Восьмое декабря. По уши

(переводчик: Ирина Ийка Маликова)

Когда угроза будущих крупных неприятностей уже больше не угроза, и неприятности стали реальностью, то остается только один вариант – лезть в эти проблемы с головою. Если подумать, то, когда ты настолько погряз в своих бедах, что видишь их центр, их сосредоточие, у тебя есть шанс пройти их насквозь и выбраться наружу. Это был классический стиль рассуждений Линка, но мне в этом уже виделась некая гениальность. Наверно, это не так легко понять со стороны, пока сам не встрянешь по уши.

На следующий день мы с Леной как раз подошли к этой стадии. Мы встряли по уши. Для начала одним из карандашей Аммы мы подделали записку, потом мы решили прогулять школу, чтобы прочитать украденную книгу, которую читать нам запрещено, и напоследок я наврал про супер-важный проект, над которым мы вместе работаем. Я был уверен, что Амма раскусит мою ложь через две секунды после того, как я произнес «супер-важный», но Амма была занята телефонным разговором с тетей Кэролайн, обсуждая «состояние» моего отца. Меня мучила совесть из-за вранья, не говоря уже о подделке, воровстве и стирании воспоминаний, но у нас действительно не было времени на школу. Нам и так уже многое предстояло изучить.

Потому что у нас была Книга Лун. Она была настоящей. Я мог держать ее в руках…

- Ой! – она обожгла мне руки, как будто я ухватился за горячую плиту. Книга упала на пол Лениной спальни. Страшила Рэдли гавкнул откуда-то из недр дома. Вскоре послышалась его мягкая поступь на лестнице, ведущей к нам.

- Дверь, - сказала Лена, не отрываясь от старого латинского словаря. Дверь ее спальни захлопнулась прямо перед носом Страшилы, тот протестующе гавкнул, - не лезь в мою комнату, Страшила. Мы ничего не делаем. Я сейчас буду заниматься.

Я удивленно смотрел на дверь. Наверно, очередной урок от Мэйкона. Лена так и не отреагировала, как будто проделывала это уже сотни раз. Так же, как это было с тем трюком, который она провернула с памятью Рис и тети Дель прошлой ночью. Я уже склонялся к мысли, что чем ближе мы к ее дню рождения, тем больше она из девушки превращается в Мага. Я пытался не замечать, но чем больше пытался, тем заметнее это для меня было.

Она взглянула на меня, трущего руки о джинсы. Они еще болели.

- Какую часть из предложения: «Только Маги могут прикасаться к Книге», ты не понял?

- Похоже, все предложение.

Она открыла блестящий черный футляр и вынула свою виолончель:

- Почти пять. Мне пора начинать заниматься, дядя Мэйкон обязательно узнает, если я не занималась, когда проснется. Он всегда узнает.

- Что? Прямо сейчас?

Она улыбнулась и села на стул в углу своей комнаты. Прижав инструмент подбородком, она поднесла смычок к струнам и замерла. Какое-то время она сидела не шелохнувшись, с закрытыми глазами, как будто мы были в филармонии, а не в ее спальне. А потом заиграла. Музыка поплыла из-под ее рук по комнате, растворяясь в воздухе, как очередной из ее необъяснимых талантов. Тонкие белые шторы зашевелились на ее окне, и я услышал песню…

Шестнадцать лун, шестнадцать лет

Призванья час настанет скоро

Мрак сквозит со всех страниц

Свяжут Силы след пожара…

Пока я слушал песню, Лена осторожно встала со стула и положила виолончель на свое место на стуле. Она больше не играла, но музыка продолжала звучать. Лена прислонила смычок к стулу и села на пол рядом со мной.

Тссссс.

Это вот так ты занимаешься?

- Дядя Эм не заметит разницы, и смотри… - она показала на тень под дверью, и я услышал ритмичное постукивание. Хвост Страшилы, - ему нравится, а мне нравится, что он сидит у меня под дверью. Подумай об этом, как об анти-родительской сигнализации.

В этом был смысл.

Лена села на колени возле Книги и легко взяла ее в руки. Когда она ее открыла вновь, мы опять увидели то же, на что смотрели целый день. Сотни Заклинаний были аккуратно написаны на латыни, английском и гаэльском языках, а также на языках, которые я не знал, а одно было написано странными буквами с завитушками на языке, который я вообще никогда не видел. Тонкие рыжеватые страницы были невероятно хрупкими, почти что прозрачными. Бумага была испещрена архаичными аккуратными письменами, написанными темно-коричневыми чернилами. Я надеялся, что это все-таки чернила.

Она ткнула пальцем в непонятную надпись и протянула мне латинский словарь:

- Это не Латынь. Сам посмотри.

- Наверно, это гаэльский. Ты когда-нибудь видела такие буквы? – показал я на завитушки.

- Нет. Может быть этот какой-нибудь забытый язык Магов.

- Очень жаль, что у нас нет словаря языка магов.

- У нас есть, в смысле, у дяди должен быть. У него сотни магических книг, внизу, в библиотеке. Конечно, это не Domus Lunae Libri, но в ней должно быть то, что нам надо.

- И сколько у нас времени до того, как он проснется?

- Немного.

Я натянул рукав толстовки на кисти рук – получились причудливые прихватки вроде тех, что были у Аммы – взял Книгу в руки и начал осторожно перелистывать страницы, они громко шуршали под моими прикосновениями, как будто были сделаны из сухих листьев, а не из бумаги.

- Ты хоть что-нибудь здесь понимаешь?

Лена покачала головой.

- В моей семье, пока ты не получишь Призвания, ты не имеешь права на информацию, - она пристально вгляделась в страницы. – Наверно, на случай, если ты станешь Темным.

Я знал достаточно, чтобы не расспрашивать.

На каждой новой странице не было даже намека на понятный нам язык или символ. Было много картинок, иногда красивых, иногда пугающих. Неведомые существа, символы, животные; даже лица людей на страницах Книги Лун выглядели нечеловеческими. Для меня это была энциклопедия жизни с другой планеты.

Лена забрала у меня Книгу.

- Я так многого еще не знаю, и все это так…

- Смахивает на галлюцинации?

Я облокотился на кровать и посмотрел на потолок, повсюду были слова и цифры, некоторых я до этого не видел. На всех стенах комнаты в обратном отсчете были написаны цифры, как будто это была тюремная камера.

100, 78, 50…

Сколько времени мы еще сможем вот так запросто сидеть в ее комнате? День рождения Лены приближался, и силы ее росли. Что если она была права, что если она превратиться во что-то совершенно неузнаваемое, такое Темное, что даже не вспомнит обо мне? Я так долго смотрел на стоящую на стуле виолончель, что она стала меня раздражать, я закрыл глаза и прислушался к звучащей мелодии Магов, но тут заговорила Лена…

«…В ТЕМНОЕ ВРЕМЯ ПРИДЕТ ПОРА ПРИЗВАНИЯ, НА ШЕСТНАДЦАТОЙ ЛУНЕ, КОГДА НАДЕЛЕННОМУ СИЛОЙ НАСТАНЕТ СРОК СВОЕЙ ВОЛЕЙ И РАЗУМОМ РЕШИТЬ НАВЕЧНЫЙ ВЫБОР ДО КОНЦА ДНЕЙ ЕГО ИЛИ ДО ПОСЛЕДНЕГО МГНОВЕНИЯ ПОСЛЕДНЕГО ЧАСА ПОД ЛУНОЙ ПРИЗВАНИЯ...»

Мы посмотрели друг на друга.

- Как ты это…, - я заглянул ей через плечо.

Она перевернула страницу.

- Это на английском. Тут написано по-английски. Кто-то начал переводить текст в конце. Видишь? Здесь чернила другие.

Она была права.

Но даже эти написанные на понятном нам языке слова были столетней давности. На этой странице был другой почерк, не менее элегантный, но он был явно другим и написан был другими, не такими коричневыми, чернилами, если это, конечно, были чернила.

- Верни назад.

Она приподняла Книгу и стала читать дальше:

«ОДНАЖДЫ СВЯЗАННЫЙ ПРИЗВАНИЕМ НЕ РАЗОРВЕТ ЭТИ УЗЫ. ОДНАЖДЫ СДЕЛАННЫЙ МАГОМ ВЫБОР НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИЗМЕНЕН. НАДЕЛЕННЫЙ СИЛОЙ ОБРАЩАЕТСЯ В ВЕЛИКИЙ СВЕТ ИЛИ ВЕЛИКУЮ ТЬМУ. ЕСЛИ ЖЕ КО ВРЕМЕНИ ПОСЛЕДНЕГО ЧАСА ШЕСТНАДЦАТОЙ ЛУНЫ ВЫБОР НЕ СДЕЛАН, ТО БУДЕТ ПОДОБНОЕ НАРУШЕНИЕМ ПОРЯДКА ВЕЩЕЙ. ЧЕМУ НЕ БЫВАТЬ. КНИГА СДЕЛАЕТ ВЫБОР ЗА ТОГО МАГА, КТО НЕ ВЫБРАЛ ПРИЗВАНИЯ, НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ»

- Так выходит этого Призвания никак не избежать?

- О чем я тебе все время и твержу.

Я уставился на слова, которые никак не облегчали мне понимания.

- Но что происходит во время Призвания? Эта Луна призвания посылает какой-то Магический луч или что?

Она опять перечитала страницу.

- Тут нет описания. Я только поняла, что это происходит под луной, в полночь. «В СРЕДИННЫЙ ЧАС ВЕЛИКОЙ ТЬМЫ И ПОД ВЕЛИКИМ СВЕТОМ, ИЗ КОТОРОГО МЫ ВСЕ ПРИШЛИ». Но случиться это может где угодно. Это не то, что ты можешь взять и увидеть, это просто случается. Никакого Магического луча.

- Как именно это происходит? – я хотел знать все подробности, но казалось, что она опять что-то скрывает. Лена смотрела в Книгу.

- Для большинства Магов это сознательный выбор, как и говорится в Книге. Наделенный Силой, то есть Маг, делает свой Навечный Выбор. Они сами выбирают свое Призвание – Свет или Тьму. Вот к чему здесь слова про свободу воли и разума, как смертные выбирают быть им хорошими или плохими людьми, только Маги делают такой выбор единожды и навсегда. Они выбирают жизнь, какую буду проживать и способы, которыми они будут взаимодействовать с магической вселенной. Вроде как соглашения с матерью-природой, с Порядком Вещей. Понимаю, звучит как бред сумасшедшего.

- В шестнадцать лет? Как можно в шестнадцать лет сделать выбор на всю свою жизнь?

- Да, но этим еще повезло. У них хотя бы есть этот выбор.

Пришлось себя заставлять, чтобы задать этот вопрос:

- А что же будет с тобой?

- Рис говорит, что ты просто изменяешься. Это случается за одну секунду, за один удар сердца. Ты чувствуешь энергию, чувствуешь, как эта сила проходит через тебя, как будто ты оживаешь, - сказала она и с тоской добавила: – По крайней мере, так Рис говорит.

- Звучит неплохо.

- Рис описывает это как переполняющее тебя тепло. Она говорит, что ей казалось, будто солнце светит только ей и никому больше. И именно в этот момент ты понимаешь, какой путь для тебя избран, - звучало это все так безмятежно, так легко, как будто она чего-то не договаривала. Например, о том, как чувствует себя Маг, когда ему предстоит стать Темным. Но я не хотел говорить об этом, даже понимая, что мы оба об этом задумались.

И все?

И все. Не будет боли или чего-нибудь такого, если ты об этом волнуешься.

Это был всего лишь один из моментов, который меня волновал.

Я не волнуюсь.

Я тоже.

В этот раз наши мысли мы скрывали даже от себя самих. Солнечный свет полз по плетеному ковру в Лениной комнате, окрашивая разноцветное плетение во все оттенки золотого. На минуту Ленино лицо, глаза и волосы – все, к чему прикоснулся свет, - стало золотым. Она была прекрасна и невероятно, немыслимо далека от меня, и, как те лица на картинках в Книге, не была похожа на человека.

- Закат. Дядя Мэйкон может проснуться в любую минуту. Надо убрать Книгу, - она закрыла ее и сунула обратно в мою сумку. – Забери ее. Если дядя ее найдет, он придумает, как держать меня подальше от нее, как держит от всего остального.

- Я никак не могу понять, что они с Аммой скрывают. Если все, что должно произойти, в любом случае произойдет, и никто не может этого предотвратить, то почему не рассказать нам все.

Она не взглянула на меня. Я притянул ее к себе, и она прижалась к моей груди. Лена молчала, но через ее свитер и свою толстовку я чувствовал, как бьется ее сердце рядом с моим.

Она не отводила взгляда от виолончели, пока музыка не затихла окончательно, погаснув, как солнце за окном.

На следующий день в школе было очевидно, что мы были единственными, кто вообще думал о какой бы то ни было книге. Руки поднимались в классе, только чтобы попроситься выйти в туалет. Ручки прикасались к бумаге только для написания очередной записки о том, кого пригласили или еще не удостоили чести быть приглашенной, или кому уже отказали.

Декабрь в Джексоне Хай означал только одно – Зимний бал. Мы были в кафетерии, когда Лена впервые заговорила об этом.

- Ты уже пригласил кого-нибудь? – Лена не была осведомлена о неприкрытой стратегии Линка пойти на танцы в одиночестве, чтобы он мог любезничать с тренером Кросс, девчачьим тренером по бегу. Линк был влюблен в Мэгги Кросс с пятого класса, с тех пор, как она, закончив школу пять лет назад, вернулась к нам после колледжа тренером Кросс.

- Нет, я предпочитаю свободный полет, - улыбнулся Линк с набитым жареной картошкой ртом.

- Тренер Кросс наш наблюдатель, так что Линк всегда идет один, чтобы иметь возможность нарезать круги вокруг нее весь вечер, - объяснил я.

- Я не хочу разочаровывать дам. Они же передерутся из-за меня, как только кто-нибудь переберет пунша.

- Никогда раньше не была на танцах, - Лена смотрела в тарелку на свой бутерброд. Она выглядела почти что расстроенной.

Я не приглашал ее на бал. Мне было невдомек, что она хотела пойти. Между нами происходило так многое, и все это было куда важнее каких-то там танцев.

Линк бросил на меня взгляд. Он предупреждал меня об этом: «Друг, любая девушка хочет, чтобы ее пригласили на бал. Я понятия не имею, зачем им это, но даже я знаю, что пойти хотят все». Кто же мог подумать, что Линк окажется правым, учитывая его заранее провальный план по завоеванию тренера Кросс?

Линк выпил остатки Колы в своем стакане:

- Такая красивая девушка? Ты бы запросто стала Снежной королевой.

Лена выдавила из себя слабую улыбку:

- Откуда взялась у вас эта Снежная королева? Почему не Королева бала, как во всех остальных школах?

- Это же зимний бал, поэтому была изначально Ледяная королева, но сестра Саванны, Сюзанна, выигрывала каждый год, пока не закончила школу, в прошлом году выиграла Саванна, так что теперь все говорят Снежная королева, - Линк стащил кусок пиццы с моей тарелки.

Стало очевидно, что Лена очень хочет, чтобы ее пригласили. Еще один парадокс в связи с девушками – они хотят, чтобы их пригласили, даже если идти туда, куда приглашают, они вовсе не желают. Но к Лене это не относилось. Похоже, у нее был список того, что должна сделать обычная девушка, учащаяся в школе, за время обучения, и она намеревалась выполнить все пункты. Сумасшедшая. Школьный бал был последним местом, куда я бы хотел пойти, учитывая происходящее. В последнее время мы с ней были далеко не самыми популярными в Джексоне. Я был равнодушен к тому, что все как по команде уставлялись на нас, когда мы шли по коридору и даже не держались за руки. Меня не волновало, что говорили сидевшие вокруг нас за другими столиками люди, говорили довольно жестокие вещи, обходя стороной наш полупустой столик в битком набитом кафетерии, я не реагировал на появление Ангелов Джексона, в полном составе патрулирующих коридоры только для того, чтобы в очередной раз наброситься с оскорблениями.

Это было странно, ведь раньше, до появления Лены, меня бы это очень задевало. Я задумался, а не был ли я под каким-нибудь, ну, знаете, заклятием что ли.

Я тебя не привораживала.

Я этого не говорил.

Только что сказал.

Я не говорил, что ты наложили заклинание, я сказал, что, может, я нахожусь под влиянием какого-нибудь.

Ты думаешь, я такая, как Ридли?

Я думаю… забудь.

Лена внимательно вглядывалась в мое лицо, как будто собиралась прочесть по нему мои мысли. Хотя, может, сейчас уже она и могла это сделать, учитывая ее возможности.

Что?

То, что ты мне сказала утром после Хэллоуина в твоей комнате. Это правда, Ли?

Что именно?

Надпись на стене.

Какой стене?

На твоей стене, в твоей спальне. Не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю. Ты сказала, что чувствуешь то же самое, что и я.

Она принялась теребить свое ожерелье.

Не понимаю о чем ты.

О чувстве.

Чувстве?

О л… ты поняла меня.

О чем ты?

Забудь.

Скажи, Итан.

Я уже тебе говорил.

Посмотри на меня.

Я смотрю прямо на тебя.

Я перевел взгляд на свое шоколадное молоко.

- Поняла? Про Саванну Сноу? Ее фамилия означает «снег», - Линк бросил шарик ванильного мороженого на свою картошку. Лена, краснея, ловила мой взгляд. Она протянула мне под столом руку, я взял ее, и тут же чуть ли не отдернул свою руку обратно, слишком сильным был удар тока от ее прикосновения. Как будто я, в конце концов, сунул пальцы в розетку. Пусть я не мог прочитать ее мысли, но ее взгляд говорил мне о многом.

Ты хочешь что-то сказать, Итан. Скажи.

Ага. Уже.

Скажи.

Но говорить ничего не надо было. Мы были с ней наедине друг с другом посреди переполненного кафетерия, посреди нашего разговора с Линка. Мы были так поглощены друг другом, что уже не вникали в объяснения Линка.

- Поняла? Это смешно, потому что так оно и есть. Саванна и есть Ледяная королева.

Лена отпустила мою руку и швырнула в Линка морковкой. Она не могла скрыть свою улыбку, и он решил, что она посмеивается над ним.

- Ладно, я понял. Не так уж и смешно. Ледяная королева – звучит глупо, - Линк набрал полную вилку месива на своей тарелке.

- Бессмысленно. Ведь здесь даже снега нет.

Линк улыбнулся мне, не отрываясь от своего микса из мороженого с жареной картошкой:

- Она завидует. Так что будь начеку. Лена хочет, чтобы ее избрали Ледяной королевой, чтобы она смогла потанцевать со мной, раз уж я стану Ледяным королем.

Лена, не удержавшись, засмеялась.

- Ты? Ты же вроде собирался посвятить себя тренеру Кросс?

- Так и будет, и на этот раз она западет на меня.

- Линк проводит весь вечер, извлекая из себя шутки каждый раз, когда она проходит мимо.

- Она считает, что я забавный.

- Это она о внешности.

- Это мой год. Я чувствую. В этом году я стану Ледяным королем, и тренер Кросс будет любоваться мною, стоящим на сцене рядом с Саванной Сноу.

- И как это тебе поможет? – Лена принялась очищать апельсин.

- Ну, как же, она ведь заметит, как я красив, как обаятелен, и какой у меня музыкальный талант, особенно если ты мне напишешь песню. Тогда она сдастся, протанцует со мной весь вечер, а потом, после окончания школы, уедет со мной в Нью-Йорк и станет моей фанаткой.

- Разве что в честь твоих особенностей, - апельсиновая кожура скручивалась в длинную спираль.

- Чувак, твоя девушка считает меня особенным, - картошка выпала у Линка из открытого рта.

Лена взглянула на меня. Девушка. Мы оба поняли смысл сказанного им слова.

Значит, я ей являюсь?

А ты этого хочешь?

Это было предложением?

Я не впервые задумался над этим. Последнее время наши отношения говорили об этом. Учитывая все, что через что мы прошлись, это уже воспринималось, как данность. Так что я не мог сказать, почему никогда не говорил этого, и почему вдруг так сложно оказалось произнести сейчас. Наверно, дело в том, что озвученное становится более реальным.

Да, думаю да.

Как-то ты неуверенно говоришь.

Я уверен, Ли.

Тогда, похоже, что я твоя девушка.

Линк все еще не умолк:

- Ты поймешь, что я особенный, когда тренер Кросс будет висеть у меня на шее весь вечер, - Линк встал и прихватил свою тарелку.

- Только не рассчитывай, что моя девушка сбережет для тебя танец, – я взял свою.

Ленины глаза сияли. Я угадал – она не просто хотела, чтобы ее пригласили, она действительно хотела пойти. Глядя на нее, я подумал, что, что бы там ни было в ее списке обязательных дел для ученицы средней школы, я сделаю все возможное, чтобы она выполнила все.

- Так вы, значит, идете?

Я взглянул на нее, и она сжала мою руку.

- Да, видимо.

Теперь-то она, наконец, заулыбалась именно Линку:

- Линк, а что если я оставлю для тебя два танца? Мой парень не будет возражать. Он никогда не будет командовать мною, с кем мне танцевать, а с кем – нет.

Я закатил глаза.

Линк протянул мне кулак, и я стукнул по нему своим.

- Похоже, что так.

Зазвенел звонок, обед закончился. Вот так, к концу обеда у меня не только была пара на Зимний бал, но и девушка. И не просто какая-то девушка, впервые в жизни, я чуть было не произнес слова на букву «Л». В кафетерии, на глазах у Линка.

Это к слову о горячем.