Игра традиции

Журнал «Реальность и субъект» 2001, том 5, № 2, с. 41-44

Один из труднейших для постижения и воплощения моментов, — это момент резонанса между субъективной и объективной реальностями, и, особенно, резонанса в области интеллектуальной.

Интеллектуальный резонанс — достаточно сложное дело. Почему? — Интеллектуальный резонанс между субъективной и объективной реальностью приводит нас к открытию того факта, что все основные закономерности, определяющие реально конкретное содержание вашего взаимодействия, существуют только в ограниченном пространстве времени. Существуют закономерности, сцепления, взаимоотношения обстоятельств и структурированность, но они, как жидкий кристалл, который возникает и растекается, исчезает, и возникает следующий.

Что такое закономерность с точки зрения психологии, даже не просто психологии, а психологии переживания? Что есть закономерность не как логическое знание, а как субъективное переживание?

Для субъекта именно взаимоотношение с понятием «закономерность» определяет, каким путем он приходит (или не приходит) к ощущению себя как спонтанного, живого, неповторимого и уникального, имеющего средства для социально приемлемой реализации своей спонтанности.

Есть мир, отраженный в статистических закономерностях, где закономерность строится по законам статистики наиболее вероятного, наиболее часто встречающегося, наиболее правдоподобного. Есть закономерность как нечто присущее объективной реальности: весна, лето, осень, зима. Есть закономерность, которую можно назвать интуитивно схватываемой: это закономерность, действие которой ограничено во времени. Скажем, в течение 3-х дней эта закономерность существует, а потом исчезает и возникает другая. Для субъективного переживания себя живым важнейшую роль играет взаимоотношение с возникающими и исчезающими закономерностями. Мир остается познаваемым и в этой своей части, но эта познаваемость очень сильно связана с ходом времени, с тем, что в некоторых традициях называется «здесь и сейчас».

В силу определенных особенностей нашей культуры, нашей системы обучения, нашей системы познавания, мы меньше всего склонны в жизни обращать внимание на ту часть реальности, которая движется во времени с большой скоростью: то, что мы называем «случай», «удача», «фортуна», «повезло», «внезапно»; то, что связано с малыми вероятностями, существует как некоторое сцепление факторов, которые недолго живут во времени. Но если вам удается войти в такое качество резонанса с реальностью, при котором вы успеваете отфиксировать эти закономерности, тогда вы можете совершать действия предельно эффективные, которые для постороннего наблюдателя будут выглядеть как случайность. «Так вообще не бывает, но ему просто случайно повезло».

Всем известно, что игры не бывает без правил, но в то же время игры не бывает и без везения, без случая, без фортуны — это тоже всем известно. Что важнее? Важно скользить по той грани, где правила и везение соприкасаются. Это возможно только тогда, когда вы правила рассматриваете как фон, а случайность, т.е. закономерность, которая живет во времени, рассматриваете как фигуру. Психологически случайность гораздо большая величина, чем закономерность. Меня недавно поразил услышанный разговор двух игроков в покер. Один говорит: «Все это — иллюзия, надежда выиграть, как повезет». Второй говорит: «Тут еще не известно, что реальнее: реальность или наши иллюзии». А третий говорит: «Конечно наши иллюзии реальнее — они же наши».

Вот такая философская беседа о том, что с точки зрения единичного субъекта, иллюзия важнее, чем вся реальность вместе взятая, потому что он этой иллюзией живет, он ее переживает, она вызывает в нем переживание. Дело в том, что интенсивность своего существования мы ощущаем только через интенсивность переживаний. Кому не известно, что ничего нет страшней, чем скука, т.е. отсутствие переживаний.

Интеллектуальная гибкость, необходимая для резонанса с объективной реальностью, практически предельна.

Тогда я задаю себе следующий вопрос: «А как же тогда быть с согласованной социальной реальностью?» Социальная реальность — это согласованная реальность, она опирается, в основном, на среднестатистические закономерности. Какой фарт? Какой случай?

Социальная реальность воплощена в людях. Нет абстрактного начальника. Начальник как таковой — всегда конкретен. Сидор Сидорович Петренко. Есть абстрактные социальные категории, а жизнь — это люди. Отношения между людьми, взаимодействия между людьми подчинены, кроме всего прочего, еще и скользящим во времени, возникающим и исчезающим закономерностям. И если мы внимательны к ним, то уходим от преследующего многих кошмара манипулирования социальными функциями (своими и других людей) и приходим к искусству взаимодействия, взаимосовпадения, резонанса, когда в этой скользящей реальности возникает момент, в который возможно невозможное.

«Случай» реален и имеет такое же право на существование, как и самая кондовая «закономерность». Можно жить в реальности высоко вероятных событий, выделить ее для себя как основную, а можно выделить для себя, как основную — живую реальность. Если мы обратимся к примерам живого растения, не обремененного сознанием, — то увидим, что предсказать, что дерево будет расти, в основном, вверх — можно, но куда пойдет каждая веточка — невозможно и не нужно. Так, мне кажется, можно относиться к жизни внутри себя. И даже к жизни вне себя можно так относиться, если вы достаточно «вооружены», то есть владеете ремеслом жить, искусством жить, умением жить.

Можно довериться этому, можно вступить в эту игру. Это не то, что древние называли божественная игра. Это не есть нечто недоступное для непосвященного, а доступное лишь для трижды просветленного и орденоносного... Это доступно каждому из нас. Мы погружены в это, это погружено в нас. Оно доступно. Оно требует одного единственного: опереться в себе на творца. Найти это место творца в себе и опереться на него. Это очень трудно. Почему? Почему этого все не делают, хотя это бесконечный источник радости? Потому что это еще и бесконечный источник напряжения, потому что творческое переживание — самое напряженное переживание. Это значит принять себя и мир в максимальной обнаженности скольжения, — то, что для нас кажется наиболее сложным. А для кого-то, наоборот, кажется более простым.

Скольжение во времени, возникновение — исчезновение, смерть — рождение. Как виртуальные частицы: возникают и исчезают, возникают и исчезают, на очень короткое время. Если вы живете в таком напряжении, позволили себе быть творцом, то вы с неизбежностью на то время, когда вы опираетесь в себе на место творца, оказываетесь в «кипящем котле» жизни, которая возникает и исчезает. И вся игра, весь азарт в том, чтобы уловить то, что только сейчас возникло и успеть реализоваться, взаимно проникнуть, впустить реальность в себя и себя в реальность, успеть в тот отрезок времени, пока это существует. Это колоссальное удовольствие, потрясающая радость. Но в этом есть риск. Это риск веселого сумасшедшего, т.е. человека, который доверяет себе. Доверяет себе как существу знающему, как существу творящему.

Творящий человек — это человек, который доверяет своему величию и не боится «пролететь», а наоборот, надеется лететь вместе с этой возникающей и исчезающей реальностью, не боясь возникать и исчезать. Человек, который не делает себя плотным, т.е. все более и более предсказуемым, все более и более вероятным, все более и более жестким, а который скользит, понимая, что два раза посмотреться в одно и то же зеркало и увидеть при этом одного и того же себя — невозможно.

Человек, который это знает, знает чувством, переживанием, разумом, интеллектом, каждой клеточкой своего тела, знает, что каждый раз, когда он смотрит в зеркало, он видит другого человека, и это ему нравится, вот такой человек может быть в достаточной степени социально адекватным и в тоже время достаточно живым, спонтанным, непредсказуемым. Но за все в мире, как говорил мой учитель, нужно платить. Весь вопрос — в какую кассу? Здесь тоже есть касса, в которую вы будете платить. Потому что, если вы такой человек, вы будете все время сталкиваться с тем, что вокруг большинство людей не такие, вам захочется поделиться своей радостью, своим наслаждением жизнью, а вас не будут слышать, потому что они не хотят «пролететь», а хотят как можно надежнее, как можно рациональнее, как можно стабильнее прожить эту жизнь, и они тоже правы. Они нашли в себе то место, которое будет главным, свою точку опоры. У одних одна точка опоры, у других — другая. У каждого — своя. Но тот, кто хочет ощутить прелесть живого, должен вспомнить момент полета. Я думаю, я надеюсь, что такой момент каждый человек пережил в своей жизни обязательно. Во всю глубину. Если бы никто не знал, что это такое — не возникли бы духовные традиции.

Без всякой дополнительной идеологической мистики вы можете испытать величайшее наслаждение жить. Если вы не можете себе позволить 24 часа, позвольте себе для начала 5 минут, 10, 15, 20, час — авось не умрете, а если умрете, то живым.

Только не надо впадать в крайности: либо так, либо так. Для того, чтобы начать осваивать такой способ взаимоотношения с реальностью, необходимо очень много работать. Необходимо очень много работать в смысле развития своего интеллекта, особенно таких его качеств как скорость, умение быстро оперировать нечеткими множествами, объемами. Нужно доверие к такой деятельности сознания, нужен опыт этого доверия. Нужно достаточно гибкое регулирование в условиях реальной и активной жизнедеятельности. Необходимо поработать над тем, чтобы ваше тело было в состоянии выдержать без вреда, без разрушения эти переживания. Как известно, сильные положительные переживания и сильные отрицательные переживания оказывают равное по интенсивности стрессовое воздействие. Необходима также очень гибкая, чуткая, развитая, тренированная психоэмоциональная, или психоэнергетическая сфера. Она должна быть достаточно тонкой и достаточно прочной. И при всем этом, самое главное, нужны Вы. Это самая большая мировая, человеческая тайна, которая называется очень просто — «Я».

Я пришел к позиции, что «Я» — это та тайна, на которой для меня все держится. «Я как Я». Кто это такой? Что это такое? Зачем это? Но на этом все держится, это есть человек. Это есть тайна человека. И вот это «Я» должно, т.е. не должно, но если вы хотите, готовы потрудиться для этого, ему нужно освоиться с огромным хозяйством «не Я». Ну хотя бы, если не со всем хозяйством в виде мироздания, то хотя бы хозяйством в виде конкретной индивидуальности, личности, сущности, т.е. конкретного человека с его конкретной биографией, с его конкретными обстоятельствами жизни, с его биологическими, нервными, интеллектуальными характеристиками, т.е. Я как ОН. Это ваш выбор. Это выбор совершенно законный. Я считаю, что всякие проповеди в сторону «единственно правильного» — это насилие и негуманность.

Есть еще, правда, способ уйти от «Я» в «Мы»: «Мы так думаем», «Мы так считаем». Всего три варианта — либо «Я это Я», либо «Я это Он», либо «Я это Мы». Правда, еще есть вариант «Они» — мортидо, направленное на себя. Сам себя ненавижу в образе «Они». Тогда начинается: «надо уничтожить тело, потому что тогда погибнут все враги». Выверты бывают в психушке разные. Но для здоровой жизни есть два равноценных выбора. Один — это когда Я = это Он. Стабильно, очень удобно и очень хорошо жить среди людей, среди близких. Меньше конфликтов, потому что большой уровень предсказуемости, легкое принятие на себя социального ожидания, определенного образа, а самое главное — отождествление. Вариант «Мы» выбирают люди, которые особенно сильно боятся жизни и поэтому, для того, чтобы жить, им обязательно нужна компания и они, с этой компанией отождествлены. Иначе они себя НЕ воспринимают и это очень естественно, потому что в процессе эволюции человеку без этого этапа было бы, наверное, невозможно. Какое замечательное выражение «Мы все», сразу так хорошо, удобно, безопасно: «Мы все! Мы все как один! Как ОН!»

Но «Я» — это точка координатора в системе координат. Ноль. Зеро. И если вам понравится это ощущение что Я — это ноль, тогда — неубиенная радость, потому что все возможно! Из ноля все возможно, а не из ноля — не все возможно. Но зато не «дергают» — тоже хорошо.

Это один из способов жить, который мне ужасно нравится. Естественно, я о нем рассказываю и, естественно, как бы я ни старался избегать агитации, в этом случае мне это не совсем удается. Но я агитирую почему? Сейчас время такое, когда социальная стабильность вокруг почти исчезла. Время динамичное, быстро меняющееся. И всем хочется быть успешными — нормальное человеческое желание. Каждый вкладывает свою конкретику в содержание понятия «успешный», но быть успешным хочется любому психически здоровому человеку. В это время быть успешными может помочь вам, также как и мне, воспоминание о том, что существует скользящий во времени мир. Такой пласт реальности, где закономерности возникают, длятся некоторое время и исчезают. И вот если вы в этом отрезке улавливаете их и совершаете действие, то вы очень эффективны, неожиданно эффективны, непредсказуемо эффективны. И даже тот, про которого все, кто его окружает, думают, что у него ничего никогда не получится, потому что у него нет того, того, того, — вдруг побеждает. И тогда начинают изучать его метод, а метода нет, он уже кончился во времени. Время-место-люди. Вот это и есть штучное действие, штучное, единственное, или модное слово — эксклюзивное.

Когда мы развиваем свой интеллект в рамках знания, предоставляемого нашей традицией, то мы начинаем иметь дело со стохастическим миром, где главное — это случайность, единичное событие. Это другой мир. Если говорить на языке науки, то это скорее мир катастроф, в духе Пригожина и его школы.

Мир без таковости и Вы без таковости. Ваш интеллект, как идеальное зеркало, отражает этот скользящий во времени Мир, не пытаясь что-то задержать, остановить. Помните, у Гете: «Остановись, мгновение, ты прекрасно!» Но остановленное мгновение блекнет, теряет краски, становится тяжелым и серым.

Мир без таковости, в свою очередь, делает вас пластичным, многоцветным, многообразным. Опираясь на точку координатора, на нулевое Я, вы летите, как стрела, в резонанс со временем. И время исчезает, наступает Вечность.

В целом тенденция любого сообщества людей, от минимального — семьи, до максимального — государства или сообщества объединенных наций (объединенных общим испугом) — это стремление создать такой мир внутреннего пользования, который был бы максимально предсказуем. Человечество давно создало такую модель реальности, которая в пределе стремится стать абсолютно надежной, стопроцентно предсказуемой и стопроцентно протяженной во времени без изменений. Естественно, что так не может быть, потому что быть не может. Но устремленность такая есть и эта устремленность к стабильному приводит человека в мир статики — среднестатистический мир и среднестатистический человек.

Мир, который предлагается в традиции, подобен кинофильму, в котором для того, чтобы изображение стояло на месте, нужно чтобы 24 кадра в секунду сменяли друг друга. Для того, чтобы этот мир воспринимался, если вы вошли в состояние интеллектуального резонанса, скорость, с которой должен работать ваш интеллект, должна быть соответственной, иначе у вас все «разбегается и дрожит». Изображения четкого нет. Это как раз и есть интеллектуальный подход к ситуации «нирвана — та же сансара».

Любой человек в глубине себя предполагает, что существуют аксиоматически бесспорные вещи. Например, такая: «Я существую», «мои близкие существуют», «государство существует». Не говоря, уже о том, что «дерево существует, гора, река, дом и т.д., Вселенная, Космос существуют всегда». Это все в определенном смысле — порождение страха, как и утверждение о том, что ничего не существует. С определенной точки зрения. Не обижайтесь на меня, пожалуйста, с определенной точки зрения это безумно смешно. Вы даже не представляете, насколько это безумно смешно.

Решение этой проблемы состоит в том, чтобы «взобраться» на эту точку зрения — время, место, люди — и нормально себя там чувствовать, сочетая беспощадный реализм с беспощадным романтизмом. Вот в чем сложность. Вера, как она понимается в эзотерических учениях, это именно сочетание беспощадного реализма — без всякой жалости к себе, с беспощадным же романтизмом — без всякого страха перед другими. Беспощадный романтизм — беспощадная вера в то, что существует нечто, к чему я устремлен. Беспощадная — потому что она очень тяжела для других, не для меня, а для других, тех, кто рядом, для тех, кто в одном социуме со мной. Верующий человек — это раздражитель. Беспощадно верующий человек — это сильнейший раздражитель. Вокруг одни сомнения, а он верует.

Вера дает возможность пересечь границу социально обусловленного мира. А социально обусловленный мир гораздо шире, чем мы позволяем себе понять... Он проникает глубоко в нас, в наше тело, в наши мысли, чувства, ощущения, переживания. И когда вы, по неизвестным причинам, вдруг хотите выйти за границы социально обусловленного мира, то это очень сложная задача. Почему вы вдруг этого хотите? По той же статистической закономерности или еще как-нибудь? Все остальное находится в пределах социально обусловленного мира мыслей, чувств, эмоций, ощущений. Но у каждого человека, реже или чаще, бывает переживание своего величия. Это переживание как бы время от времени нарушает самый сладкий сон и чего-то там такое просит. Усилий каких-то, поисков каких-то.

Когда я всерьез пережил тот факт, что меня нет, меня это перестало пугать. Ну, нет — и нет. Тогда стало возможным видеть. Что значит «Меня нет?» — При строгом логическом рассмотрении, в нашем смысле, кроме того, что это Я, больше ничего и нет. А меня-то точно нет. «Я» — есть. «Меня» — нет. Ведь даже то, как каждый из вас видит меня, мое физическое воплощение, это все — совершенно разные вещи. Если бы можно было снять картинки внешности того человека, на которого вы смотрите, — это разные, достаточно не похожие друг на друга люди. Это экспериментально проверено. Иногда очень непохожие. А, поскольку сам я могу это тело видеть только в зеркале, я понимаю, что все то, что я вижу в зеркале — это совсем не то, что видит без зеркала другой человек, когда смотрит на меня. Это два разных человека. Так и получается, что меня нет. И поэтому, так скажем, у многих же из нас до конца дней сохраняется иллюзия, что это все есть. Фотография ведь есть. Что на ней сфотографировано? Социальная конвенция. Сфотографирована внешность Игоря Николаевича. Но на разных фотографиях всегда разный человек.

Понимаете, когда начинаешь подробно рассказывать — действительно глупо. Нельзя применять язык за пределами его применимости. В этом социально обусловленном мире, на его языке говорить, что меня нет — это глупость. Потому что на этом языке так сказать нельзя: «Есть ты! Что бы нам... — Что я вам мозги... вы же видите — вот это он... Он — есть». А я разве сказал, что его — нет? Я сказал — меня нет. На этом языке мы не можем однозначно определить предмет, о котором мы разговариваем. Все намеки, притчи, парадоксы. Нужен язык, который не обусловлен, а его нет, потому что мы — люди. Все люди — люди. А раз все люди — люди, значит, они все говорят на социально обусловленном языке. И другого языка не имеют. И не могут иметь по определению, пока они люди. А если они «монстры», о чем им говорить с людьми? И будут ли люди говорить с «монстрами»?

Это отдельный вопрос. Существует ли такая мотивация? Одно дело — говорить с высшими сущностями, которые в проекции идеальные люди, а другое дело — с «монстрами». Тут есть много разных проблем. Можно их обсуждать всю жизнь, писать много притч, читать много книг — ничего не изменится, если нет желания оказаться за пределами социально обусловленного мира. Почему возникает такое желание у некоторых, почему оно не исчезает с течением лет? У меня нет даже предположения на эту тему. Хотя я сам отношусь именно к таким людям. Как возникло это когда-то во мне (а мне уже за пятьдесят), так до сих пор не исчезло. И мне это нравится. Мне это интересно, мне хорошо от этого. А вот почему у других его нет или оно есть — никак не могу это объяснить. Чем обусловлена такого рода мотивация, если говорить языком психологии? Можно красиво сказать: «Страстью к Истине, влюбленностью в Истину!» Хочется, может быть, не чувствовать себя зависимым от чужого обмана — что-нибудь в этом духе, бог его знает. Но что это дает практически? Ничего. Практически ничего, потому что жить — надо. И жить надо там, где живешь. Знания законов и каких-то обусловленностей социального мира помогает практически, а это другое знание, оно как бы ни для чего.

Для меня на сегодняшний день самое важное, что дало это знание — понимание, что люди-это люди. И то, что в социально обусловленном мире все мы называем «Я», «Я такой» — это тоже «МЫ», люди. И это не плохо, не хорошо, никак не оцениваемо, поэтому возникает база для терпеливого отношения к самым разным людям. К пониманию того, что любое «Мы» — это только маленький кусочек людей, маленькая часть людей. Что те, которые «не мы» — они не менее интересны, не менее правы, не менее... Все плюсы, которые мы приписываем нашему «Мы» можно приписать и чужому «Мы». И в то же время, существует понимание того, что деление на «Мы» и «Они» неизбежно. Это виденье рождает другое отношение к жизни. И самое главное, может быть, то, что духовность, понятие духовности, наполняется конкретным содержанием. Оно перестает быть романтической утешительной сказкой, хотя эти сказки нужны, безусловно. Но оно постепенно наполняется реальностью, реальным содержанием, реальным знанием.

Я понимаю, что в социально обработанном мире останется только легенда об Игоре Николаевиче. И что будет в этой легенде для кого — приблизительно догадываюсь. В принципе, главное — чтобы она была как можно многограннее. Чтоб она не была абсолютно белая, абсолютно черная, или просто серая, чтобы она была цветной, чтобы нельзя было сказать об этом существе так: «он был таким», «А я с ним...», «Мы его точно видели...» Может самое существенное состоит в том, что можно без этого обойтись. Что, действительно, сбылось то, чего я очень хотел — моя штучная, единичная жизнь приобрела собственный автономный, не зависящий ни от чего смысл. Ни от чего. Ни от обстоятельств времени — меня совершенно не обижает, что я живу в двадцатом и двадцать первом веках, ни от обстоятельств мест, ни от каких обстоятельств. Мне не надо искать смысл в будущей своей жизни или в прошлой. Мне не нужны ни прошлые воплощения, ни будущие воплощения. У меня есть этот смысл в настоящем. Он здесь всегда со мной. Наверное, это и есть то богатство, которое я нашел на этом пути. А остальное все — это игры. Игры и развлечения. Степень интересности зависит от тебя самого.

Вот это я вам точно скажу, за себя конечно. Ничто не может помешать увеличивать или уменьшать степень интересности собственными усилиями. Для этого каждому человеку достаточно сил, возможностей, средств, знаний. Вы можете бесконечно увеличивать степень интересности, можете уменьшать, если слишком устали, если хочется пожить скучно. Это можно сделать. И наоборот тоже можно сделать. Ведь все равно субъективное время измеряется количеством переживаний. Наркотики, игра азартная, и еще что-нибудь для многих людей — просто риск как таковой. Он ведь привлекателен, прежде всего, потому, что дает возможность интенсивного проживания. Когда за единицу времени количество переживаний достигает такой величины, что фактически уже совершенно не важно — секунда прошла или год, с астрономической точки зрения. Но ведь это все достижимо и без костылей, без наркотических суррогатов. В конце концов, удар электрического тока можно пережить и не прибегая к помощи электрического генератора. Это достаточно просто делается. Возможностей в этой области у человека огромное количество. И никакие обстоятельства не служат объяснением того, почему вы этого еще не умеете.

Мир прекрасен, смею вас заверить, даже социально обусловленный. Чтоб вы не верили никому, кто говорит: «Это гадость, это тюрьма, это западня, иллюзия, майя!» Иллюзия — это же так красиво! С эстетической точки зрения совершенно равнозначно: нирвана или сансара. Поэтому художник тоже, в определенном смысле слова, как бы над всем этим воспарил, потому что он эстетически воспринимает все. Он по-своему растождествлен. Его тоже обзывают циником именно потому, что для него ничего не важно, кроме эстетического момента.

Мир многообразен принципиально, а человек штучен принципиально. Эти два основных мировоззренческих постулата скрыто содержащихся в школьной традиции, очень важны, потому что определяют выбор, совершенный данной традицией, ее позицию по отношению к людям и миру. Позиция достаточно простая. Во всяком случае, однозначная. Эти два как бы простых, достаточно простых определения, почти полностью описывают именно эту и родственные ей традиции. Поэтому если вы встретитесь с каким-либо новым учением или наукой, с какой-то системой взглядов, то имеет смысл, прежде всего, выяснить, если это возможно, если это не спрятано,- ее отношение к Миру и отношение к человеку. Дальше уже все логически выстраивается.

Я очень люблю Евангелие и как-то недельки две тому назад (время от времени всплывает то одно, то другое, открывается какой-то новой гранью), я вспомнил историю с блудницей, которую хотели побить камнями. Когда Иисус сказал: «Кто из вас без греха, бросьте камень», никто не бросил. Я думаю — какое было замечательное, идеалистическое, романтическое время тогда. Вы представляете, людям было достаточно сказать, что ты грешен, и он это тут же признавал на месте. Или Иисус так воздействовал. В наше время все наоборот: все бы начали бросать, чтоб доказать, что без греха... В наше время, чтобы остановить эту толпу с булыжниками, нужно было бы действовать иначе (и Иисус бы, я думаю, действовал именно так, и любой грамотный человек тоже). Он бы сказал: «Кто из вас грешен, бросьте в нее камень». Все бы сложили камни. Это к вопросу о времени. Время — место — люди.