Реминисценция

Жившая в доме для престарелых миссис О'С. была слегка глуховата, но в

остальном вполне здорова. Однажды ночью, в январе 1979 года, она увидела

удивительно яркий, ностальгический сон. Ей снилось детство в Ирландии, и

особенно живо -- музыка, под которую они пели и танцевали в те далекие годы.

Она проснулась, но музыка продолжала звучать громко и ясно. "Я, наверно, все

еще сплю", -- подумала она, но это предположение не подтвердилось. Пытаясь

сообразить, что случилось, миссис О'С. встала. Была глухая ночь. Скорее

всего, кто-то не выключил радио, подумала она, но почему музыка разбудила

только ее?

Миссис О'С. проверила все радиоприемники в доме, но ни один из них не

был включен. Тут ее осенило: ей однажды рассказывали, что пломбы в зубах

могут работать как кристаллические детекторы, неожиданно громко принимая

случайные радиопередачи. "Ну конечно, -- подумала она, -- музыку играет

пломба. Это скоро пройдет. Утром надо будет с ней разобраться". Она

пожаловалась сестре из ночной смены, но та ответила, что все пломбы выглядят

нормально. Тут миссис О'С. пришла в голову новая мысль: "Какая же

радиостанция станет среди ночи с оглушительной громкостью передавать

ирландские песни? Песни, одни только песни, без всякого дикторского текста и

названий. Причем только те, которые я знаю. Какая станция будет передавать

только <i>мои</i> песни, и ничего больше?" И вот тут она подумала: "А не играет ли

радио <i>у меня в голове?"</i>

К этому моменту ей уже стало совсем не по себе. Музыка гремела не

переставая. Миссис О'С. подумала о своей последней надежде --

отоларингологе, у которого лечилась. Он наверняка успокоит ее, уверит, что

для беспокойства нет причин, что у нее просто ухудшается слух и шумит в

ушах. Однако, придя наутро к "ухогорлоносу", в ответ на свои жалобы она

услышала:

-- Нет, миссис О'С., на проблемы со слухом это не похоже. Звон,

жужжание, грохот -- возможно; но концерт ирландских песен в ушах звенеть не

может. Я думаю, -- добавил он, -- вам нужно показаться психиатру.

В тот же день она записалась на прием, но и психиатр ее не утешил.

-- Психика тут ни при чем, -- заявил он. -- Вы не сошли с ума. К тому

же сумасшедшие не слышат музыки, только голоса. Вам следует обратиться к

невропатологу, моему коллеге доктору Саксу.

Так она попала ко мне.

Разговаривать с миссис О'С. было нелегко: с одной стороны, из-за ее

глухоты, а с другой -- оттого, что мой голос постоянно перебивался песнями.

Она могла меня слышать только во время тихих и медленных номеров программы.

Это была внимательная, сообразительная женщина; я не видел у нее

никаких следов умственного расстройства или бреда. И все же она показалась

мне далекой и погруженной в себя, словно пребывала в каком-то своем особом

мире. Насколько я смог установить, с неврологической точки зрения все было в

порядке. Тем не менее я подозревал, что музыка вызвана органическими

причинами.

Что могло привести эту женщину в такое состояние? 88 лет от роду, в

добром здравии, симптомов горячки нет. На тот момент она не принимала

никаких медикаментов, которые могли бы расстроить ее замечательно ясный

рассудок. Еще накануне все было в порядке.

-- Как вы думаете, доктор, может это быть инсульт? -- спросила она,

словно читая мои мысли.

-- Не исключено, -- ответил я. -- Но я никогда не видел таких

инсультов. Что-то, конечно, случилось, но я думаю, особой опасности нет. Не

волнуйтесь и потерпите немного.

-- Легко сказать, потерпите, -- ответила она. -- Если бы вы только

слышали! Я знаю, тут у вас тихо, но я тону в море звуков.

Я хотел немедленно снять энцефалограмму и тщательно исследовать

височные -- "музыкальные" -- доли головного мозга, однако по разным причинам

несколько дней сделать это никак не удавалось. Тем временем музыка слегка

утихла и стала менее назойливой. Впервые за три дня миссис О'С. смогла

выспаться. Кроме того, в перерывах между песнями она все лучше слышала.

Когда я наконец смог провести энцефалографическое обследование, до

миссис О'С. уже доносились только случайные обрывки мелодий, всего по

нескольку раз в день. Я прикрепил ей к голове электроды и попросил лежать

тихо, ничего не говорить и не напевать про себя. Услышав музыку, она должна

была пошевелить пальцем -- на записи мозговой активности такое движение

никак не сказывалось. За те два часа, что продолжалась процедура, она

подняла палец три раза, и всякий раз это совпадало с рывками самописцев,

регистрировавших пики и острые волны в височных долях, что подтверждало

наличие эпилептической активности в этих отделах мозга.

В свое время Хьюлингс Джексон высказал гипотезу (позднее доказанную

Уайлдером Пенфилдом*), что подобная электрическая активность коры является

неизменной основой реминисценций и других галлюцинаторных состояний. Но

почему эти странные симптомы возникли так внезапно? Мы провели сканирование

мозга и выяснили, что у миссис О'С. действительно случился небольшой тромбоз

или кровоизлияние в правой височной доле. Именно из-за этого вдруг зазвучали

в ночи ирландские песни, ожила хранившаяся в коре мозга музыкальная память.

Когда сгусток рассосался, исчезла и музыка.

* Уайлдер Грейвс Пенфилд (1891--1976) -- канадский невролог и

нейрохирург. Широко применяя электростимуляцию при операциях на открытом

мозге, получил важные данные о функциональной организации коры головного

мозга человека.

К середине апреля песни полностью прекратились, и миссис О'С. вернулась

к нормальной жизни. Я поинтересовался, что она думает обо всем этом, не

жалко ли ей утихшей музыкальной судороги.

-- Забавно, что вы спросили, -- с улыбкой ответила она. -- В общем и

целом мне, конечно, гораздо легче. Но все-таки немного жаль. Мне как бы

вернули забытый кусочек детства. Сейчас столько всего играют, что я,

наверно, скоро ни одной из этих песен и не вспомню. А некоторые ведь были

очень красивые...

Что-то подобное я уже слышал от своих пациентов, принимавших L-дофу;

тогда я назвал это "наплывом ностальгии". Слова миссис О'С. о детстве навели

меня на воспоминания о пронзительном рассказе Герберта Уэллса под названием

"Дверь в стене", и я рассказал ей сюжет.

-- Точно, -- сказала она. -- Это прекрасно передает и настроение, и все

чувства. Но <i>моя</i> стена реальна. И дверь тоже -- она ведет в забытое,

утраченное прошлое.

После этого эпизода мне долго не приходилось сталкиваться с подобными

случаями, пока в июне прошлого года меня не попросили осмотреть миссис О'М.,

поступившую в тот же дом престарелых. Ей тоже было за восемьдесят, она тоже

была глуховата, но в здравом уме и твердой памяти. Как и миссис О'С., она

слышала музыку и вдобавок временами звон, шипение и грохот. Она утверждала,

что слышала и голоса, обычно издали и "по нескольку хором", так что

разобрать слова ей не удавалось. Она никому об этом не говорила и целых

четыре года втайне опасалась, что сходит с ума. Узнав от одной из сестер о

похожем эпизоде, случившемся у них же несколько лет назад, она вздохнула с

облегчением и немедленно обратилась ко мне.

Как-то днем, рассказала миссис О'М., она резала на кухне овощи, и вдруг

заиграла музыка. Это был гимн "Пасхальное шествие", за которым быстро

последовали "Славься, славься, аллилуйя" и "Доброй ночи, Господи Иисусе".

Как и миссис О'C., она заподозрила, что кто-то не выключил радио, -- и так

же быстро обнаружила, что ни один приемник в доме не включен. Но вот дальше

дела у них пошли по-разному: у одной музыка утихла в течение нескольких

недель, а у другой продолжается уже четыре года и лишь усиливается.

Сначала миссис О'М. слышала только эти три песни. Одной мысли о них

было достаточно, чтобы начался концерт, но время от времени они раздавались

совершенно неожиданно, сами по себе. Уяснив это, она попыталась не думать о

них, но это привело лишь к тому, что они стали приходить ей на ум еще чаще.

-- А сами-то песни вам нравятся? -- спросил я, пытаясь обнаружить

психологическую подоплеку. -- Значат ли они что-нибудь для вас лично?

-- Абсолютно ничего, -- ответила она, не раздумывая.

-- Мне они никогда дороги не были и никакого особого значения для меня

не имеют.

-- А как вы относитесь к тому, что они не умолкают?

-- Я их ненавижу, -- сказала она с глубоким чувством. -- Представьте,

что с вами рядом живет безумный сосед, который в буквальном смысле слова

никак не сменит пластинку.

Больше года эти песни продолжали звучать с невыносимой регулярностью,

но затем музыка стала сложнее и разнообразнее. С одной стороны, это ухудшило

ситуацию, но с другой -- принесло хоть какое-то облегчение. Теперь она

слышала бесчисленное множество песен -- иногда по нескольку сразу; порой у

нее в голове возникали целые оркестры и хоры; время от времени раздавались

голоса и гул.

Обследовав миссис О'М., я не нашел никаких серьезных отклонений от

нормы, но с ее слухом действительно происходило нечто любопытное. Сверх

обычной глухоты, вызванной заболеванием среднего уха, она испытывала

серьезные трудности с определением и дифференциацией тонов. Неврологи

называют это расстройство <i> амузией </i> и связывают его с нарушением функции

височных долей мозга, отвечающих за слух. Недавно миссис О'М. пожаловалась

мне, что все гимны в церкви звучат одинаково: ей все труднее различать их по

тону и мелодии и приходится полагаться на слова и ритм*. В прошлом миссис

О'М. хорошо пела, но теперь она фальшивила и пение ее было лишено всякой

выразительности.

* Сходная неспособность воспринимать речевой тон и выразительность

(тональная агнозия) наблюдалась у еще одной моей пациентки, Эмили Д. (см.

главу 9 -- "Речь президента"). (<i>Прим. автора</i>)

Миссис О'М. также упомянула, что громче всего музыка у нее в голове

раздавалась при пробуждении, стихая по мере накопления других чувственных

впечатлений; реже всего музыка появлялась в те моменты, когда миссис О'М.

была поглощена каким-то занятием, особенно требующим зрительной активности.

Наша беседа продолжалась около часа, и за это время музыка возникла только

однажды -- прозвучали всего несколько тактов "Пасхального шествия", но так

громко, что почти полностью заглушили мой голос.

Энцефалограмма миссис О'М. показала необычно высокую амплитуду волн и

повышенную возбудимость в обеих височных долях, то есть в тех отделах мозга,