Общение

Вторая характеристика человека как социального существа (фундаментальное основание общественной жизни человека) состоит в том, что ребенок рождается и живет в системе практических разнородных связей с другими людьми. Сначала это мать, затем близкие ему люди, позже круг контактов расширяется до нескольких сотен знакомых. Более того, нигде и никогда мы не можем увидеть человека до и вне его связи с другими – он всегда оказывается погружен в общение, всегда существует и развивается в сообществе и через сообщество. Случаи его социальной изолированности и обособленности подтверждают это правило – в своем крайнем выражении (депривация общения) они просто гибельны для маленького человека. Поэтому в нашем изложении важное место будет занимать описание того, какого рода общением оказывается заполнен жизненный мир человека на каждом возрастном этапе.

В отечественной психологии используется понятие социальной ситуации развития – описание требований и ожиданий, предъявляемых ребенку со стороны общества. Но эти требования и ожидания не существуют так, что ребенок куда-то приходит и обнаруживает их, с любопытством знакомится, а затем решает, как уж ими распорядиться. Наоборот, общество просто тотально окружает его, то обволакивая, то обрушиваясь на нового своего члена. Уклониться от влияния общества не удается никому без риска перестать быть человеком. Это социальное давление (побуждение) производится в основном через людей, с которыми непосредственно общается ребенок, а затем и подросток. Поэтому мы будет описывать в меньшей степени характеристики социальной ситуации сами по себе, а уделим основное внимание тому, как эти характеристики представлены ребенку в повседневных контактах. А самое главное – мы везде будем выискивать мотивационные эффекты, действие которых оказывается решающим для становления, формирования и развития личности.

Мы будет рассматривать общение не только в качестве необходимого условия личностного становления и развития, но и в качестве основного механизма [6], порождающего в онтогенезе личность как особенную субъективную реальность. Более того, мы намерены показать интерпсихическую, межсубъектную сущность личности как социального явления.

Ведущим механизмом, который готовит личностное становление человека, можно признать поиск, установление и поддержание баланса между тенденциями к приобщению и к обособлению, характерных для всех живых существ.

Приобщение (иногда используют термин аффилиация) – это процесс (и результат) включения человека (или вообще живого существа) в сообщество себе подобных (у К. Хорни это движение к людям). Стремление к приобщению – это одно из проявлений потребности в существовании, которая удовлетворяется в чувстве (и/или осознании) своей принадлежности к чему-то большему, чем само данное существо. Это чувство возникает в момент встречи (то есть в контакте) и поддерживается через совокупность контактов с членами этой общности. Момент вхождения в сообщество, принадлежности к нему отражен в слове при-ОБЩение. В своих крайних (деформированных) проявлениях приобщение проявляется как полное подчинение человеком себя группе, к которой принадлежит, как конформизм, как утрата индивидуальности.

Истоки стремления к приобщению можно обнаружить, как указывает В.С. Мухина[7], уже у стадных (стайных) животных. Во-первых, проявляется это в том, что детеныши имитируют действия взрослых особей. Во-вторых, врожденные формы поведения в пределах одного вида имеют тенденцию запускать цепную реакцию вовлечения других особей в такое же поведение, которое проявляется у одной особи, что воспринимается нами как аналог сопереживания и соучастия. В-третьих, животные синхронизируют свое поведение в ответ на жизненно значимую стимуляцию (угроза, пища, погодные изменения и т.п.), что воспринимается как согласованность группового поведения [ Мухина 2002, с. 82-83 ].

Эволюционный смысл приобщения состоит в том, чтобы, во-первых, обеспечить видовую преемственность – передачу новому поколению видового опыта, не передаваемого с помощью биологических механизмов (облигатное научение). И, во-вторых, обеспечить выживаемость отдельных особей благодаря кооперированию активности членов стада (стаи) – усиление (увеличение суммарной силы), защита, распределение ролей (охранники, загонщики и т.п.).

Обособление – это процесс (и результат) вычленения себя из мира, определения той части этого мира, которая остается стабильной, несмотря на все изменения. Эта часть принимается за сенсорную опору своей идентичности. Стремление к обособлению – это одно из проявлений потребности в существовании, которая удовлетворяется, однако, в чувстве самоидентичности. Это чувство также возникает из совокупности контактов, из общей массы которых извлекается устойчивая их часть. Все контакты, все изменения происходят на границе, проходящей между этой устойчивой частью и изменчивым миром [ Тхостов 1994 ]. Этот момент установления (обведения) границы между ОСОБью и окружением схвачен в самом слове об-ОСОБление.

И этот процесс, как отмечает В.С. Мухина, также обнаруживает свои истоки в филогенезе. Каждое животное стремится занять более выгодное положение для себя, организуя лучшие условия для своего выживания. Можно выделить две формы стремления к обособлению:

1) активная форма – это разные виды экспансии: любопытство (самое мягкое ее проявление), адаптация к среде, подгонка среды под себя, овладение элементами среды, захват (жесткое проявление); в крайних (деформированных) проявлениях экспансия проявляется как агрессия – стремление освободить себя от тех или иных жизненных обстоятельств (у К. Хорни это движение против людей).

2) пассивная форма обособления – это уединение, уход в укрытие; в крайнем виде это отчуждение – стремление выйти за пределы сообщества живых существ, как правило, своего вида (у К. Хорни это движение от людей).

Эволюционный смысл обособления заключается, во-первых, в том, чтобы обеспечить пластичность видового поведения (гибкость, нестандартность), повысить выживаемость вида в изменяющихся условиях (факультативное научение). Это нечто вроде запаса прочности вида на случай возникновения затруднений при реализации типичных видовых программ поведения, как правило, в случаях резких колебаний условий проживания. И, во-вторых, обособление позволяет обеспечить психическое благополучие отдельного существа благодаря подчеркиванию его индивидуальной активности, что, в свою очередь, закрепляет использование отдельным существом видового опыта.

Напряженное (противоречивое) взаимодействие приобщения и обособления, как противоположно направленных процессов, состоит в сопряжении преемственности и пластичности. На этом противоречии запускается процесс поиска баланса, работа системы противовесов, обеспечивающих гибкую подстройку поведения живых существ под особенности среды обитания.

В ходе развития человечества (антропогенезе) противоречие между приобщением и обособлением, равно как и их неразрывная взаимосвязь, приобрело лишь дополнительные культурные особенности, не меняя своей эволюционной сущности. Наличие индивидуальных смыслов, то есть ОСОБ-енных переживаний и личных впечатлений оказывалось и невыразимой тайной и одновременно побуждало ее выразить. А ОБЩ-ественный характер ритуальных действий требовал не только единства понимания и действий всех членов сообщества, но и индивидуального постижения смысла и значения коллективных действий. Обе тенденции сливались в моменте, когда племя стремилось обособиться от других племен, придать себе черты своеобразия перед лицом «внешних», «чужих», «других»; но платой за это была одновременная унификация своих членов. Это слияние остается в человеке, образуя базовое противоречие между обществом и индивидом: «Человек по природе своей как девиант, так и конформист» [ Эдгертон 2001, с. 355 ].

Для развития личности противоречие между стремлениями к приобщению и к обособлению является решающим, поскольку именно оно обеспечивает неиссякаемую мотивацию, с одной стороны, к освоению общественных норм, а с другой, к противопоставлению своей индивидуальности этим нормам. Следовательно, данное противоречие изначально задает постоянную необходимость поиска баланса и совершения выбора – а это и есть признаки личностной работы. Причем, уже в присвоенном индивидом виде, т.е. в виде внутрипсихического напряжения, порождаемого потребностями самого ребенка. Ребенок, как и детеныши животных, обречен на поиск мотивационного баланса, при котором это напряжение оказывается относительно небольшим, приемлемым для индивида (особи) в каждой данной ситуации.

Но если у животных таким выбором управляют особенности ситуации (включая собственные актуальные побуждения), то у человека в качестве основных инструментов выступают внеситуативные (надситуативные) регуляторы. Эти регуляторы конвенциональные по своей природе, т.е. являются результатом явной или неявной (иногда говорят имплицитной) договоренности между людьми, составленной или сложившейся некогда прежде. Примерами таких регуляторов являются нормы социальных отношений (что есть хорошо, и что есть плохо), правила поведения в пределах той или иной социальной ситуации (как правильно вести себя, а как не следует), представления о приемлемых (поощряемых) и неприемлемых (порицаемых и наказываемых) эмоциональных реакциях (когда и как плакать, грустить, удивляться…) и т.п.

Указанное мотивационное противоречие между тенденциями к приобщению и обособлению имеет и свое межличностное выражение в виде борьбы. В онтогенезе личность рождается именно в процессе межличностной борьбы – точно так же, как в антропогенезе личность возникла как культурный инструмент (социальное средство) ведения межсубъектной борьбы, как средство коллективного принятия решения. Если точнее, то совместное принятие решений явилось культурным изобретением, которое позволило все более изощренным средствам взаимного уничтожения противопоставить средства цивилизованного снятия межсубъектных напряжений. Конструктивная сила совместного договора призвана была сбалансировать все возраставшую деструктивную мощь человечества. Точно так же и в онтогенезе личность как орган индивидуальной интеграции возникает в результате овладения культурными средствами межличностной интеграции, позволяющими смягчать напряжение межличностного противоборства. Это означает, что без отстаивания перед окружающими своего права принимать решения, без противостояния, без столкновений по поводу конкретных решений ребенок как личность не состоится!

Данное утверждение лишь на первый взгляд кажется неожиданным и спорным. Если же учтем, что формы отстаивания своей индивидуальности могут быть очень различными (и простыми, и изощренными, а порой и вычурными), то наличие борьбы вскрывается очень легко. Например, родители часто жалуются на то, что их дети отказываются соглашаться с разумными доводами, принимать опыт родителей: «будто назло все делают», «часто поступают нам наперекор». Приходится слышать также выражение «его сломали как личность», что означает, что родители не стали считаться с правом ребенка поступать по-своему, не позволили ему приобрести опыт отстаивания своей индивидуальности. Другими словами, в межличностном противоборстве они вышли победителями, но как родители проиграли. Эти родители приходят к психологу, когда их детям 15 или даже 35, и сокрушаются, как же так получилось. Порой трудно даже восстановить изначальные ошибки, которые легли в основу последующих затруднений, не говоря уже о том, чтобы найти пути их снятия.

Вместе с тем, межличностные отношения, являясь необходимыми условиями, сами по себе еще не предопределяют личностное становление, развитие или формирование. Требуется еще встречная активность ребенка, направленная на то, чтобы стать личностью.