2015-05-23
3529
Главное содержание советской истории 20-30-х годов ХХ века - это постепенное формирование, утверждение и развитие тоталитарной системы. Тоталитаризм, если характеризовать его кратко, означает полное уничтожение гражданского общества как сферы свободной деятельности и самоорганизации людей - социальной, политической, интеллектуально-культурной. Тоталитарный режим отличается от авторитарного тем, что не ограничивается простым подавлением демократии, а подчиняет контролю и регламентации деспотического государства все аспекты общественной жизни, используя для этого как полицейские механизмы, так и разветвленные структуры управляемых и формируемых сверху массовых организаций. Если авторитарная диктатура подразумевает удержание власти в руках правящей элиты при помощи насилия в отношении ее оппонентов и инакомыслящих, то тоталитаризм исключает само существование легальной оппозиции в каких бы то ни было формах, даже в рамках самой элиты. Разрушая все механизмы общественного воздействия на власть, тоталитаризм атомизирует общество, превращает его в сырой материал, податливый для любых манипуляций со стороны правящей верхушки, подчиненной, в свою очередь, верховному вождю-деспоту. Государство, таким образом, становится "свободным" и может совершать какие угодно действия: затевать глобальные войны за мировое господство, подвергать население сверхэксплуатации, уничтожать целые классы и этнические группы или навязывать в административном порядке новые формы общественной жизни. Поэтому утверждение тоталитарного строя - важнейший рубеж в истории тех стран, которые прошли через этот опыт. Именно складывание тоталитарных систем сделало возможным в ХХ столетии развитие агрессивного нацистского империализма, создание "концлагерного мира", экспроприацию крестьян и форсированную индустриализацию "на костях" рабочих в СССР, широкомасштабное использование рабского труда, массовые репрессии, депортации народов и массовый геноцид.
Поскольку формирование тоталитарных режимов равнозначно порабощению общества, естественной реакцией последнего должно было стать антитоталитарное сопротивление. И оно действительно имело место как в Германии и Италии, так и в Советском Союзе. Сопротивление это могло происходить в различных сферах и на разных уровнях, иметь организованные или спонтанные формы; сюда относится и классовая борьба рабочих и крестьян за свои права, нарушаемые и упраздняемые государством, и противодействие бюрократической унификации духовной жизни со стороны интеллигенции, и национально-освободительная борьба народов, и, конечно, политическое сопротивление во всех его формах. Однако такая многообразная борьба могла вестись лишь до момента победы, утверждения тоталитарных систем, ибо сам факт общественного противодействия свидетельствовал о еще неполной утрате обществом своей автономии. Утвердившийся, развитой тоталитаризм, со свойственным ему всеохватным проникновением в социальную жизнь, сделал невозможным сколько-нибудь существенное сопротивление своему господству; разносторонний контроль над населением позволял тоталитарным системам осуществлять превентивные меры против возникновения какой-либо оппозиции или же обнаруживать и пресекать ее проявления в зародыше. Так, классовая борьба трудящихся в СССР с середины 30-х годов могла проявляться только в таких примитивных формах, как отлынивание от работы и разворовывание "социалистической" собственности, а инакомыслие свелось к робким "кухонным" разговорам. И хотя впоследствии эволюция советского режима привела к некоторой его "либерализации" (при которой, в частности, стало возможным существование небольших групп диссидентов), жесткий тоталитарный контроль над бесформенным обществом все равно сохранялся: распалась коммунистическая система только тогда, когда дезинтеграционные процессы начались в самих партийно-государственных верхах.
Таким образом, реальная общественная борьба с коммунистическим тоталитаризмом разворачивалась преимущественно на этапе его формирования, то есть в период тоталитарной трансформации большевистского режима. Этот этап занял довольно длительное время. Действительно, большевики пришли к власти в России в 1917 г., опираясь на существенную поддержку в народе, чего не отрицали даже их политические противники. Когда эта поддержка начала быстро сокращаться, партии, не желавшей расставаться с властью, пришлось все активнее прибегать к авторитарно-репрессивным методам. Но большевистская революционная диктатура не носила на этом этапе тоталитарного характера, допуская даже альянсы с другими политическими силами крайне левого лагеря. Учредительное собрание большевики разгоняли в январе 1918 г. при поддержке левых эсеров и анархистов; затем, весной того же года, они опять же вместе с левыми эсерами силой утверждали свое господство в Советах, на выборах в которые победил блок ПСР и меньшевиков. Лишь постепенно, к началу 20-х гг. вся некоммунистическая оппозиция оказалась выдавлена за пределы легального политического поля, и в стране установилась политическая монополия Коммунистической партии. Одновременно закреплялись диктаторские порядки и внутри самой РКП(б), где решением Х партсъезда (1921 г.) было запрещено образование фракций и группировок.
Уничтожение органов народного представительства (Учредительное собрание) или превращение их в декоративные придатки к большевистскому партаппарату (Советы), устранение оппозиционных партий и движений, отмена основных политических свобод, фактическое огосударствление профсоюзов, сосредоточение функций реальной власти в руках коммунистической верхушки - все это означало оформление в стране авторитарного режима, получившего в резолюции XII съезда РКП(б) (1923г.) название "диктатуры партии".
Однако до победы тоталитарного строя было еще далеко. Двадцатые годы стали временем борьбы тоталитарных и антитоталитарных тенденций. С одной стороны, отстранив большинство народа от контроля над государством, большевистский режим создал предпосылки для движения по пути к тоталитаризму. С другой стороны, утверждение тоталитарных порядков вовсе не было фатально предопределено: в стране оставались возможности для борьбы за альтернативный вариант развития, продолжали существовать общественные силы и институты, несовместимые с тоталитарным строем. Сама атмосфера этого времени резко контрастировала с казенным единообразием, установившимся в 30-х гг.
Тоталитаризм не являлся единственно возможным исходом послереволюционного развития прежде всего потому, что решение основных задач российской революции 1917 г. - объективно буржуазной по своему социально-экономическому характеру -- совсем не требовало в обязательном порядке установления системы всеобщего огосударствления и бюрократического деспотизма. Утвердить крестьянские права на отобранную у помещиков землю и обеспечить развитие страны на расчищенной от остатков феодализма основе могла и обычная демократическая республика. Реализация "тоталитарного сценария" была, таким образом, связана не с какими-то непреодолимыми императивами истории, а с победой в общественной борьбе конкретного социального носителя этого варианта развития - класса партийно-государственной бюрократии. Иными словами, тоталитаризм стал выражением триумфа бюрократии над ее главными классовыми соперниками - рабочими и мелкими собственниками. Вся история 20-х годов наполнена борьбой между этими тремя классовыми силами, результат которой не был заранее запрограммирован. Изучение этой борьбы - рабочих стачек и протестов, крестьянских выступлений, контрударов укрепляющейся бюрократии - абсолютно необходимо для понимания социального аспекта формирования тоталитаризма и сущности антитоталитарного сопротивления.
