Ади и Руди

В шесть утра и так-то было темно, а при нынешнем тумане мрак стоял совсем непроглядный. Тем не менее Штойер, командир взвода, выбрал для очередной своей речи именно это время.

– Солдаты! Линия фронта британцев протянулась от Гелувельта до Бекелара, Ипр лежит всего в пяти милях к востоку. Перед Шестнадцатым поставлена задача нанести сокрушительный удар по самому сердцу томми. И мы не подведем. Полковник фон Лист надеется на нас. На нас надеется Германия.

Рядовые Вестенкиршнер и Шмидт вглядывались в темноту – в то место, из которого доносился голос Штойера.

– Германия не имеет о нашем существовании ни малейшего представления, – весело сообщил Игнац Вестенкиршнер.

– Не стоит так говорить, – пророкотал между ними чей-то голос.

Игнац удивленно воззрился на стоявшего справа от него пехотинца с желтоватым лицом. Ростом Ади – все они называли его Ади – был, при его пяти футах, девяти дюймах, немного выше среднего, однако из-за болезненной, землистой кожи и узких плеч казался более тщедушным и низкорослым, чем все прочие.

– Прошу прощения, сударь. – Игнац отвесил ему на манер прусского юнкера насмешливый поклон.

До атаки оставалось сорок пять минут. Со стороны британских окопов доносились звуки беспорядочной пальбы: тупые хлопки, казавшиеся скорее смешными, чем опасными, – как будто там пердел пережравший травы бык.

Эрнст Шмидт молча протянул товарищам сигареты. Ади, взглянув на пачку, ничего не сказал, так что Игнац взял себе сразу две.

– Даже сейчас не будешь? – удивленно спросил он. – Когда до боя осталось всего ничего?

Ади покачал головой и, побаюкав в руках винтовку, прижал ее к телу. Игнац вспомнил, как наблюдал за ним на второй день обучения, – Ади поглаживал винтовку с той самой минуты, как она оказалась в его руках. Смотрел на нее с благоговением и восторгом, с какими женщина разглядывает новые шелковые трусики, привезенные из самого Парижа.

– Ты что же, вообще никогда не курил?

– Один раз, – ответил Ади. – Совсем немного. За компанию.

Игнац встретился взглядом с Эрнстом и слегка приподнял бровь. Представить себе Ади в какой ни на есть компании, выходящей за рамки очереди в солдатской кантине или общей душевой, было довольно трудно. Эрнст, как обычно, не сказал и не сделал ничего, хотя бы отдаленно схожего с реакцией на предложенную шутку.

Вот и все общество, какое мне досталось, подумал Игнац. Пуританин да лишенное чувства юмора бревно.

И тут же, словно по сигналу суфлера, с западного края окопов донесся негромкий свист, а следом появился и Глодер. В свои девятнадцать Руди Глодер выглядел куда более полным жизни и взрослым, чем Ади и Эрнст, уже основательно выбравшие третий десяток. Веселый, красивый, светловолосый Руди, с его искрящимися голубыми глазами и добродушным остроумием, был в роте всеобщим любимцем. Он уже получил звание ефрейтора, и успех этот ни у кого зависти не вызвал. Те, кто знал его только с чужих слов, кто слышал о его блестящем владении винтовкой, об умении сочинять смешные песенки, о заботливом отношении к товарищам, нередко проникались к нему неприязнью. «Так, говоришь, музыкальный, спортивный, умный, веселый, храбрый, простой и до невозможности красивый? Уже ненавижу». Но разумеется, стоило такому человеку свести с Руди знакомство, как и он, подобно всем остальным, оказывался бессильным устоять перед его обаянием.

– Я явился меж вас, – сказал Руди, присев перед Ади, Игнацем и Эрнстом на корточки, – со сладким кофе. Не спрашивайте, как мне удалось сотворить это чудо, просто наслаждайтесь.

Игнац принял протянутую Руди фляжку. Тягучая сладкая жидкость пролилась в его горло, опьяняя – даром что спирта в ней не было ни капли, – точно коньяк. Оторвав фляжку от губ, он заглянул в танцующие глаза Руди.

– Нет ничего, что было бы для моих солдат слишком хорошим, – объявил Руди, в совершенстве воспроизводя интонации фон Листа. – А ты, дорогой мой?

Руди взял у Игнаца фляжку и протянул ее Ади. На миг глаза их встретились – густая веселая синева Руди и светлый, блестящий кобальт Ади.

– Спасибо, – отозвался Ади. «Спасибо», означавшее «нет».

Руди пожал плечами и отдал кофе Эрнсту.

– Ади не пьет, не курит, не ругается, по бабам не ходит, – сказал Игнац. – Поговаривают даже, что он и не срет.

Руди положил ладонь на плечо Ади.

– Но готов поспорить, он все же сражается. Ведь ты сражаешься, Ади, товарищ, не так ли?

При этом слове глаза Ади вспыхнули. Kamerad. Он с силой закивал и разгладил свои большие усы.

– Будьте уверены, – сказал он. – Томми меня еще узнают.

Руди с секунду продержал руку на плече Ади, потом снял ее.

– Мне пора, – сказал он. – Вот только должен сообщить вам одну мысль, которая не дает мне покоя. – Он ткнул себя пальцем в голову. – Насчет наших фуражек.

– А что с ними? – То были первые произнесенные Эрнстом за утро слова.

– Вам ничего не кажется странным? – удивленно спросил Руди. – Ну что ж, может быть, мне просто почудилось.

После его ухода они прождали еще полчаса.

В семь Штойер дунул в свисток, и началась атака. Слишком шумная, слишком торопливая, слишком хаотичная, чтобы оставить место для колебаний или страха. Солдаты с криками, руганью и лязгом побежали к окопам англичан.

Томми немедленно открыли пулеметный огонь. В первые же мгновения Эрнст с Ади каким-то образом потеряли Игнаца из виду. Они вдвоем продвигались туда, откуда били пулеметы, – к самому центру линии британских окопов.

Внезапно сзади, слева и справа забили пулеметы новые, и по обеим сторонам от Ади и Эрнста начали валиться получившие по пуле в спину бойцы.

– Шмидт! За мной! – крикнул Ади.

Эрнст Шмидт запутался. Полностью. Они же шли в атаку, предполагалось, что они шли в атаку. Шли вперед. На англичан. Может, они попали в ловушку? В окружение? Или описали в этой мгле полукруг, поворотив на сто восемьдесят градусов, так что англичане оказались у них за спиной? Эрнст повалился рядом с Ади на землю у какой-то живой изгороди, оба, задыхаясь, затиснулись в жалкое это укрытие.

– Что происходит? – спросил Эрнст.

– Тише! – сказал Ади.

Они пролежали так какое-то время, растянувшееся в помутненном сознании Эрнста на секунды, минуты, а может, и часы, и вдруг, усугубив нереальность происходящего, на Эрнста с криком рухнул какой-то человек. Хрустнули, ломаясь, очки; в лицо Эрнсту врезались медные пряжки, впечатались пуговицы, и он взвыл от боли – в живот упавшему.

«Меня придушит умирающий», – подумал он. «Фрау Шмидт, с прискорбием сообщаем вам об утрате вашего задушенного покойником сына. Он умер, как и жил, в совершеннейшем недоумении».

Вот это и есть война, мертвые убивают мертвых.

Время на подобные мысли у Эрнста нашлось. Время, чтобы посмеяться над бессмыслицей происходящего. Время, чтобы нарисовать в воображении мать и отца, читающих в Мюнхене телеграмму. Время, чтобы позавидовать брату, избравшему службу на флоте. Время, чтобы обозлиться на штаб, не сумевший его спасти. Уж там-то, наверное, знают, что происходит. Если мы допускаем подобные случаи, со всей серьезностью осведомил он своих командиров, война и до Рождества не закончится.

В следующее мгновение Эрнст уже глотал ртом воздух, рвал ворот своего мундира и ощупывал то, что осталось от очков.

Человек, повалившийся на него, вовсе не был покойником. Он был офицером Саксонского полка, и живехоньким. Перекатившись на бок, он угрожающе наставил на Ади и Эрнста «люгер». Однако, вглядевшись в них, изумленно ахнул и пистолет опустил.

– Господи! – произнес он. – Вы же немцы!

– Шестнадцатый Баварский резервный пехотный, сударь, – отрапортовал Ади.

– Полк Листа? Вот же дерьмо, а я принял вас за англичан!

В ответ Ади сорвал с головы фуражку и запустил ее подальше. Затем проделал то же самое с фуражкой Эрнста.

– Руди был прав, – сказал он.

– Руди? – переспросил офицер.

– Ефрейтор нашего взвода, сударь. Все дело в фуражках. Они почти в точности такие же, как у томми.

С секунду офицер молча смотрел на него, а после расхохотался:

– Мать-перемать! Добро пожаловать в имперскую армию Его величества, юноши!

Ади с Эрнстом изумленно смотрели, как офицер, мужчина лет, пожалуй что, сорока, кадровый, судя по грубости его манер и слов, военный, лупит себя кулаками по бедрам и заходится в хохоте.

Наконец Ади потряс его за плечо:

– Сударь, сударь! В чем дело? Что происходит? Нас окружили?

– Еще бы вас не окружили! Впереди томми, слева саксонцы, а справа вюртембержцы! Господи Иисусе, мы увидели вас перед собой и решили, что англичане пошли в контратаку. И последние десять минут заколачивали вас в ад.

Ади с Эрнстом в ужасе уставились друг на друга. Эрнст увидел, как на фарфоровые глаза Ади наворачиваются слезы.

– Послушайте, – офицер наконец успокоился, – я должен остаться с моими людьми. Я, конечно, попробую передать сообщение по цепи, да только у нас ни хрена нет связи. Готовы вы возвратиться в штаб? Кто-то должен прекратить это безумие.

– Конечно, готовы, – ответил Ади. Офицер смотрел им вслед.

– Удачи! – крикнул он в их спины, а после добавил, уже шепотом: – И замолвите за меня словечко перед святым Петром.