМАЦИИ

Когда мы утверждаем, что сознание является отражением действительности, то под отражением имеем в виду не только образ действительности, создаваемый нашим сознанием, но и процесс, в результате которого этот образ создается. И вот здесь, казалось бы, относительно простой процесс оказывается крайне сложным при переходе на уровень исследования восприятия людьми конкретной действительности и конкретной информации о ней. Если журналист, или, как принято говорить в психологии пропаганды, коммуникатор, вольно или невольно эту сложность игнорирует, представляет свою аудиторию упрощенно, пассивно воспринимающей все, что ей предлагают, то эффект может быть самым неожиданным.

1. Парадоксы пропаганды

15 мая 1987 г. газета "Правда" опубликовала комментарий своего обозревателя по поводу ежегодной сессии совета Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Цель этой организации заключается в координации экономической и финансовой политики стран капиталистического мира. В упомянутой сессии принимали участие министры иностранных дел, экономики и финансов 24 государств.

13 мая 1987 г. об этом же событии поместила информацию английская консервативная газета "Файнэншл тайме". Парадоксальность ситуации в данном случае заключается в том, что те пропагандистские задачи, которые ставил перед собой обозреватель "Правды", были решены намного эффективнее буржуазной консервативной газетой, хотя она такие задачи перед собой и не ставила.

Как это случилось? В комментарии советского журналиста, который озаглавлен ничего не значащими словами "За гладкими фразами...", с содержательной точки зрения есть информация лишь об одном конкретном факте, а именно: состоялась сессия ОЭСР, столько-то стран приняли в ней участие. А далее в самых общих фразах автор пытается внушить читателю только одну мысль, что в результате "обострения межимпериалистических противоречий" представители капиталистических стран неспособны договориться друг с другом и что каждый из них, прежде всего США, старается преодолеть свои экономические трудности за счет других. В этом заключался пропагандистский смысл сообщения. Но какими-либо фактами, высказываниями участников совещания мысль автора не подтверждалась, читателю предлагалось просто принять ее на веру. Весь материал занял 92 строки.

По случайному совпадению такой же объем газетной площади (93 строки) заняла первая часть сообщения на ту же тему в "Файпэншл тайме" (на следующей странице этой газеты помещена дополнительная информация). Однако по содержанию, а главное, по убедительностионакореннымобразомотличаласьот публикации в "Правде".Во-первых, уже сам заголовок содержал основную идею публикации и настраивал читателя на соответствующую интерпретацию материала. Заголовок гласил: "США оказывают давление на Бонн и Токио с целью изменения их экономической политики".Далее приводились конкретные высказывания участников сессииОЭСР и,в частности,требование США кЯпониииФРГснизить процентныеставки иизменитьфинансовуюполитику(ввыгодномдля США плане); "мрачная оценка" экономического положения в капиталистических странах, данная ГенеральнымсекретаремОЭСР(рост безработицы,неуверенность на валютных рынках); его же "плохой прогноз" по поводу капиталистической экономики в ближайшие 2-3 года, а также по поводу отношений "трех экономических систем" (США,Западной Европы и Японии); высказыванияминистровФРГ и Японии,из которых видно, как они пытаются противостоять давлению США, и т. д.

Главное различие двух названных публикаций заключается в том, что автор комментария в "Правде" пытался заставить читателей поверить его собственным, ничем не подкрепленным оценочным суждениям о неспособности представителей капиталистических стран урегулировать свои экономические противоречия, а информация в английской газете содержит факты, которые сами по себе неизбежно приводят читателя к тому же выводу. Это различие имеет принципиальное значение, если иметь в виду активность человеческого сознания и процессов восприятия. Но прежде чем перейти к вопросу об их роли, необходимо дать одно пояснение.

Естественно, что ни одна буржуазная газета не заинтересована пропагандировать трудности в экономике капитализма. В чем же причина парадокса? Дело в том, что серьезная буржуазная пресса вынуждена, во-первых, считатьсяс реальными фактами, а во-вторых, излагать их так, чтобы не потерятьрепутацию солидной газеты у читателя. В противном случае ее не будут читать, по законам капиталистического рынкаонапрогорит.Поэтомубуржуазнаягазета, рассчитанная на серьезного читателя, вынуждена его уважать и публиковать не только то и так, как хотелось бы владельцам или редакции газеты,но и с учетом запросов и уровня требовательности читателей.Сказанное нисколько не противоречит известным характеристикам буржуазной пропаганды, касающимся не только ее идеологической направленности,но и методов деятельности.Вопрос лишь в том, что мы привыкли упрощенно изображать эти методы, выставлять пропаганду наших идеологических и политических противников в примитивном виде, приравнивая ее к уровню бульварных беспринципных изданий, а на самом деле все обстоит намного сложнее.

Нельзя забывать, во-первых, о том, что у буржуазной пропаганды несравненно больший опыт, о чем говорил еще В. И. Ленин. Этот опыт позволил ей накопить огромный арсенал разнообразных средств манипулирования общественным сознанием. А, во-вторых, условия постоянной внутренней конкуренции заставляют ее непрерывно искать пути и методы совершенствования сво?й деятельности. И в этойсвязи,будучи прагматическиориентированной,буржуазнаяпропаганда опирается на науку и вкладывает средства в специальные научные исследования. Достаточно сказать, что число исследований и публикаций в области психологии пропаганды и средств массовой информации на Западе измеряется тысячами. Число соответствующих исследований у нас вряд ли превысит цифру 100.

Вернемся к нашему примеру. Итак, различия в двух публикациях сводятся к тому, что в одной предлагается готовое заключение, а в другой - факты, которые приводят читателя к тому же заключению. При этом в первом случае человек может принять или не принять предлагаемое ему заключение, поверить или нет, испытывать какие-то сомнения и т. д. А во втором - он сам делает заключение на основе сообщенных ему фактов. И суждение, к которому он пришел, оказывается для него "своим", собственным, а не "усвоенным", заученным, и поэтому оно будет для него прочным, надежным, станет его собственным убеждением. Этим и определяется различная пропагандистская эффективность двух рассмотренных публикаций.

В основе такого различия в восприятии информации лежит важнейшее свойство человеческой психики вообще и процессов восприятия в частности - активность. Это свойство явилось результатом всей эволюции человеческой психики. Его предшественником в этой эволюции был так называемый ориентировочный рефлекс еще у животных. Ведь высокоорганизованные животные в своем взаимодействии с действительностью выступают не как пассивные организмы, отдающие себя на волю обстоятельств, а как существа активные. Чем больше развит человек, тем больше он приучен к самостоятельности в жизни, тем более независимый и многосторонний характер носят его познавательные потребности. Естественно, что в обществе человек приобретает знания всегда с помощью других людей. Но характер их усвоения бывает различный: можно требовать от него пассивного принятия готовых истин, и тогда это оказывается не обучением, и даже не просвещением^ а просто индоктринацией; а можно, мобилизуя собст-;' венную активность людей, помогать им приобретав знания. Вспомним поговорки типа "лучше один раг увидеть, чем семь раз услышать", "на ошибках люди учатся" и т. д. В современном мире, конечно, невозможно познавать все на собственном опыте, но в широком смысле эти поговорки отражают врожденную тенденцию человека к самостоятельному осмыслению действительности. Поэтому мыслящие люди всегда открыто или внутренне сопротивлялись индоктринации, поэтому и формы пропаганды, которые предлагают или тем более навязывают аудитории готовые оценки, суждения и заключения, оказываются малоэффективными.

В западной психологии относительно недавно появилась "теория реактанса". С одним из положений этой теории нельзя не согласиться. Суть его заключается в следующем: если человек чувствует, что какое-то сообщение делается с целью повлиять на него, то он воспринимает его как угрозу своей свободе принимать решения- Вероятно, не следует трактовать это положение абсолютно. В капиталистическом мире в условиях широкого применения манипулятивных средств воздействия на человека с помощью рекламы и пропаганды опасения такого рода ощущаются людьми особенно остро. Но и в социалистическом обществе их нельзя игнорировать, тем более, что у нас есть уже негативный опыт использования не самых лучших методов в идеологической деятельности. Возвращение к подлинно ленинским принципам идейного воспитания выдвигает на первый план метод убеждения. А этот метод может опираться лишь на творческую мыслительную активность самих людей, активность, которая есть естественное свойство сознания и восприятия человека. Материалом для такой активности должны быть прежде всего факты и логика.

Одна из особенностей науки - стремление к получению точных данных, а также к экспериментальной перепроверке, казалось бы, известных истин. В Институте психологии АН СССР в 1984-1986 гг. была проведена серия исследований, которые имели целью, во-первых, экспериментально проверить особенности восприятия льдьми информационных материалов по политическим и экономическим вопросам в зависимости от того, как в них сочетаются конкретные факты, общие утверждения, аргументы и оценочные суждения, а во-вторых, проанализировать, в каком соотношении представлены в наших средствах массовой информации материалы, различающиеся по этим признакам. Было недобрано несколько газетных сообщений, которые отличались тем, что в некоторых давалась информация только о каких-то конкретных фактах из жизни нашей страны и международных отношений, в других - информация о фактах сопровождалась аргументированными оценками, суждениями, а в третьих - преобладали общие утверждения и оценочные суждения, не подкрепляемые конкретными фактами и аргументами. Для иллюстрации такого рода различий приведем пример двух типов информации об одном и том же событии из разных газет - об открытии ежегодной конференции Движения за ядерное разоружение в Великобритании. Обе информации были опубликованы 18 ноября 1985 г., одна в газете "Правда", другая - в английской газете "Морнинг стар". Если разбить эти сообщения на "единицы информации", то их содержание будет выглядеть следующим образом. В "Правде":

1. Открылась конференция Движения за ядерное разоружение.

2. Председатель Движения заявила, что новые советские предложения по разоружению свидетельствуют о гибком подходе правительства СССР к этой проблеме.

3. Делегаты конференции ведут дискуссии о стратегии и тактике Движения на современном этапе (какие конкретные вопросы стратегии и тактики обсуждались, не сообщается).

4. Предстоит избрать новое руководство Движения.

5. В проектах резолюции критикуется гонка вооружений и участие в ней Великобритании.

6. В них выражается также поддержка Международному году мира и борьбе за устранение с английской территории американского ядерного оружия.

Вся информация изложена в общих, сухих формулировках.

Иначе выглядит аналогичное сообщение в "Морнинг стар":

1. Вице-президент Движения вылетает в Женеву с посланием к М. С. Горбачеву и президенту Р. Рейгану, в котором содержится призыв начать "гонку разоружения".

2. В послании содержится призыв к Советскому Союзу не следовать примеру США "в опасной голливудской фантазии звездных войн".

3. Конференция подтвердила цель Движения добиваться "одностороннего отказа Великобритании от ядерного оружия, ядерных баз и ядерных союзов".

4. Признано необходимым вести работу по более широкому вовлечению в активную борьбу за мир профсоюзов и лейбористской партии.

5. Перечисляются конкретные мероприятия по борьбе против законодательных мер правительства консерваторов, направленных против движения за мир.

6. Обсуждены четыре крупные антивоенные мероприятия (марши за мир, демонстрации, "блокада" строительства военных объектов с указанием мест, дат, методовдействий).

Ни одного общего, абстрактного утверждения публикация не содержит.

Сообщение в "Правде" заняло 39 строк, в "Морнинг стар"- 51 строку (другая часть информации по этом; вопросу, которая заняла еще 70 строк и касалась ряда других вопросов, нами не учитывалась). В первом содержатся только общие утверждения и оценочны! суждения, во втором - только фактологическая информация.

Вернемся к нашему эксперименту. Испытуемым в качестве которых выступали студенты 5-го курса МГПИ им. В. И. Ленина, было предложено прочитав данные им газетные тексты и тут же воспроизвести письменно все, что им запомнилось. Это позволило судить о том, что привлекло их внимание и оставило какой-то пусть даже кратковременный, след в их памяти. Не останавливаясь на технике обработки полученных результатов, можно сделать следующие вполне определенны! выводы. Лучше всего были воспроизведены факты сопровождаемые аргументированными оценочными суждениями; на втором месте по запоминаемоести были сообщения только о фактах, не содержащие каких-либо комментариев. Самыми "незамечаемыми" оказались общие утверждения и "голые" оценочные суждения, еде данные в связи с какими-то фактами, но не подкрепляемые обоснованными аргументами. Такого рода утверждения и суждения практически не оставляют в памяти никакого следа.

После описанного эксперимента был проведен анализ телевизионной и газетной информации о внутренней жизни страны и о международных делах (всего изучено свыше 700 сообщений) с целью определение соотношения в ней сообщений трех описанных выше типов. Изучались материалы основных центральны: и московских газет, а также информационная про грамма Центрального телевидения "Время". Результаты оказались следующими. В информации о внутренней жизни страны сообщения, содержавшие факт с их аргументированными оценками, составили 40 % в международной информации - 44 %; на сообщение только о фактах без каких-либо комментариев приходи лось во внутренней информации 16, в международной-18; и, наконец, сообщения, содержавшие лишь общие утверждения и голые оценки, составили соответственно 44 и 38 %.Приведенныецифры относятся к информации, проанализированной в 1984-1985 гг., т. е. до начала перестройки в нашей стране. Чтобы посмотреть, произошли ли существенные изменения в нашей информационно-пропагандистскойдеятельностипосле XXVII съезда КПСС, летом и осенью 1986 г. был проведен дополнительный анализ материалов центральных и некоторых республиканских газет (Узбекская ССР), а также Центрального телевидения. Нужно сказать, что исследовались информационные публикации лишь повопросамвнутренней жизнистраны.Материалы критического плана, которые после съезда значительно изменили общий облик наших средств массовой информации, нами не использовались, поскольку они нуждаются ванализе другого типа.Оказалось, что качество экономической информации по названным критериям в 1986 г. изменилось в основном за счет сокращения числа сообщений с фактами без комментариев и некоторого увеличения фактов с конкретными оценками. Количество голых, абстрактных оценочных суждений сократилось незначительно.

К этому нужно добавить, что полученные в исследовании цифры далеко не полностью отражают реальную картину даже по этой одной из немногих характеристик(соотношениефактологическогоиоценочного материала) информации. Дело в том, что в исследовании нами не учитывалось качество самих фактов, используемых в сообщениях, и аргументов, которыми они сопровождались. А между тем можно привести немало примеров, когда и факты, и аргументы есть, но их весомость и убедительность оказываются весьма сомнительными. Это бывает в тех случаях, когда незначительные события используются для "глубоких" выводов, и аргументы или утверждения строятся на таких показателях, весомость которых читатель оценить не может, так как ему не даются "точки отсчета" или какие-то данные для сравнения. Скажем, корреспондент информирует читателя, что какое-то предприятие увеличило выпуск продукции на 100 тыс. руб., но при этом читателю остается неизвестно, много это или мало, составляет ли это 0,1 %или 10 %увеличения выпуска продукции по сравнению с нормативными или какими-то другими показателями. Одна из наших центральных газет, например, поместила сообщение о том, что в Великобритании проезд на железных дорогах подорожает на 8 %, а стоимость билетов в метро и на автобусах повысится на 6,5 %. Далее на газетной площади в 43 строки следуют общие рассуждения о том, как все это "ударит по бюджету английских трудящихся". По спрашивается, какой конкретный смысл могут иметь названные цифры для советского читателя, если он, не получив дополнительной информации, не знает ни стоимости транспортных расходов в Англии вообще, ни того, насколько эти расходы ощутимы для бюджета англичан?

Несколько лет назад в Москве билеты на всем городском транспорте стали стоить 5 копеек (трамвайные раньше были 3 копейки, а на троллейбусе - 4). Так вот, если воспользоваться методом нашего корреспондента, то можно было бы действительно "ошеломить" англичан, сообщив им, что в Москве стоимость проезда на городском транспорте повысилась на 40 и 20 %. Ведь англичанин не знает наших реальных транспортных расходов в конкретном цифровом выражении и их весомости в общем бюджете москвичей, зато хорошо знает свои транспортные цены, которые во много раз выше наших.

Таким образом, чтобы люди могли реализовать свою познавательную активность, они должны получать не готовые выводы, а информацию о конкретных фактах и взвешенную аргументацию, на основании которых они могли бы делать собственные заключения и сопоставлять их с заключениями и выводами журналиста. При этом как факты, так и аргументы должны обладать в целом определенными качествами, должны "работать" на эту основную идею, которую журналист намерен передать своим читателям.

2. Измерение убедительности

Шведский политолог К. Асп предложил схему оценки информации, которая охватывает некоторые ее важные характеристики. Более того, по этой схеме любой журналист может в порядке самоконтроля, например, довольно просто и быстро измерить эти характеристики.

Рассматривая вопрос о том, какие качества информации необходимы, для того чтобы привести читателя к определенным выводам или даже решениям, Асп выделяет следующие ее признаки.

Релевантность информации. Эта характеристика выражает то, что все факты и аргументы, используемые журналистом, должны иметь отношение к той основной мысли, идее, которую он хотел бы довести до читателя.

Соотношение релевантных фактов и аргументов в публикации с остальным содержанием, т. е. с общими рассуждениями, неаргументированными утверждениями и оценками, определяет плотность информации. Это примерно то соотношение, которое мы измерили в нашем исследовании, хотя выделяли не только релевантные единицы информации.

Широта информации. Под этой характеристикой Асп имеет в виду разнообразие аргументации, которая используется для обоснования основной мысли. Обратим внимание на эту характеристику, поскольку она обеспечивает полноту анализа событий или процессов. Ниже мы покажем, что наши пропагандистские материалы часто характеризуются узостью, прямолинейностью и однообразием анализа событий и причинно-следственных связей между ними.

Асп выделяет еще такую характеристику, как глубина информации, однако четко описать ее признаки ему не удается, и по содержанию она фактически совпадает у него с широтой информации. Теоретически можно представить эту характеристику как степень не только логичной, по и научной обоснованности позиций автора, но для практических целей это потребовало бы слишком сложного анализа. Поэтому можно ограничиться первыми тремя характеристиками, которые в совокупности определяют информационную ценность (и пропагандистскую эффективность) сообщения. Нетрудно увидеть, что эти показатели вполне применимы и при анализе номера газеты (лекции, доклада и т. п.), стиля той или иной газеты вообще.

Достаточно точному измерению из названных признаков поддается плотность информации. Асп предлагает измерять ее очень просто. Он исходит из того, что чем больше времени требуется для прочтения (прослушивания) сообщений, чтобы получить релевантную, т. е. нужную для обоснования основной мысли, информацию, тем меньше ее плотность. Поскольку газетные сообщения измеряются газетной площадью, он предлагает подсчитанное число релевантных единиц информации разделить на число сантиметров, определяющих длину газетной колонки, в которой поместилось сообщение. Полученная цифра составит условный индекс плотности информации. Например, если в колонке, занимающей 40 см, содержится 4 единицы релевантной информации (фактов, аргументов), то индекс этого сообщения будет 4/40 = 0,1 Как подсчитал Асп, при измерении сообщений радио и телевидения нужно исходить из того, что 5 с вещания соответствуют одному сантиметру газетной колонки (для шведских радио, телевидения и газет).

Асп определил, например, индексы плотности информации 13 шведских газет и программ новостей телевидения и радио. Для газет этот индекс варьирует от 0,33 ("Экспрессен") до 0,76 ("Ню даг"). Пользуясь той же схемой, индекс плотности информации можно определять также путем соотнесения количества релевантных единиц информации с числом, например, строк в сообщении.

Как уже говорилось, окончательный вывод об информационной ценности публикации шведский ученый делает, сопоставляя плотность информации с ее широтой, которую он также измеряет. Однако метод измерения последней вызывает сомнения как с практической, так и с научной точки зрения. С практической он слишком громоздкий и трудоемкий, с научной - весьма субъективный. Асп прелагает определять число теоретически возможных типов или видов аргументов по каждой проблеме и делить на это число сумму реально использованных в сообщении типов аргументов. Полученный результат и будет индексом широты информации. Но ясно что определять по каждому вопросу число теоретически возможных аргументов - задача весьма сложная и результат всегда будет носить субъективный характер, так как разные исследователи могут "придумать" разное число типов аргументов. Тем не менее в отдельных случаях этот метод, по нашему мнению, может быть использован как относительный показатель общего качества аргументации в той или иной публикации.

В порядке иллюстрации того, какое значение может иметь такое качество информации, как ее широта, воспользуемся конкретным примером из практики.

14 мая 1987 г. газета "Известия" (в рубрике "Пресс-служба,,Известий"") сообщила о результатах голосования в палате представителей конгресса Соединенных Штатов по проекту военного бюджета на 1988 г. и главным образом по вопросу ассигнований на программу "звездных войн", или "стратегической оборонной инициативы" (СОИ). Сообщается, что палата не поддержала требования Пентагона выделить 5,7 млрд долл. и одновременно заблокировала две поправки, одна из которых предусматривала отмену финансирования программы СОИ вообще, а другая предлагала ускорить ее развитие. В конечном итоге ассигнования были утверждены в сумме 3,1 млрд долл., т. е. почти вдвое меньшей, чем запрашивал Пентагон. Далее следуют общие размышления автора о том, что голосование в палате представителей лишь один из этапов обсуждения законопроекта, что Белый дом и Пентагон "склонны действовать в обход конгресса", что госдепартамент подготовил специальный доклад, в котором подводится юридическая база под широкое толкование договора по противоракетной обороне, и т. п. Короче говоря, смысл публикации сводится к одной мысли: "Делать вывод, что будет дальше с военным бюджетом, пока преждевременно".

Интерпретация события газетой - ее право. Но вот что привлекло наше внимание в связи с этой публикацией. За 10 дней до ее появления американский журнал "Ю. с. ньюс энд уорлд рипорт" (и, видимо, другие средства массовой информации США) поместил интереснейшее сообщение, имеющее прямое отношение к теме, обсуждавшейся в "Известиях". В нем речь шла о том, что конгрессу перед голосованием по бюджету был представлен доклад специальной комиссии, исследовавшей проблему СОИ. В комиссию входили 15 крупнейших ученых, в том числе два лауреата Нобелевской премии; работала она 18 месяцев и подготовила весьма детальный и обширный доклад (454 страницы). Самое интересное - выводы, которые в этом докладе содержатся. Один из них, например, гласит: "Потребуется 10 лет или больше интенсивных исследований, чтобы лишь выяснить, будет ли работать вообще лазерное и пучковое оружие" (выведенное в космос.- Р. С.}. Далее говорится, что для того чтобы поразить советские ракеты, мощность такого оружия должна быть увеличена в 100, а в некоторых случаях в 100 тысяч раз, что "боевые станции" СОИ, если их вообще удастся создать, будут крайне уязвимы и т. п. Иными словами, доклад содержал настолько скептические заключения, что даже на заместителя руководителя программы СОИ он произвел, видимо, удручающий эффект. Он мог сказать лишь: "В их докладе нет по крайней мере ничего, свидетельствующего о том, что мы совершенно выжили из ума".

Вряд ли можно сомневаться, что доклад такого рода, представленный конгрессу перед голосованием по военному бюджету и ассигнованиям на программу СОИ, не повлиял на позиции конгрессменов и итоги их голосования. Использование этих материалов в публикации "Известий" как раз и создало бы эффект широты информации и помогло бы советским читателям лучше понять обстановку в США вокруг программы СОИ и разнообразие факторов, влияющих на позиции американских законодателей.

Говоря о методах анализа текстов, заметим, что и советские психологи работают над этим вопросом. Наиболее эффективен, на наш взгляд, метод, разработанный И. Ф. Неволиным и названный им "дитек-сом" ("диаграмма текстовых смыслов"). Он значительно сложнее, чем приемы, предложенные шведским ученым, но зато позволяет провести более глубокий и разносторонний анализ письменных материалов различного назначения, дающий возможность оценить их построение, логичность, обоснованность, аргументированность и убедительность. Это хороший инструмент научного анализа 2. Он был опробован для изучения и журналистских материалов 3.

1 Super - scientists to Reagan: SDI may not fly // US News and World Report. 1987. 4 May. P. 14.

2 Неволин И. Ф. "Понимание. Чтение как умственная деятельность//Организация умственного труда/Под ред. В. Н. Бринзы. М., 1980. С. 104-247.

3 Методы исследования журналистской деятельности. Ростов н/Д.

Глава 3

ВОСПРИЯТИЕ: ОРГАНИЗАЦИЯ И СВОЙСТВА

Константность восприятия

Как известно, мы познаем мир с помощью различных органов чувств. В этой связи в психологии принято различать разные модальности восприятия: зрительное, слуховое, обонятельное, вкусовое, осязательное. Каждая из модальностей имеет свои особенности, но в то же время они подчиняются общим закономерностям. Одним из наиболее глубоко изученных в психологической науке можно считать зрительное восприятие, поэтому в отдельных случаях мы будем пользоваться примерами из исследований этой модальности, поскольку некоторые ее закономерности могут быть перенесены на процессы познавательной деятельности.

Мы говорили уже о том, что восприятие всегда носит активный, творческий характер. Активность выражается не только в механических, моторных действиях, таких, как постоянные, заметные и незаметные, так называемые саккадические движения глаз, поворот головы в сторону звука или запаха, ощупывание незнакомого предмета и т. п., хотя эти действия имеют огромное значение. Главная форма перцептивной 1 активности заключается в осмыслении предметов и явлений мира и связей между ними, которое происходит в мозгу человека, куда наши органы чувств передают соответствующие сигналы из внешнего мира. Не случайно известный американский исследователь зрительного восприятия Р. Грегори называет его "своего рода мышлением" или "прототипом мышления".

Способность видеть, например, мир так, как мы его видим, не дается человеку от рождения. Новорожденный ребенок видит свое окружение в размытых формах и цветах, и чтобы различать отдельные предметы, он должен научиться этому. Ё процессе научения восприятие приобретает определенную организацию, проявляющуюся в ряде его свойств и закономерностей. Не вдаваясь в детали теории зрительного восприятия, познакомимся с некоторыми его свойствами, имея в виду прежде всего те из них, которые в какой-то степени в той или иной форме могут проявляться и при работе с информационными, познавательными материалами.

1 От перцепция, лат. percepcio - воспринимаю.

Одно из свойств зрительного восприятия, которое обеспечивает нам надежную систему ориентации в физическом мире, называется константностью. Оно проявляется в том, что мы более или менее стабильно воспринимаем известные нам формы, цвета, размеры независимо от ракурса или освещенности. Перенос этого свойства на восприятие языка, текстов и вообще информации, конечно, носит условный характер и скорее больше походит лишь на аналогию, поскольку здесь вступают в действие многие другие психологические факторы, такие, как установка, мышление, память и т. д. Тем не менее проявления, напоминающие константность зрительного восприятия, можно обнаружить и в этой сфере. Так, например, принятые значения слов, правила пользования языком сохраняют для нас определенное постоянство, и если эти значения и правила произвольно нарушаются, искажается смысл всего сообщения. Относительная константность, или стабильность, восприятия сохраняется также в нашем отношении к конкретным источникам информации, газетам, журналам, отдельным журналистам. А от этого отношения зависит степень доверия к источнику информации и, как мы увидим ниже, даже психологические механизмы восприятия их материалов.

Хорошо известно, что изменить установившуюся у читателей репутацию газеты или журнала одним разом невозможно. Для этого требуются коренные изменения в их деятельности и какое-то время. Тот факт, что отношение людей к источникам информации все же меняется, если эти источники начинают работать по-новому, говорит о динамичном характере константности, что проявляется и в зрительном восприятии. При достаточно стабильных изменениях в воспринимаемых объектах мы вынуждены приспосабливаться к их новому облику, так как человек живет в постоянно меняющемся мире.

Другое важное свойство восприятия - стремление человека к определенности, ясности. Психологи называют это свойство предметностью восприятия. Оно находит свое проявление в том, что люди не просто смотрят на предметы, они постоянно их классифицируют, т. е. относят к определенным классам, категориям предметов по их виду, функциям или каким-то другим признакам. Иными словами, человек всегда стремится понять, что он видит или слышит. Это естественная тенденция организма, так как определенность в отношении того, что воспринимается организмом, было одним из важнейших условий выживания. Любителям домашних животных хорошо известно, что новый, не похожий ни на что знакомое для животного предмет вызывает у них настороженность и даже некоторый страх. Молодые мамы, если не все, то многие наверное, замечали, как начинал плакать их грудной ребенок, если они вдруг появлялись перед ним, например, в новом платье. Ребенок пугался, потому что не сразу узнавал мать в новой одежде.

То, что пишущий человек должен излагать свои мысли ясно и понятно, открытия не составляет. Но нам хотелось показать, что ото не просто требование культуры языка, а связано с психологической потреб-V ностыо человека в ясной и определенной информации. Когда эта потребность не удовлетворяется, то психологические механизмы восприятия, осознанно или неосознанно для человека, сами пытаются компенсировать этот недостаток, что нередко дает неожиданный эффект. Рассмотрим один из примеров.

Есть в психологии восприятия понятие "неоднозначность (двойственность) стимула". Это означает, что один и тот же предмет или рисунок могут быть увидены человеком по разному, т. е. они могут иметь для него разный смысл, разное содержание. Рисунок, который мы воспроизводим (рис. 1а), стал классической иллюстрацией неоднозначности стимула, используемой чуть ли не во всех учебниках психологии в мире. Взгляните на него внимательно. Первое, что сразу безошибочно можно сказать,- это портрет женщины. Но часть читателей увидит молодую, элегантную женщину, а часть - весьма непривлекательную старуху (американские психологи иногда шутливо обозначают этот рисунок как "жена и теща"). Во всяком случае во время экспериментов 60 % испытуемых видят обычно "жену" и 40 % "тещу". Каждый может проверить это на своих знакомых. Все зависит от того, на какие первые основные один-два штриха вы обратили внимание и как их истолковали. Если нижняя часть лица, например, вам сразу же напомнила подбородок и рот, вы увидите старую женщину, а если то, что в первом случае выступает как контур носа, напомнит вам контур лица, перед вами будет молодая женщина.

Хотелось бы обратить внимание на то обстоятельство, что эффект двойственности изображения создается за счет отдельных, не очень значительных, казалось бы, деталей. Это отчетливо видно на рис. 16 и 1в, на которых некоторые детали либо убраны, либо добавлены. В результате двойственность исчезает: на рис. 16 можно увидеть только молодую женщину, на рис. 1в - только старую.

Кстати говоря, когда во время экспериментов испытуемым вначале показывали один или другой из этих рисунков, а потом просили посмотреть "двойственное" изображение, то из тех, кто видел рис. 16, на последующем изображении все 100 % испытуемых различали лишь молодую женщину, а посмотревшие рис. 1в в 95 % случаев видели потом только старую женщину

Рис. 1

а. Двойственный стимул 6, в. Однозначные стимулы

(на рис. 1в некоторый эффект двойственности все же сохраняется). В этом эксперименте вступает в действие другой важнейший психологический механизм - установка на определенное восприятие, или апперцепция. Об этом будет ниже специальный разговор.

Если говорить об эффекте двойственности применительно к информационным материалам, то, как хорошо известно опытным журналистам, создать его нетрудно. Когда это делается осознанно, то таким образом используется один из приемов манипулятивного воздействия на сознание людей, и в западной пропаганде это широко распространено. Хуже, когда этот эффект создается неосознанно в результате небрежного использования языка или по другим причинам - хуже потому, что эффект оказывается непредусмотренным, неожиданным для коммуникатора.

Со свойством определенности восприятия и эффектом двойственности тесно связана еще одна закономерность, известная в психологии как "правило фигуры и фона". Это правило особенно наглядно проявляется, когда мы смотрим на геометрическую фигуру. Она имеет четкий контур или границы, которые делают ее предметом нашего внимания, а все остальное оказывается для нас лишь фоном. Мы смотрим как бы "сквозь" этот фон, поскольку он, хотя и находится в поле нашего зрения, тем не менее но является предметом внимания. Выделение контура предмета, благодаря чему он становится фигурой в поле нашего зрения, составляет, как подчеркивали известные советские психологи Б. М. Теплов и Б. Г. Ананьев, главное условие самой возможности восприятия. Правило фигуры и фона носит всеобщий характер, поскольку внимание всегда носит селективную или выборочную направленность и то, на что направлено внимание, становится фигурой, предметом восприятия. А поскольку человек постоянно получает из внешнего мира (да и из внутреннего тоже) непрерывный поток сигналов и его внимание часто переключается на разные предметы в зависимости от обстоятельств, целей деятельности и т. д., то фигуры и фон также находятся в постоянном движении.

При этом в некоторых случаях фигура и фон могут просто меняться местами, и тогда возникает эффект двойственности, неоднозначности. Мы видели это уже па примере "жены" п "тещи" еще более наглядно это

можно продемонстрировать на рас. 2. В зависимости от того, на чем сосредоточено внимание, можно видеть либо вазу, либо два профиля.

Нетрудно представить, что правило фигуры и фона вкакой-тостепени применимокинформациипочти

Р и с. 2

Иллюстрация к правилу "Фигуры и фона"

любого вида. В журналистике обычно говорят о "расстановке акцентов", что означает выделение каких-то моментов, к которым имеется в виду привлечь внимание читателя. На психологическом языке это означает выделить "фигуру", т. е. то, что по замыслу коммуникатора должно быть воспринято как главное в сообщении. На практике, однако, нередко бывает, что "фигура" имеет слишком нечеткие, расплывчатые "контуры", что делает трудным ее восприятие, или вообще читатель (слушатель) воспринимает совсем не ту "фигуру", которую коммуникатор был намерен "нарисовать". Особенно часто это происходит, если "фигура и фон" в информации носят обратимый характер по аналогии с приведенными выше рисунками. Это свойство "обратимости" в информационно-пропагандистских материалах встречается, пожалуй, чаще, чем в физическом мире, поскольку психологические причины двойственного восприятия сложной информации также имеют более сложный и многообразный характер.

Несколько позже мы рассмотрим примеры из журналистской практики, а сейчас расскажем лишь об одном казусе, с которым однажды неожиданно для себя столкнулись американские психологи. Возник он в сфере пропагандистской деятельности и заключался в следующем. В целях антирасистской пропаганды была изготовлена серия рисунков-карикатур, на которых в разных сюжетных контекстах были изображены белые расисты и их жертвы - негры. Чтобы проверить, насколько удачными, эффектными получились эти рисунки, их показали группе специально подобранных лиц, известных своими расистскими взглядами. По замыслу психологов, которые принимали участие в этом деле, если карикатуры удачны, они должны были вызвать у расистов реакцию возмущения, обиды, оскорбления и т. п. Если же нет, то они их эмоционально не затронут. К полному изумлению организаторов этого эксперимента специально подобранные испытуемые, глядя на карикатуры, начали хохотать. Выяснилось: то, что для авторов рисунков выступало как "фигура", т. е. белые расисты в сатирическом изображении, самими расистами было воспринято лишь как "фон", а предметом насмешки в их восприятии выглядели негры.

Причиной такой "обратимости" в данном случае оказались социальные установки испытуемых, которые определили направленность их восприятия. Авторы карикатур не предусмотрели этого и поэтому не нашли нужного ключа для решения художественно-психологического аспекта задачи.

2. Целостность восприятия

С константностью и определенностью, или предметностью, восприятия тесно связаны также такие его свойства, как целостность, а также упорядоченность. Целостность восприятия выражает тенденцию по нескольким основным признакам воспринимать цельный образ объекта нашего внимания, и если у этого объекта даже чего-то не хватает, мы бессознательно дополняем его недостающими деталями. Всем, вероятно, знакомы картинки, которые часто публикуются в научно-популярных журналах. Па первый взгляд две картинки бывают совершенно идентичны, а читателю предлагается проверить свою наблюдательность и найти на одной из них отсутствующие детали, имеющиеся на другой. Это не всегда оказывается просто и требует некоторого времени и сосредоточенности, поскольку мы воспринимаем предмет в целом и не замечаем отсутствия некоторых его деталей.

Тенденция к целостному видению действительности ярко проявляется и в тех случаях, когда речь идет об информации. В этом убеждает большой опыт, накопившийся у нас за все те годы, в которые содержание информации, представляемой общественности средствами массовой коммуникации, жестко и произвольно регламентировалось. В результате все, что было не сообщено или не досказано, восполнялось сведениями из неофициальных источников, слухами и просто домыслами. Следы такого стереотипа информационной деятельности сохраняются еще и сегодня.

Упорядоченность, можно сказать даже гармоничность, восприятия выражается в стремлении сознания видеть мир в системе определенных относительно стабильных взаимосвязей, организованных так, как мы привыкли их воспринимать. Если сложная, организованная система действительности оказывается нарушенной, мы теряем в ней привычные ориентиры и наша способность к действиям может быть полностью или частично затрудненной. В экспериментальных целях в психологии применяются иногда специальные очки, которые устроены таким образом, что надевший их человек видит свое окружение в сильно искаженном виде, например перевернутым "с ног на голову". Для того чтобы приспособиться к таким очкам и научиться ориентироваться и двигаться в "новой" картине действительности, требуется значительное время. Решить эту задачу ему помогает его сознание, т. е. знание причин, по которым картина мира изменилась. А если такие очки надеть, например, на глаза обезьяны, она полностью теряет способность сделать хотя бы одно движение, и время ей уже не поможет привыкнуть к необычному восприятию среды.

Здесь речь идет об очень резком нарушении восприятия. Но и в более простых ситуациях тенденция видеть действительность в привычных, а главное, в понимаемых взаимосвязях также проявляет себя. Именно с этой тенденцией бывает связано наше недовольство, когда мы сталкиваемся с невразумительными, нелогично, непоследовательно изложенными текстами.

Мы затронули вопрос о некоторых основных свойствах человеческого восприятия, с тем чтобы показать их глубокую психологическую, а иногда и биологическую природу. Это значит, что они имеют исключительно важное значение. И если в каком-то виде деятельности, в первую очередь информационно-пропагандистской, эти свойства людей не учитываются, то результат может быть только негативный. Важно понять, что негативные реакции в таких случаях - это вопрос не чьих-то вкусов, прихотей или субъективных предпоч